Вернулся с буркой - черной, почти  новой буркой Илико, той

Самой, которой он укрывался, которую берег как зеницу ока и

Которую не одалживал даже Иллариону.

- Принес? Клади ее в угол... Придут ребята - отдайте,

Сказал Илико, не глядя на бурку.

- Позор этому старому дураку - господу богу, что тебя

одноглазым сделал! Я-то знал, что у тебя золотое сердце, но,

Честно говоря, не думал, что в такой высохшей груди лежит целый

Самородок, - сказал Илларион и почесал за ухом. Потом он

Беспокойно заерзал на стуле и вдруг сорвался и выскочил из

Комнаты.

- А я знаю, куда помчался носатый! - ухмыльнулся Илико.

- Куда? - спросила бабушка.

- Домой! Ты что, нрава его не знаешь? Теперь он мне назло

перевернет весь дом! Да много ли у него добра, у голодранца! Не

Прошло и пяти минут, как вернулся Илларион и молча поставил

Рядом с буркой Илико свои единственные новые сапоги.

- С ума сошел, несчастный?! - вскочил Илико.

- Вставай, старик. Поздно уже, ты что,  ночевать тут

собираешься? - сказал Иллариони направился к двери...

...Я проснулся от легкого шороха. Бабушка сидела на краю

Кровати и, стараясь не шуметь, одевалась. Потом так же бесшумно

встала, на цыпочках прошла в "кассу" и вернулась с чесалкой в

Руках. Поставив чесалку у камина, она подошла к кровати,

Распорола тюфяк и стала клочьями вырывать из него шерсть. Затем

Уселась перед чесалкой на валявшуюся там же козью Шкурку и

Принялась чесать шерсть, раскачиваясь всем телом в такт

Движению рук и что-то монотонно бормоча про себя.

Я долго молча смотрел на бабушку, и глаза мои наполнялись

Слезами. Я думал о незнакомом солдате, для которого в эту лютую

Зимнюю ночь моя бабушка дрожащими от холода руками вязала

теплые носки...

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ВЕЧЕР

Холодные зимние вечера мы коротаем у Илико. В камине

Весело потрескивают дрова, на сковороде аппетитно шипит кусок

Окорока, тут же рядом греется вино в небольшом кувшинчике. А мы

Режемся в нарды или читаем вслух,  но чаще всего беседуем о

Политике. Политика занимает нас больше всего, да разве только

Нас: стоит зима 1942 года, и немцы подошли к Москве.

...Илларион читает сводку Совинформбюро. Потом не спеша

складывает газету и безапелляционно заявляет:

- Конец Гитлеру!

- Ну, что там в газете, Илларион?

- Стали у Москвы и ни шагу дальше!

- А что слышно про второй фронт7

- Гм, не спешат союзнички... И вообще, хитрит Англия... К

Америке пристает - отвернись, говорит, от Советского Союза и

Помоги мне.

- А Америка что?

- Это, говорит, не твое дело.

- А тут еще Германия уговаривает Турцию и Японию: как

Только, говорит, я вступлю в Сталинград, вы ударьте со своей

стороны!

- Может быть, она думает, что в Сталинград вступить - это

все равно что в "Красный крест"?! Напиши Верочке Бурчуладзе

Заявление, и тебя с аплодисментами примут, да?

- Мда-а... В последнее время, прямо скажу, не нравится мне

политика Турции!

- О-о, это такой жулик... Стоит Турции заметить, что

Германии тяжело, как она сразу же набросится на нее.

- Да что ты? Не говори!

- Вот - я! А вот - Германия! Сбрить мне усы, если так не

будет!

- А Япония?

- Что - Япония... Германия ее торопит - начни, говорит,

Чего ты ждешь? А она в ответ: ты, говорит, как стала у Москвы,

Так и стоишь без движения. Скажем, начну я, а потом куда мне

Деваться?

- А что говорит Гитлер?

- Гм, Гитлер... Гитлер уже дважды объявлял по радио о

Взятии Сталинграда, да разве Японию проведешь? Это такая хитрая

бестия... Нет, плохи их дела!..

- Дай бог!.. Налей, Зурикела!

Мы поднимаем стаканы и пьем за победу, за тех, кто на

Фронте, за мир.

- А я стихи вчера написал! - вдруг выпалил я. - А ну,

прочти!

Илларион от неожиданности выронил кусок ветчины. Я

Нерешительно взглянул на Илико. Илико поперхнулся вином и

Посинел, как петушиный желудочек. - Валяй, валяй, теперь уже

все равно! - сказал он.

- Что ты сказал? - спросил, отдышавшись, Илико.

Илико и Илларион переглянулись.

- Ну-ка, прочитай, пожалуйста! Я достал из кармана лист

Бумаги, встал, выпрямился, протянул вперед левую руку и как

можно громче начал:

Враг коварный, враг проклятый, Он на нас ползет войной! Не

бывать ему с победой, - Мы дадим смертельный бой!

Герои наши не дремлют... Гремят наши пушки и танки, А если

потребует Родина, Я смело пойду в атаку!

закончил я и с трепетом стал ждать приговора.

- Мда-а-а... Написано довольно того... громко! сказал

Илларион после получасовой паузы.

- Это еще ничего, можно прочесть и тише... Но что с ним

Теперь будете - ответил Илико, с сожалением глядя на меня.

- Скажи-ка, давно тебя тянет к стихам? - спросил меня

Илларион.

- Уже месяц! - сказал я.

- Где же ты был до сих пор, несчастный, вовремя не мог