Микроавтобус. Дорога в Тунку.

26. за окном микроавтобуса, вдали пробегают заснеженные вершины прибайкальских гор. У окна, отвернувшись, сидит Дарима. Анжела, обмахивая себя модным журналом, говорит по телефону:

- …нет, я не в городе… ты даже не представляешь, куда меня занесло… туда, куда я даже в самом страшном сне побоюсь попасть… да-да… целый день в пути… качмар какой-то!...

Анжела спохватившись прикрывает рукой рот и начинает тише говорить. Смотрит, делая виновато-наигранное лицо на Дариму. Дарима отрешенно уставилась в окно.

- ладно, я позже перезвоню. Здесь «уланудэнка» хорошо ловит… да пока-пока… оревуар!...

Положив трубу в сумку, Анжела оглядывается по сторонам. Видит, что никому нет дела до нее. Все равнодушно клюют себе под нос.  Только один парень, будит подпитого мужика:

- проснись! Смотри Байкал проезжаем!

- хде? О, как красиво!

Сказав это, мужик плюхается обратно в сон.

Анжела наклоняется и пытается заглянуть в лицо Дариме, но тут замечает, что сестра ее сидит, сильно сжав свои маленькие кулачки, смяв какое-то лекарство.

В отражении стекла микроавтобуса, пробегают пейзажи Тункинских гор. За стеклом, бледная Дарима, равнодушно уставилась вдаль. Анжела пытается накрыть ее курткой.

 

 

Тункинская трасса.

27. Микрик тормозит на перекрестке, где указатель показывает разные направления «Монды -52 км, Нилова-Пустынь – 17 км». Вышедший за девушками подпитый мужик, едва отходя с похмелья, спрашивает у своего парня:

- а чо, мы хде? Байкал-то хде? Я ж просил тебя разбудить меня!

 

Тункинская трасса. Сцена с мотоциклом.

 Когда пыль от авто исчезла, перед девушками проявляется, широко улыбаясь Дымбрынка, на своем старом «Урале» с коляской, хотя коляской трудно назвать – это скорее импровизированный короб, с высокими бортами, в основном, предназначенный для перевозки сена в малых количествах, дров, также в малых объемах и для вывоза навоза. В данный ситуации, для перевозки пассажиров,  внутрь этого короба, брошен мешок комбикорма и старательно накрыт, более-менее, чистой курткой.

- Привет Дымбрынка! Знакомься, это моя городская сестра, Анжела. Анжела, это мой одноклассник и друг, Дымбрын.

- простите, как вас, еще раз?

- Дымбрын его имя. Извини его. Он всегда стесняется говорить по-русски.

Подойдя к мотоциклу, взволнованный Дымбрын, пытается распинать стартер, но ничего не выходит. Дымбрын начинает толкать. Дарима, берется помогать ему. Анжела, оправившись от легкого шока, тоже пытается помочь, делая вид, что толкает. И вот мотоцикл заводится и запыхавшийся Дымбрын запрыгивает на своего «коня». Берет разгон на трассе. Взмыленные девушки остаются стоять на месте, вдыхая густой клуб дыма из глушака мотоцикла. Анжела все еще прибывает в легком ауте и при этом посматривает на Дариму, но с той все в порядке. Дарима улыбается. Анжела так и не понимает, что происходит: парень загрузил их вещи, они помогли ему растолкать мотоцикл, а он, сволочь, взял и сгинул! Анжела, тяжело дыша, вопросительно смотрит на Дариму. Та спокойна. И все-таки звук мотоцикла, хрипя и кашляя приближается к девушкам. Подъехав, довольный Дымбрын, лихо разворачивается, пытаясь произвести впечатление на гостью. Дарима запрыгивает на заднее место, а Анжела долго не может залезть через борт коляски, топчется на месте, слишком она высокая, да к тому же грязная. Дымбрын показывает Дариме, что бы та подержала газ на мотоцикле, а сам быстро спрыгнув, хватает, довольно нелепо, Анжелу и кидает ее в коляску. Анжела издает короткий и пронзительный визг, но этого не слышно, т.к. сломанный глушитель позволяет двигателю орать на всю мощь. Троица срывается с места и уходит по трассе в сторону гольцов.

 

Деревня. Возле дома Даримы.

28. Соседская детвора, шумно собралась вокруг, только что подъехавшего мотоцикла. Бегают собачки, старушка проходя мимо остановились посмотреть. Не далеко, в большой лужице, парочка свиней прилегла, то ли искупаться, то ли для чего еще. Местный пастух на своем коне проезжая мимо, слегка притормозил, что бы посмотреть, на что все смотрят. Лошадь испуганно задвигала ушами. Дарима вместе с Дымбрыном, очень бережно помогают выйти из коляски Анжеле, которая, своим состоянием больше похожа на раненного бойца, после артобстрела – не мигающие глаза навыкате, вытянутые вперед и несгибаемые в локтях руки, а ноги, просто прижаты к телу. Вся сгорбившись, Анжела издает звуки, чем-то похожие на отрывистый стон или скорее мычание теленка. Лениво бредущие по дороге коровы, ответили на стоны Анжелы, сочувствующим коровьим мычанием.

- мы где?

Еле выдавила из себя Анжела

- мы уже приехали. Добро пожаловать в нашу деревню!

После весенних проливных дождей, все кругом в непроходимой грязи. Везде оборудованы мини мостики из старых досок. Кто-то из соседских мужиков, в больших болотных сапогах, деловито раскладывает доски от мотоцикла до двора дома, где живет Дарима. Мужики, взяв под руку Анжелу, тихо ведут к дому. Сзади, спокойно улыбаясь, идет Дарима, приветствуя всех:

- здравствуйте! Спасибо! Неплохо все. Это моя городская сестра, Анжела. Она еще маленькой уехала от сюда!.. да-да, точно… Как ваши дела-то? Корову нашли в прошлый раз? Да? Аа, ну все хорошо тогда. Тетя Надя, вы бы не бегали так в такую погоду, кстати, я вам лекарства взяла. Зайдите позже, я вам дам. Дядя Пурбо, большая просьба - поможете отцу с лесом? Я вам на солярку денег дам… ага…спасибо. Дети, не шумите. Зайдите потом, я вас сладостями угощу.           

Дарима, не заходя в дом, уже успевает по хозяйству. Сходу загнала в ограду телят и дала им попить из бочки. Пока вели Анжелу к дому, Дарима быстро прибралась у крыльца и открыла дверь.

 

Деревня. В доме.

29. в доме, обалдевшую гостью встречает, тоже ковыляя и не разгибаясь, отец Даримы, уже слегка подвыпивший. Мужики садят Анжелу на стул со спинкой. Забежавшая в дом, следом за всеми Дарима, быстро убирает со стола и ставит чайник.

- ну вот отец, нельзя и на пару дней оставить, а ты уже устроил бардак…

- ну а что сделаешь, спина ведь, работать не дает и приходиться принимать обезболивающие средства. А это у нас кто? Я так полагаю, что эта Анжела…

Анжелу добивает запах перегара, и она тут же, закрыв руками рот, выскакивает на улицу. Мужики хохочут в след. Виктор, по-хозяйски приглашает к столу мужиков, те довольные начинают подтягиваться к столу.

- ну ладно мужики, вы что! Хватит на сегодня. Отец, тебе надо лежать, иди ложись. Дядя Пурбо, Дымбрын, все, спасибо вам, идите уж. В следующий раз приходите, а то видите что твориться.

Мужики понимающе кивают и, вздохнув, идут к выходу. Д арима их провожает и потом приводит Анжелу в дом и садит ее у печки. Наливает горячий чай, ставит сметану, творог, масло. Но Анжеле все еще плохо, она вся бледно-зеленная. Яркий наряд Анжелы смотрится совсем не к месту, и ее состояние, явно выбивается из макияжа и модного антуража ее одежды. Виктор, сидя все еще за столом не унимается, расспрашивая девушек.

- ну что врачи сказали?

- надо лечь в больницу, полечиться и уже вот, скоро…

- а у Лизы была?

- конечно. Привет от нее большой, волнуется…

- волнуется она! Приехала бы хоть раз!..

- ну ладна папа, ей действительно некогда. Там научная конференция, люди со всего мира приехали…

- знаю я эти конференции…

Отец показательно машет рукой. Хочет взять со стола стакан с водкой, но Дарима опережает и убирает в буфет.

-хватит папа! Иди, поспи, я тебя очень прошу.

- хорошо доча, иду я спать. Кстати, как там мой Булатик.

- да, все хорошо! Перед самым отъездом он звонил и сказал, что все хорошо и будет сдавать экзамен повторно. Одним словом не беспокойся.

Отец собирается уходить в комнату, но тут видит, что около буфета стоит недопитая бутылка водки. Дарима, имеющая в таких случаях, глаза на затылке, сходу убирает бутылку далеко в холодильник. Отец вздыхает, все еще ища причину для того, что бы остаться на кухне:

- а что Лиза-то не приехала сама?

- тебе же сказали, что она занята!

- ты что на родного дядю тыкаешь! Как ты смеешь!

- успокойся дядя! Иди, проспись лучше, завтра меня уже не увидишь здесь!

Задыхаясь от злости, Виктор не может подобрать слов. Анжела зло смотрит на дядю. Дарима переливает вскипяченную воду в кастрюлю и просит кого-нибудь помочь открыть крышку. Анжела берется помочь Дариме. Дарима просит Анжелу так же подержать сито над кастрюлей, что бы та смогла процедить творожную массу из кастрюли. Затем отдает Анжеле тарелку со свежим творогом и просит отнести в сени. Анжела послушно уходит и исчезает за дверью. Из-за дверей слышен грохот падающей железной посуды. Дарима бежит на помощь Анжеле. Так ничего и не высказав, злой отец, махнув рукой, ковыляет в комнату, захлопнув за собой старую, скрипучую дверь.

 

 

Город. Квартира профессора.

30. Двери в темной прихожей, больше похожие на огромные сейфы, медленно отворяются. Вошедшая вперед Ася, жестом приглашает войти Булата  в квартиру.

- напрасно мы сюда пришли. Пойдем в кафешке сядем, там и позанимаемся.

- знаю, как мы в кафе будем заниматься. Здесь никто не помешает и есть нужная литература, которую тебе необходимо прочесть.

 Парочка тихо проходит по темному коридору и попадает в большой зал. Ася включает свет. 

Квартира Вениамина Африкановича напоминает больше музей, нежели место для обычного жилья. Повсюду на стенах раритетные экспонаты – древние буддийские танки, разнообразные изделия из драгоценных и благородных металлов. В массивной антикварной мебели из дорогих сортов дерева хранятся разные ценные изделия, имеющий солидный возраст. Так же огромное количество реставрированного холодного оружия разных эпох и культур, доспехи, разное снаряжение. На стеллажах огромное количество кукол и макетов разных воинов армий всего мира. На столах и полках множество сувениров со всего мира и разные дорогие каталоги по антиквариату.

Ася приглашает Булата пройти дальше, в другую комнату, где находится огромная библиотека. У многочисленных полок с книгами, на большом письменном столе, нарушая весь изыск исторического экскурса, стоит плоский монитор на 24 дюйма. Ася и Булат размещаются за столом, раскладывают книги и тетради.

- круто у твоего дяди!

- Ага. Он всю жизнь занимается историей, коллекционирует разные предметы и исторические ценности. Пишет научные труды и ездит по миру на разные конференции. Вот эта библиотека собрана им, содержит богатейшую информацию по истории, географии, философии и других наук. Вот как раз здесь мы найдем то, что нам нужно и, главное, у нас под рукой скоростной интернет. Если что, скачаем и сами отредактируем. Ну, это на всякий случай…

- видно, что все оч круто, особенно оружие и доспехи! Наверное, кучу денег стоит?

- это прежде всего представляет историческую ценность, но цена, конечно очень высокая. Вот, например этот экспонат…

Ася откидывает материю, накинутую на короб, и осторожно поднимает крышку короба.

- вот это, экспонат экспонатов - Габала, сделанная из верхней части черепной коробки, одного из мудрейших йогинов древнего тибета. На золоченной подставке, инкрустированная драгоценными камнями. Слышала, что этот экспонат стоит бешенных денег. Дяде за него предлагали двадцать пять тысяч долларов!

- ого! Теперь понимаю, откуда такие двери! А можно подержать в руках?

- только осторожно. Пойду принесу чего-нибудь перекусить. Тебе что, чай, кофе?

- э-э-э… а пиво есть?

- что!

- да шучу. Чай…

Ася убегает на кухню. Булат, взяв в руки Габалу, восхищенно рассматривает. Затем, подойдя к окну, долго и задумчиво смотрит в городской пейзаж.

- ну ладно, Булат, давай чайку и за книги. Времени мало, а экзамен пересдать надо обязательно!

Булат осторожно кладет экспонат в коробку.

 

Деревня. В доме.

31. Анжела достает из своей дорожной сумки, небольшую коробочку с надписью модного бренда. Сняв крышку коробки, девушка достает белоснежную блузку, украшенную, в некоторых местах яркими стразами.

- что это такое? Ты взяла с собой в деревню эту кофту?

- да нет, пока шли на вокзал, по пути купила, и ничего не оставалось, как взять с собой, иначе, по моему приезду в город, ничего не осталось бы. Вещь стильная и очень редкая…

- никогда не предполагала, что в наше время бывает дефицит вещей. Мне казалось, что всего полным полно. Только нужны деньги и все…

- ты что! не забывай, что живем в Сибири и всего много, только все это китайский ширпотреб, даже есть известные бренды, покупаешь, и потом по качеству понимаешь, что это подделка и не более. Что бы купить настоящие вещи надо ехать в Париж. Париж!..

- Париж? Это только в кино наверное. Хотя, в наше время все возможно. Вон, каждое лето к нам иностранцы отдыхать приезжают со всего мира. Кого только не увидишь – немцы, поляки, японцы, французы. Однажды парень, отсюда, Марк, сопровождал группу европейцев верхом на лошадях, до Шумака. И вот, первый отдых в пути. Марк развел костер, заварил чай, объяснил через переводчика, что это традиция такая, мол, путники в пути не спешат, а только созерцают путь, и что бы путь был гладким, необходимо местным духам подношение в виде капель водки. Естественно, иностранцы народ практичный, и у них всегда с собой спирт. Достали они, значит, свой спирт, Марк тут же развел его, что бы получилась водка. Причем все это туристы внимательно снимали на камеру, понимая, что это обряд какого-то таинства. Наш проводник важно подошел к поклонному месту, где деревце такое, с завязанными на ветках тряпочками. Подношения там всякие. Марк, значит, про себя что-то пробубнил, надул щеки, они же не понимают, что Марк, просто на бурятском, считает до десяти и обратно. Создав всю атмосферу таинства, горе-шаман, заранее зная, что иностранцы не пьют, предложил им выпить по глотку водки. Те через силу сделали по глотку, а кто и просто пригубил. В конце круга, наш земляк, сделал важное лицо, мол, все будет хорошо и духи гор и земли дали им добро, разбрызгал безымянным пальцем водку во все концы света и залпом выпил стакан. Это произвело большое впечатление на гостей. Марк сорвал аплодисменты тогда. Загордившись, парень решил хвастануть и, не закусывая, сходу пропустил второй двухсотграммовый стакан водки. И, тем не менее, иностранцы народ умеющий считать, сославшись на то, что дорога длинная, а спирта мало, они предложили проводнику двигаться дальше. Естественно колона немедленно двинулась. По пути, Марк, сидя в седле, крепко заснул. Не мудрено  - на голодный желудок пропустить почти бутылку водки. А его лошадь все идет вперед. Животное знает все тропы до курорта. Они за лето по пять ходок делают. Тайга закончилась, и начались крутые перевалы. Туристы, боясь, что неуправляемое животное заведет их не туда, начали волноваться и заглядывать в карты и включать свои, какие-то штучки…

- коммуникаторы наверное.

- да, наверно, я не разбираюсь…

- и что потом?

- ну вот, начались перевалы. На одном из перевалов, лошадь проводника, неожиданно встала, как вкопанная. Никто ничего не может понять. Попытались разбудить Марка. Бесполезно. Уснул намертво. Пытались хлестать лошадку. Тоже ноль результата. Озадачились тогда буржуи и вдруг, один из них, самый внимательный, заметил, что это место тоже поклонное, т.е. есть кустик, на котором многочисленные тряпочки и поодаль собрана пустая стеклотара. Иностранцы быстро налили маленькую дозу водки в стакан и брызнули, как могли. Как только они закончили импровизированное камлание, лошадь тронулась дальше. А Марк так и спал…

- прикольная история! Вот это и есть наша провинциальная сущность – напиться, уснуть и не заметить, как путь весь прошел. Живем здесь у себя, в тайге и ничего не видим, а вокруг мир процветает, цивилизация делает огромные шаги. На западе все по-другому. Там позитив. Там уже исчезают границы. Люди свободно перемещаются по странам, знакомятся, ездят друг к другу, изучают языки. Там прекраснейшие музеи, театры, книги, мода, кино, технический прогресс! Сидя в парижской квартире, ты по интернету заказываешь билет куда захочешь, к примеру в Милан, в театр Ласкала, тут же в интернете покупаешь билет на понравившееся тебе место, затем, не вставая со стула заказываешь такси. Еду и все! Что захочешь! И летишь себе в Милан, слушать оперу! О-о-о! Париж!

- боже мой! Здорово как! Ты уже, наверное, полсвета объездила, Анжела?

- нет, ты что! я только нынче впервые поеду. И куда бы ты думала?

- куда?

- ты не поверишь. Париж! Это мечта моей жизни! Я все эти года изучаю французскую культуру, музыку, литературу. Столько прекрасного! Работала весь год, что бы купить себе путевку во Францию. И вот, наконец, нынче я окажусь в городе своей мечты!

- здорово как! Какая ты у меня молодец! Я так буду гордиться, что сестра моя побывала в Париже! Слов нет! здорово!

- не, сначала, мы тебя положим на лечение, а потом я спокойно скатаюсь до граду Парижу. Кстати, там будет самый крутой в мире танцевальный фестиваль «Сэнсейшн». Там музыка всю ночь играет не прекращаясь. Тысячи молодых, позитивных людей будут тусить под диджеев со всего света. Лазерная цветомузыка, огромные цветотехнические приборы! Обалденная акустика! И это все под сводами Эйфелевой башни! Там молодежь со всего света - дружит, общается, веселится, любит наконец. Там все в белом. Кстати, поэтому я купила эту белую блузку. Даже к ней подобрала белый низ. Обалденно смотрится! Хочешь примерь?

- да ты что! нет, это мне не подойдет. Это только тебе подходит. Ты красавица…

- да брось. Давай примерь! Давай-давай, не стесняйся. В следующую поездку ты тоже поедешь, вот увидишь…

- да куда мне. У меня своя дискотека с моими коровами…

Анжела надевает на Дариму свои модные тряпки. Как ни странно, но Дарима тут же преобразилась внешне. Оказывается, у Даримы, хорошая фигура, стройные ноги, прямая спина. Анжела это замечает и продолжает свой эксперимент над сестрой. Она быстро освобождает волосы Даримы от старых резинок, принимается укладывать на разный манер. До этого момента, смущавшаяся Дарима, уже входит в игру и с удовольствием принимает правила, диктуемые Анжелой. Вот уже на Дариму кладут слой косметики. Краска на лице Даримы, немного непривычна, но она терпит. И вот, наконец, преобразившаяся сестра, только своей позой, говорящая, что она еще совсем деревенская, предстает во всей красе. Она изумленно смотрит на себя в старое трюмо и смущенно улыбается. Анжела включает на своем мобильнике электронную музыку и начинает кружить вокруг своей сестры. Дарима понемногу начинает заводиться, и постепенно, ее деревянные движения становятся более раскрепощенными и пластичными. Две сестры, под шипящий звук из маленьких колонок мобилы, отплясывают на фоне старинного комода.

- я телят закрыл в сарай, вдруг дождь пойдет, а коров выгнал за ограду…

Отец сидит у печки и снимает грязные болотники. Портянки вешает на веревку, которая натянута вдоль печки. Дарима пугается, как будто ее голой выставили на показ. Быстро закрывает руками свое накрашенное лицо и выбегает в прихожую. Анжела глубоко вздохнув вырубает свой мобильник. Деланно садится в кресло и, сложив руки ноги перед собой, зло смотрит на дядю. 

 

Город. Маршрутка.

32. Булат сидит в маршрутке и напряженно смотрит вперед. Впереди, уткнувшись носами перед собой, сидит молодежь. У открытой двери микрика, стоит с авоськами старушка и просит водителя ее взять, хоть стоя, она опаздывает в больницу к деду. Водила, грубо отвечает отказом. За старушкой остановка вся забита пассажирами. Подъехавшие микрики махом заполняются и укатывают дальше. Водитель просит закрыть дверь и начинает трогаться.

- шеф, тормозни! Мы здесь сойдем!

- Булат, нам еще ехать две остановки…

- ничего, пешком пройдемся. Бабушка! Проходите, садитесь. Есть места!

 Булат с Асей выползают с  задних сидений. Булат галантно подает руку Асе. Ася легко спрыгивает с подножки микрика. Булат заглянув в салон:

- ребята, пересядьте назад, пожалуйста. Сюда бабушку посадите…

Булат быстро берет авоськи из рук старушки и ставит в салон. Успевает отпихнуть наглых молодых пассажиров, которые норовят проскользнуть в маршрутку. Помогает бабке забраться в микрик и захлопывает за ней двери.

 

Город. Улица.

33. Вечерний город не скупился на яркий свет. Новые здания игриво отбрасывали зайчиков, освещая тенистые улочки. Деревья начинали примерять свой летний наряд, раскачиваясь плавно на теплом весеннем ветру. Вечерний город оживал всеми звуками. Весенний воздух был прозрачен и над городом красовались все высоты, покрываясь бархатистой зеленью, и под вечерним солнцем приобретая сказочную расцветку.  

По большому мосту, не торопясь идут Булат с Асей, нежно взявшись за руки. Каким бы не становился современный мир, какие бы не становились люди технологичными в природе своей, как бы время не торопило события, а романтика всегда будет нарушать темпы любого новшества, тем более для таких провинциальных городков, как наш Улан-Удэ, где время, все-таки, течет для людей по их разумению, по их прихоти.

- …так всю дорогу и простоял?

- да, а что было делать. Женщина с ребенком стоять будет что ли…

- ну ведь все места же по билетам были и ты полное право имел сидеть и не вставать. Зачем водитель пустил ее без билета?

- Да ему все пофиг. Хотел просто лишние деньги срубить, а там дальше все равно как…

- да уж…

- порой мы сами бываем не ахти. Совсем не замечаем вокруг ничего. А нас несет! Когда умерла мама…  правда я ее совсем не помню, мне было годик с лишним, а Дариме исполнилось пять только, и с тех пор она мне, как мать - она очень рано повзрослела. Когда отец целыми днями разъезжал по совхозу, сестра смотрела за мной, кормила, умывала. И так все это время до наших дней, одна за всех. Она из-за меня не пошла учиться. Очень хотела, что бы я получил образование. Дома все держится на ней, хозяйство, скот, старики. Отец еще стал частенько выпивать, тоже проблема. Я еще не лучше, создал проблемы для себя, а что еще хуже, для Даримы. Ей лечится сейчас надо, а не мои проблемы разгребать. Я сейчас все готов сделать для своей сестры. Мне кажется, что я готов пойти на крайность, лишь бы помочь своей сестре.

- дурачок…

- это правда, Ася. Вот иду и думаю, как же мне тебя отблагодарить. Ты ведь столько для меня сделала. Если бы не ты! Представляешь состояние сестры, когда я так взял и бросил учебу. Для нее ведь это смысл, мечта, цель. И вообще…  что ты нашла во мне? Я же ведь такой негодник…

- перестань. Не говори глупости. Такие вещи нельзя объяснить. Захотела тебе помочь и помогла…

Ася задумчиво смотрит в сторону, куда-то вдаль. Булат останавливается. Ася продолжает идти, разговаривая сама с собой. Булат, крадучись пристраивается сзади. В этот момент, Ася замечает, что рядом никого нет, быстро оборачивается и оба, неожиданно ударяются лбами. Стоя на месте смеются. Булат гладит лоб Асе, хочет подуть на место удара, и в эту же секунду Ася поднимает голову. Неожиданно для себя, Булат губами касается кончика носа Аси. Парочка на мгновения замирает, пытаясь уловить момент откровения, момент искры, момент, когда начинается время. Ася, чуть замедлив миг, нежно целует оцепеневшего Булата. Парочка, обнявшись, стоит на большом мосту, а фоном продолжает жить весенний город, набирая свой ритм частичками человеческих судеб.

 

Деревня. В доме.

34. Анжела просыпается ночью от громкого кашля дяди Виктора. Недовольно перевернувшись туда-сюда, девушка встает и идет на кухню, что бы попить воды. Нащупав в темноте кнопку, включает свет. От неожиданности, Анжела едва не вскрикнула. У окна сидит дядя Виктор, а перед ним на столе бутылка водки и наполненный стакан.

- извини, это все из-за курения. Хороших сигарет нет и приходится вот горлодер курить…

- я попить…

- холодную воду не пей, простудишься. Вот лучше аршана (минеральный источник) попей, с Ниловки ребята привезли.

- нет, спасибо. Я…

- да пей ты, это не водка. Некуда просто было налить, и вон набрали в бутылку от водки. Пей, вкусно и полезно. Я не притрагивался…

- уже не хочу. Пойду спать…

- постой. Подожди…

- ну что?

- …вечером, вы с Даримой красиво танцевали… прямо, как моя Эльвира когда-то. Она была у нас заведующая клубом. Все вечера, танцы, все она организовывала. Всех поднимала на веселье. Танцевала и пела так, что все кругом ахали и охали, даже все парни мне завидовали. Вся деревня уважала ее за талант. Здорово получалось.  Даже секретарь парткома приезжал, просил Эльвиру выступить в Улан – Удэ от района. После выступления, ее даже приглашали работать в город, но она отказывалась. Все ее было здесь. Мы тогда не понимали совсем, что ей выезжать отсюда было очень больно, каждый выезд она молча терпела…

Виктор делает глоток аршана. Не смотря на то, что перед ним открытая пачка «примы», он встает и достает из буфета нераспечатанную пачку и дрожащими руками достает новую сигарету. Анжела видя состояние дяди не осмелилась уйти.

-…ох как мне ее не хватает…

Виктор пытается закурить, но руки его не слушают, и ломает спичку о коробок. Вторую. Он приминает сигарету в пепельнице, как будто тушит тлеющий огонек.

- по глупости своей, в то время, я обвинял всех в смерти моей Эльвиры, а особенно я был не справедлив к твоей матери. Мой характер был очень вздорный. Рубил с плеча. Ни о чем и ни о ком я не думал. Вот и не общались с тех пор с Лизой. Крепко я обиделся тогда на твою маму. Не понимал же ведь, что она в то время не могла ничего сделать. Какой же я глупец. Я получил по заслугам…

В глазах дяди появляются крупные слезы. Он скупо всхлипнул, пытаясь скрыть слезы, но это уже было явно видно. Анжела стоит не шелохнувшись.

- я получил по заслугам…

Неожиданно, Виктор начинает рыдать, не стесняясь своей племянницы. Он старается закрывать рукой лицо, но все что в нем накопилось, решило вырваться в этот момент. Человек, который, до этого момента, давил в себе чувства и эмоции алкогольным прессом, решил открыть все шлюзы.

- я получил по заслугам, но дети мои причем! Причем тут моя дочь. Зачем она отвечает за мои грехи!.. Я знаю, что я очень виноват перед твоей мамой, перед тобой! Если можете, простите меня. В данный момент я готов все сделать, я пойду на все! Я не буду пить и курить. Я сделаю все, что скажете, но помогите моей дочери. Анжела, я тебя прошу, помоги ей! Она - все, что у меня есть, это моя надежда…

Оторопевшая Анжела, сама не осознавая происходящего, не вольно подчиняясь инстинкту родства, подходит к дяде и… залпом выпивает наполненный аршаном стакан.

35. Так и не уснув, Анжела пролежала до самого рассвета. Утренние сумерки готовили рассвет. Анжела посмотрела на часы – 5 утра. Ровно секунду в секунду, тихо встала с кровати Дарима. Накинув на себя одежду, плавно проплыла на кухню. Анжеле ничего не оставалось, как встать следом за сестрой.

36.  Пока Анжела одевалась, на летней кухне, что возле основного дома, живо затрещала печка, на плитке появились кастрюли с водой, большой таз с молоком для сепарирования, чайник.

Деревня. Во дворе.

Когда Анжела вышла на улицу, Дарима уже возилась около коров. Разожгла в битом тазике кизяк, что бы дымная ароматная завеса спасала от мошкары. Стройный дым, стремящийся вверх, оповещал, что земля просыпается и дает небу сигнал благодарности за полученную влагу. Сегодняшнее утро отдано солнцу. Все кругом начало заливаться светлыми и теплыми лучами. Утренняя влага благородно покидала землю, не торопясь и с достоинством.

Потянувшись на крыльце под лучами утреннего солнца и вдохнув утренней влаги, Анжела начала обходить дом. Тут неожиданно для себя Анжела, от изумления ахнула. Перед ней открылась, после многодневных дождей, во всем величии, гордо освещенная утренним солнцем, показывая всю свою мощь и прелесть, гора Алтан – Мондорго. Верх горы, первым увидевший солнце, горделиво отблескивал массивными ледниками. Вниз, с поклоном сползали массивные тучи, которые все эти дни укрывали великана от людского взора. Накопивший влаги, гора все солнечные дни будет благородно поить все окружающее, рождать новые облачка – суетливые дети высоких гор, которых нельзя удержать рядом с собой. Анжеле показалась, что она одна стоит перед огромной горой, как будто не могла ответить на вопрос горы о том, где она пропадала так долго.

- красиво?

Анжела вздрогнула от неожиданного вопроса. За Анжелой стоял дядя Виктор, который смущенно улыбался. Перед горой он казался молодым и стройным, как будто только что гора вдохнула в него новую силу. Его глаза светились, отражая вершину. Он стоял и глубоко вдыхал чистоту воздуха, и было ощущение, что он все эти годы был лишен этого общения, что гора, была закрыта для него, и только сегодня он был благосклонен и щедро раскрылся для дяди во всей своей красе.

- не то слово…        

- ладно, любуйся, а я пойду, свиней накормлю. И… извини за ночной концерт.

Дядя Виктор быстро юркнул в сарай и начал что-то мешать и переливать. Анжела пошла в сторону Даримы.

37. Струи молока протяжной песней лились на цинковую поверхность ведра. Затем, звенящий звук менялся на сладкое журчание, когда молоко начало пениться. Руки Даримы, как руки виртуозного музыканта, быстро и так нежно пробегали по коровьим соскам, издавая не вообразимую музыку. В эту минуту, казалось, Анжела слышит всю деревню, которая как огромный оркестр, синхронно издает молочную симфонию. По всей деревне вверх тянулись столбы дыма, говоря о вечной завязи земли и неба.

- удивительно, как так здорово получается. А можно попробовать?

- попробуй…

Анжела тихо приблизилась к корове, когда Дарима нежно теребила ее массивную шею. Все еще робко, боясь сделать что-то не так, Анжела пытается потянуть тугие соски коровы.

- боже мой! Это какую силу надо иметь, что бы выдавить молоко!

Корова, почуяв что-то не ладное, перестает жевать свою жвачку. Подозрительно оглядывается, тщательно обнюхивает, стоящую рядом Дариму. Успокоившись, продолжает лениво жевать.

- Анжел, а ты попробуй смазать маслом руки и соски коровы. Будет легче.

- вай, какой ужас! У меня ногти!..

Корова вновь забеспокоилась. Даже попыталась лягнуть, но привязанные друг другу ноги не дают этого сделать. Анжела в страхе отпрянула от коровы. Дарима смеется.

- Животное не обманешь, они очень тонко чувствуют своего хозяина – запах, манеры, привычки. Они живут рядом с тобой от начала до конца и даже потом впитываются в нашу кровь. Мы несем их запахи. Мы еще дышим землей и этим воздухом. Они чувствуют тебя, знают. Но со временем ты тоже сможешь спокойно доить коров, если конечно будешь чаще навещать нас.

 Взяв ведро у Анжелы, Дарима быстро закончила надой. Отпустила телят, что бы те понежились с родителями перед их ежедневной прогулкой на пастбище. Оттуда они вернутся полные и налитые молоком под завязку. Дарима ловко, оттащив телят, быстро выгнала коров за ограду. Передала два ведра, полные молоком, Анжеле, что бы та понесла в сторону дома, а сама, лопатой, быстро накидала коровьи лепешки в одну кучу. Загон быстро стал чистым.

38. Не успела Анжела подойти к дому, как Дарима уже встречает ее у входа. Быстро и умело цедит молоко, сквозь белоснежную марлю. Запах свежего молока начинает Анжеле напоминать что-то, и она молча стоит рядом.

- странно, почему я не помню детство. Я же ведь здесь родилась, прожила почти пять лет. Что-то должно было остаться в памяти…

- ничего, вспомниться еще. Помнишь наше место, куда мы всегда бегали в детстве?

- хоть убей, не помню…

- давай сходим сегодня. Может там память восстановит забытое.

Деревня. В Доме.

Дарима включает сепаратор и монотонный звук наполняет все пространство. Тут же рядом, Дарима теперь, как человек-оркестр, одна солирует - бойкими движениями включает ритм в маслобойнице «Бэлмэр». Треск от очага давал высокие ударные тона, а сам гул костра гулко басил фоном. «Джаз парного молока» подумала Анжела и улыбнулась сама себе. Став рядом с сестрой, Анжела стала подплясывать. Сестры смеются.   

 

Деревня. Натура.

39. Звенящий девичий смех стоит по долине, по которой, верхом на лошадях едут сестры. Дарима, на своей лошадке, сидит уверенно и поддерживает за уздечки вторую лошадь, на котором, крепко схватившись за седло, сидит Анжела. Всадницы направились вверх по крутому склону. Лошади фыркая, но быстро поднимаются наверх. Анжела, все еще боясь, сидит с закрытыми глазами, прижавшись всем телом к своей лошади.

40. Наверху, взмыленные лошади, останавливаются. Дарима тоже глубоко дышит, вдыхая горный воздух и это ее пьянит. Она широко улыбается.

- ну все, Анжела, открывай глаза.

- а мы уже прибыли на место?

Анжела, еще с подозрением, неторопливо открывает глаза. Изумление обрушивается сразу на Анжелу, ее глаза становятся округлыми и немигающими, перехватывает дыхание. Перед сестрами во всей красе открывается красивая и глубокая долина, над которой возвышается, задевая макушками, низ кучерявых облачков, величавая гора, скорее даже семейство вершин в белоснежных шапках. Мощным и чистым потоком воздуха бьет по лицам девушек гора. Строго и величаво смотрят в долину седые братья. Извилистое русло горной реки, бурное и своенравное, связывает горные вершины с долиной. Это как неразрывная нить между временами. Сестры, как птицы возвышаются над долиной, несясь на встречу к братьям великанам. Анжела невольно раскинула руки и даже приподнялась на стременах, забыв обо всех страхах.

- это сказка! Я лечу!

Анжела, еще некоторое время сидит верхом на лошадке. Дарима спешившись, уже успевает развести костер на специальном, для этого отведенном месте. Быстро достает из рюкзака молоко, хлеб, масло и сахар – рафинад. Отлив молоко в пиалу, Дарима, тоненькой лиственной веточкой, разбрызгивает по сторонам света. Отломав кусок хлеба, намазывает масло и так же маленьким кусочками разбрасывают в разные стороны. Птицы, с веселым щебетом слетаются со всех сторон. Такие же подношения получает костер, благодарно разгораясь с новой силой. Горный воздух хорошо питает огонь и заводит его на резвый танец.

Дарима помогает Анжеле спешится. Вдвоем, девушки подходят ближе к краю огромного утеса. Осторожно, Дарима показывает Анжеле всю высоту стройной скалы и указывает на рядом стоящую, точно такую же, скалу.

- с самого детства, когда мать умерла, я всегда мечтала прийти сюда, именно с тобой на это особенное место…

- а что в нем особенного, на этом месте?

- это две скалы – две сестры. Дочери одного из небесных владык. Есть такая древняя легенда о сестрах.

- интересно. Знаешь ее? Расскажи мне…

- когда-то, в глубокой древности, в пору великих богов и небесных владык, в этой долине, у одного из верховных правителей, было две дочери. Две любимые дочки великого отца. Одна из дочерей владела огнем и землей, давая людям тепло очага, другая - дождем и ветром, давая людям и земле необходимую влагу и пищу. Была полная гармония жизни. Люди в долине жили не лишаясь пищи и крова, тепла своего очага. Влюблялись, женились, рожали новое потомство. Отец дочерей был очень доволен сестрами, т.к. они были очень мудры и справедливо распределяли энергию данных им стихий. Люди были в достатке. Сами сестры очень любили людей и оберегали от всех бед. Благодарностью людей было то, что очень бережно относились дарам сестер, знали меру и умели использовать по нужде. К тому же, сестры относились друг другу большим трепетом и любовью, взаимная забота не знала границ. В любой момент одна приходила на помощь другой. Так продолжалась много лет, пок<