Анализ гипотез, современная версия.

Вопрос о генетической связи именьковской культуры с городецкой, а значит, и о финно-угорской этнической принадлежности отпадает по нескольким причинам. Во-первых, территория именьковской и городецкой культур совпадает лишь отчасти: городецкие племена не выходили за пределы правобережья р. Волги, а основная масса памятников именьковской культуры найдена на территории левобережья. Только в бассейне реки Суры и реки Свияги и на Самарской Луке представлены как городецкие, так и именьковские памятники. Во-вторых существуют большие экономические различия в этих двух культурах. Если у городецких земледелие было развито очень слабо и не играло существенной роли, то именьковцы уже в середине1тыс. н. э. ранее чем все другие племена Поволжья, познакомились с пашенным земледелием. Овладение пашенным земледелием в столь ранний период могло быть подготовлено лишь длительным и постепенным развитием земледелия как основной отрасли хозяйства.

Нельзя согласиться и со сторонниками гипотезы о восточном, то есть сибирском происхождении именьковской культуры, потому что их аргументы не менее уязвимы, что отмечалось А. П. Смирновым. В.Ф. Генинг приводит отдельные аналогиивкерамике и погребальном обряде, однако его сходство исчерпывается отдаленными географически и хронологически культурами. Кроме того, керамическое сходство зачастую исчерпывается плоскодонностью, что в свою очередь весьма относительно и нельзя считать за ключевой аргумент. Аналогичная ситуация и с погребальным обрядом. Во всех приведенных Генингом могильниках кроме как схожести самого обряда не найдено никаких других подтверждений родства. Исходя из этого - сейчас можно с уверенностью говорить о том, что в Сибири нет памятников, где бы можно было встретить сочетания хотя бы нескольких признаков, присущих именьковской культуре.

Если говорить о тюркской теории, то ее аргументация тоже уязвима. Как минимум тот факт, что теория Генинга об отношении именьковской культуры к сибирским культурам необоснована, еще не дает право утверждать, что тюркская теория верна. П. Н. Старостин и А. Х. Халиков в доказательство тюркской принадлежности именьковской культуры ссылаются на близость ее к культуре турбаслинско-кушнаренковских памятников, но это ошибочно: ничего общего в материальной культуре, погребальном обряде и экономике именьковцев, с одной стороны, и кушнаренковцев и турбаслинцев с другой, нет. Однако близкое соседство к кушаренковцам и турбаслинцами привело к некоторой ассимиляции племен на территории Башкирии. Но нужно учитывать, что на территориях, где близкого соприкосновения не было, именьковская культура сохраняла свою самобытность и отличия.

Весьма интересна мысль А. П. Смирнова об участии в формировании именьковской культуры, наряду с финно-угорскими, городецким и пьяноборским племенами, лесостепного славянского компонента. Однако эта гипотеза не позволяет выявить генетические корни именьковской культуры, так как в качестве аргументов А. П. Смирнов. привлекает материалы Волынцевского могильника и Ново-Троицкого городища, т. е. памятников, которые датируются более поздним временем, чем именьковская культура. Имеющиеся черты сходства, видимо, обусловлены не генетическими, а другими связями, но несмотря на это, мысль о сходстве именьковского погребального обряда с обрядом культур полей погребений кажется весьма перспективной.

На данный момент очевидна близость именьковской культуры с зарубинецкой, с важным уточнением, что больше всего сходств с лесным вариантом данной культуры. Они имеют сходства во всех основных признаках культур. Для зарубинецкой и именьковской культур характерно расположение поселений компактными группами, «гнездами». Подобное размещение поселений выявлено и у других культур, сложившихся при участии зарубинцев (поченская, типа Колочина). В обеих сравниваемых культурах наблюдается большое сходство материалов, происходящих из памятников одной группы. Обе культуры имеют малое количество укрепленных городищ, сходных по расположению(строились на природно укрепленных местах, берегах рек, а также открытых территориях). Наиболее ярко сходство именьковской и зарубинецкой культур проявляется в погребальном обряде. Для обеих культур характерны обширные некрополи. Они располагаются на высоких местах, чаще всего вблизи рек, недалеко от связанных с ними поселений. Каких-либо внешних признаков в настоящее время могилы не имеют, но в древности они отмечались какими-то знаками, так как случаи нарушения более ранних могил поздними почти не известны ни в зарубинецких, ни в именьковских могильниках.

Трупосожжение в обеих культурах проходило за пределами могильника. Обломки костей обычно очень мелкие и количество их сравнительно невелико. На многих зарубинецких и на Рождественском могильнике встречаются погребения, имеющие остатки погребального костра: золу и древесные угли. Кости в обеих культурах сыпали в кучи или рассыпали по всему дну.Схож и состав инвентаря для трупосожжения, включающий следующие категории вещей: глиняные сосуды, украшения, орудия труда и предметы быта. Количество сосудов в погребениях рознится. В именьковских могильниках в большинстве погребений находилось от 1 до 3 сосудов, большее количество встречено лишь в единичных погребениях. Для зарубиненцких погребений характерны наборы сосудов, состоящие из горшка, миски и кружки, аналогичные наборы сосудов, состоящие из одного крупного и двух-трех меньших сосудов размером поменьше.

 

 

Глава IV. Хозяйство.

Скотоводство.

Основным источником по истории древнего скотоводства являются остеологические материалы, представляющие собой «кухонные остатки» и происходящие с поселений. Их изучение началось в пятидесятые года одновременно с началом полевых исследований именьковских поселений. Первые видовые определения «остатков» с именьковских поселений были проведены исследователями В.А. Поповым и Т.А. Кулаевой на основании материалов, найденных в ходе раскопок Именковского городища, исследованного Н.Ф. Калининым и А.Х. Халиковым в 1953-1954 года. Материалы городища «Шолом» были исследованы В.И. Цалкиным, который провел видовые определения материалов и с Балымерского селища. Значительное количество остеологических определений было проведено А.Г. Петренко, которая проводила исследования материалов Троицко-Урайского I городища, Маклашеевского II городища, Пролетарского городища, городища «Курган», Щербетьского I селища, селища «Девичий городок» в Нижнем Прикамье, а также Выползовского, Муромского, Карлинского I, Новинковского I и V на Самарской Луке. Часть остеологических материалов с Новинковских I и V селищ была определена О.Г. Богаткиной. Если говорить про первые реконструкции состава стад, проводимыми А.Г. Петренко и Ю.А. Красновым, то никакая из них ныне не является правомерной и достоверной по нескольким причинам. Реконструкции А.Г. Петренко недостоверны по причине неправильного подхода — он опирался на минимальное количество особей, которые могли оставить данное количество остеологического материала. А если учесть неполноту имеющегося материала, то данный подход не вполне подходящий. Краснов же вообще не приводит принципы вычисления особей.

Более правильной является реконструкция состава стада, проводимая в два этапа. На первом нужно восстановить реальный состав мясного рациона обитателей древних поселений. Для этого можно применить используемый Е.Е. Антипиной метод пересчета «кухонных остатков» в условные пищевые единицы с учетом различий в поедаемой массе тела различных видов домашних и диких животных. Для этого необходимо принять приблизительный средний вес крупного рогатого скота за 300, лошади – за 300, малого рогатого скота и свиньи за 50 кг. При этом необходимо учитывать и продукты охоты, без которой именьковское хозяйство немыслимо. Количество потребляемого мяса диких животных можно вычислить, исходя из приблизительного среднего веса животных: лось – 320 кг, олень – 100 кг, кабан – 160 кг, бобр – 20 кг, медведь – 500 кг; заяц – 5 кг; куница, лиса, рысь, волк, кошка, собака вряд ли использовались в пищу людьми. Поедаемая же масса составляет равно как и для домашних, так и для диких животных около 50%. Рыба несомненно присутствовала в рационе, однако данные по ней есть не во всех памятниках.

Второй этап это уже подсчет самого состава стада. Для этого можно использовать метод, предложенный Е.Е. Антипиной, опираясь на определение возраста забитых на мясо животных, которое провел А.Г. Петренко. Это показывает, что все домашние животные содержались на именьковских поселениях прежде всего для получения мяса, потому что процент животных старших возрастных групп (более 10 лет) крайне низок. Это, конечно, не исключает использования лошадей и крупного рогатого скота в качестве тягловой силы (что подтверждается находками костей волов и конской узды), но не позволяет предположить только прижизненного использования ни одного из видов домашних животных. Исходя из этого средние значения получились такие:

1. Лошади — имеют около 55-56 процентов.

2. Крупный рогатый скот — имеет 39-40 процентов.

3. Малый рогатый скот и свиньи имеют суммарно около 3-4 процентов.

4. Дикие и иные виды скота — имеют не более одного процента.

Таким образом, результаты подсчетов показывают - что наибольшую роль в животноводстве именьковского населения играли лошадь и крупный рогатый скот. Стоит отметить, что на разных памятниках есть довольно сильные отличия, что, скорее всего, показывает различия в животноводческих традициях на разных территориях. Разведение мелких копытных и, тем более, свиней было распространено в значительно меньшей степени.

Об общем уровне развития именьковского животноводства можно судить по найденными «кухонныхми остатками» диких животных. Среди них больше всего занимают кости лосей и медведей. Так, охота, продолжала оставаться важным источником мясной пищи и не превратилась в исключительно пушной промысел. Конечно, при достаточном количестве мяса, получаемых от домашних животных, мясное значение охоты было бы неизбежно утрачено. Все это говорит о дефицитном характере скотоводства именьковского населения. Воспроизводство стада, при этом, было достаточно устойчивым, доля забитых на мясо животных до 2-х лет животных не превышает 40%. Существенных региональных отличий между остеологическими материалами именьковских поселений нет, за исключением относительно большего количества коз и овец на поселениях южной части территории культуры на селищах Самарской Луки. Это можно объяснить ландшафтно-климатическими условиями, способствовавшими развитию такого направления животноводства. Выявленное процентное соотношение между различными видами домашнего скота позволяет сделать и некоторые общие выводы об уровне развития хозяйства именьковской культуры. Наиболее рентабельным в условиях умеренного климата является разведение крупного рогатого скота ввиду исключительного многообразия форм его эксплуатации и получаемых от него продуктов.

 

Глава V. Земледелие.

Термином «земледелие» принято определять одну из отраслей производящего хозяйства, которая является ежегодно
повторяющейся последовательностью нескольких самостоятельных, но
неразрывно связанных между собой видов деятельности - подготовку почвы, посев, уборку урожая, его хранение и переработку в пригодные для
непосредственного употребления продукты – крупы и муку. Содержание
каждой из стадий зависит от ландшафтно-географических, климатических и почвенных условий, с одной стороны, уровня развития орудий
труда и имеющихся у производителей навыков и традиций – с другой.
Характеристика земледелия в целом, таким образом, может быть сведена
к последовательному определению содержания каждой из стадий.

Для начала нужно обратить внимание на расселение носителей именьковской культуры, ландшафтно-географические и почвенные условия расположения именьковских поселений.На севере область распространения именьковской культуры достигает южной границы лесной зоны, охватывает всю лесостепь СреднегоПоволжья от среднего течения р. Суры на западе до Икско-Бельскогомеждуречья на востоке. Южная группа именьковских памятников расположена на территории Самарской Луки, то есть на пограничье лесостепи и степи. На всей территории ареала рельеф характеризуется как
увалистый либо возвышенно-увалистый.Ресурсную базу именьковского земледелия составляли земли, находящиеся в непосредственной близости
от поселения. На основании топографических данных расположения именьковскихпоселений можно предположить, что наиболее привлекательными для хозяйственного освоения для именьковцев были земли первой надпойменных территорий и в меньшей степени водораздельные черноземы.

Судя по имеющимся косвенным данным, главной системой
земледелия являлся перелог. Данные палео-почвоведческих анализов, проводившихся в окрестностях именьковских
поселений Самарской Луки подтверждают это. Об этом же свидетельствуют находкисемян сорных растений, найденные исследователями на всех памятниках, где проводились такие определения. Степень
засоренности, достигающая 20–25%, не соответсвует подсеке и говоритоб обработке старопахотных земель. С другойстороны, малочисленность находок ржи и отсутствие достоверных доказательств разведения озимых культур вообще не позволяют думать о
существовании у именьковских племен паровой системы. Конечно, то что перелог имел ключевую роль не означает, что подсека совершенно не использовалась. Находки большого количества железных топоров и наличиеобширных залесенных пространств в близости отименьковских памятников делают очень вероятным употребление этогометода.В последнее
время получены свидетельства исключительной эффективности подсечного земледелия, что позволяло получать на определенных участках урожай в десятки раз выше, чем на старопахотных землях. Однако, подсека как доминирующая система земледелия не позволялапрокормить население свыше 100-150 человек, в силу ограниченности пригодных для высокоэффективногоземледелия участков леса. Именно этот факт обусловил главенство в именьковском хозяйстве пашенного земледелия, основанного на перелоге.

К настоящему времени на территории СреднегоПоволжья известно 16 экземпляров железных наконечников рал длинойот 9 до 15,8 см с шириной лезвия от 5,2 до 7,1 см. Все онидостаточно похожи по форме. Характерным конструктивом наральников именьковской культуры являются плавно расширяющаяся по направлению к тыльной части овальная в сечении втулка,небольшие плечики при переходе от втулки к лезвию с утолщением в центре лезвия, прямое или слегка изогнутое вовнутрь продольноесечение орудия.Типологической особенностью является и отсутствие разреза полотна наральника в месте перехода от лезвия квтулке. По типологии Ю.А. Краснова наральники именьковской культуры относятся к одному типу, характеризующемуся небольшими размерами,слабо выраженными плечиками и отношением длины наральника к егоширине в приблизительном соотношении 2:1. Данные металлографического анализа показывают, что при изготовлении наконечников для пахотных орудий использовались наиболее сложные из известныхименьковским кузнецам технологии. Размеры обрабатываемых участков сложно представить из имеющегося археологического материала. Основываясь на анализе расположения поселений иэкспериментальных данных можно предположить, что одна семья использовала под посев около 10 га земли.

На поселениях именьковской культуры неоднократно найдены зерна культурных растений. На основе этих находок были проведены определения состава культурных растений, возделывавшихся именьковским
населением. В итоге ими оказались: полба, мягкая пшеница, ячмень, рожь, горох, просо. На селище Ош-Пандо-Нерь подавляющее количество находок зерен культурных злаков (81%) составляло просо. Оно же имеет больший процент находок на городище Ош-Пандо, большинство остатков культурных злаков которого принадлежало ячменю. На селище Девичий городок 63% определенных зерен - полба. На поселении Шолом найдены зерна ячменя, полбы, овса, ржи и гороха. Из них наиболее большее количество приходится на ячмень, далее следуют полба, затем просо. Находки гороха, ржи и овса найдены единичными зернами. Таким образом, на всей территории именьковской культуры наблюдается единообразный набор выращивавшихся культурных растений. Различия в процентном соотношении представленных видов культурных злаков, обнаруженных на памятниках, связаны с неполнотой дошедшего доисточникового материала, а также, возможно, региональной спецификой.
Уборка урожая осуществлялась при помощи серпов, хорошо известных в поселенческих материалах. Серпы и их обломки найдены почти на всех имеющихся памятниках, значительная часть происходит из сборов с поверхности. Всего известно не менее пятидесяти экземпляров этих орудий, имеющих малые различия между собой. Все они имеют единообразный, типовой способ крепления при помощи «пятки», загнутой перпендикулярно плоскости лезвия. Изгиб клинков небольшой, угол среза достигает 30 градусов первой трети серпа, ближайшей крукояти, затем уменьшается до 10 градусов. Кончик серпа, судя по найденным материалам, довольно плоский и несколько выгнут во внешнюю сторону. В большинстве случаев лезвие серпа имеет зазубрины, образованные, скорее всего, насечками.

Для хранения выращенного зерна именьковское население пользовалось ямами - зернохранилищами грушевидной или цилиндрической формы. На поселениях такие ямы находились в непосредственной близости от жилищ, составляя с ними единый жилищно-хозяйственный комплекс. Средний объем ямы достигал 1,5 м3 и позволял хранить объемы зерна, достаточные для пропитания одной семьи в течение года. В зависимости от различных потребностей зерно обрабатывалось по разному. Большая часть зерна, однако, подвергалась помолу с помощью ручных ротационных мельниц. Их жернова были найдены в культурном слое.Их диаметр колеблется от 30 до 50 см, толщина от 8 до 15 см. Большинство жерновов имеет плоскую поверхность. Как верхние, так и нижние жернова имеют в центре круглое отверстие диаметром 4 – 8 см. 

Обстоятельства находок именьковских орудий земледельческого труда позволяют сделать некоторые предварительные выводы об их организации производства в земледлии. Большая часть производственного цикла, связанного с уборкой урожая и обработкой полученного, осуществлялась силами отдельной малой семьи, о чем свидетельствуют находки жернов на дне жилищ, концентрация вокруг жилищ ям и кладовок, отсутствие на поселениях общих зернохранилищ. Сложнее реконструировать организацию самого пахотного процесса. Обстоятельства находок наральников и этнографические данные позволяют предположить, что собственными пахотными орудиями и тягловыми животными обладало далеко не каждое домохозяйство. Выходит, что процесс пахоты осуществлялся в результате различных форм кооперативного взаимодействия. Решение вопроса о формах землевладения и землепользования на имеющемся материале не представляется возможным.

Земледелие играло значительную роль в хозяйственной системе именьковского населения. Об этом свидетельствуют расположение поселений
в благоприятных почвенных условиях, относительно развитый набор
земледельческих орудий, многочисленность их находок на памятниках
именьковской культуры.
В заключение можно попытаться определить уровень развития
земледелия именьковской культуры. Археологические данные свидетельствуют о принадлежности именьковского населения к хозяйственно-культурному типу пашенных земледельцев, для которых характерны расположение поселений на наиболее плодородных территориях, наличие
упряжных пахотных орудий, специализированных орудий уборки и переработки урожая.

 

Заключение. Итоги исследования.

Судя по исследованиям, именьковская культура окончательно сформировалась в V в., при участии западного населения и лбищенских племен. Именьковская культура была одной из самых развитых в экономических показателях. Наличие у именьковцев пахотных орудий, снабженных железными наконечниками, позволяет судить об этом. Скотоводство же находилось в промежуточном положении между развитыми земледельческими культурами юго-западных регионов и культурами лесной полосы.

Именьковская культура не имеет местных генетических корней и отличается от синхронных финно-угорских культур. Этим объясняется появление ряда взаимоисключающих гипотез о ее происхождении и этнической принадлежности, рассмотренных в данной работе. Одни исследователи видели в именьковцах потомков позднегородецких племен, переселившихся на Правобережье Волги, другие искали истоки культуры в Сибири, считая ее носителей тюрками или угро-мадьярами. Однако, все эти гипотезы при дальнейшем изучении не подтвердились

Именьковская культура просуществовала до VII в. Массовое же переселение тюркоязычных болгар начавшееся в VIIв., Вызвали распад именьковской культуры.

 

Список литературы.

1. Вязов Л.А. Земледелие у племен именьковской культуры // Вестник Самарского государственного университета. Гуманитарная серия. 2008. № 5/1 (64)

2. Вязов Л.А. Скотоводство в хозяйстве племен именьковской культуры // Вестник Самарского государственного университета. Гуманитарная серия. 2008. № 4 (63)

3. Матвеева Г.И. Памятники именьковской культуры на Самарской Луке // Самарская Лука в древности. Краеведческие записки. Вып. III. Куйбышев, 1975

4. Матвеева Г.И. О происхождении именьковской культуры // Древние и средневековые культуры Поволжья. Куйбышев, 1981

5. Матвеева Г.И. К вопросу об этнической принадлежности племён именьковской культуры // Славяне и их соседи. Место взаимных влияний в процессе общественного и культурного развития. Эпоха феодализма. Сборник тезисов / Отв. ред. Г.Г. Литаврин. М., 1988

6. Матвеева Г.И. Некоторые итоги изучения именьковской культуры // Труды VI Международного Конгресса славянской археологии. Т. 1: Проблемы славянской археологии. М., 1997

7. Матвеева Г.И. Среднее Поволжье в IV-VII вв.: Именьковская культура. Самара, 2004

8. Расторопов А.В. К вопросу об ареале именьковской культуры // Вестник НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия. 2010. № 1 (13). Саранск, 2010

9. Старостин П.Н. Именьковские могильники // Культуры Восточной Европы I тысячелетия н.э. Куйбышев, 1986

10. Вязов Л.А. Социально-экономическое развитие населения Среднего Поволжья в середине I тысячелетия н.э. (по материалам именьковской культуры). Автореферат на соискание учёной степени кандидата исторических наук. Казань, 2011