Хочу, чтобы каждый из людей был Человеком. 

                                                      А.М.Горький.

       Но я все пишу о том, как провожу время летом во время отпуска, отпуск мой 48 рабочих дней в году, остальное время я работал. В 1981 году я начал работать в вечерней школе в закрытом учреждении ЮЛ 34/6, которая находится недалеко от города, в километрах четырех от города близко к деревне Толиково, первоначально до этого учреждения мы добирались ведомственным автобусом, позже рейсовым автобусом № 21. Уговаривал меня перейти работать в эту школу В.Надеждин, известный в городе человек, директор вечерней школы № 2 при ИТК №3, в шестой колонии был как филиал этой школы. Раньше до этого Надеждин был директором школы № 1, позже заместителем председателя горисполкома, сейчас после его смерти его именем назван спорткомплекс нашего города. Почему я согласился работать в этой школе? Пожалуй, из меркантильных соображений. В это время у меня резко уменьшилось число учебных часов в третьей школе до 18 часов в неделю, уменьшилась заработная плата. В вечерней школе мне предложили большее количество учебных часов, да и плюс к этому 25 процентов прибавка к зарплате за особые условия работы. Я стал бы получать больше трехсот рублей, это была большая зарплата по тем временам. Работать в этой школе, находящейся за колючими проволоками, было непривычно, я все-таки привык. Проработал я в этой школе шесть с половиной лет. Признаться откровенно, работать в этой школе было намного легче, чем в обычной школе с детьми. Мы знали, что перед нами учителями в классе сидят взрослые люди, совершившие зло в обществе, осужденные за насилие над другими людьми. Эти воры-рецидивисты, клептоманы, насильники, убийцы. Многие из них считают себя борцами за справедливость, за правду. Совершая кражу, они как будто восстанавливают социальную справедливость в обществе. Откройте «Философию права» Гегеля, прочтите вместе со мной. Вот он пишет о «моральной цели ненавидеть и истребить неопределенное дурное». Продолжает: «Воровство, трусость, убийство и т. д. в качестве поступков, имеют непосредственное удовлетворение цели позитивного. Воровство с целью облагоденствования бедных, бегство с поля сражений ради исполнения долга, требующего заботиться о своей жизни, о своей семье, убийство из ненависти мести, т. е. чтобы удовлетворить чувство своей правоты, уничтожения дурного человека». Я хочу понять психологию преступника, потому читаю эти строки. В наши дни противоправные поступки, совершенные этими людьми, порою, не поддается объяснению. Разве можно объяснить зло, совершенное ради зла, или убийство, совершенное в пьяном угаре, когда человек не контролирует свои поступки, когда человек перестает быть человеком, когда он превращается в дикого зверя. Разве можно понять злодеяние, совершенное в компании, где все злодеяния показательны, когда злодей хвастается перед другим злодеем тем, что он более «совершенный» злодей. Перед нами сидели «Мамонт», «Дизель», «Император» и еще кто-то. Вот таким людям я преподавал математику. Вопреки всему, я уже писал, что работать в этой школе было легче. Не было никакой проблемы с дисциплиной во время проведения уроков. Совершенно иной подход к учебе со стороны сидящих в классе, так называемых учеников. Большинство из них вполне серьезно относились к учебе, некоторые получали неплохие знания. Учились старательно те, кто хотел показать себя с лучшей стороны перед администрацией учреждения, чтобы добиться досрочного освобождения. Некоторые учились, возможно, от скуки, чтобы быстрее прошло время, поскольку никаких интересных занятий не было в зоне. Кому-то, может, было интересно общаться с грамотными и интеллигентными людьми, учителями. Может, кто-то намеревался более грамотно, изощренно в дальнейшем заняться аферой. Для меня были те же математические Формулы, те же уравнения, тригонометрические функции, логарифмы, производные, интегралы. Обыденная работа. Мне еще надо оценить их учебу, их полученные знания. Перед опросом на оценку на уроках отводили время на самоподготовку, ведь не было никаких домашних заданий как в обычной школе. Некоторые школьники получали неплохие знания. Помню, учился осужденный Чернов Валентин, который блестяще усваивал математику. Мне позже рассказывали, что после освобождения ему удалось поступить для учебы в университет. Помню и тех, которые красиво оформлял тетради. В процессе подготовки к выпускным экзаменам я диктовал полные ответы на все вопросы, включенные в экзаменационные билеты. Ученик Понамарев показал мне свои записи, конспекты. Я удивился от того, насколько были совершенны эти записи, оформлены аккуратно и красочно, грамотно, со всеми чертежами. Можно было изучить его записи как учебное пособие для подготовки к экзаменам. Чтобы заинтересовать своим предметам я на уроке знакомил школьников с занимательными задачами, головоломками, математическими софизмами и не только. Есть в математике такая «игра», которая называется мгновенное суммирование. Суть этой игры выглядит так. Я вызываю к доске одного из школьников, предложу ему написать многозначное число. Скажем 874251. Я тем временем быстро в стороне напишу число 3874248. Потом под написанным числом в столбик напишем вдвоем друг за другом совершенно произвольно в данном случае три пары шестизначных чисел. Нужно все проделывать в темпе. В этом эффект. Потом предложу суммировать эти числа, сам в это мгновенье произношу: «Я уже сложил», и обвожу заранее написанное число 3874248, сказав: «Вот сумма». Тут все сидящие за столами старательно складывают написанные числа. После нахождения каждой цифры сличают с написанной мной числом. Когда убеждаются, что правильно, сидят с расширенными глазами. Ученик Алексеев, внимательно следивший за мной, говорит: «Петр Леонидович, почему я не знал вас на воле, какую бы аферу мы с вами развернули». Такая у них психология. А я гадаю. «Секрет» мгновенного суммирования я им не раскрыл. Пусть думают, что я человек, имеющий большие способности.

       Мы с ними проводили еще, так называемую, воспитательную работу. Читали в отряде, где сидели и другие «зеки» лекцию «О международном положении», даже по вопросам морали. Когда говорили о морали, подчеркивали, что они хотели бы, чтобы их дети, настоящие и будущие, были такими же, как они сами, чтобы прожили такую же жизнь за колючими проволоками. В этом случае они признавали требования общества к людям.

       Немного о людях, об учителях, с кем я работал вместе. Эту вечернюю школу организовали мы вдвоем с Геннадием Михайловичем Рыжовым, языковедом по образованию. Он был завучем в школе, преподавал русский язык и литературу. Геннадий Михайлович участник Отечественной войны, имел ранение, инвалидность. Его в работе не создавал трудность и слуховой аппарат, которым он пользовался постоянно, кто и не видел, что этот аппарат, совмещался с очками, которые он носил постоянно. Когда комплектовали школу, с каждым из «зэков», подлежащих обучению беседовали индивидуально, убеждали, что образование им необходимо, где бы они ни находились. Работал с нами историк Абрар Айнатулович Валиуллин, эрудированный человек своеобразного убеждения, критиковал безжалостно всех, включая политических лидеров страны. Борис Владимирович Жуйков, физик по образованию, окончивший Пермский университет, разносторонне грамотный, знающий математику, владеющий музыкальной нотной грамотной. Он прекрасно играл на гитаре, хорошо пел. В его исполнении можно было услышать многие песни Высоцкого. Кроме физики он позже вел математику, даже информатику в Толиковской школе, обучал учащихся обращению с компьютером. Борис Владимирович человек, с которым можно было спорить, никогда не обижался. Он всегда был весел и жизнерадостен. О нем только нельзя говорить был, он и сейчас есть такой. Работал с нами Андрей Андреевич Смирнов очень воспитанный, грамотный, интеллигентный молодой человек, химик и биолог по образованию. Ю.Г.Рахмуллин вел в школе физику. Он рассказывал, что службу в Армии прошел как моряк-подводник, служил на Камчатке, обогнул весь земной шар, находясь под водой и в подводной лодке. Впоследствии долго до сих пор работает директором в городской вечерней школе № 2. Виталий Петрович Сергеев, историк по образованию, назначенный директором школы, когда наша школа стала самостоятельной школой под номером четыре, а не филиалом вечерней школы № 2. Работал с нами в одно время Александр Вениаминович Тимофеев, он вел русский язык и литературу. Александр Вениаминович известен по всей республике как чувашский поэт Александр Тимбай. Он имел не одну изданную книгу стихов на чувашском языке. В моем домашнем архиве хранится одна записка, написанная его рукой. Появилась эта записка так. В 1984 году я должен был в школе выпустить стенгазету, посвященную дню Победы. Я обратился к нему, чтобы он для стенгазеты написал статью-воспоминание о войне, о себе. Он участник Отечественной войны, имел боевые награды. В ответ он передал мне записку. Я дословно приведу эту записку.

                   «Уважаемый Петр Леонидович.

Простите, что статью для стенной газеты я не написал, т.к. не хватает смелости написать о себе, не могу этого сделать. Вместо статьи вы можете опубликовать одно из моих стихотворений, переведенных известным советским поэтом, сотрудником центральной газеты «Литературная Россия» Александром Бобровым. Это стихотворение было опубликовано в газете «Литературная Россия» от 4 декабря 1981 года. Если очень нужно, можете внизу написать: «Автор этого стихотворения – учитель нашей школы, работающий на неполной ставке – Александр Вениаминович Тимофеев, член Союза писателей СССР, печатающий под псевдонимом Александр Тимбай. Он участник Отечественной войны». Вот и все. С приветом (и его подпись)».

       Я полностью выполнил его просьбу, этого скромнейшего, талантливого человека, человека пережившего все тяготы войны, получившего не одно ранение на фронте, имевшего боевые награды ордена и медали за участие в боях за нашу Родину. Я с гордостью рассказываю всем, что я знал такого человека при жизни.

       В первое время мы работали только вечером, возвращались с работы около полуночи. Днем я по совместительству я работал в школе № 3, где работал раньше, вел математику в двух пятых классах. Позже вечерняя школа в колонии начала работать в две смены утром и вечером, мы два раза ездили на работу, утром уроки начинались в одиннадцать часов, вечером в семь часов. Возвращались с работы поздно около полуночи. Ночью, как правило, ходили пешком от колонии до остановки троллейбуса около ТЭЦ-3, расстояние это около трех километров. Наш пеший переход ночью в каждый раз превращался в заседание «дискуссионного клуба» в движении. Во время ночных путешествий пешком мы обсуждали все вопросы морали, политики, экономики, жизни страны, философствовали, спорили. Опять память возвращает меня к тем временам. Это было в восьмидесятые годы, годы, которые сейчас называют периодом застоя, периода стабильности в стране, «перестройка» нам даже не снилась. Мы рассуждали. Б.В.Жуйков демонстрировал свои знания творчества австрийского психоаналитика Фрейда, читал на память сначала до конца поэму Есенина «Анна Снегина». Я говорил: «И.В.Сталин своим безумством, жестокостью, репрессиями в стране на тысячелетие вперед компрометировал, испоганил самые правильные добрые идеи человечества о социальной справедливости, равноправия, уважения к человеку труда». Я много говорил о Бухарине, зная его высказывания, выступления. Читал все это в стенографиях партийных съездов, когда я еще на Камчатку работал зав. кабинетом политпросвещения. Вот мои слова: «Когда в нашей стране создавали колхозы, в тридцатые годы Бухарин говорил, что «вновь созданные колхозы вступают в денежно-товарное отношение с государством». После отмены госпоставки зерна, оплату за работу МТС, подчас за невыполненную работу, отмены налогов с крестьян-колхозников, через пол столетия после создания колхозов мы вернулись к претворению в жизнь этих идей Рыкова и Бухарина, не говоря ни слова о тех, кто придерживался этих взглядов в далекие тридцатые годы». Да просят меня те, кто это читает. Мы говорили так еще до эпохи перестройки, когда не знали еще Горбачева, Ельцина. Помню еще, как А.А.Валиуллин беспощадно критиковал в то время всех политических деятелей страны. В то время, когда Генеральным секретарем партии был Андропов, мы говорили, что в нашей стране есть единица измерения страха «андроп», со шкалой измерения от нуля до единицы.

                             

                   А.А.Смирнов, А.А.Валиуллин, Б.В.Жуйков.                  

16

Так совершилось желание

                                          властолюбца.

                                                      Н.М.Карамзин

       Наступил 1986 год, когда состоялся 27-съезд КПСС, наступила эпоха перемен в стране. Я об этом еще напишу. Пока о себе. В 1988 году я пол года работал в школе № 9. В августе 1988 года директор Толиковской средней школы Игнат Иванович Иванов пригласил меня работать завучем, заместителем директора вместо ушедшего на пенсию по инвалидности П.Т.Боброва, я согласился.

       До этого летом 1988 года во время отпуска приехал к нам в гости с севера Камчатки из села Воямполки Василий Притчин - Вася – племянник Тани с женой Верой и маленькой дочкой Надей. Он говорил, что ему нужно купить снегоход «Буран», ведь он был охотником. Обошли все магазины Новочебоксарска и Чебоксар и поняли, что купить такую технику в нашем городе и Чебоксарах нет возможности. Чтобы наверняка выполнить свою задумку, Василий решил поехать в город Рыбинск, где находится завод-изготовитель снегохода. Он предложил поехать с ним вместе мне и моему сыну Жене (ему в это время было 24 года). Решили втроем поехать по Волге на быстроходном судне с подводными крыльями «Метеор» в этот город, который сколько раз уже менял название: то Рыбинск, то Щербаков, то Андропов, то опять Рыбинск. Поездка по Волге всегда оставляет в памяти приятные воспоминания. По Волге мы доехали до Костромы, потом приехали на железнодорожную станцию, и до Рыбинска доехали поездом по железной дороге. В Рыбинске через отдел сбыта завода Василий вместе еще с приехавшим сюда камчадалом из Олюторского района молодым человеком купил снегоход через товарную железнодорожную станцию и отправил контейнером на Камчатку в Петропавловск. Адресовал этот ценный груз своему товарищу, живущему в Петропавловске. В Петропавловске сам должен был получить груз, проделать такую же работу в морском порту, чтобы получить на севере Камчатки в селе Воямполка Тигильского района. Мы вернулись из Рыбинска через Иваново по железной дороге, доехали до Горького. Из Горького до Чебоксар доехали автобусом.

       Во время этой поездки Вася и Женя были постоянно вместе, много разговаривали. Вася рассказывал ему о Камчатке, о природе Камчатки, о зверях, о природе, об охоте. Эта поездка в Рыбинск сыграла большую роль в дальнейшей жизни Жени. После приезда в Новочебоксарск Вася и его супруга еще отдыхали на Волге, я несколько раз возил их на моторной лодке до песчаного пляжа на левом берегу, где они загорали на «золотом» песке, купались, вместе мы делали «маленькие круговые путешествия» по реке вокруг острова Козин. Женя, Вася, Вера и их дочь Надя съездили по Волге на «Метеоре» в Козловку, были в гостях у моего брата Арсентия, познакомились с его семьей. Побыв месяц у нас, Вася и его семья уехали на Камчатку. После того, как уехал Вася Женя наш говорит нам: «Я не я, если я не съежу на Камчатку, не увижу места, где я родился». Уволился с работы, начал собираться на Камчатку, чтобы посмотреть на Камчатку, уехал, вот уже двадцать первый все «смотрит» на Камчатку. Я немного напишу о Жене, о своем младшем сыне. Женя, окончив 8 классов в школе № 3, где работал, в 1979 году поступил учиться в машиностроительный техникум в городе Чебоксары, после третьего курса летом был на практику в городе Одессе, в 1983 году окончил техникум. После окончания техникума по направлению уехал в Челябинск и работал на тракторном заводе, осенью этого же года был призван в Армию, из сборного пункта в Копейске под Челябинском через Волгоград был направлен для прохождения службы в город Кусары Азербайджана, где в течение шести месяцев прошел «учебку», потом служил в городе Кировабаде (сейчас город Гянжа) в военно-воздушных силах. Через два года, отслужив, вернулся домой. После службы в Армии год работал снова на Челябинском тракторном заводе мастером литейщиком. Через год вернулся домой и работал в Чебоксарском машиностроительном заводе в отделе главного технолога старшим техником-технологом по литейному производству. В это время часто ездил в командировку в Пензу, Новосибирск, Плавск, Москву и еще куда-то. В тот год, когда мы были в Рыбинске, он был в отпуске. Никакая поездка в любой конец страны для него не представляла трудности. Не надо забывать это было в «золотое» время для страны, тогда в стране было спокойно, не было разгула бандитизма как сейчас. Вот он в 1988 году решил съездить и посмотреть на Камчатку, откуда его, восьмимесячного ребенка, вывезла мать. С тех пор он живет на Камчатке, дважды приезжал в Новочебоксарск домой: первый раз приехал в 1990 году летом вместе с новым камчатским другом, коряком по национальности, Аркадием Утоновым, второй раз в 1994 году с женой Ирой и четырехлетней дочкой Таней, названной таким именем в честь бабушки. После этого ни разу не был у нас дома. Зато мы четыре раза ездили к нему на Камчатку, об этих поездках я еще напишу.

  Я в 1988-89 учебном году работал в Толиковской средней школе, во втором полугодии серьезно заболел директор школы, принявший меня на работу, Игнат Иванович Иванов, все полугодие пролежал в больнице. Я в это время исполнял обязанности директора школы. Я, как всегда, вел большую общественную работу, руководил Обществом «Знание», выступал с лекциями, руководил политкружком в коллективе учителей. В моем архиве много планов, конспектов лекций и занятий этого времени. В это время в январе 1989 года началась предвыборная компания по выборам в Верховный Совет СССР. Избирательной комиссией я официально был зарегистрирован доверенным лицом одного из кандидатов в депутаты Колпаковой С.Г. (учительницы нашей школы). Должны были состояться формально демократические                                                                                                                                      выборы. По одному округу было два кандидата, как будто                   слово выборы приобретают настоящий смысл. Хотя оба кандидата были выдвинуты с подачи партийных органов. В составе агитационной бригады, чтобы представить «своего» кандидата

Камчатка. Елизово

в депутаты избирателям, я побывал в нескольких поселках и селах, городах республики: в Марпосаде, Козловке, Тюрлеме, Шоршелах и еще где-то. По итогам выборов кандидатура Колпаковой С.Г. не прошла, а была избрана учительница Шоршелской школы Михайлова. Помните, как на заседании этого Верховного Совета выступал академик Сахаров, этот борец за права человека, с трибуны ссылкой на статью, опубликованной в одной из газет Канады, говорил, как будто наши вертолетчики с воздуха расстреливали наших же солдат, попавших в окружении душман в Афганистане, чтобы они не попали в плен. Депутаты, бывшие участники боевых действий в Афганистане с возмущением и криком «Что этого не было» прогнали его с трибуны. Он, заикаясь, что-то лепетал, пытаясь оправдаться. Сейчас с телеэкрана это события показывают, восхваляя его. Этот Верховный Совет СССР был самым позорным в истории нашей страны, не мог отстоять нашу страну от развала в 1991 году. Избранный этим Верховным Советом первый и последний президент страны Горбачев не стал и не мог противостоять Ельцину, председателю Верховного Совета РСФСР в то время. В это время Верховный Совет СССР даже не был созван, «тихо» без «согласия» людей, граждан нашей страны, избравших этот Совет, перестал существовать. Даже никто не вспомнил, что в нашей стране был такой высший орган власти, выбранный народом, пусть даже не совсем демократическим путем, показательно, формально демократическим путем. После окончания учебного года во время отпуска в 1989 году мы вдвоем с Таней решили на месяц съездить на север Камчатки в село Воямполка, где в это время жил Женя. Леня в это время был в городе Волгодонске Ростовской области. Поездка в это время обходилась дешево, билет на самолет из Москвы до Петропавловска стоил всего чуть больше ста рублей, Камчатка. Елизово все по-советски было дешево, а получали мы вдвоем вместе в каждый месяц больше пятисот рублей. Были у нас и сбережения, да и на отпускные деньги можно было съездить в любой конец Советского Союза. Оставив квартиру на время своего отсутствия племяннице Лене Яковлевой, дочери брата Валерия, вылетели самолетом из Чебоксар до Москвы, из Домодедовского аэропорта Москвы на самолете ИЛ-96 до Петропавловска Камчатского. Поездка была совершенно иная, до Елизовского аэропорта летели ровно девять часов, в тот же день (если учесть разницу во времени в следующий день) были уже на Камчатской земле. Чудо и только.

Переночевав всего одну ночь в вокзале аэропорта, на самолете ЯК-40 вылетели из Петропавловска, через два часа мы уже были в Тигиле, где был уже другой вполне современный аэропорт на сопке, которую мы когда-то называли «Камчадалка». Через два дня после выезда из Новочебоксарска мы очутились на севере Камчатки. Помню, в 1953 году я добирался сюда из Чувашии за два месяца.

  С того времени, когда мы уехали из Тигиля, прошло 25 лет. За это время село (райцентр) изменилось так, что ничего не осталось от того северного села, где я жил одиннадцать лет. Тех домов развалюх, где мы жили, не было, появился вполне современный поселок. Были целые улицы четырех и пятиэтажных домов, да и деревянные дома были многоэтажные. В центре села стоял прекрасный большой Дом Культуры, на торце которого на всю стену была нарисована картина на северную тему. Написал эту картину, как говорили, местный художник Почекутов. Я его помню, когда он был школьником. В то время, когда я работал здесь в школе, он учился в седьмом классе, после окончания седьмого класса его увез в свой город учитель рисования, приехавший из Владимира, и определил его, как способного ученика, в тот художественно-графический техникум, который окончил сам. В Тигиле было прекрасное административное здание, были магазины в новых помещениях, было в них изобилие промышленных товаров и продуктов, были столовые, гостиница для приезжих на время. Улицы были или асфальтированы, или покрыты щебнем и утрамбованы так, что и не было речи о грязи. До перевалочной базы Яры была построена шоссейная дорога, до которой легко можно было доехать на автомашине, до аэропорта была прекрасная асфальтированная дорога. За 25 лет нашего отсутствия Тигиль так изменился, что не узнать, как будто это другой поселок. По селу и дальше села ходили автомашины. Некоторые улицы носили имена тех людей, которых мы знали. Например, одна из улиц - ряд многоэтажных домов была улица Соболева. Я хорошо знал этого Соболева, это он около села Седанка Кочевая на небольшой речке построил гидроэлектростанцию, провел электрические провода к домам коряк, вчерашних кочевников. Сын этого Соболева учился в 10-м классе, где я преподавал математику, и окончил школу в 1961 году. Так называемая перестройка, провозглашенная Горбачевым, еще не коснулась Севера Камчатки. Из людей, которых я знал раньше, встретил Екатерину Артемовну Карпову, она работала вместе со мной главным бухгалтером районо, встретил бывшего заведующего районо, пенсионера Семена Ивановича Пасечник. Вера Аркадьевна Ворсина рассказала о Стулове, о моем бывшем друге. Она говорила, что Юрий стал лектором обкома партии, часто выступал по Камчатскому телевидению, приезжал в Тигиль из Петропавловска, во время его выступлений с лекцией в Доме Культуры собирались полный зал тигильчане. Где ты сейчас ты мой друг Юрий, или в Петропавловске, или своем родном Балашихе под Москвой? В Тигиле мы остановились у племянника Тани Гани – Гаврила. Нас встретили родные Тани, ее сестра Лариса, брат Савватий, их дети. В Тигиле мы долго не были, полетели на самолете ЯК-40 и приземлились около села Воямполка, еще севернее. Здесь была хорошая посадочная площадка для самолетов, сделанная из каких-то каменных плит. В Воямполке нас встретили Анатолий – Толя, другой племянник Тани, приемный сын ее брата Николая и наш сын Женя, который год назад уехал из дома, жил здесь на квартире у Толи и работал в строительной организации. Село Воямполка расположено на берегу реки с таким же названием. Коренные жители села коряки-чавчувены, в прошлом кочевые. В это село переселились жители другого ликвидированного села Воямполка Оседлая, которая была на берегу реки Жиловая, и жили там коряки-нымыланы, из других сел приехали камчадалы-ительмены. Появилось много смешанных семей, приехавших русских, украинцев, мордовцев, армян, молдаван, чеченцев, немцев, преимущественно мужчин и местных женщин корячек и ительменов. Все приезжие говорили по-русски, и местные жители их считали русскими. Название реки Воямполка переводится на русский язык «река-утопленница». Эта бурная, не глубокая, с перекатами шириной около ста метров река соответствует своему названию, в ней ежегодно тонут десятки человек. Эта река и кормит живущих людей, и забирает их жизни. Весной и летом в эту реку заходит для нереста с Охотского моря, Тихого океана различная лососевая рыба. Раньше всех идет чавыча, эта чудо-рыба, красавица, весом около двадцати пяти килограммов. Чуть позже в середине лета идет нерка (как говорят здесь, «красница»), потом кета и горбуша, во второй половине ближе к осени идет кижуч. Заходит из моря рыба, которую местные жители называют «каюрка», напоминающую кету, но меньшего размера. Мясо этой рыбы мягче, нежнее, вкуснее, чем мясо кеты и горбуши. Есть в реке и «своя» речная рыба, которая по вкусу не уступает лососевым, это голец, ее можно ловить круглый год, даже зимой, прорубив ледобуром лунку, используя блесну. В реке есть свои «местные» хищные рыбы микижа и кунжа (думаю, что эта кунжа разновидность камчатского хариуса). Толя показал мне все, чем богата Камчатская природа. В это время многие жители села имели металлические лодки с мотором. Толя тоже имел такую же лодку «Казанку», как я на Волге, с мотором «Вихрь-25. Толя, его друг, местный житель, Михаил Легигин и я ежедневно выезжали на лодке вниз до Усть-Воямполки, до берега Охотского моря, или вверх против течения бурной реки, петляя, километров на восемьдесят, добирались до малых речушек - притоков, где нерестится лососевая рыба, где речка «кипит» от их движения. Мы рыбачили не крючками, а сетями. Здесь можно ловить сетями рыбу, нельзя ловить сетями только в определенные дни недели. Так установлено официально. Это строго соблюдается всеми, кто живет здесь. В сеть за раз попадаются по сотне таких рыб-красавиц. Привозя домой, мы вместе обрабатывали их, солили, коптили. Сами готовили красную икру кеты и через двадцать минут подавали на стол. Я научился вместе с Толей готовить «тузлук» - насыщенный рассол для икры, предварительно обрабатывать икру, используя так называемую «грохотку» - своеобразное металлическое сито с соответствующими ячейками, чтобы каждая икринка проходила через ячейку, чтобы икра напоминала очищенный горох, играющая цветом золота и янтаря. По реке Воямполка мы были в тех местах, где раньше был поселок геологов Корн, где была семилетняя школа, тот поселок, из которого мы возвращались в Тигиль когда-то вместе с Николаем Шемаевым. Но здесь уже не было никаких домов, никаких строений, никакого признака жизни людей, что здесь когда-то был поселок, росла бурно растительность как в любом месте на Камчатке. Говорили, что геологи уехали, не обнаружив промышленных запасов нефти. Может трудно добыть нефть из-за разломов геологических слоев в недрах земли вследствие тектонических сдвигов. Когда мы ехали на лодке по реке издали видели одиноко стоящую брошенную нефтяную вышку. Я сфотографировал эту вышку, когда ехали еще по реке. Толя и его сын Валентин поднялись на верхнюю площадку этой вышки, в это время я сделал еще снимок.

В километрах пятидесяти от Воямполки вверх по реке было «летовье» (так говорят) одного местного жителя (к сожалению, я имя его забыл). Здесь он ловил рыбу, готовил юколу и балыки. Юкола – рыба без соли, сушенная на солнце. Еще другой вид юколы – соленной и копченной распластанной рыбы. Балык – соленая и копченная на дыму горящего ольхового дерева, чаще спинки рыб без костей. Юкола и балык блестят, имеют красно-коричневый цвет спелых ягод калины. Щедрый хозяин летовья нас угощал этими балыками. Село Воямполка было довольно благоустроенное село, были целые улицы четырехквартирных деревянных домов, с просторными комнатами и хозяйственными постройками, появилась улица с домами, литыми из цемента и камня, где были трехкомнатные квартиры, около всех домов разработана земля и были небольшие огороды, где выращивали картофель, капусту, корнеплоды. Вся работа была механизирована, было около огороды. Было в селе крепкое хозяйство, сначала колхоз, позже отделение Паланского совхоза. Коллективное хозяйство имело довольно большой участок вспаханной земли, десяти тракторов и грузовых машин. В селе имелась ферма коров, было несколько десятков породистых коров, было в изобилии молоко. Люди все работали, жили хорошо. Главное хозяйство была оленье стадо, было несколько тысяч голов оленей, оленеводческая бригада перегоняла оленей по камчатской тундре до серединного хребта. К началу зимы перегоняли оленье стадо близко к селу, и начался забой оленей, забивали ежегодно более тысячи голов, заготавливали более десятки тонн оленьего мяса, которое возили в Палану и Петропавловск. Колхоз получал миллионные доходы. Безусловно, полностью окупались все затраты государства на содержание коллективного хозяйства и села. Колхозники, местные жители, могли отдыхать в санаториях страны, выезжали для отдыха в курорты на берегу Черного моря. Поэтому наши родственники из Воямполки могли ежегодно приезжать к нам в Чувашию, на расстояние более десяти тысяч километров. Наш племянник Толя не раз приезжал к нам, бывал на Украине, месяцами жил в Москве, отдыхал в санатории Крыма, три раза выезжал в санаторий Болгарии. Ведь он обыкновенный тракторист, работающий в этом колхозе. Позже наш Женя рассказывал, как он принимал участие в забое оленей.

       В то время, когда я разъезжал по реке, ходил по камчатской тундре, моя супруга Таня навещала всех своих родных. Здесь жили его брат Николай (Федотов), его жена Анна (из рода Беломоевых), Анатолий, их приемный сын. Они усыновили Толю грудным ребенком, родной отец Толи Валентин Попов (выходец из рода русских казаков) утонул в реке Тигиль вместе с братом Гаврилом, непутевая мать Галя Косыгина пила и бросила двух малолетних детей. Было это тогда, когда я работал инспектором районо, Мать лишили родительских прав, грудного ребенка Толю сначала поместили в больницу, где в это время в больнице работала санитаркой Анна. У них с Николаем не было детей, и они усыновили Толю и вырастили такого крепкого здорового, умного и работящего мужчину, теперь уже отца двух сыновей и дочери. Для нас он родной, это он Анатолий Николаевич Сестру Анатолия четырехлетнюю девочку определили в детдом в городе Петропавловске, Помню, как я вез ее в Петропавловск и определил в детоприемник. Впоследствии уже взрослую я встретил ее в Тигиле. Толя здесь был трактористом, водителем автомашины, бригадиром трактористов, механизаторов.

В Воямполке жил двоюродный брат моей супруги Михаил Федотов, сын репрессированного в 1937 году Елисея, взрослые сыновья Михаила от первого брака Сергей и Михаил (их мать умерла). У теперешней второй жены Михаила Нина Ивановна Трапезникова был тоже взрослый сын Сергей Саблин. Отец его тот самый Саблин (ныне покойный), который в 1956 году транслировал по проводному радио «Голос Америки» в поселке в Усть-Сопочном, переехал жить в Воямполку вместе с женой Ниной. Здесь же жил племянник Тани Николай – Колюнька, который приезжал к нам в Новочебоксарск. Еще жил еще один племянник Тани Вася – Василий Притчин с женой Верой и двумя дочерьми, с кем мы вместе ездили в Рыбинск, который уговаривал нашего Женю приехать на Камчатку. Василий здесь работал в госпромхозе, зимой был охотником, летом рыбаком. Меня он несколько раз возил в те места на реке, где он и его бригада ловили, заготавливали, солили рыбу в огромных чанах длиной больше десяти метров, заготавливали красную икру лососевых рыб. В селе еще были родители Веры Василий и Светлана Поповы, их дети, у каждого своя семья, свой дом. Все приглашали нас в гости, надо было всех навестить, сидеть за общим столом, принимать их угощения.

Пока мы разъезжали по реке Таня и Аня, воспользовавшись своим опытом в кулинарии, готовили такие рыбные блюда, потребляя которых, как говорят, можно было «проглотить язык». Жарили рыбу без костей, готовили рыбные котлеты, пельмени из рыбы, жарили фаршированную рыбу - своеобразную колбасу из гольца, заправленную фаршем рыбьего мяса, с примесью риса и черемши. Готовили икрянку: толченную свежую красную икру с добавлением муки и каких-то приправ, пекли в печке как хлеб. Они говорили, что икрянка во время войны заменяла хлеб. Ближе к вечеру за столом собирались близкие родные. Наш Женя возвращался в это время с работы, работал он в строительной организации. Ежедневно, пока мы находились в Воямполка, такое застолье было как праздник для всех нас.

       Но мы приехали сюда всего на месяц, нам надо было возвращаться домой в Чувашию, в Новочебоксарск. Впереди у нас было 13 тысяч километров пути. Для нас родные наполнили полный чемодан копченой рыбы – балыков и юколы, корюшек, в целлофановых пакетиках красной икры, чтобы все это мы довезли до Новочебоксарска. Кроме того, наполненные икрой стеклянные банки и варенье из морошки были положены в большой красный портфель, который я должен был таскать с собой, чтобы не разбились стеклянные банки, а не сдавать багажом при посадке в самолет. Ехали мы большой компанией, вместе с родственниками Тани. С нами вместе решили приехать к нам в гости в Чувашию Толя, Люба, их сын Антон, дочь Васи Надя, отец Любы Василий. Стоимость билета на самолет от Паланы Корякского автономного округа до Москвы была ровно 200 рублей, для детей половина – 100 рублей. Правда, до Паланы надо было тоже доехать, здесь билет стоил семь рублей. Из Паланы до Петропавловска мы летели самолетом ЯК-40, из Петропавловска до Москвы самолетов АН-96. 25 июля в 8 часов утра вылетели из Елизово, побыв в воздухе ровно 9 часов, в 8 часов утра по московскому времени приземлились в Домодедово, то есть двигались на небе вместе с солнцем. В Москве, чтобы побыть несколько дней здесь, сняли квартиру по переулку Курсовой, совсем близко от Кремля, от Красной площади. Мы погуляли еще по Московским улицам, по набережной Москвы-реки. Из Москвы до Чебоксар летели на самолете ТУ-134. Побыв всего чуть больше месяца на Камчатке, потратив на все, включая дорогу около полутора месяцев, набрав впечатлений, счастливые вернулись домой.

       До окончания отпуска я еще на Волге порыбачил. Теперь эта рыбалка была чисто символическая. Рыба мне была не нужна, я выезжал на лодке только отдыхать, загорать, купаться. Возил на волжские пляжи приехавших вместе с нами родственников Тани – камчадалов. Для них наша квартира, Новочебоксарск, Волга, песчаные пляжи были санаторий, здесь они отдыхали, побыли у нас в гостях тоже около месяца, мы были рады их присутствию, они нас не стесняли. Через месяц уехали тем же путем на Камчатку.

       По окончании отпуска я начал работать, как обычно, в Толиковской школе, преподавал математику.

       К объявленной Горбачевым перестройке я относился скептически. Теоретически все п