Ныне мы пойдем на исповедь к служителю церкви. Если как должно совершим исповедь нашу, -- получим прощение грехов, получим оправдание. Нужно, поэтому, знать нам, какую именно принесть исповедь.

а) Исповедь наша должна быть полная и совершенная, не скрывающая ничего -- от постыдного действия до безумного слова, от нечистого помысла до преступного желания. Раскроем пред Богом и служителем Его всю душу и сердце, все тайны страстей и греховных вожделений. Сердцеведец видел все беззакония наши еще тогда, когда зачинались они в тайных помышлениях сердца нашего. Всеведущий был с нами и тогда, когда мы, сокрывшись от взора человеческого и почитая себя ни от кого невидимыми, безразсудно мыслили, безстудное делали. Пред Ним ли думаем укрыть наши грехи? Теперь Он долготерпеливо ожидает, пока мы сами добровольно возгнушаемся нечистотою своею; исповедуем пред Ним беззакония свои, откроем и обнажим язвы совести своей; но придет день суда, когда Он Сам обнаружит все студные дела наши пред всем собором ангелов и человеков.

б) Исповедь наша должна быть искренняя и чистосердечная, не скрывающая побуждений к беззакониям, которые таятся в развращении сердца, в любви ко греху, в услаждении сердца греховными вожделениями и чувствами; -- не изыскивающая ложных извинений во грехах своих, тем паче, -- не обвиняющая других вместо себя. Мы приходим сюда врачевать свои язвы, а не скрывать их от врача, -- исповедать свои грехи, а не осуждать других, чтобы вместо прощения не наследовать сугубого и неразрешимого осуждения. Суд Божий тем и отличается от судов человеческих, что на нем оправдывается тот, кто более обвиняет самого себя, -- очищается тот, кто искренно открывает нечистоту свою. И пред кем нам извинять себя? Пред служителем алтаря? Но он только свидетель исповеди нашей, и сам из числа грешников, ищущих оправдания и спасения в Едином Господе и Спасителе. Для того-то Господь и предал власть отпущать грехи не ангелам святым и безстрастным, а подобострастным нам человекам, которым известны все немощи естества человеческого, чтобы они могли спострадать нам и быть внимательными к тяжкой болезни души нашей. Чем искреннее откроешь сердце свое пред отцем духовным, чем чистосердечнее исповедаешь пред ним жизнь свою, тем более возбудишь его споболеть с тобою, облегчить тяжкую скорбь души твоей, успокоить гнетущуюся совесть твою, искреннее воздохнуть о тебе к Богу. Господи, не уклони, сердце мое в словеса лукавствия, непщевати вины о гресех!

в) Исповедь наша должна быть слезная, сокрушенная и смиренная. Одна благоприятная Богу жертва есть дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит. Станем, подобно кающемуся мытарю, у порога церковного и, биюще перси своя, возопием: Боже, милостив буди, мне грешному! Ах, если бы мы могли видеть ту участь, которая ожидает грешника за гробом; если бы могли испытать те неизяснимые на языке человеческом мучения, которые терпят злосчастные души, не принесшие истинного покаяния: мы поняли бы всю силу слова Господня: блаженни плачущии ныне, яко возсмеетеся; обаче горе вам смеющимся ныне, яко восплачете и возрыдаете. Мы плакали бы плачем неутешным, как плакали во всю жизнь свою те, коим открыто было состояние душ, разлучившихся с Богом.

г) Покаяние наше вообще должно быть твердое и неизменное. Что пользы исповедать грех, без намерения оставить его навсегда? восставать, чтобы упадать опять еще глубже? пробуждаться для того только, чтоб опять погружаться в тягчайший и непробудный сон? Обращаться к Богу затем, чтобы, похитив, так сказать, прощение, опять изменять Ему, предаваться врагу Его? Не значит ли это -- искушать долготерпение Божие, поругаться над св. таинством, попирать кровь завета Христова, второе распинать Господа? Нет, возлюбленные, получив прощение грехов своих, изгоним их немедленно, не только из жизни и деятельности, но из самого воображения и памяти нашей. Пусть остаются они на долю врага нашего, который наущал и подвизал нас на грех, который радовался, когда мы преступали заповеди Господни. Дав пред престолом Христовым обет -- вести жизнь чистую и благую, будем повторять себе обет сей, вечер и утро, в храме Божием и в дому своем, сидя за трапезою и покоясь на ложе своем, -- чтобы дело спасения нашего никогда нс выходило из нашей намяти и обратилось в главное и первое дело нашей жизни. Да будет непрестанно в уме и на языке нашем слово Иосифа целомудренного: "како сотворю глагол сей злый и согрешу пред Богом?"

(Из кн. „Святая четыредесятница", Иустина, еписк. тобольск., изд. 1893 г.).