В которой в трубке пошли гудки

 

Вот видишь, как все удачно складывается! — поддел внутренний голос, а внутренний взор представил не только усы и губы Луи, но и всю его изящно-гвардейскую фигуру. От телефонной трубки воняло луком, оказывается, я все еще держала ее в руках. Какой кошмар, подумала я и брезгливо положила ее на рычаги. Сейчас закончу с луком, надо будет протереть ее чем-нибудь пахучим. Я еще не успела решить чем, как телефон взревел.

— Алло, — сказала я.

— Что у тебя с аппаратом? То никто не подходит, то короткие гудки полчаса? Я уж собрался звонить на мобильный!

— Нестор, разве я не имею права поговорить по телефону?

— Имеешь, имеешь. Слушай, а ты придумала слово вместо «балдеть»?

— Нет еще. Нестор, я готовлю ужин!

— Ты кого-то ждешь? Этого? С которым трепалась?

— Никого я не жду! — Просто сверхъестественная интуиция у вас, мэтр Мориньяк! — Я разговаривала с инспектором полиции! На всякий случай напоминаю: меня сегодня ограбили!

— Только не говори, что они уже все нашли!

— Представь себе. Нашли! Мое портмоне и сумку.

— Причем полную бриллиантов! Ладно, ужинай, а то с тобой совершенно невозможно общаться. И заодно подумай насчет «балдеть». — Гудки.

Обалдеть! Я пошла в кухню. Какого лешего я затеяла с этим луком? Сейчас придет Луи, а у меня амбре, как в дешевой забегаловке. Ха! Ну и что? Это Нестор не выносит, когда я готовлю — видите ли, его отвлекают запахи! — а любой нормальный мужчина с удовольствием поест горячего после работы. Я энергично принялась резать лук, и впервые в жизни он не вызывал у меня слез. Стоп, а с чего я собственно взяла, что Луи захочет со мной ужинать? Дома его ждет Мелани, и уж наверняка она стряпает не хуже. У меня и раньше не наблюдалось особых кулинарных талантов, а теперь и вовсе я подхожу к плите от случая к случаю.

Ну и чем тебе сейчас не случай? Доставай из морозилки свои куриные грудки, готовь соус. Бутылка вина у тебя есть и минут тридцать до появления Луи. Успеешь! Твоя микроволновка — высший класс, в отличие от твоего принтера.

Я отодвинула дощечку с луком и азартно схватила мыло — не хватало еще, чтобы дверцы холодильника и микроволновки пострадали, как телефонная трубка. Конечно же Луи обрадуется приглашению на ужин! Ну не стал бы он предлагать подвезти сумку, не имея, так сказать, приватных планов.

А Мелани?

Что мне Мелани! Я же знаю, что она ему не жена!

А Нестор?…

В дверь позвонили. Не может быть! Это слишком скоро! Кое-как смыв мыльную пену, я метнулась в прихожую.

— Кто там?

— Инспектор Виньо, мадам.

Я едва справилась с замком: руки были мокрые и к тому же дрожали.

— Проходите!

— Нет, что вы! Вот сумка. — Он держал ее в руках. — Ваша?

— Да проходите же!

— Но… — Он прерывисто вздохнул, смущенно пожал плечами, сдернул фуражку и шагнул в квартиру. — Но, может быть, она не ваша?

— Моя! Моя! Спасибо! Одну минуту, я закрою дверь.

Я протянула руку, чтобы сделать это, но в моей прихожей было так тесно, что я невольно приблизилась к Луи почти вплотную и как бы даже приобняла его этой, протянутой к замку рукой. Луи был совсем рядом. Я ощутила аромат трубочного табака, и очень слабый запах какого-то цветочного одеколона или просто мыла, и то, как его грудная клетка напряглась под мундиром. От неловкости я втянула голову в плечи и смотрела в пол. Замок щелкнул, а я вдруг почувствовала поцелуй на своих волосах. Я вскинулась:

— Вы?…

— Да. — Его глаза были темными и глубокими, а рот медленно приоткрылся в виноватую улыбку, приподняв усы и изогнув эту саму мучительную для меня полосочку между ними и усами. — Простите, я не знаю, как это вышло.

Я чувствовала, как он весь дрожит, да и меня саму трясло не меньше.

— Я сейчас уйду… — Губы Луи двигались, и эта тонкая полосочка вместе с ними. — Пожалуйста, забудем об этом, мада…

Договорить ему я не дала, потому что привстала на цыпочки и прижалась ртом к его губам, стараясь коснуться языком этой полосочки. Она была восхитительно нежной, теплой и чуть горьковатой на вкус. Пикантно горьковатой, как от трубочного табака.

— Вы курите трубку? — переведя дыхание, глупо спросила я, едва справляясь со своей дрожью.

— Трубку? — тоже едва справляясь с собой, повторил он. — Да, правда, трубку.

— Еще, — сказала я.

— Да, да, еще! — И выронил фуражку и сумку.

Я закрыла глаза и опять почувствовала его губы, но не только губы! Мои руки сами собой гладили Луи по упругой шее, по жестким стриженным на затылке волосам, его руки прижались к моей спине, моя грудь — к его груди. И это было так хорошо! Я испытывала ощущение огромного светлого приближающегося счастья! Мои совершенно самостоятельные руки переместились на его воротник и деловито принялись развязывать галстук, расстегивать мундир и рубашку. Губ мы не разнимали, и я не открывала глаз. Его руки тоже сделались смелее, вытянули из юбки мою блузку, ласково забрались под нее, приближаясь к застежке бюстгальтера. И от этого предчувствие счастья во мне неудержимо росло — я испытывала потрясающую радость от каждого его прикосновения, каждого вздоха. Да, да, испытывать радость — это и значит «балдеть»…

Боже! Я вздрогнула. Отстранилась. Открыла глаза. Он смотрел на меня как на чудо, смущенно покусывая губы. Лучше бы он не делал этого! Зачем он шевелит губами? Или нарочно, зная, что меня сводит с ума эта полосочка кожи над его ртом под блестящими волосками? Конечно, я просто «балдею», «тащусь», «кайфую» от его усов… Господи, мне же это совсем не нужно!

— Может быть… — неуверенно начал Луи, вероятно догадавшись, что я тоже не уверена, правильно ли мы делаем.

— Может быть, — согласилась я, все же не решаясь разжать объятия.

И тут взволнованно заголосил телефон.

— Извините. — Я бросилась в комнату к аппарату, как к верному другу.

— Слушай, такой сюжет! Просто с ума сойти какой! — Нестор ржал во все горло. — Мне только что звонил шантажист!

— Шантажист?

— Ну! И угрожал, что если я до двенадцати ночи не выкуплю у него свою рукопись за пятьдесят тысяч, то завтра же во всех газетах будет напечатано, что никакого Нестора Мориньяка не существует, а все написала баба! Леокадия де Орфез! — Нестор просто закатывался. — Нет, ну ты представляешь: пятьдесят тысяч! Вот кретин!

— Подожди, Нестор. Какой-то человек нашел мою рукопись и решил, что она твоя? Да не смейся ты! Объясни толком.

— Что тут объяснять? У тебя же наверняка на титуле написано: «Леокадия де Орфез тире Н. Мориньяк», или «Н. Мориньяк» в скобках. Ясно же, что просто «Н.», а не «Надин» полностью! И название как для детектива: «Капли отцовской крови», и, оказывается, труп на первой странице! Чей хоть? Обманутого мужа или героя-любовника? — Он с удовольствием хохотнул. — Кстати, дорогая, раньше ты никогда не писала про кровь и убийство! Что это на тебя накатило?

— Да просто идиотское название! Я дала нормальное: «Нежность памяти», а они прочли краткое содержание в заявке — там речь о бастарде королевской крови — и придумали свое. Дескать, для публики так привлекательнее! А «Нежность памяти» напоминает название книги Аполлинера «Нежный, как память». — Мы с Нестором оба любим Аполлинера. — Ладно, неважно! Ты мне лучше, скажи…

Я хотела расспросить, чем закончились переговоры с шантажистом, но Нестор с хохотом перебил:

— Так труп-то чей? Мужа или любовника?

— Ничей! Герцога де Гиза! Я его не убивала! Это исторический факт для фона! Я тут ни при чем!

— Для исторического фона? Дабы показать жестокость нравов эпохи? — продолжал веселиться мастер детективного жанра. — Профессионально, весьма профессионально!

— Нестор, о чем ты договорился с шантажистом? — не выдержала я. — И прекрати ржать!

— Спросите, может быть, тот оставил какие-то координаты? — прошептал Луи за моей спиной.

От его голоса меня обдало жаром. Все это время я заставляла себя не думать о его присутствии.

— Надеюсь, ты объяснил ему ошибку? — не решившись обернуться, деловито продолжила я. — Он вернет мою рукопись?

— Я не стал разочаровывать этого проницательного идиота и предложил ему сотню, — как бы посерьезнел Нестор.

— Ты предложил сотню? — переспросила я, спиной чувствуя профессиональный интерес Луи.

— Надин, я ведь сразу догадался, что это и есть твоя сгинувшая распечатка, зачем ей валяться неизвестно где? Но горе-шантажист обиделся и повесил трубку.

— Повесил трубку, не оставив никаких координат? — уточнила я и смело посмотрела в глаза Луи: мол, видите, следую вашему совету, инспектор.

— Он обязательно перезвонит и будет торговаться! — одними губами произнес тот. — Поверьте, еще не все потеряно!

Его губы шевелились, как и усы, и полосочка под ними. Но, странное дело, сейчас это никак не волновало меня. Или потому, что сейчас это были рот и усы серьезного инспектора полиции, а вовсе не трепетного, сгорающего от страсти, нежного парня по имени Луи, сказочного молодого короля?…

— Знаешь, Надин, я так думаю, если этот идиот попытается шантажировать, то оно и к лучшему. Поверь мне, как более опытному, — многозначительно заверил меня теперь уже эксперт от книжного рынка. — Скандал вокруг имени автора всегда прибавляет популярности, и ты ее уже вполне заслуживаешь, не говоря обо мне, так что даже хорошо, что твой роман попал в руки такого кретина. Кстати, у тебя взяли дискету без распечатки?

— Взяли, конечно. У них там тоже свои планы и сроки. А я — проверенный автор, все сдаю вовремя. Зачем им портить отношения со мной?

— Ну, а что я говорил? Это, кажется, твой десятый опус?

— Ну да, десятый.

— Посоветуйте ему не занимать телефон, — прошептал Луи, заглядывая мне в глаза. — Шантажист наверняка…

— Шантажист наверняка будет перезванивать, Нестор! — выпалила я, с ужасом понимая, что сейчас в глаза мне заглянул вовсе не инспектор, а молодой король. — Давай не будем занимать телефон!

— Думаешь? — хмыкнул муж. — Давай. Это даже забавно. Только чур это мой сюжет!

Молодой король смотрел на меня, а я чувствовала себя полной идиоткой с пересохшими от напряжения губами…

— Твой, твой! В восемнадцатом веке не было телефонов!

— Пока! — Гудки.

Я повесила трубку и только сейчас поняла, что она безобразно воняет луком. А теперь — и моя правая рука. Я не знала куда ее девать и спрятала за спину. Господи, ведь мое ухо и щека теперь тоже, наверное, в луке! Как же мне целоваться?…

— Может быть, похлопотать о прослушке телефона вашего мужа? — деловито предложил инспектор Виньо, вовсе не напоминая больше Луи, молодого сказочного короля.

Значит, целоваться мы не будем, с облегчением поняла я.

— Спасибо, инспектор, но, думаю, не стоит. Мой роман уже в издательстве. Пусть шантажирует, кто хочет. Мориньяк считает, что любой скандал способствует популярности.

— Но вы-то сами как считаете, мадам?

Ого! Это уже вопрос короля! А я вся в луке… Вымойся! Какие проблемы? — встрял внутренний голос.

— Знаете, инспектор, у меня есть бутылка вина. Мы могли бы отпраздновать чудесное возвращение сумки, а заодно и завершение моего десятого романа.

Он молча смотрел на меня и улыбался.

— Кстати, как вам удалось найти мою сумку в рекордные сроки? Это удивительно! — торопливо заговорила я, потому что усы и рот Луи опять начинали сводить меня с ума.

— Пустяки. Просто совпадение. Одна клошарка нашла и приволокла прямо после вашего ухода. — Он махнул рукой.

Пальцы Луи были длинными и крепкими, как у пианиста. Я вдруг вспомнила, как эти пальцы открывали банку с пивом и я боялась дотронуться до них, а теперь мне больше всего на свете хочется опять почувствовать их прикосновение. И прикосновение его губ и усов. И груди, плеч, и вообще всего его юношески спортивного тела!..

— Благодарю вас за приглашение попраздновать, но…

— Вас ждут дома? Ваша Мелани?

Он резко повернул голову. Зачем я это сказала? Я же не могу знать имя его девушки! Я ведь подслушивала не нарочно!

— Да, Мелани, — неожиданно спокойно согласился он. — Она очень славная. Вам бы она понравилась!

— Что вы говорите? — Я хмыкнула. — В таком случае передайте ей привет от меня.

— А вы не торопите события, Надин Мориньяк?

— Я? — Меня поразил не столько его вопрос и не форма обращения — как-никак я предлагала ему пить со мной вино, сколько радость в глазах Луи, молодого короля.

— Я понял, это Элис. Я не смог дозвониться вам сразу, как возникла сумка, вас не было дома, и уехал на вызов. Значит, Элис успела все-таки без меня позвонить вам и наболтать лишнего. — Луи вздохнул. — Она чересчур заботится обо мне.

— Нет, она мне не звонила.

— Хорошо, я понял. Вы не хотите выдавать Элис. То-то она напирала, чтобы я смело вез вам сумку домой. Я должен был сразу догадаться по тому, как вы меня встретили. Знаете, мадам Мориньяк, если вы не против, то мы можем прямо сейчас поехать вместе, и вы познакомитесь с Мелани.

— Зачем?

— А зачем мне что-то скрывать от вас? Поужинаем где-нибудь втроем, поболтаем, можно сходить в кино. — Он наклонился и поднял с пола свою фуражку, отряхнул ее. — И тогда вы уже все решите сами.

— Втроем? — наконец-то смогла выдавить я.

— Конечно. Мелани обидится, если я куда-то пойду без нее. Тем более с дамой.

Ничего себе! Вот так сказочный Луи-король!

— Как-нибудь в другой раз, мсье Виньо. Я сегодня слишком устала для еще одного знакомства.

— Может быть, завтра, мадам Мориньяк? Часиков в семь, я постараюсь освободиться к этому времени. Поужинаем все вместе? Можно даже пригласить Элис, чтобы Мелани и вы чувствовали себя увереннее.

— Может быть. — Я направилась в прихожую и открыла дверь. — Созвонимся, мсье Виньо.

— Спасибо. — Он наклонил голову и, чмокнув меня в щеку, весело констатировал: — Лук! От моей бабушки тоже всегда уютно пахло луком. Жаль, что вы устали. До завтра!

Я заставила себя улыбнуться.

— Еще раз спасибо за сумку. Всего доброго, мсье Виньо.

— Просто Луи!

Продолжая улыбаться, я кивнула и закрыла за ним дверь. До чего же мне действительно не везет! Ведь казалось бы: милый, воспитанный в отличие от моего Нестора, красивый, деликатный парень, а он, оказывается, предпочитает групповуху! Теперь-то мне ясно, почему он обращается к Элис «дорогая»! Ну и нравы у нашей полиции! Просто готовый сюжет для мэтра Мориньяка. Надо как-нибудь подкинуть ему идейку!

Я наклонилась, чтобы наконец-то поднять вернувшуюся сумку с пола, и тут же завопил телефон. Сумка попахивала рыбой, я невольно вспомнила ту немытую бабку с узлом, которая была недовольна моей задержкой возле двери в полиции.

 

Глава 5,