Из дневника доктора М. В. Устрялова

Михаил Васильевич Устрялов – известный в Калуге врач-психиатр, выпускник медицинского факультета Московского университета 1918 года. Брат расстрелянного в 1937 году Н.В. Устрялова, выпускника юридического факультета Московского университета, философа, автора теории национал-большевизма, активно работавшего в правительстве Колчака.

XI.1941 г. Пятница

Сегодня вышел первый № местной газеты «Новый путь». Продавался по 20 коп., раскупили в большом количестве. Редактор – Е.Е. Бонескул.

Газета содержит германские сводки, речь Гитлера от 8/XI, заметки и статьи, сообщения, – конечно, вполне соответствующие германским взглядам. Формат – как была «Коммуна». Печатается в типографии бывшей железнодорожной, где выпускался «Политотделец». Главная типография пока не работает, но весь инвентарь и машины полностью сохранились.

Первый номер «Нового пути» помечен почему-то завтрашним числом, 29 ноября. Газета еженедельная, но я слышал, что перейдёт на выпуск 2 раза в неделю.

XII. 1941 г.

Немецкие сводки скудно сообщают об успехах на фронте. Особо сообщается, что ввиду отсутствия подробностей надо полагать, что происходят крупные операции. По местным сведениям (от русского будто бы раненого), немцы на днях взяли Алексин, который долго удерживался советскими войсками. Третьего дня был у Рейсгоф и слышал, что по направлению от Калуги на Москву фронт проходит тотчас за Наро-Фоминском, который в руках немцев, но постоянно обстреливается и там пожары.

Немецкое радио на днях передавало, что в плену находится сын Молотова Георгий Скрябин[103]: он выступал по радио (не то перед иностранными журналистами) и опровергал советские сообщения о плохом обращении немцев с пленными и указывал на хорошую жизнь в Германии. Сам он находится в Берлине.

Наши соседи Рыбаковы вернулись из деревни, куда ходили за 25 вёрст в поисках продуктов. Для нас они наменяли 2 фунта топлёного масла и 2 кило свиного сала. Нынче принесли нам бесплатно 5 кило конины. Мяса у нас теперь много. А вот сладкого ничего нет. Рыбаковой мы поручили достать мёду. В той деревне, где они были, мёд есть, но крестьяне его далеко попрятали, т. к. там появились немцы и жители боятся, что у них мёд отнимут, почему тщательно его попрятали.

Принесли нам сегодня счёт на уплату квартиры. Платы: 80 копеек за квадратный метр, по 48 р. В месяц за квартиру. Платить надо за октябрь и ноябрь. Передавали по радиотрансляции об установлении налога на взрослое население: по 15 руб. с человека. Нина не расслышала, однократный ли это взнос или периодический[104].

С неделю уже, как объявлено о регистрации всех безработных во вновь организуемом Бюро труда. Должны регистрироваться мужчины от 14 до 60 лет и женщины от 16 до 50 лет. Неясно, должны ли регистрироваться лица, почему-либо не могущие или не желающие работать. Раньше сообщалось, что население этого возраста может быть привлечено к трудовой повинности: освобождаются лишь больные с соответствующими справками. При горполиклинике устроена комиссия освидетельствования на предмет освобождения от трудовой повинности.

XII.1941 г.

По карточкам 3-й день дают: спички 10 кор., 1 кг соли или по 1 кг солёных огурцов и помидоров. Дают лишь по карточкам 1-й категории: работающим или главам семьи. Очереди большие, сначала давали только в бывшем Раковском магазине, но сегодня открыли 3 или 4 пункта. Мы ещё не получали. Весь «паёк» стоит 3 р. 20 к. Хлеба или зерна давать пока, видимо, не будут. Зато заявляют о предполагаемом открытии широкой сети столовых общественного питания. По радио призывают вернуть разграбленный инвентарь столовых; заявляют о покупке у частных лиц кухонной и столовой посуды. Похоже, что не очень скоро эти столовые откроются…[105]

XII.1941 г.

Улицы теперь переименовываются на дореволюционные названия. На многих висят дощечки с надписями: Кутузовская, Никитская, Богоявленская, Никольская и другие.

Наша улица кверху от дома глухонемых до угла заполнена в два ряда немецкими автомашинами, среди которых 2 больших (8-дюймовых) орудия. Развешаны новые немецкие красочные плакаты с рисунками, содержащие извлечения из речи Гитлера от 2.X. Из этой речи видно, что октябрьское наступление немцев имело целью окончательно разгромить большевиков до наступления зимы. Задачу выполнить не удалось. Успех оказался частичным, хотя и большим[106].

Электричества по-прежнему на нашей улице нет.

XII.1041 г.

Утром идёт снег, температуры чуть выше нуля. Но в наших комнатах всего + 6 градусов. Намереваемся поставить чугунную печь. Третьего дня в магазине бывшем Ракова они продавались, а вчера уже нет. Будем искать у кого-нибудь. Купил вчера у «Ракова» флакон клею за 40 коп. Вместо сдачи с рубля дали 2 карандаша и 2 кисточки.

Вернулся во 2-м часу Лёва. Привёз 3 пуда пшеницы (чистой, не горелой), 2 кг баранины и килограмма полтора пшеничного хлеба. В обмен пошла мануфактура и ватная длинная куртка.

Сейчас Лёва был у Пестриковой и услышал немецкую радиопередачу о том, что Япония вступила в войну и произошло уже морское сражение с американским флотом. Слышно было плохо, т. к. пестриковская трансляция, так же, как и кузнецовская, действуют на одном проводе, а другой оборван.

XII.1941 г.

Очередное дежурство на Бушмановке[107].

Доктор Васильева рассказала, что вчера её водили в немецкую комендатуру в гестапо. Пришли 2 немецких полицейских на Бушмановку. Но она уже уехала. Явились на дом часов в 5 и приказали немедленно идти; один шёл впереди, другой сзади. Привели в бывший Кологривовский дом за Каменным мостом к одному из «начальников». Добивались у неё признания, что она коммунистка. Оказывается, поступило заявление от 6 или 7 бывших бушмановских сотрудников с доносом[108], будто она коммунистка (чего на самом деле нет) и с жалобами на грубое отношение её со служащими. Естественно, она отрицала свою принадлежность к партии и рассказала о тяжёлых буднях больницы, когда её грабили при активном участии самих служащих. Благополучно отпустили через 1 час с ¼. Доносчиков вызывают на сегодня в 11 часов дня.

Температура выше нуля, подтаивает, часов с 12 идёт снег.

В больнице электричество горит. В кабинете и палатах тепло. Гудит ветер.

XII.1941 г.

Много в Калуге людей, которые буквально голодают. Т. Окорокова на днях рассказывала о двух медсёстрах, начавших пухнуть от голода. Даже имеющие работу не гарантированы от этого. На деньги почти ничего достать нельзя съедобного. На базаре была, говорят, картошка, по 4 руб. за килограмм, но и ту быстро перестали продавать.

Главным источником добывания продуктов является обмен. Далеко не у всех есть что менять; кроме того, приходится для этого идти в деревню: чем дальше от города, тем выгоднее можно поменять. Некоторые ходили за 25 километров. Доктор Самофалов тоже голодает. Вчера просил взять его и его жену с собой, если от нас кто-нибудь пойдёт в деревню.

Выдачи по карточкам хлебных продуктов не предвидится, и вообще мало шансов на получение какого-либо продовольствия[109]. Население считает и «надеется», что продовольственное положение улучшится, если будет взята Москва и фронт отодвинется, а может быть, тогда и ликвидируется. Возможно, что сами немцы распускают такие слухи. Однако Москва держится; третьего дня были слухи, что немцы под Москвой имели значительный успех; но немецкие сводки о решительных успехах не говорят.

Васильева передавала, что доносчики на неё были наказаны немцами: высечены (кроме женщин).

В последних немецких сводках говорится о боях «местного значения» на Восточном фронте и указывается на наступившую «русскую зиму»[110].

XII.1941 г.

Вчера я носил (во 2-й раз) в редакцию «Нового пути» сочинения Розанова[111], согласно объявлению в № 2. Опять не было сотрудника, который хотел эти книги купить. Я оставил свой адрес. В 3 часа дня он сам (Зубковский) пришёл ко мне. Оказывается, это муж одной из дочерей – Наталии – священника Ф.Д. Соколова. Поговорили. Денег с него я не взял; он обещал доставить несколько немецких журналов, а в дальнейшем даст прочесть русскую газету, издающуюся в Берлине; даст книгу русского эмигранта-беллетриста: «Девятое термидора»[112]. Вообще, обещает снабжать интересными изданиями, хотя бы для прочтения. По-видимому, русские эмигранты в Германии, издающие газету, придерживаются взглядов бывших «умеренно-правых», отрицательно относятся к Милюкову, пишут, что Россия будет «восстановлена»: создано большевиками положение, что восстановлена она может быть лишь при помощи Германии, т. е. признают, что будущая Россия окажется в длительной зависимости от немцев. Может быть, это германофильство – по необходимости: ведь в Берлине печатаются.

XII.1941 г.

Ходили с Ниной в диспансер. Большое количество немецких автомобилей скопилось на Никольской улице. Когда мы возвращались обратно, машин стало меньше.

По слухам, в Калугу на отдых с фронта приходят войска, называют 10, а то и 20 тысяч. Мимо нас ночью тоже ехали грузовики и подводы – книзу. А кто-то пустил слух, что немцы отступают. Очень мало походит на правду этот слух[113].

Мы с Ниной видели, как привезли огромную ёлку на площадь против погребков. Там подготовлена яма для установки ёлки, на том же приблизительно месте, где стояла советская ёлка в прошлом году.

Завтра – Николин день. В Николо-Козинской церкви звонили ко всенощной в 3-м часу и после. Колокола мелкие. Больше 20 лет не слышали мы колокольного звона. Народу в церкви бывает масса. Нина из любопытства пошла в 3.30 часов с Полей Силаевой, но вернулись, не дойдя до церкви: стало сильно темнеть. Вероятно, и в Георгиевской церкви звонили колокола (тоже мелкие), там давно повешены[114].

XII.1941 г.

Немецкая сводка сообщала 2 дня назад, что на восточном фронте происходит выравнивание фронта ввиду перехода на зимнее время к позиционной войне. Стало быть, кое-где немцы отступили. У нас слухи, что на нашем участке фронт значительно приблизился. Алексин будто бы снова в советских руках: возможно, что даже и Калугу немцы оставят. Последнее предположение весьма неправдоподобно[115].

А между тем распространители слухов ссылаются на то, что эти сведения исходят от немецких солдат, которые ещё даже добавляют, что в этом случае будут сожжены все дома в городе.

Немцы, однако, готовятся праздновать в Калуге Рождество. Сегодня по радио объявили о сборе назавтра музыкантов и работников искусства по вопросу о проведении праздничных вечеров, приглашаемых перечислили по фамилиям, в их числе – Павлишак[116].

XII.1941 г.

Пасмурное, туманное утро. С 4 ч. утра стреляют. Сначала редко – то ли выстрел орудийный, то ли разрыв. А с 7 ч. утра (сейчас 7 ч. 40 мин.) определённо орудийная стрельба то одиночным, то сериями: слышится с западной стороны от Бушмановки. По-видимому, палит зенитная батарея, расположенная у базы. Слышится гул самолёта (возможно, не одного). Разрывов снарядов не видно, так как видимость по состоянию погоды очень ограничена. Слышатся частые короткие пулемётные очереди.

В 10.30 час. вечера события развернулись потрясающие. Советские войска – близ города, за рекой. Днём по городу стреляли из орудий. Немцы развили сильный огонь, орудийный и пулемётный. На всех почти перекрёстках – пулемёты и орудия. Жителям приказали убраться из ближайших к реке улиц. Чернозубовы с матерью и сыном у нас. У нас же и И.И. Рахманов со старухой матерью. Эти пришли, абсолютно ничего с собой не взяв. Сильный пожар в стороне Знаменской или Спас-Жировской улицы[117]. Оказалось, что и нашу улицу будут очищать от населения. Много с собой не возьмёшь. Кое-что собрали, но получились тяжёлые тюки. К настоящему времени стрельба почти утихла, но всё же раздаются орудийные выстрелы и пулемётная стрельба. Могут попасть пули в окно. Впереди что? Лёвы нет, он вчера утром отправился в Тихонову Пустынь разбирать горелое зерно. Можем с ним разлучиться. Положение населения представляется худшим, чем когда бы то ни было. И подумать, что вчера вечером никаких особых трагедий не предвиделось. Забота была главным образом с питанием. Всё относительно…

Ложились, не раздеваясь.

XII.1941 г.

Прошла ночь. Спали все мало. Слишком тревожно настроение, да и стрельба мешала. Со стороны красных город артиллерией как будто не обстреливали. Немцы стреляли из орудий, пулемётов, автоматов, причём иногда казалось, что стреляют рядом. В девятом часу пришёл Митя Масленников: они с Лизой очутились в таком же положении, как Рахмановы: их заставили уйти молниеносно, не дав ничего взять. Ночевали они у Журавлёва. С нами Анна Ефимовна, которая сегодня была у нас вместе с Митей. Неизвестно, что за ночь сгорело. На Спасскую и Знаменскую улицы не пускают.

Сейчас 9 часов 40 минут. Чернозубовы с полчаса как ушли, намереваясь пробраться на Бушмановку. Рахманов собирается идти смотреть, цел ли их дом, но боится, т. к. стреляют. Летают немецкие самолёты. На улицах редко кто пройдёт. Мы увязали узлы на случай, если погонят: может быть, не запретят кое-что взять. Предполагаем направиться тогда к Агнюшиной сестре. Лёва не возвратился пока. Митя передавал, будто кто-то слышал по радио, что в России власть сосредоточена в руках военного командования во главе с генералом Шапошниковым[118]. Он будто бы и выступал по радио и указал, что основное теперь – успешно вести войну и идеи коммунизма должны быть смягчены и подчинены основной цели.

8 ¾ час. вечера. Днём шла сильная стрельба. В первом часу загорелось в городе в направлении на юго-западе от нас (после оказалось, что горит монастырский посёлок) и затем на Щемиловке. Этот пожар сильно взволновал квартирантов нашего дома: «зажгли внизу, скоро дойдут до нас», «надо выбираться». Но пожар кверху как будто не распространился и сейчас как будто заглох. Точно сказать трудно, т. к. опасно выйти на улицу, откуда было бы видно. Пожар монастырского посёлка тоже почти погас. С ½ часа назад загорелось на юге – должно быть, в районе Спас-Жировской ул.; сейчас пламя значительно уменьшилось[119].

Отчего происходят пожары? Немцы будто бы обвиняют партизан; другие утверждают, что дома загораются от советских снарядов. Особенно распространено мнение, что поджигают сами немцы. В этом случае надо вывести заключение, что немцы сомневаются в возможности отстоять город. Перед населением встаёт грозная перспектива остаться без крова в случае успеха советских войск. При частичных пожарах жители находят кров у знакомых, а когда всюду запылает? И ещё: выселение происходит так спешно, что ничего не дают взять. Впрочем, это, кажется, не во всех случаях. Предусмотрительные наши vis-a-vis сегодня раз 5 возили куда-то вещи на салазках.

Все улеглись спать. Ночуют у нас 2-е Рахмановы, 2-е Масленниковы (пришли в 3-м часу) и Анна Ефимовна. Когда стихает стрельба, несколько успокаиваешься и начинаешь надеяться на то, что судьба смилуется. Рассудок же рисует трагические перспективы.

Днём сегодня был дан выстрел из винтовки в окно Рыбаковской квартиры, выходящее во двор. Пуля пробила стекло, нашу стену и диван, сделав в нём дырку. Людмила и Ляля были в столовой, я с Ниной в комнате Надежды Ивановны. Из людей никто не пострадал.

XII.1941 г.

Ночь прошла довольно тихо, особенно первая половина её, часов до трёх, когда очень редко стреляли. Ближе к рассвету стрельба усилилась. Всю ночь был пожар к югу от нас, то утихал, то сильно разгорался. Утром пожар затих. Пили чай в комнате Надежды Ивановны. Набрали снеговой воды (два ветра снега). Наблюдая в окно, на улице мы заметили признаки растерянности у немцев: бежали вверх, держась у стен, собирались у крыльца группами. Затем некоторые с угрожающим видом отстреливались, вглядывались в глубь дворов, держа винтовки наготове. Один даже направил автомат в милиционерский сад, но не выстрелил. Мы решили быть в коридоре, где представляется безопаснее на случай пули или осколков окон. В 12 час. вошёл в коридор немец и спросил, нет ли солдат или партизан, далее заявил, что он и его товарищи хотят погреться. Вошли ещё трое. Я пригласил в наши комнаты. Поговорили. Старший из них (унтер-офицер) производит впечатление приятное, человек культурный. Он с уверенностью заявил, что красные Калугу не возьмут, они находятся по ту сторону реки, но сюда не проникнут, а к завтрашнему дню будут оттеснены от реки. Он и его товарищи прибыли сюда только что. Очевидно, подтянуто пополнение. Дальше немецкие солдаты на улице перестали нервничать, ходили спокойно, винтовки – за плечами. Бывшие у нас – расположились у наших ворот, при них мотоцикл, на дворе у крыльца сложили несколько жестяных патронов (или мелких снарядов?).

Стрельба шла уже порядочная. Летали немецкие самолёты, из окна было видно, как они за рекой пикировали, после чего слышались разрывы бомб, шла пулемётная стрельба.

XII.1941 г.

4 ½ часа дня. Вернулся Лёва 1 час тому назад. Ночью стреляли умеренно. Мимо нас ночью прошли немецкие войска и машины книзу. В 9 часов утра узнали, что выселяют жителей улиц Работниц (нижней части) и Первомайской ул., тех, кто живёт ниже колонки. Имущество можно вывозить. Нас пока это выселение не касается: однако следующий этап, как подумать, – наш район. Свезли на 2 санках некоторые вещи к Пете. Ходили к Агнюшиной сестре, но их квартира заперта. Ходили Людмила, Нина и Ляля. Часа в 2 дня начался пожар в начале Проломной ул. близ Пятницких. Сейчас продолжается, поднимаются снопы искр. Лазивший на чердак Ляля говорит, что территория пожара невелика. Есть ещё другой пожар – за казармами.

10 час. вечера. Кажется, советские войска отступили. Стрельба прекратилась. Силаева-мать получила распоряжение явиться завтра на работу (она работает на водокачке), ей сказали, что советские войска отошли к д. Большие Козлы (километров 13). Можно надеяться, что выселяться не придётся. Часов в 5 утра разорвался снаряд… где-то близко; стёкла, однако, в нашем доме целы. Мы перешли в коридор, в дальнейшем не было близких разрывов и вообще, должно быть, стрельбы по городу. Часа через два пришла весть об отходе советских войск.

XII.1941 г.

Рождественская ночь… 4 часа 15 минут утра. Полыхает пожар очень близко, должно быть, горит 1-й снизу дом по Черновскому переулку, в том же направлении, как недавно потухший на Проломной ул., но ближе к нам. Загорелся он, по-видимому, от пущенного с советской стороны снаряда. В начале 3-го часа нас разбудили два громких звука разрывов. Стала стрелять и немецкая артиллерия. Мы не вставали. А в половине четвёртого я заметил сквозь тёмную штору свет: подошёл к окну и увидел, что ярко горит за бывшим Петрухинским домом. Разбудил своих, оделись полностью. Из окна Лялиной комнаты виден сильный пожар в промежуток между домами: жарко горят два деревянных строения. Погода тихая, пожар едва ли сильно распространится. Ребята вставать не стали. Людмила и Нина опять легли, но Людмила даже в шубе. У нас узлы наготове, часть уложена на санки.

Сейчас (4 час. 40 мин.) огонь значительно ослабел.

Всё же странно, что, как правило, систематически возникают пожары всё в одном районе и идут от окраин к центру. Советская артиллерия метит хорошо, и снаряды имеют большое зажигательное действие. Всё же есть некоторое сомнение, от советских ли снарядов зажигаются дома… Вот тебе и отогнали большевистские войска!

Сейчас был какой-то странный треск близ нашего дома, несколько похожий на негромкую пулемётную стрельбу. Не пойму, что такое. Пулемётной стрельбы нет. Далеко ещё нельзя быть спокойным.

1 час дня. Нет, положение на фронте, видимо, мало изменилось, стреляют часто орудия из города. Утром часто раздавался своеобразный звук пролетающей и ударяющей во что-то пули. Стало быть, красные близко. И сейчас слышится этот звук, но реже. Силаевы слышали, будучи в городе, что вчера красных действительно отбросили на десяток километров, но за ночь они вновь приблизились[120]. Горят казармы на углу. В нашем доме в крыше оказалась пробоина от снаряда – с южной стороны близ брантмауэра над парадной лестницей. Размеры такие, что можно человеку высунуться. Это оно, видно, пробито вчера в 5 ч. вечера или ночью в 3-м часу. За рукой горит в деревнях, одна из них – Пучково. Самолётов что-то нынче не видно и не слышно.

Сказать «мы живём как на вулкане» было бы неверно. «На вулкане», несомненно, жить гораздо спокойнее.

Ч. ночи 25–26.XII.1941 г.

Вечер прошёл довольно спокойно. Днём в начале 3-го часа немецкие самолёты, как и накануне, бомбили очень близко отсюда, приблизительно не доходя Покрова[121]. Советских снарядов в недалёком расстоянии от нашего дома не падало. Вторую половину дня стрельбы было мало. Мы предполагали было ночевать в комнатах Сальниковой (которой нет) из-за того, что они обращены не в сторону фронта; однако потом решили ночевать на прежнем месте. Надо признаться, что чувствуется немалое стеснение от присутствия 4 иждивенцев, которые затрудняют нас и в выборе места для пребывания, и в вопросах продовольственного свойства. Люди, конечно, несчастные, но всё же надо бы им проявить больше инициативы в вопросе об устройстве своей жизни, не полагаясь на нас. Как-никак у Масленниковых – большая протекция в верхах Городского Управления, а Рахмановы вообще нам не близкие знакомые.

Поднялся я во втором часу ночи из-за внезапно поднявшейся сильной орудийной пальбы. Минут через 10–15 стало просвечиваться за оконной занавеской, как я и подумал (не впервые это пожар против наших окон за домом Петрухиных; ярко освещён Краузевский дом). Горит приблизительно район дома Кусковых. Есть небольшой ветер, восточный. На всякий случай оделся (спал я, сняв лишь шубу, куртку и валенки). Сильная стрельба продолжалась менее 16 минут. Пожар пошёл на убыль минут через 25. Сейчас (2 ½ час.) он совсем почти прекратился. Весьма сомнительно, чтобы ближний пожар произошёл из-за попадания снаряда. Артиллерия стреляла едва ли не исключительно в «нашей», т. е. немецкой, стороны. Может быть, подготовка атаки? Сейчас – редкие выстрелы. Пулемётной стрельбы не было слышно, но ведь в окнах двойные рамы, и с линии фронта они могли бы не докатиться.

XII.1941 г.

Мы выселены. Вчера в 1 ч. дня явились немцы и приказали всем жильцам дома немедленно выбраться. Для устрашения стреляли из автомата (в пол). Вещи были у нас заранее упакованы, и мы через 3–4 минуты были уже во дворе с нагруженными санками и кульками в руках. С нами вышли Надежда Ивановна и Рахманов с матерью. Масленниковы часа 1 ½ до этого пошли в Горуправу (Нина Сергеевна накануне сказала Мите, что для них всё устроено, нужно обратиться 28-го к такому-то лицу в Управе, который получил указание).

XII.1941 г. Понедельник.

По многим признакам Калуга будет оставлена немцами. Сегодня ночью, как говорят, был взорван железнодорожный дом близ Брянского моста. Опустели казармы, и народ тащит из Московских казарм картошку и другие запасы. Слышно, что расхищают и склады у вокзала. Идёт стрельба: нам слышна, главным образом, артиллерийская, но иногда и пулемётная. Последняя доносится с южной стороны, в направлении бывшего Краузевского дома, но, может быть, и не там. Изредка падают советские снаряды: в районе, где мы теперь живём, пока не падают.

По слухам, советские войска продвигаются к Калуге и с востока (из Турынина гонят немцы жителей), и с запада: на Угре прошлой ночью был будто бы бой. Удерживаются они и за рекой под городом. Советских самолётов не замечается, немецкие – летают иногда.

XII.1941 г.

Сегодня ночью красные войска заняли Калугу. Радостно это освобождение от немцев! Всюду оживление, красноармейцев приветствуют. Вчера вечером было много взрывов и пожаров. Сожжена бывшая детская поликлиника на Интернациональной улице и другие каменные здания: Московские казармы и другие; какие, пока точно не знаю. Была необыкновенная тишина вечером и в начале ночи; в 1-м часу часто стреляли из пулемётов и винтовок; потом опять тихо. Когда рассвело, мы выглянули наружу из парадной двери, и оказалось, что идут красноармейцы. Тотчас же я, Лёва, Ляля и Нина пошли домой узнать, что там творится. Двери квартир (кроме Горомовой и Дроздовской) взломаны или открыты (Кузнецовская – был ключ в двери), всюду, а особенно у нас, полный хаос: всё перерыто, разбросано по полу. Искали, видимо, мелкие ценные вещи, а крупные не утащили. Это немцы понаделали.

I.1942 г.

Надо пробить дымоход, для этого требуется печник. По рекомендации Лены Золотовой обратился к бывшему сторожу Заготзерна. В квартире этого сторожа стоят командиры Красной армии – хозяйственники. Они меня угостили так, как я отвык есть: 100 г водки, колбаса, жаренная в масле, хлеб подсушенный, сливочное масло, чай с сахаром. 2 куска сахару я принёс домой.

Принёс также № «Правды» от 28/XII. Командиры передавали, что все трое командующих фронтами (Ворошилов, Тимошенко, Будённый) по-прежнему на своих постах[122]. Правительство в Куйбышеве, но Сталин в Москве.

I.1942 г.

Всю ночь слышалась орудийная стрельба, продолжается она и днём. Поэтому настроение у жителей Калуги не совсем спокойное. Немцы, отойдя от Калуги, сопротивляются километрах в 15–20 отсюда, а может быть, даже ближе. Многие обыватели опасаются обратного перехода города в руки неприятеля. Это, однако, весьма маловероятно. К вечеру звуки пальбы стали слышны несколько глуше.

Возобновился выпуск газеты «Коммуна». Сегодня продавали № 1 от 2 января. В № помещены 2 речи т. Сталина: от 6/ XI и 7/XII, – других материалов нет. Продавали нынче также Тульский «Коммунар» от 1/I. В отделе «Последние известия» ещё отрицается сообщение о взятии советскими войсками Калуги. Взяла её часть генерала Болдина, идущая с боем от Тулы.

По пути немецкого отступления многие деревни сожжены неприятелем почти полностью. Это касается главным образом деревень на северном берегу Оки, т. к. на южном близ Калуги продвижение советских войск было быстрым и больших боёв не было. Мы слыхали про сожжение Грабцева, Городни, Кузьминок, Бунакова, Турынина, Ждамирова (Калужки) и других. Крестьяне передают, что в последние дни перед отходом немцы вели себя нахально и жестоко, так что крестьяне уходили из своих домов, боясь показываться немцам на глаза.

I.1942 г.

Сегодня стреляют на севере от города, недалеко. С запада стрельбы не было слышно.

Вчера устно передавали из военных кругов, что нами взяты города Малоярославец и Орёл[123]. В «Правде» от 1/I помещено описание боёв в Калуге. Были будто сильные бои на улицах, у немцев были укрепления, противотанковые рвы заграждения и проч. Некоторые центральные улицы переходили из рук в руки. Участвовали с нашей стороны танки. В этом описании, несомненно, есть преувеличение и сгущение красок.

Января 1942 г.

По старому стилю – Рождество. В чрезвычайных условиях проводим мы в нынешнем году этот день.

Бушмановка[124] опять пострадала при уходе немцев: во-первых, они забрали лошадей, сено, картофель, а во-вторых, снова разбито много стёкол в корпусах и квартирах при взрывах на артскладе: там были снаряды.

Продолжает стрелять наша артиллерия с окраин города. Командиры Красной армии говорят, что отдельные немецкие отряды засели в дотах у д. Анненки, а главные силы отошли дальше. Как бы там ни было, а всё же близкая стрельба нервирует население.

У Силаевых, также у Сатыковой и Дроздовой, живут военные командного и хозяйственного состава. Силаевы сегодня готовили им обед из 3 кур и гуся, были накормлены сами и с ними вместе, также с военными угостилась наша Нина.

Января 1942 г.

Осколком бомбы, сброшенной сегодня немецким самолётом, убита дочь Пети Зевакина Галя, 14-ти лет. Она пошла во двор к колодцу за водой; в это время упала бомба (или 2), попавшая в дом на другой стороне улицы. Осколками убило Надю, женщину у ворот, а также в разрушенном доме есть убитые.

По дороге купил «Коммуну» сегодняшнюю: размером 2 страницы, содержание – нота Молотова с протестом против немецких зверств. Официально сообщается о взятии нашими войсками Детчина, Мосальска, Серпейска.

Орудийных выстрелов 2 дня не слышно. Немцы выбиты из близких мест, где они упорно сопротивлялись. Со слов командиров Красной армии, стоящих в нашем доме, было подвезено несколько (будто бы 29) наших оригинальных смертоносных орудий («Марии Ивановны»)[125], при помощи которых удалось выбить немцев.

Февраля 1942 г. Вторник.

Леля ходит в школу, но бывает только на 1–2 уроке, в классах очень холодно. Нет преподавателя немецкого языка, т. к. «кнопку» и Лидию Леонардовну не приняли опять учительницей. Вообще чуть ли не во всех школах отсутствуют учителя немецкого языка. Причина, по-видимому, та, что при немцах все они устроились переводчиками: например, «кнопка» была переводчицей в Земской Управе, а Лидия Леонардовна (не знаю фамилии) – в лагере для военнопленных.

Марта 1942 г.

Наш бывший завхоз, мобилизованный и недели две тому назад отправленный на фронт, уже вернулся, раненный в кисть левой руки. Он находится в одном из калужских госпиталей, а вчера вечером был на Бушмановке, ночевал здесь. Рассказывает, что был в боях за Мосальском, у Московско-Варшавского шоссе[126]. Немцы сопротивляются упорно, и выбивать их трудно. Сильно обстреливают из самолётов, из орудий, миномётов, пулемётов.

Над Калугой с 10 марта вражеские самолёты не летают.

Перебои в снабжении населения хлебом ликвидированы: опять стало нетрудно получить по карточкам хлеб.

Страницы дневника публикуются по калужскому изданию 2010 г. со значительными сокращениями.

Дневник М.В. Устрялова – редчайший документ времён войны. Подённые записи очень точно характеризуют атмосферу оккупированной Калуги, настроение её обывателей, их повседневные заботы, страхи и надежды.

В 1918 г. М.В. Устрялов был арестован Калужским ГубЧКа в связи с деятельностью его брата Николая Васильевича. В квартире был произведён обыск. Среди прочего изъята переписка и несколько номеров газеты «Накануне». Николай был одним из учредителей этой газеты. Вскоре Николай уехал в Харбин. Но идеи национал-большевизма и любовь к Родине оказались сильнее инстинкта самосохранения: Николай вернулся, был арестован и расстрелян.

За Михаилом постоянно велась слежка. Возможно, он об этом знал. Поэтому записи в дневнике несут характер аполитичности и сдержанности – никаких оценок. В архивах хранится любопытный документ – спецсообщение заместителя начальника Калужского горотдела НКВД секретарю Калужского горкома партии: «Устрялов – доктор медицины, беспартийный, работает врачом-психиатром в калужской психбольнице, брат его расстрелян за шпионскую деятельность в пользу Японии; 10.07.42 г. говорил: “Наше отступление на Южном фронте объясняется неподготовленностью… поражение наше возможно. Главная вина на командовании, кроме того, у армии нет стимула к войне, как это было в 1918 году, отдельные герои не спасают от общей пассивности”» [127].

М.В. Устрялов владел гипнозом. После расстрела брата и ссылки свояченицы Натальи Сергеевны Устряловой (в девичестве Блистановой) дети их, Евгений и Сергей, жили в семье М.В. Устрялова.

 

№ 7

 

ОТЧЁТНЫЙ ДОКЛАД О РАБОТЕ КАЛУЖСКОГО ГОРОДСКОГО ОТДЕЛА УНКВД ТУЛЬСКОЙ ОБЛАСТИ ЗА ПЕРИОД С 1 ЯНВАРЯ ПО 20 ИЮЛЯ 1942 ГОДА [128]

30 декабря 1941 года Калужский городской отдел НКВД вместе с передовыми частями Красной армии, когда город был ещё не освобождён, прибыл в г. Калугу. С этого же времени оперативный состав, состоящий из пяти человек, приступил к исполнению возложенных на него задач.

В первые же часы прибытия в г. Калугу были приняты немедленные меры по мобилизации населения, находящегося в убежищах, на тушение пожаров, сбор оперативных документов в карательных и административных органах, выявление и арест предателей, изменников Родины и установление революционного порядка.

В первый же день оперативный состав выявил ряд предателей, изменников Родины и произвёл аресты.

На другой день после освобождения города нами уже было арестовано несколько десятков человек, пожары были ликвидированы, производился сбор и отбор оружия, убирались по городу.

В течение короткого времени января в городе был наведён относительный порядок. Горотдел НКВД принимал все меры к тому, чтобы как можно больше выловить и изъять предателей и изменников Родины. Данных для изъятия этого элемента у нас уже с первого дня имелось достаточно, мы имели с адресами по месту жительства список полицейских на 200 человек и других предателей.

К концу января месяца нами было арестовано по линии УГБ более двухсот человек, что является весьма незначительным по деятельности предателей в этом городе.

Если дать краткую характеристику этому городу до оккупации и в период оккупации, то это будет выглядеть следующим образом:

До оккупации: а) мещанский город (торговцы, купцы, чиновники и т. д.), б) были крупные представители оппозиции, в) место ссылки административно-высланных и других лиц, г) приезжие из Москвы, Ленинграда и других крупных городов (судимые по ст. 58 УК РСФСР), д) значение этой базы для оккупантов.

Период оккупации: а) Управление полиции – 350 человек. Его структура: Управление полиции – Купфер, в состав которого входили следующие отделы: вспомогательная полиция, охрана общественного порядка, уголовно-сыскное отделение – Сахранов, политический отдел – Леульт, административный (прописка и др.) – Васильев, сельская полиция – Потапов (55 человек).

б) городская управа – Щербачёв (107 человек).

в) земская управа – Агафонов (67 человек), 11 волостей, 11 старшин, 188 старост.

В связи с наличием такого количества предателей горотдел НКВД вместе РКМ провёл ряд массовых операций с захватом всего города по выявлению изменников Родины и предателей.

За период 6,5 месяца горотделом НКВД проведена немалая работа по изъятию и выявлению изменников Родины и по восстановлению революционного порядка, но сделано ещё очень мало, обстановка требует от нас гораздо большего.

В итоге данных операций было задержано:

1. Служащих фашистской полиции, старост и т. п. фашистского элемента – 27 человек.

2. Дезертиров и уклоняющихся от воинского учёта – 69 человек.

3. Мародёров и расхитителей социалистической собственности в период оккупации г. Калуги – 114 человек.

4. Лиц, имеющих фашистские полицейские паспорта-удостоверения, – 78 человек.

5. Лиц судимых и не отбывших срока наказания – 15 человек.

6. Прибывших из немецкого вражеского окружения – 101 человек.

7. Проживающих без прописки – 147 человек.

8. Для выяснения личности и по прочим причинам – 298 человек.

9. Уклоняющихся от трудового фронта – 27 человек.

10. Военнослужащих рядового состава, обнаруженных в общественных местах без увольнительных записок, – 133 человека.

Всего было задержано – 1009 человек.

Изъято незаконно хранимого оружия и несданного как трофейное:

1. Автоматы-пистолеты ППД и ППШ – 2.

2. Винтовки нарезные армейского образца – 51.

3. Револьверы – 4.

4. Пулемётные стволы – 3.

5. Гранаты разных систем – 195.

6. Снаряды – 121 ящик.

7. Патроны винтовочные разные – 25 138 штук.

8. Малокалиберные винтовки – 4.

9. Пистолеты – 3.

10. Ракетные пистолеты – 4.

11. Холодное оружие – 134 экз.

12. Порох орудийный – 6 ящиков.

13. Миномёт-лопата – 2 шт.

Оружие сдано в местные полки НКВД, временно расквартированные в Калуге, и в трофейную комиссию 50-й армии.

Помимо указанного, изъято у мародёров и возвращено госучреждениям и предприятиям, а также населению на 6,5 миллиона рублей имущества, состоящего из расхищенного оборудования, всевозможных материалов, мануфактуры, кожевенных товаров, мебели, продуктов питания, обмундирования и т. п. вещей.

Кроме этого сдано в трофейную комиссию 50-й армии РККА 180 велосипедов, 54 мотоцикла и обнаружено при обходах и передано в трофейную комиссию значительное количество телефонного кабеля и прочего имущества.

За период войны Калужским горотделом НКВД с 22 июня 1941 по 1 января 1942 года разоблачено 9 человек. Разоблачено с 1 января по 1 июля 1942 года 13 человек. С 1 по 20 июля 1942 года арестовано 26 человек, закончено следственных де<