Глава 92. Часть 1. Моя обязанность, чтобы он кончал на меня.

Том 2. Часть 9

Глава 94. Доверься мне

С таким количеством сексуальных мыслей и образов, всплывающих в голове Алана, неудивительно, что он снова летал в облаках в школе. Одна мысль, что его поглотила, - это вероятность того, что Сюзанна придет утром и расскажет Сьюзен каждую секунду о трех минетах, которые она сделала ему накануне. Он представил, как они сидят за столом в столовой, разговаривают, расстегивая одежду, а его мать настолько возбуждается, что кончает и окончательно сползает под стол.

Тот факт, что в реальной жизни она, на самом деле, еще ничего подобного не делала перед Сюзанной, была несколько удивительным, потому что ее самоконтроль был таким низким, как только она становилась действительно возбужденной.

Вторая и даже более поглощающая мысль для Алана была примечанием Сюзанны о том, что в этот же день его мать проведет проверку его члена. Алан умирал от любопытства, чтобы узнать, правда ли это, но он был слишком застенчив, а так же слишком занят жаркими взглядами на свою сестру и мать, чтобы расспросить ее об этом утром.

Он не был полностью был уверен в том, что такое проверка на аномалии, хотя он помнил, что, с технической точки зрения, Аками делала ему во время их последней встречи.

Он не видел большой разницы между тем, что она делала и мастурбацией, за исключением того, что ее большой палец плавно и систематически давил на его уздечку

Алан подумал:

«На самом-то деле, это почти то же самое, что и мастурбация. Фактически, это и есть мастурбация, потому что когда большой палец Аками делал все это, ее другая рука гладила меня и заставляла меня чувствовать себя прекрасно. Мама собирается это сделать, двумя руками и все такое?!

Вероятность того, что Сьюзан подрочит ему, когда он придет домой из школы, заставила его почти полностью отвлечься. Даже если бы комментарий Сюзанны оказался неправдой, он был уверен, что другие события произойдут в тот день так или иначе, учитывая то, что случилось за завтраком. Он не мог не заметить, как сопротивление Сьюзен рушилось прямо на его глазах, похоже, с каждой минутой.

Алан был настолько впечатлен этим, что едва мог переходить из одного класса в другой.

В конце четвертого урока его учительница, г-жа Раймер, позвала его, чтобы поговорить, что он не внимательно её слушает и рассеян. После того, как все остальные ушли, она сказала ему:

- Молодой человек, я беспокоюсь о тебе. Твое внимание на моем уроке было плохим в течение нескольких дней, а сегодня, кажется, еще хуже. Если бы я не знал, какой хороший и честный ты молодой человек, то была бы уверена, что ты сидишь на наркотиках. В чем твоя проблема?

- Ум, много чего, - сказал он робко.

Даже когда он это сказал, его разум был где-то в другом месте. Ему удалось временно изгнать мысли о матери в течение части времени на уроке г-жи Раймер, но только потому, что он фантазировал о своей учительнице. Это было похоже на попытку забыть о боли, когда ударяешься носко, ударяешь нарочно другим, чтобы меньше болело, да это временно работало, но было не совсем умно.

Когда она говорила, он не видел свою настоящую учительницу, стоящую перед ним; вместо этого его голова была заполнена изображением того, как бы она выглядела обнаженной. Он фантазировал о ней, стоящей перед классом голой так часто за последние три года, что этот образ, казалось, выжжен в его мозгу.

— Держу пари, что так и есть, — сказала она неодобрительно, — Знаешь, молодой человек, учитывая то, что ты сказал мне на прошлой неделе, я думаю, что могу догадаться, в чем твоя проблема.

— Можешь? — это заставило сосредоточиться его больше.

«Ой-ой! Этого не может быть. Она знает обо мне и маме? Тете Сюзи? Сестренке? Что именно?!»

— Да, думаю, что ты принимаешь какое-то лекарство, чтобы повысить свой энергетический уровень, и это дает побочный эффект, повышающий твое сексуальное поведение.

Она решила по его внезапно паническому выражению лица, что ее догадка была правильной. Она не заметила облегчения, понимая, что не до конца все понимает.

— Ум, с чего ты это взяла?

Большим поводом для нее так думать была его очевидная эрекция на протяжении всего урока. Она попыталась сказать это более прилично.

— Ты не так много сказал мне, но я сужу по твоему поведению в этом классе. В последние дни кажется, что ты заходил в класс в состоянии высокого возбуждения и оставался таким, пока не вышел из него. Я неправа?

Алан не знал, как и отвертеться.

— Ты не ошибалась. Мне очень жаль. Но я никогда не чувствовал себя так раньше.

Ему пришла ужасная мысль:

«О, нет! Она замечала мои стояки!»

Даже пока он беспокоился об этом, большая часть его мозга уходила в волшебные земли с изображением ее наготы, подпитывая стояк, который у него был в этот самый момент.

— Разве ты не можешь попросить врача сократить количество таблеток?

— Дело не в таблетках.

Провислоло долгое молчание. Он считал, что разрешит ей разобраться в шестикратной тайне. Наконец он решил, что будет, хотя бы потому, что он понял, что раз она унюхала это, то пытаться скрыть что-то от нее — будет безнадежно.

Он был умным парнем, поэтому, как правило, он мог бы придумать какое-то прикрытие, чтобы усмирить её любопытство. Тем не менее, он весь день был в страстном оцепенении, не в силах много думать, кроме как о том, что случилось этим утром, и о том, что может произойти, когда он вернется домой. В результате он выбрал легкий путь и решил рассказать ей большую часть правды, не задумываясь о возможных рисках.

Он спросил:

— Ты действительно, будешь держать это в секрете?

Он попытался сосредоточиться на проблеме и оттолкнуть свои похотливые мысли.

— Конечно, Алан! Ты сам знаешь меня. Можешь полностью довериться мне.

— Хорошо, потому что это действительно смущает. Если бы в школе узнали, мне, вероятно, пришлось бы перевестись в другую, я бы так стеснялся. Я действительно не должен был говорить об этом никому, так что, во имя Бога и ты, не говори никому. Но я вижу, что ты не успокоишься, если не узнаешь, в чем дело. Понимаешь, тесты показывают, что мне не хватает определенных гормонов, таких как тестостерон. Я знаю, это звучит странно, но лучший способ — естественный способ вернуть нормальные уровни — если я часто достигаю оргазма. Это то, что говорит доктор.

Далее он объяснил подробности своего медицинского диагноза.

Она выслушала молча его док конца. Когда он закончил, она спросила его:

— Значит, ты говоришь мне, что мастурбируешь шесть раз в день?

— Гм, ну, не совсем так. Доктор подумал, что много мастурбировать это не здорово. Он порекомендовал, что было бы лучше, если кто-то сможет помочь мне, но у меня нет подруги. Как вы, кажется, знаете, я пытался предложить встречаться Кристине…, но из этого ничего хорошего не вышло.

— Но ты сказал «не совсем». Значит, ты, все-таки, получаешь помощь, даже без подруги?

Он серьезно покраснел.

— Хм, иногда мне помогают утром, перед школой, или, чаще всего, после того, как я возвращаюсь домой.

Она подумала с минутку.

Чтобы помочь ему утром и днем это должен был быть кто-то, кто очень близкий. Вероятно тот, с кем он живет. У него действительно прекрасная мать и сестра. Может ли одна из них… и он…?! Нееет… Не возможно! Они больше выгладят, как семейка ситкома девяностых, про странную религиозную семейку. Но что насчет его соседки, Сюзанны Пестридж? Она чрезвычайно привлекательна и практически живет в доме Алана, судя по тому, что он мне говорит. Он много говорит о ней, и я знаю, что он даже называет ее своей тетей, хотя она на самом деле не является ей. Должно быть, это она. Или, может быть, ее дочь, Эми, но тогда должна стать его девушкой. Это должна быть её замужняя мать, что объясняет необходимость секретности.

Учитель немедленно протестировала свою теорию.

— Это очень мило со стороны миссис Пестридж, помогать тебе в этом.

— Да, ну, она очень… Эй! Подожди, как ты… Ты обманула меня!

Обычно он не купился бы на это, но он все еще был в эротическом тумане, думая не той головой.

— Извини, но ты знаешь, что я всегда получаю свое, когда дело доходит до выпытывания тайн. Честно говоря, я удивлена. Сюзанна Пестридж? Действительно? Она практически член твоей семьи. Ей даже позволено «подменять» твою мать на родительских собраниях.

Он умоляюще посмотрел на нее.

— Я знаю! Я знаю! Но я ничего не могу с этим поделать. Она сделала все, чтобы начать. И она была практически вынуждена из-за этой ситуации: уже через неделю из-за моей катастрофы с Кристиной я отказался от лечения. Она была тем, что вдохновило меня продолжать.

— Как она тебя вдохновляет?

Она все больше удивлялась теме обсуждения. «Разве я не нарушаю рамки приличия, говоря об этом с учеником?»

Ее совесть на мгновение нахлынула на нее, но любопытство — похожее больше, на небольшое сексуальное желание — начинало заводить ее.

Он мялся переступая с ноги на ногу, стоя перед её столом.

— А-ах… Она стимулирует мой… э-э, член… руками и другими вещами… Ртом, если вы хотите знать. Но она не заходит дальше! Это было бы неправильно! Она даже не целовалась со мной.

Он не мог смотреть своей учительнице в глаза и буквально хотел, провалится на месте и поскорее здесь умереть.

— Хм… Интересно. Я не собираюсь всё это осуждать. Похоже, она пытается помочь тебе и это заслуживает даже похвалы. Но что из этого связано с твоими проблемами на моих уроках? Если ты не принимаешь никаких таблеток, тогда твое либидо, твой сексуальный уровень, точно такой же, как и всегда, верно?

— Да, но у меня все эти мысли… Тетя Сюзи, э-э, миссис Пестридж, была очень… Я не знаю, как это сказать… соблазнительная, я думаю, сексуально соблазнительная. Она такая сексуальная, что это

просто невероятно! Так что теперь я могу только и думать о сексе!

Он добавил в уме: «И если бы ты знала, какие соблазнительные мама, сестренка и даже Эймс — тоже! Я хочу трахнуть их всех, а это так неправильно!

Что она думает по этому поводу трудно было понять по выражению лица, когда как она сказала:

— Я могу понять твою проблему. Миссис Пестридж — невероятно красивая женщина и в этом нет никаких сомнений. На самом деле, я смею сказать, что она может быть самой красивой женщиной, которых я встречала в жизни. Хм… Так что, ты весь день ходишь, как в тумане, не думая ни о чем, кроме секса?

— Ну, нет. Когда приходит облегчение я потом чувствую себя легче. На какое-то время. Странно: я не очень долго занимался этим лечением, но как только получаешь облегчение так часто это похоже на то, что твое тело ожидает этого снова и снова. Но полдня в школе я не могу получить никакого облегчения, пока я здесь. Таким образом, это чувство нарастает. И наиболее сильно нарастает во время вашего урока.

— Моего урока? Почему именно во время моего?

Он понял, что снова попал в просак. Ее урок был худшим для него наказанием, потому что у него вставал только от предвкушения его начала. А когда он видел ее лично — все становилось еще хуже.

Было так мало мыслей, которые могли заставить его временно забыть о своих возбуждающих фантазиях про мать и тот факт, что размышлял о своем прекрасной учительнице — был одной из причин, что говорило о том, как долго он был глубоко влюблен в нее. Но такие чувства только приводили к большим разочарованиям, поскольку она была его учителем и, следовательно, недоступной для него целью.

Это разочарование и тот факт, что его бушующий стояк может быть замечен почти в любое время другими учениками каким-то образом еще больше его возбудило. «Но я не могу сказать это тебе!» подумал он.

— Ум, это просто, — наконец ответил он.

— Может быть, потому, что… ваш урок как раз перед обедом и, — добавил он совершенно неубедительно.

Она поняла, что такой допрос заставлял его хотеть умереть от стыда.

— Хорошо, Алан. Большое спасибо за твою честность, молодой человек. Позволь мне подумать об этом немного. Я не хочу, чтобы ты терпел неудачу во всех своих уроках. Я попытаюсь придумать какое-то решение. И ничего и никому не скажу об этом — ни твоей матери, ни миссис Пестридж, ни кому-либо другому. Я знаю, что иногда могу посплетничать, но клянусь об этом буду абсолютно молчать. Ты хороший друг и я бы никогда не предала твое доверие. Это будет просто между тобой и мной, хорошо?

— Спасибо. Спасибо вам большое! Вы лучшая.

Он ушел, но остался очень удрученным. Алан понимал, что проявил ужасную глупость, что раскрыл свою тайну.

«Мой мозг сегодня отключился перед обедом. Что, бы случилось, если бы я все рассказал кому-то менее понимающему, чем моей любимой учительнице?

Часть 10

Глава 103. Мамин оргазм.

Сьюзен резко остановилась, когда Алан был на эротическое максимуме. Отсев назад, она спросила его:

— Поскольку ты пообещал вести себя хорошо, не возражаешь, если я… мне так стыдно говорить об этом, но я бы хотела… положить туда вниз свои руки. Знаешь, на мое самое интимное место.

Она знала, что это противоречит ее собственным правилам, но она была настолько заведенной, что не могла с собой ничего поделать. На самом деле, она уже иногда касалась себя, но надеялась, что делала это достаточно скрытно, что он не заметил. Она подумала, что если она получит его согласие, то это сделает подобное более допустимым.

Он был чрезвычайно благодарен, что она оторвалась от минета, так как это позволило ему отступить от края. Он подождал несколько долгих минут, прежде чем ответил. Наконец, после того, как его дикое дыхание вернулось под контроль, он сказал:

— Ну, мам, я думаю, что собираюсь выстрелить спермой по всему твоему прекрасному телу.

— Да. И? — она снова начала дрочить ему.

Она бы больше предпочла сосать, но ей нужно было, чтобы ее рот мог говорить, пока их обсуждение не закончилось, и, кроме того, ей нужно было дать языку отдохнуть от всего этого лизания и ее челюсти некоторое облегчение от всего этого сосания.

— Ну, нам повезло в последний раз, и моя сперма не попала на твои трусики, но я думаю, что ты должна их снять, чтобы обезопаситься от этого, верно? Кроме того, этого действительно требует правило «ходить в доме без нижнего белья».

Она подарила ему озорную усмешку.

— Какая прекрасная идея! Нельзя сказать, куда твоя сперма собирается выстрелить на меня дальше.

Беспокойство по поводу того, что на её трусики попадет сперма, было абсурдным, потому что они уже были пропитаны её собственными соками, хотя она надела свежие, пока он спал, сразу после ее мастурбационного душа. Тем не менее, ей нравилось иметь изгороди из фигового листа гораздо больше, чем вообще никакого оправдания. Она немедленно стянула трусики, а затем бросила их в угол комнаты. Все это время она держала одну руку на эрекции Алана, поглаживая её.

На мгновение Сюзанна застыла от страха, а ее сердце едва не вырвалось из ее груди, потому что когда Сьюзен бросала свои трусики, она частично повернулась так, что почти увидела открытую дверь. Сюзанна решила, что слишком сильно рискует, открыв дверь, даже если это только на дюйм, поэтому почти закрыла её. Щель шириной с бритву, которая осталась, все еще позволяла ей слышать почти все, что происходило.

Оправившись от страха, она подумала «Фу! Это было слишком близко! Я все еще в полном недоумении! Сьюзен просто сняла трусики?! Ущипните меня; Я, должно быть, сплю! Но я также и проклята. Я добралась до того, чтобы увидеть ее идеальное тело в обнаженном виде, о котором я мечтала уже много лет, а потом я упиваюсь им в поле зрения всего пару секунд, прежде чем мне приходится закрыть дверь. Может быть, я просто ненадолго взгляну еще раз… Нет! Я не могу. Это слишком опасно; Я не могу рисковать и разрушить все мои планы! Что будет, если она увидит меня? На самом деле даже подслушивать за ними — так опасно. Мне действительно нужно уйти… Ну, через некоторое время. Это слишком здорово, чтобы пропустить!»

Сьюзен посмотрела на пронзительные глаза Алана, смотрящие на её куст, и немного обеспокоилась, поэтому она прикрыла его одной рукой и сказала:

— Сынок, ты же не думаешь о сам-знаешь-о-чем только потому, что твоя грудастая мама полностью голая и дрочит твой жесткий член, а?

Он ответил:

— Мам, я обещал, что буду хорошо себя вести, и ты знаешь, что я выполняю свои обещания. Но разве я не могу посмотреть? Ты выглядишь так сексуально там.

— Чепуха. Это большой волосатый беспорядок. Ты не можешь хотеть смотреть туда.

Но даже когда она велела ему смотреть в другое место, она безумно улыбалась.

Он понимал, что она такая возбужденная, что на самом деле хотела показать свою киску, поэтому он сказал:

— Да ладно, мам. Пожалуйста?

Это не было оправданием, но даже она колебалась.

— Я не знаю. Это смущает! Проблема в том, что там все, ну, типа мокрое и липкое.

— И что с того? Ты знаешь, что это значит для меня? Это признак твоей любви. Это делает меня действительно счастливым и гордым от того, что я вижу, что ты мокрая там. Это просто показывает, какая ты заботливая и любящая мама, какая ты и есть самом деле.

— Правда?

— Правда!

Фактически, он не мог объяснить, как ее влажность была признаком заботы и любви, если она бросила ему вызов, но, все равно, это звучало хорошо, и он понял, что Сьюзан сейчас не мыслила логически. Услышав это, она отдернула руку от своей киски.

— Ух ты! — он вытаращил глаза в истинном благоговении.

Она застенчиво спросила:

— Тебе не противно?

— Ни за что! Это прекрасно!

Очень довольная его, по-видимому, искренней реакцией, она раздвинула ноги, чтобы дать ему лучший обзор. Тем не менее, ее рука была рядом, готовая снова прикрыть киску в любой момент.

Все еще чувствуя себя застенчиво, она спросила:

— Как это по сравнению с Сюзанной?

Он заметил, что ее киска и куст выглядели почти так же, как и у Сюзанны. Возможно, клитор Сюзанны был немного больше, а ее губы были немного более розоватыми, но это было похоже. Цвет её волос был почти таким же, как и красноватый оттенок Сюзанны. Оба куста были густыми, но красиво обрезаны. «Черт возьми, однажды я просто уверен, что узнаю, что это за секретное место. Я просто знаю это.

Наконец он ответил:

— Мама, ты знаешь, что Сюзанна похожа на какую-то невероятно совершенную богиню, верно?

— Она кивнула.

— Что ж, она выглядит так же, как и твоя. Это значит, что ты тоже невероятно совершенна.

Она улыбнулась и отвернулась, удовлетворенная настолько, насколько могла.

— Аввв. Ты просто так говоришь.

Он предложил ей, кивнув киску:

— Не бойся. Прикоснись к ней. Я хочу, чтобы ты поиграл с ней.

— Ну, ладно.

«Не могу поверить, что я вот так просто это сказала! В какую бесстыдную шлюху я превращаюсь?!»

Однако, даже когда она упрекала себя, она продолжала водить пальцами вверх и вниз по пропитанной влагой щели. Любопытно, что она продолжала жаловаться:

— Но, на самом деле, я чувствую себя немного виноватой. Сюзанна говорит, что для женщин это не грех, мастурбировать, но в глубине души я чувствую, что это неправильно. Я так привыкла думать, что это грех, понимаешь? В Книге Иоанна говорилось, что…

Прежде, чем она смогла приступить к цитированию Священного Писания, он прервал её:

— Мам, ты, на самом деле, не мастурбируешь, не думай об этом так. Ты просто даешь мне визуальную стимуляцию. Все это помогает мне. Такие вещи, как-то, как ты играешь со своей киской, или трясешь своим бюстом — все это сильно помогает мне, поэтому я могу получить свои оргазмы после продолжительной стимуляции и делать это шесть раз в день, точно так, как приказал врач.

Идея того, что ему нужна помощь в том, чтобы его член оставался прямостоящим, когда его обнаженная красотка-мать дрочила ему — была абсурдной, но снова это был фиговый лист для Сьюзен, необходимый для ее собственного душевного спокойствия.

— Ну, если ты думаешь, что это помогает…

Она начала ласкать пальцами свои половые губы всерьез.

Тем не менее, она поняла, что ей будет вдвойне приятнее, если она одновременно с этим будет дрочить стояк её сына. Поэтому она немного переместилась и использовала другую руку, чтобы сделать и это тоже.

Притворяясь, что не знает, он спросил:

— Что это за маленький рельеф, прямо над твоими половыми губами?

— Ох, это? Это мое особое, очень озорное место. Это называется клитором. Всякий раз, когда я прикасаюсь к нему… о, боже мой! Это действительно делает меня возбужденной!

— Тогда прикоснись к нему, я хочу видеть тебя возбужденной.

Сьюзан никогда не была так возбуждена за всю свою жизнь, но даже в этом случае она поступала так, как ей говорили. Она начала чередоваться между потиранием ее клитора и лаской влажных губ киски. Через несколько секунд она начала корчиться, как будто она собиралась достичь кульминации.

— О, боже мой, как ЭТО хорошо! Мммм! МММ! О, дорогой, я такая озорная мамочка!

Внезапно она поняла, что скоро достигнет максимума. В попытке удержаться, она попыталась не трогать клитор так сильно, вместо этого больше сосредоточилась на поглаживании эрекции своего сына. Но она также любила это делать настолько, что не это совсем не помогло ей охладить пыл.

Через минуту или две она достигла оргазма, хотя, на этот раз, он был средний. Ей пришлось перестать поглаживать и просто держаться за его стояк, а все ее тело дрожало. Поскольку это был не титанический оргазм, она смогла воздержаться крика. Вместо этого она просто выпустила серию эротических вздохов и стонов.

Она подумала: «Ммм! Настолько интенсивно! Это должно быть Божьим способом вознаградить меня за то, что я помогла Тигренку с его особыми потребностями."

Так как она так и не отпускала его, то снова начала дрочить ему.

Он подумал: "Это так здорово. Я почти уверен, что у мамы был сильнейший оргазм. Точно! Я хочу чтобы она испытала много таких! И теперь я смогу это сделать!"

Глава 103. Мамин оргазм.

Сьюзен резко остановилась, когда Алан был на эротическое максимуме. Отсев назад, она спросила его:

— Поскольку ты пообещал вести себя хорошо, не возражаешь, если я… мне так стыдно говорить об этом, но я бы хотела… положить туда вниз свои руки. Знаешь, на мое самое интимное место.

Она знала, что это противоречит ее собственным правилам, но она была настолько заведенной, что не могла с собой ничего поделать. На самом деле, она уже иногда касалась себя, но надеялась, что делала это достаточно скрытно, что он не заметил. Она подумала, что если она получит его согласие, то это сделает подобное более допустимым.

Он был чрезвычайно благодарен, что она оторвалась от минета, так как это позволило ему отступить от края. Он подождал несколько долгих минут, прежде чем ответил. Наконец, после того, как его дикое дыхание вернулось под контроль, он сказал:

— Ну, мам, я думаю, что собираюсь выстрелить спермой по всему твоему прекрасному телу.

— Да. И? — она снова начала дрочить ему.

Она бы больше предпочла сосать, но ей нужно было, чтобы ее рот мог говорить, пока их обсуждение не закончилось, и, кроме того, ей нужно было дать языку отдохнуть от всего этого лизания и ее челюсти некоторое облегчение от всего этого сосания.

— Ну, нам повезло в последний раз, и моя сперма не попала на твои трусики, но я думаю, что ты должна их снять, чтобы обезопаситься от этого, верно? Кроме того, этого действительно требует правило «ходить в доме без нижнего белья».

Она подарила ему озорную усмешку.

— Какая прекрасная идея! Нельзя сказать, куда твоя сперма собирается выстрелить на меня дальше.

Беспокойство по поводу того, что на её трусики попадет сперма, было абсурдным, потому что они уже были пропитаны её собственными соками, хотя она надела свежие, пока он спал, сразу после ее мастурбационного душа. Тем не менее, ей нравилось иметь изгороди из фигового листа гораздо больше, чем вообще никакого оправдания. Она немедленно стянула трусики, а затем бросила их в угол комнаты. Все это время она держала одну руку на эрекции Алана, поглаживая её.

На мгновение Сюзанна застыла от страха, а ее сердце едва не вырвалось из ее груди, потому что когда Сьюзен бросала свои трусики, она частично повернулась так, что почти увидела открытую дверь. Сюзанна решила, что слишком сильно рискует, открыв дверь, даже если это только на дюйм, поэтому почти закрыла её. Щель шириной с бритву, которая осталась, все еще позволяла ей слышать почти все, что происходило.

Оправившись от страха, она подумала «Фу! Это было слишком близко! Я все еще в полном недоумении! Сьюзен просто сняла трусики?! Ущипните меня; Я, должно быть, сплю! Но я также и проклята. Я добралась до того, чтобы увидеть ее идеальное тело в обнаженном виде, о котором я мечтала уже много лет, а потом я упиваюсь им в поле зрения всего пару секунд, прежде чем мне приходится закрыть дверь. Может быть, я просто ненадолго взгляну еще раз… Нет! Я не могу. Это слишком опасно; Я не могу рисковать и разрушить все мои планы! Что будет, если она увидит меня? На самом деле даже подслушивать за ними — так опасно. Мне действительно нужно уйти… Ну, через некоторое время. Это слишком здорово, чтобы пропустить!»

Сьюзен посмотрела на пронзительные глаза Алана, смотрящие на её куст, и немного обеспокоилась, поэтому она прикрыла его одной рукой и сказала:

— Сынок, ты же не думаешь о сам-знаешь-о-чем только потому, что твоя грудастая мама полностью голая и дрочит твой жесткий член, а?

Он ответил:

— Мам, я обещал, что буду хорошо себя вести, и ты знаешь, что я выполняю свои обещания. Но разве я не могу посмотреть? Ты выглядишь так сексуально там.

— Чепуха. Это большой волосатый беспорядок. Ты не можешь хотеть смотреть туда.

Но даже когда она велела ему смотреть в другое место, она безумно улыбалась.

Он понимал, что она такая возбужденная, что на самом деле хотела показать свою киску, поэтому он сказал:

— Да ладно, мам. Пожалуйста?

Это не было оправданием, но даже она колебалась.

— Я не знаю. Это смущает! Проблема в том, что там все, ну, типа мокрое и липкое.

— И что с того? Ты знаешь, что это значит для меня? Это признак твоей любви. Это делает меня действительно счастливым и гордым от того, что я вижу, что ты мокрая там. Это просто показывает, какая ты заботливая и любящая мама, какая ты и есть самом деле.

— Правда?

— Правда!

Фактически, он не мог объяснить, как ее влажность была признаком заботы и любви, если она бросила ему вызов, но, все равно, это звучало хорошо, и он понял, что Сьюзан сейчас не мыслила логически. Услышав это, она отдернула руку от своей киски.

— Ух ты! — он вытаращил глаза в истинном благоговении.

Она застенчиво спросила:

— Тебе не противно?

— Ни за что! Это прекрасно!

Очень довольная его, по-видимому, искренней реакцией, она раздвинула ноги, чтобы дать ему лучший обзор. Тем не менее, ее рука была рядом, готовая снова прикрыть киску в любой момент.

Все еще чувствуя себя застенчиво, она спросила:

— Как это по сравнению с Сюзанной?

Он заметил, что ее киска и куст выглядели почти так же, как и у Сюзанны. Возможно, клитор Сюзанны был немного больше, а ее губы были немного более розоватыми, но это было похоже. Цвет её волос был почти таким же, как и красноватый оттенок Сюзанны. Оба куста были густыми, но красиво обрезаны. «Черт возьми, однажды я просто уверен, что узнаю, что это за секретное место. Я просто знаю это.

Наконец он ответил:

— Мама, ты знаешь, что Сюзанна похожа на какую-то невероятно совершенную богиню, верно?

— Она кивнула.

— Что ж, она выглядит так же, как и твоя. Это значит, что ты тоже невероятно совершенна.

Она улыбнулась и отвернулась, удовлетворенная настолько, насколько могла.

— Аввв. Ты просто так говоришь.

Он предложил ей, кивнув киску:

— Не бойся. Прикоснись к ней. Я хочу, чтобы ты поиграл с ней.

— Ну, ладно.

«Не могу поверить, что я вот так просто это сказала! В какую бесстыдную шлюху я превращаюсь?!»

Однако, даже когда она упрекала себя, она продолжала водить пальцами вверх и вниз по пропитанной влагой щели. Любопытно, что она продолжала жаловаться:

— Но, на самом деле, я чувствую себя немного виноватой. Сюзанна говорит, что для женщин это не грех, мастурбировать, но в глубине души я чувствую, что это неправильно. Я так привыкла думать, что это грех, понимаешь? В Книге Иоанна говорилось, что…

Прежде, чем она смогла приступить к цитированию Священного Писания, он прервал её:

— Мам, ты, на самом деле, не мастурбируешь, не думай об этом так. Ты просто даешь мне визуальную стимуляцию. Все это помогает мне. Такие вещи, как-то, как ты играешь со своей киской, или трясешь своим бюстом — все это сильно помогает мне, поэтому я могу получить свои оргазмы после продолжительной стимуляции и делать это шесть раз в день, точно так, как приказал врач.

Идея того, что ему нужна помощь в том, чтобы его член оставался прямостоящим, когда его обнаженная красотка-мать дрочила ему — была абсурдной, но снова это был фиговый лист для Сьюзен, необходимый для ее собственного душевного спокойствия.

— Ну, если ты думаешь, что это помогает…

Она начала ласкать пальцами свои половые губы всерьез.

Тем не менее, она поняла, что ей будет вдвойне приятнее, если она одновременно с этим будет дрочить стояк её сына. Поэтому она немного переместилась и использовала другую руку, чтобы сделать и это тоже.

Притворяясь, что не знает, он спросил:

— Что это за маленький рельеф, прямо над твоими половыми губами?

— Ох, это? Это мое особое, очень озорное место. Это называется клитором. Всякий раз, когда я прикасаюсь к нему… о, боже мой! Это действительно делает меня возбужденной!

— Тогда прикоснись к нему, я хочу видеть тебя возбужденной.

Сьюзан никогда не была так возбуждена за всю свою жизнь, но даже в этом случае она поступала так, как ей говорили. Она начала чередоваться между потиранием ее клитора и лаской влажных губ киски. Через несколько секунд она начала корчиться, как будто она собиралась достичь кульминации.

— О, боже мой, как ЭТО хорошо! Мммм! МММ! О, дорогой, я такая озорная мамочка!

Внезапно она поняла, что скоро достигнет максимума. В попытке удержаться, она попыталась не трогать клитор так сильно, вместо этого больше сосредоточилась на поглаживании эрекции своего сына. Но она также любила это делать настолько, что не это совсем не помогло ей охладить пыл.

Через минуту или две она достигла оргазма, хотя, на этот раз, он был средний. Ей пришлось перестать поглаживать и просто держаться за его стояк, а все ее тело дрожало. Поскольку это был не титанический оргазм, она смогла воздержаться крика. Вместо этого она просто выпустила серию эротических вздохов и стонов.

Она подумала: «Ммм! Настолько интенсивно! Это должно быть Божьим способом вознаградить меня за то, что я помогла Тигренку с его особыми потребностями."

Так как она так и не отпускала его, то снова начала дрочить ему.

Он подумал: "Это так здорово. Я почти уверен, что у мамы был сильнейший оргазм. Точно! Я хочу чтобы она испытала много таких! И теперь я смогу это сделать!"

 

Глава 108. Это всё меняет

Когда фильм закончился, Сьюзен и Алан действовали очень спокойно и холодно, пока Сюзанна и Эми не ушли домой, а Кэтрин легла спать.

Так же, перед тем, как Сюзанна ушла, она сказала Сьюзен:

— Завтра мы поговорим. Обо всем на свете! У нас есть так много обсудить, чтобы нужно наверстать упущенное!

Сьюзен нетерпеливо кивнула.

Она едва могла дождаться, чтобы рассказать Сюзанне обо всем, что она сделала. В тот момент, по крайней мере, она не чувствовала стыда за свои действия. Несмотря на то, что она начала нормально выглядеть, сексуальный огонь все еще полыхал в ней.

Наконец, остались только Сьюзен и Алан в гостиной. Сексуальное напряжение начало расти. Сьюзан с нечитаемым выражением уставилась на сына и спросила:

— Как твои дела?

— Думаю, довольно хорошо,.

По правде говоря, он только начинал оправляться от своего раннего сексуального оцепенения, но хотел быть оптимистом.

Она с нарастающей озабоченностью спросила:

— Как твой… эм… твоя вещь?

Механизмы в голове начали вращаться.

— Ох. Это… Ну, теперь, когда ты упомянула об этом, я, конечно, буду признателен за помощь.

— Прямо сейчас? — в ее глазах был огненный взгляд, который невозможно было упустить.

Он сглотнул и кивнул.

Она медленно и осторожно произнесла:

— Ну, я полагаю, что смогу помочь тебе с этим, если мы сделаем это тщательно продуманным, ответственным и совершенно беспристрастным образом.

Он серьезно сказал:

— Я полностью согласен.

Но его сердце бешено колотилось, а все его тело гудело от ожидания. Он мог сказать, что она тоже очень взволнована, хотя и пытается выглядеть иначе.

Его похмельно-подобный туман из-за его эротического оцепенения немедленно исчез.

Они оба медленно подошли к лестнице, а затем поднялись наверх. Казалось, их темпы и рвение увеличивались с каждым шагом, который они делали. Когда они достигли вершины, то задвигались быстрее. Затем он посмотрел ей в лицо и увидел сияющую улыбку. Это так возбудило и взволновало его, что он пробежал остаток пути по коридору в свою комнату. К его приятному удивлению она тоже побежала, почти не отставая от него.

Эти двое тихо вошли в его комнату, почти прыгая от волнения и держась за руки, как маленькие дети. Они неоднократно и преувеличено шикали друг друга. Ее настойчивое решение быть беспристрастной несколькими минутами ранее было полностью забыто и заменено детским ликованием.

Тот факт, что Кэтрин была через коридор и потенциально могла их подслушать — только добавляло им возбуждения.

Алан получил еще одно эротическое объятие. Он не мог погладить грудь Сьюзен, но он, конечно, должен был их ощущать, когда она терлась ими об его тело подобно тому, как она делала раньше во время их интенсивных «обнимашек».

Он был несколько удивлен, обнаружив, что его член снова полностью встал. Он думал, что это может занять день, или, может быть, в течение многих дней, учитывая, насколько ему было больно, но обед, а затем два часа просмотра фильма позволили хотя бы частично восстановиться.

Сьюзен заметила его эрекцию и приступила к работе. Она разделась до гола, опустилась на колени там же, где стояла, и начала делать ему продолжительный минет. На этот раз слов не было сказано из-за страха того, что Кэтрин услышит, потому что ее комната была почти прямо через коридор.

Он вроде хотел сесть на стул, но остался стоять, потому что когда она начала сосать, то было так хорошо, что он не хотел, чтобы она остановилась даже на нескольких секунд, которые ему потребовались бы чтобы сесть. То, чего он не понимал, было тем, что она любила тот факт, что он был одет и стоял над ней, в то время как она была «вынуждена» обслуживать его, пока стояла на коленях и голая. Он обратился к ее покорной стороне, которая в последнее время была частой темой в ее мечтах.

Только после того, как минуту или две тщательно сосала, она вздрогнула от того, что последствия ее полной обнаженности поразили ее. «О, Боже! Это так озорно. Он может видеть все, даже мое особое частное место. Правда, он не может видеть его в данный момент, потому что мои большие груди блокируют его взгляд, но даже в этом он довольно бесстыдный.»

Она вздохнула или, по крайней мере, попыталась. Но она не могла сделать этого, потому что ее рот был наполнен членом, заставляя дышать через нос. «Ну что ж. Полагаю, ничего не могу с этим поделать. С этого времени Тигренок будет часто видеть меня голой. Он также будет трогать меня. Если я собираюсь быть хорошей хуесоской, то предполагаю, что это просто место с территорией. Все будет в порядке, пока мы сможем поддерживать определенные границы. Например, он не может трогать мое особое озорное место. Это самое главное, безусловно. И, возможно, не прикасаться к моим соскам хотя бы потому, что они очень чув