Да, неплохо. Ну что же, приступлю. Глядишь, раньше отпрошусь домой, если закончу быстро.

Да, неплохо. Ну что же, приступлю. Глядишь, раньше отпрошусь домой, если закончу быстро.

Как обычно пришел раньше. Даниил с Петровичем придут с десяти минутным опозданием, а наш начальник- “крокодил”- всегда задерживается на час- два.

Начну с телефона, ибо починить контакты- самое простое.

Глава 3. На работе.

Прошел уже час от начала моей трудовой деятельности, а Петровича и Даниила, все еще нет. Очень странно. Начальник Геннадий, чего лично я не ожидал, пришел ровно к началу рабочего дня. Не знаю, чем может быть вызван столь ранний приход, но, судя по его хмурому выражению и без того сердитого лица, видимо, случилось в его жизни нечто такое, что заставило его как можно скорее прийти в обитель сломанной техники. Он зашел в мастерскую, сухо сказал мне: “привет”, и направился в офис, но по пути запнулся о старый карбюратор “Волги”, который сам сюда и притащил. Неплохо шмякнувшись на бетонный пол, Геннадий начал крыть матом все, что только попадалось его взору, но, быстро справившись с приступом ненависти ко всему, он встал, отряхнулся, достал сигарету из своего пиджака, закурил и подошел ко мне.

- Ваня, снова пришел раньше в надежде на то, что и отпущу я тебя пораньше?

- Геннадий Викторович, я как раз хотел спросить вас об этом.

- Не надейся, у меня сегодня слишком паршивый день, чтобы я кого-то отпустил раньше семи вечера.

- Что же могло произойти с вами всего за восемь прекрасных часов этого дня? (сказал с явной иронией)

-Вань, я не обязан тебе отвечать. Ты немного берега попутал. Соблюдай субординацию.

В ответ на эти слова, “Крокодил” услышал лишь тяжелый вздох и нахмуренное лицо Вани.

- Как же я тебя ненавижу.

- Не понял, повтори?

- Все, я устал терпеть тебя “Крокодил”. Я уйду, как закончу делать свою работу, и мне абсолютно плевать, что ты скажешь.

-Я тебя уволю.

- И что с того? Думаешь, что кто-нибудь еще захочет работать за двадцать тысяч рублей в месяц, пока ты забираешь себе больше половины, сидя на своей жирной заднице в офисе? Думаешь, что я или Петрович с Даниилом не знают о том, что  ты разводишься с женой, потому что твои запросы от подчиненных и любых других людей- необоснованное издевательство и показатель твоей мнимой силы? Смотрите, какая у меня гладко- выбритая голова, от который отсвечивает свет, как от диско-шара.

- Сука, ты нарвался!

Резкий и порывистый удар сносит меня с ног, слышу хруст костей в области груди. Подонок неплохо меня приложил. Падаю на холодный, бетонный пол. Начинаю смеяться так, как никогда.

- Что смешного, говно?

- Бьешь, как запуганный пятиклассник.

Ставлю блок, но вместо ожидаемого удара кулаком, прилетает пинок в лицо. Уже не посмеешься,- грустно проходит мысль в голове. Но язвить я еще могу.

- Я научу уважать тебя старших по званию, дерьмо.

- Дерьмом является то, что ты извергаешь из своего рта каждый день.

Он наносит еще один удар, но я хватаю его за ногу, и выворачиваю его малую берцовую кость. Он начинает кричать и материться через каждое слово.

- Ну что же, Гена. Удачи тебе в твоей работе.

Пытаюсь встать, но вновь повторяется утреннее состояние. Бонус к привычному мироощущению- сломанный нос и сильный ушиб груди.

- Сученыш, помоги встать. Ты меня слышишь, Ваня? Помоги встать.

-Пошел ты.

Еле как контролирую свою речь, чтобы не начать его материть. Попытка встать оборачивается резким потемнением в глазах и сбивчивым дыханием.

Слышу, как открывается дверь и голоса Петровича с Даниилом.

- Знаешь, пора уходить отсюда, и открыть свой бизнес.

- Ты шутишь, Петрович?

- Какие шутки? Генка задерживают зарплату уже 2-й месяц, а сам в это время постоянно ужинает в ресторанах. Хочется жить нормально, а не в говне плескаться.

- Петрович, хорош. Сначала зарплату получим, а потом уже и можно.

- Дань, это согласие?

-Погоди, смотри…

Петрович, подсоби мне, а то встать сам не могу.

Все время бурного обсуждения сложившейся ситуации, Даня стоял и молчал, не понимая, собственно, из-за чего произошел весь сыр бор, а Петрович все время поддерживал Ваню взглядом и скалился на Гену.

-Сейчас, Ваня, подойду. Даня, закрой пока дверь и дай сигаретку.

- На-на, держи (передает всю пачку в руки).

Петрович быстрым шагом подходит к Ивану, обхватывает его талию, и помогает усесться за рядом стоящий стул. Пока Ваня вытирает кровь рукавом рабочей робы, Гена подрывается, и начинает хромать в их сторону, но резкий удар Петровича в область живота, кладет начальника обратно на бетон.

- Команды вставать не было. Ты решил уже, что делать будешь, “Крокодил”?

Геннадий с укором посмотрел на своих подчиненных, нахмурил свои черные, густые брови и закашлялся. В его карих и злобных глазах промелькнуло малая доза раскаянья, а лицо скривилось, и было больше похоже на кляксу на листе бумаги.

- Подлатайте уволившегося. Аптечка в офисе, а потом поговорим.

Чуть позже Ваня направляется медленными шагами в раздевалку, дабы переодеться. Он легко скидывает с себя рабочую робу, и надевает еще совсем мокрую одежду на своё тело, но не чувствует того, что она сырая. На душе ему становиться легче, когда на нем его любимая джинсовка.

Глава 4. Прекрасный день.

Ваня, Петрович и Даниил вышли из мастерской, на мокрую улицу, радуясь резкому пополнению их скромного бюджета. Дождь лил еще сильнее, чем утром, как бы не одобряя их действий. Капли били по головам, отдавая резким звоном мимо проезжающих машин.

- Ух, неплохо же мы его, да, ребят?,- с детской радостью спросил Петрович.

-Нет, надо было позвонить в полицию. Чувствую себя мерзко, не подумал о том, что его стоит посадить на еще больший срок, чем ему светит за уклонение от уплаты налогов,- сквозь зубы прорычал Ваня.

-Да ладно тебе, хоть вытрясли со старого козла немного денег,- счастливым голосом, но с явным волнением протараторил Даниил.

-Это, Ваня, нам тут в голову с Даней идея пришла. Не хочешь с нами пойти выпить, напиться в хлам в честь такого знаменательного события?

- Знаменательное- увольнение в период кризиса в нашей стране, без возможности найти работу, так как рынок труда итак переполнен?

- Ой, Ваня, хорош язвить. Все будет хорошо. Мы вот с Данькой хотим свою мастерскую открыть, на себя работать. Может, и ты с нами?

- Дай сигарету, Петрович... Пожалуйста.

- Ваня, ну ты же просил…

-Петрович, дай мне чертову сигарету!

-Ладно, держи.

Петрович протягивает свою старую мозолистую руку и крепко сжимает Ванину. Его седые волосы, которые стали мокрыми от дождя, свисают патлами над его лицом. На левой щеке виднеется шрам, полученный Петровичем во время службы, по вине курсантов. Старая, но все еще пригодная для носки куртка, немного большеватая ему, чуть выцветшая у воротника, все так же величественно смотрится на отставном военном. Его темно-серые глаза выражают отцовскую любовь. Глаза такого же цвета были и у отца Вани. Одним взглядом  Петрович желает удачи Ване в его начинаниях и отпускает его руку. Понимая, что они с ним больше не увидятся, Петрович крепко обнимает Ваню и говорит:” Всего хорошего тебе, Вань.”.

Итак, они расходятся. Ваня выбирает нетипичный маршрут, чтобы дойти до дома. Не по дороге, а по дворам и закоулкам. Докурив сигарету, он тянется за еще одной  и поджигает новую бычком. Дождь не сбавляет оборота, а только начинает лить сильнее.

Герой делает затяжку губительного воздуха в свои легкие, и тишину прерывает прерывистый сильный кашель, больше похожий на вопль или крик. Взяв все имеющиеся силы в кулак, Ваня отхаркивает смолу, перемешанную с кровью, судорожно сглатывает слюну, во рту вяжущий горький привкус, который вызывает жжение.

Что же видит Ваня? О чем он думает? Его взору предстает “прекрасная картина”. Грязный переулок, недопитые бутылки из под пива стоят у канализационного люка, на асфальте, закиданном окурками, в лужах виднеются радужные пятна, стены обшарпанных кирпичных домов омываются дождем, и по этим же стенам стекает бурого цвета дождевая вода. Тошнотворный запах исходит от мусорного бака, по причине его переполненности. Когда же герой входит в новый переулок, то картина повторяется, но дополняется некоторыми деталями. Разбитые окна пятиэтажных домов, которые ранее казались ему хребтом Эвереста, теперь, в таком свете, больше походят на Вичепруф.

Тошнотворный запах сменяется на резкий и режущий аромат бензина.

А думает он о своей маме, которой достаточно туго пришлось, после смерти отца. Почему же ей пришлось туго? Одинокой женщине преклонного возраста трудно жить на пенсию в семь тысяч рублей, если квартплата составляет четыре тысячи, да и еще надо покупать еду, лекарства и кормить кота. Да и ей весьма одиноко. Только редкие звонки сына спасают её от гнетущего чувства покинутости миром.

Пройдя больше половины пути, Ваня выходит на дорогу. Город кажется мертвым, ибо улицы абсолютно пусты, изредка виднеются проезжающие машины, да люди, переходящие дорогу в неположенном месте. Он хочет включить музыку, но телефон сел. Дождь стал сильнее, капли отбиваются от земли, и наигрывают мотив Бетховена “Реквием”. В голове отдается эхом обещание, данное маме: “Позвоню вечером.”

Он видит знакомое здание: “Станция метро Лесная”, на душе ему становится тепло. Ваня уже не ощущает холода, вызванного мокрой одеждой и погодой в целом. Ему тепло от того, что он скоро окажется в своем месте обитания и просто уткнется в кровать и заснёт.

Дойдя до подъезда, он нервно вытаскивает ключи из кармана и, не закрывая стальную дверь, быстрыми шагами поднимается на пятый этаж. Он входит в свой дом, не снимая обувь, захлопывает дверь, ставит телефон на зарядку и плюхается на диван, дабы окунуться в нирвану…

Ему сниться, как в детстве он с отцом рыбачил. Ваня видит улыбчивого и еще молодого отца, его друга по работе, которого отец в шутку называл матросом. Костер, который они вместе с отцом еще днем разожгли, все также ярко горит, олицетворяя богатство души. Рыба, пойманная Ванечкой еще утром, крутится на вертеле. Да, он видит себя в детстве, свою улыбку…

Но просыпается в холодном поту, на опухшем от синяков лице видны слезы. Ему грустно и одиноко от осознания того, что такое же чувствует его мать, а его нет рядом. По сердцу будто прошлись наждачкой, а в голове повторяется утренняя симфония боли. Ваня смотрит на телефон и видит, что время уже девять вечера. Герой помнит про обещание, данное маме, но замечает заветный значок сообщения посередине экрана. В ожидании лучшего, он хватает свой телефон и проверяет почту. Всего одно сообщение от онкологического центра. Судорожно, хоть и готов ко всему, нажимает на заветную кнопку “открыть” и читает.

Письмо.

Уважаемый Иван Валерьевич, результаты анализов показали, что у вас неоперабельная раковая опухоль в нижней трети правого легкого третьей степени с метастазами. Мужайтесь, но жить вам осталось не больше трех месяцев. Завтра вы должны явиться к нам для того, чтобы подписать некоторые бумаги.

                     С уважением, глав. врач Солодов Николай Юрьевич.

По щеке Ивана перестали катиться слезы, ибо он ожидал этого, так как курил по две пачки сигарет в день с восемнадцати лет, а бывало и все три. Герой лишь игриво улыбнулся и понял, что уж лучше умереть, чем жить так, как он существует. Прекрасный день, повторял он про себя, прекрасный день…

Ваня пошел на кухню, взяв с собой телефон. Он сел на свой любимый стул, взял пачку сигарет со стола, удалил сообщения о своей скорой смерти и закурил. Кашель с кровью не прервал его занятия, а лишь заставил его еще больше улыбаться.

В его голове проигрывалась песня Кипелова “Я свободен”. Он понимал, что должен сделать. Набрав номер своей мамы, Ваня тяжело вздохнул и услышал самый нежный и любимый голос в своей жизни:

- Эх, сорванец, Ванечка, все же позвонил. Ты как, моё золотце?

-Мама, все хорошо. Приготовь, пожалуйста, мои любимые слоеные язычки с сахаром и борща. Я приеду через два дня на 3-ри месяца. Я очень тебя люблю…

 

 

Да, неплохо. Ну что же, приступлю. Глядишь, раньше отпрошусь домой, если закончу быстро.