Памяти моего монитора «Samsung Syncmaster 14Gl»

 

 

Прощай, мой верный друг, мой старый монитор!

Внезапно ты погиб, мне отслужив два года.

В июльский жаркий день угас твой ясный взор.

Что ж… Все мы будем там, куда пошлет природа.

 

Два года день за днем меня ты отражал,

В твоих пространствах я летал, как авиатор,

Тебя я никогда, мой друг, не обижал,

В жару дул на тебя китайский вентилятор.

 

Свидетель бед моих и творческих побед,

Теперь тебя продать я должен на запчасти.

Крутил ты мне кино, явил мне Интернет,

Ты был в моей, «Samsung», а я в твоей был власти.

 

В тебя глядела та, кого я так любил,

Наш кот в тебя глазел – их нет уже со мною.

Все умерли давно, а я живу, как жил,

Я лишь суровей стал, не хнычу и не ною.

 

Мне нужен монитор, я деньги достаю,

Шагаю в магазин и покупаю новый,

А дома я в него гляжу и водку пью,

Он фирмы «Rolsen», он – семнадцатидюймовый.

 

Через семнадцать лет большой метеорит

На Землю упадет и всех нас уничтожит.

Стена огня нас всех мгновенно испарит…

Взлетев на небеса, увижу там, быть может,

 

Любимую мою, и кошек всех своих,

И старый монитор… Надеюсь, что увижу.

Хотя я атеист, но без надежд таких

Мироустройство я вдвойне возненавижу.

 

Но, впрочем, это всё – эмоции. А я

Хочу бесстрастным стать, как некий терминатор.

Что было – то прошло. Бей, воздуха струя,

Новинку обдувай, гудящий вентилятор.

 

 

Про Кейт Мосс

 

 

Светские хроники пишут для нас журналисты:

Кто с кем развелся из нынешних западных звезд,

Кто прикупил себе новую виллу с бассейном,

Кто с кем поссорился или кто с кем начал спать.

 

Что ни газету откроешь – прочтешь о Мадонне,

Или о том, что Брэд Питт хочет много детей,

Или о том, что Том Круз, очевидно, бесплоден,

Или о том, что на днях обокрали Кейт Мосс.

 

Только кого это, собственно, сильно колышет?

Что мне до этой Кейт Мосс? Или это мужик?

Нет, вроде девка. Но чем же она знаменита?

Я у Добрынина спрашивал – тоже не знает ее.

 

Позже еще ряд знакомых своих опросил я,

Все разводили руками: «Какое кейтмосс?»

Всем наплевать на Кейт Мосс – но откроешь газету,

На заголовок наткнешься: «Бедняжка Кейт Мосс».

 

Да, журналисты, конечно, народ беспринципный –

С голоду эта Кейт Мосс им не даст помереть,

Будут строчить о девице и ждать гонораров…

Только читать это? Нет уж, увольте, прошу.

 

Что за бардак? Написали бы о маньеристах –

Это же всем интересно, и публика ждет.

Но журналисты – ленивые, жадные люди:

Коль нет фуршета, они не придут на концерт.

 

Каждому, впрочем, свое – пусть живут Кейтом Моссом,

Наша задача иная – стихи сочинять.

Кстати, как видите я – тоже малый не промах,

Вот, сочинил про Кейт Мосс – получу гонорар.

 

 

Плохиш и Кибальчиш

 

 

Два существа во мне живут. Признаюсь, нелегко мне с ними –

Они все время достают меня советами своими.

 

Одно созданье – Кибальчиш. Оно крикливо‑истерично.

Другое – внутренний Плохиш. Оно до ужаса цинично.

 

Благодаря Кибальчишу, что свят и комсомольски честен,

Я лирику свою пишу, но я не ею всем известен,

 

А тем, что опубликовал ряд матерных стихотворений –

Мне их Плохиш надиктовал в минуты пьяных озарений.

 

Сегодня встал я с бодуна – Плохиш вчера велел нажраться.

Звенит будильник – вот те на! Мне нужно срочно одеваться!

 

Я на свидание бегу, и нужно мне зайти в палатку,

Чтоб вынуть мелкую деньгу и в темпе выбрать шоколадку.

 

Мне Кибальчиш дает совет: «Вон ту купи, она – огромна!

Купи, и не жалей монет, и подари подруге скромно».

 

Плохиш совет иной дает: «Купи малюсенькую, слушай!

Но не дари, как идиот, а сам скорее жадно скушай…»

 

Советы слушая, стою, купить не в силах шоколадки,

Но вижу девушку свою – и выбегаю из палатки.

 

«Эх, как погода хороша!» – невольно сразу отмечаю

И даме сердца ни шиша из‑за советов не вручаю.

 

С ней, взявшись за руки, идем гулять по парковой аллее,

Мне шепчет Кибальчиш: «Стихом обрадуй девушку скорее!

 

Прошу тебя, стихи читай!» А внутренний Плохиш бормочет:

«За грудь, за грудь ее хватай, она лишь этого и хочет!»

 

И я, смущенный Плохишом, который мыслит слишком прямо,

Вмиг представляю голышом со мной гуляющую даму.

 

Садимся на скамейку с ней. Бубнит Плохиш: «Ну действуй, ну же!

Ты, блин, ведешь себя как гей! Гей этой телке вряд ли нужен.

 

Я знаю все ее мечты! Под юбки руку суй, под юбки!

Там – чудеса! Обязан ты мужские совершать поступки».

 

«Не вздумай! – Кибальчиш вопит, – ведь это ж первое свиданье!

Поступок дерзкий оскорбит столь нежно‑хрупкое созданье!»

 

Но поздно. Лезть под юбки стал я все‑таки, набравшись духу,

Ну и, конечно, схлопотал от юной дамы оплеуху.

 

Ушла разгневанной она, а я домой к себе вернулся.

Я думал: «В чем моя вина? Я к тайне только прикоснулся…

 

А как разгневал, ты смотри! Не ждал такого от малышки…

Возможно, у нее внутри развратной нет пока Плохишки…»

 

«Ну что же, с горя подрочи», – Плохиш советует ехидно.

«Стоп, – отвечаю я, – молчи! Тебя мне слушать просто стыдно!»

 

«Вот‑вот, а я предупреждал, – гордится Кибальчиш собою, –

Но ты губищу раскатал… Как жить с раскатанной губою?

 

Придется подрочить слегка, а то ты слишком напряженный…»

Тут я рычу: «Друзья, пока!» – и засыпаю, раздраженный.

 

Ложатся спать и Кибальчиш, крикливо‑честно‑истеричный,

И гадкий внутренний Плохиш, до безобразия циничный.

 

Вот так мы вместе и живем. Но чем бессмысленно ругаться,

С Кибальчишом и Плохишом всегда советуюсь я, братцы.

 

 

Смешной случай

 

 

Я хмур и предельно серьезен всегда,

Излишне серьезен, возможно.

Наверное, сердце во мне – изо льда,

Меня рассмешить очень сложно.

 

Пытается как‑то меня развлекать

Подруга моя боевая,

Приходится всюду за нею скакать,

С трудом раздраженье скрывая.

 

Но нужно скакать, потому что она

Иначе в постель не ложится.

Она убедиться, мол, срочно должна,

Насколько мы сможем ужиться.

 

Мое чувство юмора хочется ей

Проверить на прочность, похоже.

Ну что ж, так действительно будет верней,

Ведь я посмеялся бы тоже.

 

Не нужен ей хмурый и злой человек,

Веселый и добрый ей нужен.

Такому отдаст она бабий свой век,

Такой может стать ее мужем.

 

И вот – летний день, одуряющий зной…

С подругою я повстречался.

Идет она в комнату смеха со мной,

Чтоб там я до колик смеялся.

 

А мне не смешно. Ну, кругом зеркала,

Ну да, искаженные лица.

Подруга оттуда меня увела,

Заметив, что начал я злиться.

 

Потом мы ходили и в цирк, и в кино,

Макак в зоопарке смотрели.

Она‑то смеялась, ей было смешно,

Кричала: «Ты что в самом деле?!

 

Гляди, обезьянки! Ты хоть улыбнись!»

И я улыбнулся… Однако

Макаки все в страхе от нас унеслись,

Одна разрыдалась макака.

 

Я выполнил просьбу подруги. Увы,

Осталась она недовольна.

Зашли мы в киоск. Не поверите вы,

Вот там было очень прикольно!

 

Дала продавщица мне сдачу, притом

На сотню ошиблась случайно.

Мы вышли, и я улыбнулся всем ртом,

Стал весел я необычайно.

 

Я дико смеялся и сотню рублей

Подруге совал – на, потрогай.

Но что‑то случилось с подругой моей,

Нахмурилась, стала вдруг строгой

 

И мне заявила: «Прощай, дорогой.

Признаюсь, ты очень мне гадок.

Мне нужен другой, совершенно другой,

В мозгах у тебя непорядок».

 

Ушла. Пропил сотню я всю до рубля,

Сумел капитально нажраться,

А над продавщицей‑растяпою я

С тех пор продолжаю смеяться.

 

Действительно, случай ведь крайне смешной,

Вот вам чувство юмора, нате!

Я знаю теперь – всё в порядке со мной.

А вы как считаете, кстати?

 

 

Оракул

 

 

К оракулу опасною тропой

Бесшумно в час вечерний я прокрался.

Увидел маску льва перед собой –

И этот лев как будто ухмылялся.

 

Я знал – монетки нужно опускать

В пасть львиную, вопросы задавая.

И я достал монетки – штучек пять.

За мной следила маска, как живая.

 

Робея, я спросил: «Товарищ Лев,

Мне сколько жить осталось? Вот награда

Вам за ответ…» Ужасно прогремев,

Изрек мне голос: «Столько, сколько надо».

 

Вторую я монетку опустил

В пасть львиную предельно осторожно,

Потом: «А буду счастлив я?» – спросил.

И голос мне изрек: «Вполне возможно».

 

«Что ждет меня, оракул?! – я вскричал. –

Ждет слава иль глупец меня осудит?»

Высокомерно голос отвечал:

«Все будет, может быть… Или не будет».

 

«Да что ж это такое? Как же быть?

В его ответах смысла – кот наплакал!» –

Подумал я и вновь рискнул спросить:

«Удачен будет путь мой? Эй, оракул?»

 

Естественно, услышал я в ответ:

«Удачен будет… Или неудачен».

И в ночь тогда, истратив горсть монет,

Я двинулся, изрядно озадачен.

 

Ну что ж, зато был в жизни день такой,

Когда я тайны выведать пытался,

Когда я в час вечерний пробирался

К оракулу опасною тропой.