Ограбление ссудосберегательных банков

 

Ссудосберегательные банки, созданные в период экономической депрессии как отдельно регулируемые банки, чтобы обеспечивать безопасный источник долгосрочных ипотечных кредитов для семей‑покупателей, были «дерегулированы» в начале 1980‑х годов в рамках толчка к «свободному рынку». Им было разрешено «предлагать цену» оптовых депозитов, так называемых «брокерских депозитов», по высокой ставке. Чтобы облегчить этот процесс, в октябре 1982 года администрация Рейгана сняла все регулятивные ограничения, приняв Закон Гарна‑Сент‑Жермена, который позволил ссудосберегательным банкам вкладывать средства по любой схеме, какую они сочтут нужной, с полной страховкой правительства США в 100 тысяч долларов США в счёт обеспечения рисков на случай неудачи.

Использовав образ Лас‑Вегаса, президент Рейган, когда подписывал вступление нового Закона Гарна‑Сент‑Жермена в силу, с энтузиазмом сообщил аудитории приглашённых банкиров из ссудосберегательной системы:

«Думаю, мы сорвали джекпот».

Этот «джекпот» стал началом краха банковской системы ссуд и сбережений стоимостью в 1,3 триллионов долларов. Прежде чем осела пыль, обанкротилось 747 ссудосберегательных банков, что стоило американским налогоплательщикам более 125 миллиардов долларов.

Новый закон открыл ссудосберегательным банкам широкую дорогу к огульным финансовым злоупотреблениям и диким спекулятивным рискам. Кроме того, он сделал ссудосберегательные банки идеальным инструментом организованной преступности для отмывания миллиардов долларов растущего кокаинового и прочего наркотического бизнеса в 1980‑х годах в Америке. Например, таким образом «засветилась» бывшая фирма Дональда Ригана «Меррил Линч», чей швейцарский офис в Лугано был замешан в отмывании миллиардов наркодолларов героинового бизнеса в так называемом скандале «Пицца Коннекшн».

Дикий и запутанный климат дерегулирования создал атмосферу, в которой нормальные, эффективно работающие сберегательные банки уступали позиции скороспелым банкам, которые ориентировались на сомнительные денежные средства, не задавая лишних вопросов. Банки отмывали средства для проведения тайных операций ЦРУ, а также для тайных операций организованных преступных семей. Сын вице‑президента Нил Буш был директором позднее обвиненного правительством в незаконных действиях ссудосберегательного банка «Сильверадо» в Колорадо. У Нила оказалось достаточно чутья, чтобы уйти в «отставку» за неделю до того, как в 1988 году его отец стал кандидатом в президенты от республиканцев. ^{846} Для того чтобы конкурировать с недавно дерегулированными ссудо‑сберегательными и прочими банками, наиболее консервативные во всём финансовом секторе страховые компании в массе своей также приступили в 1980‑х годах к спекуляциям недвижимостью. Но в отличие от банков они никогда не находились под государственным надзором или регулированием (возможно, потому, что в прошлом были весьма консервативны). Не существовало никакого государственного правительственного страхового фонда для защиты держателей полисов страховых компаний, как это было для банков. К 1989 году страховые компании провели сумму примерно в 260 миллиардов долларов по сделкам с недвижимостью в своих учётных книгах, увеличив эту сумму со 100 миллиардов в 1980 году. Но затем рынок недвижимости провалился в наихудшую после 1930‑х годов депрессию и впервые в послевоенной истории вызвал банкротства страховых компаний, поскольку запаниковавшие держатели страховых полисов потребовали назад свои деньги.

Окончательная стоимость фиаско ссудосберегательной системы в 1980‑х годах составила более 160 миллиардов долларов. Некоторые подсчитали, что реальные издержки для экономики достигли 900 миллиардов долларов. В период с 1986‑го по 1991 год число вновь построенных домов упало с 1,8 миллионов до 1 миллиона, самый низкий показатель со времен Второй мировой войны.

Грубая реальность состояла в том, что со времени нефтяных шоков 1970‑х годов финансовые власти Нью‑Йорка были настолько поглощены своими интересами, что в Вашингтоне уже не раздавался ни один разумный голос. Задолженность возросла до поразительной суммы. Когда Рейган выиграл выборы в 1980 году, совокупный частный и государственный долг США составлял 3873 миллиардов долларов. К концу десятилетия он достиг 10 триллионов долларов США. Это означало ужасающее увеличение долгового бремени более чем на 6 триллионов за такой короткий срок. ^{847}

На фоне роста долгового бремени на производительную экономику и ухудшения ситуации на промышленных предприятиях США и в качестве рабочей силы совокупное воздействие двадцати лет забвения начало проявляться во всеобщем коллапсе жизненно важной общественной инфраструктуры страны. Автострады покрывались трещинами из‑за отсутствия регулярного обновления; мосты стали структурно ненадёжными и во многих случаях обрушивались; системы водоснабжения в депрессивных районах находились в запустении; больницы и школы в крупных городах приходили в негодность; качество жилья для небогатых резко ухудшилось. К 1989 году объединение строительной промышленности «Ассоциация американских генеральных подрядчиков» оценивала, что только для восстановления американской разваливающейся общественной инфраструктуры до современного уровня срочно необходимо чистых инвестиций в размере 3,3 триллиона. Вашингтон был глух.

Решать эти проблемы администрация Буша‑старшего предложила частной инициативе «свободного рынка». К 1990 году Вашингтон погрузился в бюджетный кризис. На неравномерное распределение выгод от рейгановского «восстановления» правительству США указывали данные о количестве американских граждан, живущих «за чертой бедности».

В 1979 году, когда в разгар второго нефтяного кризиса Пол Волкер начинал свой монетарный шок, правительство насчитало 24 миллиона американцев за чертой бедности, определяя эту черту как 6 тысяч долларов США в год. К 1988 году цифра возросла более чем на 30% и достигла 32 миллионов. Как никогда ранее в истории США налоговая политика Рейгана‑Буша сосредоточила богатства страны в руках немногочисленной элиты. С 1980 года, согласно исследования, проведенного Бюджетным комитетом палаты представителей Конгресса США, реальные доходы 20% самых богатых граждан увеличилось на полные 32%. Этот разрыв в благосостоянии начнёт взрывной рост, когда сын Буша, Джордж Буш‑младший станет президентом и протолкнёт самые радикальные сокращения налогов в американской истории. Он продолжит приводить в исполнение план, написанный Денежным Трестом ещё в 1973 году.

Расходы на американское здравоохранение, отражавшие странную комбинацию приватизации, свободного предпринимательства и государственных субсидий, поднялись до наивысшего уровня за всю историю и как доля ВНП стали вдвое больше, чем в Великобритании; кроме того. 37 миллионов американцев не имели вообще никакого медицинского страхования, в 2009 году их количество достигло 50 миллионов. Уровень здоровья в крупных американских городах с доведенными до нищеты гетто, населенными безработными чёрными и латиноамериканцами, соответствовал скорее уровню стран Третьего мира и не был достойным самого передового в мире промышленного государства.

 

 

На помощь Бушу‑старшему приходит Япония

 

19 октября 1987 года фондовый пузырь лопнул. В течение этого дня индекс «Доу‑Джонс» на Нью‑йоркской фондовой бирже впервые в истории рухнул на 508 пунктов. Фундамент рейгановского «подъёма» внезапно развалился.

Но этот фундамент остался неизменным в стратегии фракции Буша и Рокфеллера в англо‑американском истеблишменте. Они были полны решимости гарантировать достаточные инвестиции, чтобы удержать свой пузырь на плаву до той поры, пока новый президент Буш (младший) не сможет снова продолжить воплощение великой стратегии Денежного Треста.

Крах фондового рынка в октябре 1987 года обозначил начало конца дерегулированных финансовых спекуляций, которые с начала 1970‑х годов удерживали Американский век на плаву.

Джордж Буш‑старший, готовясь к президентским выборам в ноябре 1988 года, привлек к ней руководителя своей предыдущей предвыборной кампании и своего близкого друга, министра финансов Джеймса Бейкера, а вместе с ним и влиятельную фракцию американского истеблишмента, чтобы гарантировать, несмотря на последствия катастрофы октября 1987 года, приток иностранного капитала на американские рынки акций и облигаций и сохранить в сознании достаточного количества избирателей иллюзию экономического подъёма имени Рейгана‑Буша.

Вашингтон обратился к японскому правительству премьер‑министра Накасонэ с утверждением что любой президент от Демократической партии нанесет ущерб японской торговле. Накасонэ оказал давление на Банк Японии и Министерство финансов, чтобы сделать их сговорчивее. Японские процентные ставки с октября 1987 года снижались и снижались, придавая американским акциям и облигациям, а также недвижимости, видимость сравнительно «дешёвых».

Миллиарды долларов уходили из Токио в США. В течение 1988 года доллар оставался сильным, и Бушу удалось выиграть выборы у своего соперника от Демократической партии. Чтобы обеспечить эту поддержку, Буш дал приватные гарантии высшим японским официальным лицам, что его президентство улучшит американо‑японские отношения. Результатом различных японских финансовых уступок стал крупнейший в мире спекулятивный пузырь на японском фондовом рынке и рынке недвижимости.

Когда в 1990 году всё это здание рухнуло, поскольку обеспокоенный Банк Японии в страхе потерять экономической контроль начал поднимать процентные ставки, Япония погрузилась в десятилетнюю депрессию и дефляцию, от которых она так и не оправилось полностью.

Реальный план новой администрации Буша должен был направить давление на избранных американских союзников, особенно на Германию и Японию, чтобы наращивать «разделение бремени» для управления гигантским американским долгом. Буш утверждал, что Германия, Япония и другие основные экономические и военные союзники Америки должны увеличивать свою финансовую поддержку, чтобы обслуживать американскую супердержаву. Это была слегка завуалированная угроза.

Несмотря на экстраординарные меры, предпринятые в течение 1980‑х годов Уолл‑Стрит и её друзьями в Вашингтоне, к концу десятилетия перспективы господства американской супердержавы выглядели хуже чем когда‑либо. После двадцати лет пренебрежения, после шоковой терапии Волкера и в результате аутсорсинга американской корпоративной элитой (ради снижения издержек на заработную плату) рабочих мест в Мексику и Азию внутренняя экономика, по сути, снизилась до статуса Третьего мира.

К 1989 крупные нью‑йоркские банки были в плохой форме. Тогда же сенатор Роберт Доул созвал чрезвычайное собрание за закрытыми дверями в Белом доме, чтобы обсудить конфиденциальный отчёт Сената, показывающий, что одиннадцать из крупнейших банков Америки технически неплатёжеспособны. Один банковский аналитик с Уолл‑Стрит описал крупнейший «Ситибанк» как «легкомысленный». Денежный Трест должен был принять решительные меры. Алан Гринспен, который был назначен вместо Волкера главой Федеральной резервной системы, пойдёт навстречу почти всем пожеланиям своих старых приятелей с Уолл‑Стрит.

 

Глава 16  

«Революция в финансовом деле» Гринспена пошла наперекосяк

 

«Поскольку мы стоим на пороге XXI века, остатки философии банковских проверок XIX века останутся на обочине истории... к связанным с банками компаниям не нужно – на самом деле, нельзя – применять регулирование, подобное банковскому».

– призыв Алана Гринспена к дерегуляции банков в 1999 году ^{869}

 

Долгосрочный план Гринспена

 

Семь лет монетарной «шоковой терапии» Волкера разожгли кризис платежей по всему Третьему миру. Внезапно перестали выплачиваться миллиарды долларов с долговых обязательств, выданных крупными нью‑йоркскими и лондонскими банками после повышения цен на нефть в 1970‑х годах для финансирования импорта нефти.

В августе 1987 года, всего за год до президентских выборов 1988 года, на которых Джордж Буш‑старший был полон решимости добиться успеха и сменить президента Рейгана на этом посту, Буш убедил Рейгана назначить нового председателя Федеральной резервной системы, человека более лояльного Уолл‑Стрит. Буш не верил, что Пол Волкер является его достаточно горячим сторонником, и опасался, что в страхе перед инфляцией тот не вовремя задушит экономический рост и лишит Буша победы на выборах. И предпочёл Алана Гринспена.

 

Рис. 17. Именно Алан Гринспен, который провёл на посту главы ФРС 18 лет, верно служа интересам Уолл‑Стрит и взращивая Революцию в финансовом деле, ответствен за раздувания пузыря субстандартной ипотеки

 

В течение 18 лет, управляя железной рукой ФРС, он будет редко разочаровывать своих покровителей с Уолл‑Стрит. Все эти годы были отмечены финансовым дерегулированием, последовательно возникающими спекулятивными пузырями и нестабильностью.

Под присмотром Гринспена крупные нью‑йоркские банки разграбили все, что было ценного в сберегательных банках внутри США. Также были созданы условия для следующего этапа плана дерегулирования финансов, задуманного Рокфеллерами. Следующая фаза повлечёт за собой не что иное как революцию в самой природе денег – революцию «Новых финансов» Гринспена.

Тщательно культивируемая практика обработки общественного мнения (или «связей с общественностью») в американских СМИ убедила большинство американцев верить, что глава ФРС был в первую очередь государственным служащим, который совершал ошибки, но в конце концов спас и экономику страны и банки, совершив чрезвычайные подвиги в управлении финансовым кризисом и удостоившись титула «Маэстро». ^{870} Истина была несколько другой.