Биология и мудрость в действии

Механицизм против витализма

В предшествующий написанию этой книге период я считал, что человек - это машина. Сегодня эта точка зрения более не является предметом обсуждения. Следует лишь обратить наше непосредственное внимание на вопрос: "К какому роду машин относится человек?" (См.: Глава 5). Не так давно я на­писал рецензию[4] на книгу Дж. Рейнера "Организм как адаптивная система управления"[5]. Определение жизни, данное этим автором, является более содержательным, чем представление о живом как о "машине". Оно, сразу же после своего появления, оттолкнуло от себя многих биологов. И, тем не менее, понимание жизни как адаптивной системы управ­ления, предложенное Рейнером, остается на позиции механи­цизма, в виду использования старых аргументов спора между механистической и виталистической концепциями жизни и человека. Время от времени мы слышим, что механистическая теория человека старомодна, больше никем не поддерживает­ся, незаконна с точки зрения новых знаний и т. д. и т.п., но по всего лишь безосновательные заявления. Мы обязаны спросить: "Во что же в действительности верят механицисты и виталисты?" и "Если человек - это машина, то какого рода эта машина?".

Здесь вновь необходимо подчеркнуть, что я являюсь при­верженцем механистической теории и противопоставляю себя тем, кто ее критикует. В качестве аргумента для дальнейшего развития этого положения, мне хочется принести слова Нобе­левского лауреата Ф. Крика, который сказал: "... Относительно тех, кто считает себя виталистами, то я хотел бы вам предска­зать следующее: то, во что вы все верили вчера и верите сего­дня, завтра будут верить только чудаки"[6].

Углубленный анализ точек зрения механицистов и витали­стов показывает, что они основаны на вере, точнее, на проти­воположных ее видах. По сути, механицисты утверждают: "жизнь объяснима в терминах химии и физики, доступных разуму человека и ничем более того"; виталисты же говорят: "жизнь нельзя объяснить с позиций только химии или физики, ибо ее необходимые составляющие выходят за пределы зна­ния, доступного человеческому разуму". Механицист уверен, что все неизвестные сегодня факты, в будущем будут открыты и объяснены. Я думаю, что виталист боится именно этого и, возможно, надеется (вероятно, правильно), что этот день нико­гда не наступит. Мир находится в опасности и катится в про­пасть, а мы в это время выясняем "вмешиваться ли нам в этот процесс или нет". Это главный тезис, который аргументировано доказывают или опровергают механицисты и виталисты. Очевидно, что большинство тех, кто противостоит науке и мероприятиям по планированию защиты окружающей среды, - это люди, верящие в существование хорошо продуманного плана управления миром. Они отрицают любые попытки его препарирования, как основы механицизма и считают, что это ложный путь человека в его длительном историческом движе­нии. Как прагматичный механицист я считаю, что на вопрос: "Является деятельность человека успешной или неудачной?" еще не получен однозначный ответ, но решение о том, какую позицию по отношению к окружающей среде должен зани­мать человек, уже принято. Культурная эволюция предопреде­лила, что человек будет вмешиваться в окружающую его есте­ственную среду и изменять собственную биологическую при­роду. Исторические масштабы такого вмешательства колос­сальны, но в настоящее время мы больше не можем продолжать подобную бесцеремонную политику. Отныне нам следует быть более разумными, консервативными и ответственными, взаимодействуя с окружающей нас средой. Мы должны вы­ступать не за мораторий на новые знания, а за соединение биологических знаний и человеческих ценностей, или, други­ми словами, за междисциплинарность и биологически обосно­ванную этику.

Я уже отмечал, у меня нет уверенности в правильности ме­ханистического подхода в его крайней форме выражения, предполагающей абсолютную доступность мира теоретическо­му познанию. Я подозреваю, что разум человека может не достигнуть необходимой для этого социальной мудрости. Как профессиональный биохимик, "решающий" проблему рака и интересующийся дилеммой науки и технологии (вмешиваться или нет), я прихожу к выводу, что мы все же должны исходить из предпосылок механицизма. Но при этом нам, еще в боль­шей степени, чем это было ранее, необходимо осознать значе­ние человеческих ценностей и этики. Следует продолжать двигаться так, как если бы мы верили, что решение главных проблем человека не включает ничего "непостижимого для человеческого разума", с добавлением такой составляющей как смирение ("страх перед Господом"). Оно допускало бы возможность влияния сил Природы на наши попытки постро­ить Утопию. Вопросы: "Продолжаем ли мы свое движение со смирением или с высокомерием?", "Уважаем ли мы силы Природы или считаем, что наука может все?", "Обращаемся ли мы к своему этическому наследию или игнорируем его?" для меня не менее важны, чем вопрос: "Веруем ли мы в Бо­га?".

Мне кажется, что у нас нет другого выбора, кроме пони­мания опасности, сопровождающей поиск новых знаний (Гла­ва 5). Мы уже приняли решение о вторжении в систему При­роды, и далее мы можем продвигаться только со смирением, уважением к ее силам и нашему этическому наследию ("доказывать все положения; быстро постигать, что есть доб­ро"). Разрешение сложившейся кризисной ситуации не терпит отлагательства. Различные аспекты наших экологических про­блем показывают нам, что нет "возврата к прежним целям че­ловека". Вероятнее всего, мы нуждаемся в быстром раскрытии наиболее слабых связей в сложной системе Природы и ис­правлении наших прошлых ошибок.

 

Биология и мудрость в действии

Человечеству срочно требуется новая мудрость, которая бы являлась "знанием о том, как использовать знание" для выжи­вания человека и улучшения его жизни. Концепция мудрости как руководство к действию и знание, необходимое для дос­тижения социального блага и улучшения качества жизни, на­зывается Наукой выживания. Я считаю, что эта наука должна строиться на знании биологии и в то же время выходить за границы ее традиционных представлений; включать в сферу своего рассмотрения наиболее существенные элементы соци­альных и гуманитарных наук, среди которых особое значение принадлежит философии, понимаемой как "любовь к мудро­сти". Наука выживания должна быть не просто наукой, а но­вой мудростью, которая объединила бы два наиболее важных и крайне необходимых элемента - биологическое знание и общечеловеческие ценности. Исходя из этого, я предлагаю для ее обозначения новый термин - "Биоэтика".

В век специализации мы, похоже, редко вспоминаем исти­ну, которая ежедневно постигалась нашими предками: человек не может жить без сбора растений или убийства животных. Если растения высохнут и погибнут, а животные не смогут размножаться, то и человек вскоре заболеет и умрет, не смо­жет продолжить свой род. Мы, как уважающие себя личности, не можем доверить нашу судьбу ученым, инженерам, технологам и политикам, забывшим (или никогда не помнившим) эту простую истину. Большинство современных ученых-специалистов, например, в области ботаники, изучающей рас­тения, или зоологии, исследующей животных, не стремятся к расширению своих ограниченных знаний. В то время как се­годня мы нуждаемся в биологах, не только уважающих хруп­кую ткань жизни, но и расширяющих свои знания вплоть до понимания природы человека и его отношения к биологиче­скому и физическому миру. Нам необходимы биологи, кото­рые могут объяснить: что мы можем, что должны и что нам не следует делать для выживания, если мы надеемся поддер­живать жизнь на Земле и улучшать ее качество в течение по­следующих трех десятилетий. /…/

Биология - это больше, чем просто ботаника и зоология. Она является основанием для строительства экологии, науки о взаимоотношениях растений, животных, человека и неоргани­ческой среды. Биология включает также и генетику, имеющую дело со всеми аспектами наследственности, и физиологию, изучающую функции индивидов. В течение тысячелетий своей истории люди вообще не имели никакого представления о своей химической природе. И хотя зависимость человека от естественной среды осознавалась всеми, вместе с тем, щед­рость Природы рассматривалась как неограниченная, а ее способность к восстановлению после использования человеком как вполне достаточная. Внезапно стало ясно, что человек, так интенсивно эксплуатирующий Землю, все больше нуждается в науке и технологиях, точно также как и в богатейших источ­никах железа и меди. Человечество последовательно перешло к использованию ресурсов планеты за счет уменьшения числа и разнообразия "бесполезных" и увеличения количества по­лезных для себя биологических видов (например, пшеницы, крупного рогатого скота и др.). Я, как онколог, обратил внима­ние на слова Нормана Берилла, ставшие достаточно из­вестными и неоднократно цитировавшиеся различными уче­ными (правда, без упоминания автора). В работе "Зарождающийся разум человека" (1955 г.) он пишет: "Мы обеспокоены тем, что осталось от природы, точно также как рак, который обеспокоен тем, что еще что-то осталось от орга­низма. Раковые клетки размножаются без ограничений, без­жалостно требуя того питания, которое необходимо всему те­лу. Аналогично, и тело сообщества, подобно телу человека, по­раженному раковыми клетками, может истощиться от голода и умереть, если не будут найдены механизмы предотвращения своего неограниченного роста". Другими словами, мы спра­шиваем: "Неужели предназначение человечества в том, чтобы стать для земного шара тем же, что и рак для человека?". /…/

Извечный вопрос о природе человека и его отношении к миру становится все более важным при рассмотрении пер­спектив последних трех десятилетий нашего столетия (XX века - ред.), когда политические решения принимаются без учета биологических знаний (или даже им вопреки). Эти решения подвергают опасности будущее мировых биоресурсов, необхо­димых человеку и, тем самым, будущее человека. Как индиви­ды мы придерживаемся "инстинкта выживания", но общая сумма всех наших отдельных инстинктов недостаточна для то­го, чтобы гарантировать выживание человеческого рода в той форме, которую любой из нас охотно бы принял. Одного ин­стинкта выживания не достаточно, необходимо развивать нау­ку выживания, в основе которой должна лежать новая этика - Биоэтика. Новая этика может быть определена как междисциплинарная этика, где под междисциплинарностью подразуме­вается объединение естественных и гуманитарных наук. Это определение, однако, в силу его не очевидности, не может быть введено без обсуждения.

Традиционная биология, как научная дисциплина, достигла такого уровня развития, на котором ее можно изучать в виде принципов (однако нужно помнить при этом, что никому не дано ознакомиться со всеми доступными примерами, иллюст­рирующими эти принципы). Биоэтика может быть бесполез­ной, если рассматривать ее только как облегченную версию современной биологии. Более того, в 12-й главе я приводу фундаментальные биологические концепции, которые мне, биологу-механицисту, кажутся важными в связи с моим пред­ставлением о биоэтике. Она, по моему мнению, должна быть основана на современных биологических концепциях, а не на размышлениях, которые не имеют под собой основания. /…/

 

Редукционизм [2] против холизма [3] в биологии

/…/ Критики молекулярных биологов считают их редукциони­стами за утверждения, что клетки могут быть объяснены ис­ключительно через понятие молекулы, а животные и человек только через клетку и т. д. Они автоматически объясняют энтузиазм и дерзость новых биологов их верой в то, что клет­ки могут быть объяснены, исходя из их молекулярной струк­туры и ничем более того. Более точно, следовало бы говорить об их вере в то, что клетки должны объясняться, исходя из понятия молекулы, а люди - из клетки, то есть принципы выс­шей организации становятся для нас ясными только тогда, когда понятна структура низших уровней. И действительно, эти принципы сегодня лежат в основе использовании языка обратной связи между отдельными частями молекул. Идея о том, что вся биология может быть объяснена химическими и физическими терминами, доступными разуму человека, и бо­лее ничем, может оказаться рабочей, даже если она по-прежнему требует доказательства. Ее главный недостаток отсутствие скромности и элементарной осмотрительности в использовании ограниченных биологических знаний для ре­шения, невиданных по масштабу, проблем окружающей сре­ды. Мы должны понимать, что, возможно, всю биологию (в том числе экологию и знания о действии неблагоприятных факторов среды), можно объяснить и предсказать, доступным человеческому разуму, языком. Но я не верю, что вся необхо­димая для этого информация может храниться в памяти от­дельного человека; при этом я серьезно сомневаюсь, может ли она быть компьютеризирована или организована каким-либо другим способом для обеспечения доступа к ней отдельных (или групп) людей с целью безошибочного предсказания по­бочных эффектов. Я ранее определил мудрость, как знание о применении знания, а также как приведение в состояние рав­новесия науки и другого знания с целью достижения социаль­ного блага (См.: Глава 3). Здесь я хочу напомнить древнего евангелиста, который сказал: "Страх перед Богом есть начало мудрости". В современных условиях, эта истина указывает на то, что силами Природы нельзя манипулировать в угоду на­сущным потребностям человека. Необходимо учитывать воз­можность отдаленных последствий для общества, которые не всегда можно предвидеть. Во многих случаях мы учимся на своих ошибках, но наиболее трагичной для нас становится безуспешность обучения. Начало мудрости (в смысле, который имел в виду евангелист и в его современной версии) может проявиться в нас, как подобающее уважение к широко раски­нувшемуся пространству жизни, и как наша скромность, свя­занная с ограниченной способностью понимания последст­вий нашего технологического высокомерия. /…/

 /…/ Организм как целое представляет нечто большее, чем про­стую сумму частей, возникающую из факта взаимодействия между клетками. Это взаимодействие происходит на уровне молекул и наилучшим способом представлено редукциониста­ми; в то же время, оно формирует сеть обратных связей и структурную интеграцию, которые делают холистический ме­ханизм понимания реальностью. Таким образом, каждый ие­рархический уровень формируется обратными связями, кото­рые интегрируют его подсистемы в высшие уровни организа­ции. Для выживания и преуспевания человека мы должны со­единить биологический редукционизм и холизм, а затем дви­гаться в направлении экологического и этического холизма. Но такому интегративному движению препятствует стремле­ние отождествлять редукционизм с механистическим взглядом на жизнь, а холизм - с витализмом. Эти тенденции не обсуждаются в данной книге.

 

Механицизм против витализма

В предшествующий написанию этой книге период я считал, что человек - это машина. Сегодня эта точка зрения более не является предметом обсуждения. Следует лишь обратить наше непосредственное внимание на вопрос: "К какому роду машин относится человек?" (См.: Глава 5). Не так давно я на­писал рецензию[4] на книгу Дж. Рейнера "Организм как адаптивная система управления"[5]. Определение жизни, данное этим автором, является более содержательным, чем представление о живом как о "машине". Оно, сразу же после своего появления, оттолкнуло от себя многих биологов. И, тем не менее, понимание жизни как адаптивной системы управ­ления, предложенное Рейнером, остается на позиции механи­цизма, в виду использования старых аргументов спора между механистической и виталистической концепциями жизни и человека. Время от времени мы слышим, что механистическая теория человека старомодна, больше никем не поддерживает­ся, незаконна с точки зрения новых знаний и т. д. и т.п., но по всего лишь безосновательные заявления. Мы обязаны спросить: "Во что же в действительности верят механицисты и виталисты?" и "Если человек - это машина, то какого рода эта машина?".

Здесь вновь необходимо подчеркнуть, что я являюсь при­верженцем механистической теории и противопоставляю себя тем, кто ее критикует. В качестве аргумента для дальнейшего развития этого положения, мне хочется принести слова Нобе­левского лауреата Ф. Крика, который сказал: "... Относительно тех, кто считает себя виталистами, то я хотел бы вам предска­зать следующее: то, во что вы все верили вчера и верите сего­дня, завтра будут верить только чудаки"[6].

Углубленный анализ точек зрения механицистов и витали­стов показывает, что они основаны на вере, точнее, на проти­воположных ее видах. По сути, механицисты утверждают: "жизнь объяснима в терминах химии и физики, доступных разуму человека и ничем более того"; виталисты же говорят: "жизнь нельзя объяснить с позиций только химии или физики, ибо ее необходимые составляющие выходят за пределы зна­ния, доступного человеческому разуму". Механицист уверен, что все неизвестные сегодня факты, в будущем будут открыты и объяснены. Я думаю, что виталист боится именно этого и, возможно, надеется (вероятно, правильно), что этот день нико­гда не наступит. Мир находится в опасности и катится в про­пасть, а мы в это время выясняем "вмешиваться ли нам в этот процесс или нет". Это главный тезис, который аргументировано доказывают или опровергают механицисты и виталисты. Очевидно, что большинство тех, кто противостоит науке и мероприятиям по планированию защиты окружающей среды, - это люди, верящие в существование хорошо продуманного плана управления миром. Они отрицают любые попытки его препарирования, как основы механицизма и считают, что это ложный путь человека в его длительном историческом движе­нии. Как прагматичный механицист я считаю, что на вопрос: "Является деятельность человека успешной или неудачной?" еще не получен однозначный ответ, но решение о том, какую позицию по отношению к окружающей среде должен зани­мать человек, уже принято. Культурная эволюция предопреде­лила, что человек будет вмешиваться в окружающую его есте­ственную среду и изменять собственную биологическую при­роду. Исторические масштабы такого вмешательства колос­сальны, но в настоящее время мы больше не можем продолжать подобную бесцеремонную политику. Отныне нам следует быть более разумными, консервативными и ответственными, взаимодействуя с окружающей нас средой. Мы должны вы­ступать не за мораторий на новые знания, а за соединение биологических знаний и человеческих ценностей, или, други­ми словами, за междисциплинарность и биологически обосно­ванную этику.

Я уже отмечал, у меня нет уверенности в правильности ме­ханистического подхода в его крайней форме выражения, предполагающей абсолютную доступность мира теоретическо­му познанию. Я подозреваю, что разум человека может не достигнуть необходимой для этого социальной мудрости. Как профессиональный биохимик, "решающий" проблему рака и интересующийся дилеммой науки и технологии (вмешиваться или нет), я прихожу к выводу, что мы все же должны исходить из предпосылок механицизма. Но при этом нам, еще в боль­шей степени, чем это было ранее, необходимо осознать значе­ние человеческих ценностей и этики. Следует продолжать двигаться так, как если бы мы верили, что решение главных проблем человека не включает ничего "непостижимого для человеческого разума", с добавлением такой составляющей как смирение ("страх перед Господом"). Оно допускало бы возможность влияния сил Природы на наши попытки постро­ить Утопию. Вопросы: "Продолжаем ли мы свое движение со смирением или с высокомерием?", "Уважаем ли мы силы Природы или считаем, что наука может все?", "Обращаемся ли мы к своему этическому наследию или игнорируем его?" для меня не менее важны, чем вопрос: "Веруем ли мы в Бо­га?".

Мне кажется, что у нас нет другого выбора, кроме пони­мания опасности, сопровождающей поиск новых знаний (Гла­ва 5). Мы уже приняли решение о вторжении в систему При­роды, и далее мы можем продвигаться только со смирением, уважением к ее силам и нашему этическому наследию ("доказывать все положения; быстро постигать, что есть доб­ро"). Разрешение сложившейся кризисной ситуации не терпит отлагательства. Различные аспекты наших экологических про­блем показывают нам, что нет "возврата к прежним целям че­ловека". Вероятнее всего, мы нуждаемся в быстром раскрытии наиболее слабых связей в сложной системе Природы и ис­правлении наших прошлых ошибок.