Две волны русской колонизации Кокшеньги

Тринадцатый век принес Руси неожиданную беду. В декабре 1237 года из Азии на русские земли хлынули неисчислимые орды татаро-монголов, предводительствуемые ханом Батыем. Всего два года потребовалось татарам, чтобы завоевать раздробленную и разобщенную княжескими междоусобицами Русь. На оставшихся в живых жителей покоренной страны легла огромная татарская дань. Для Заволочья с этой поры начался новый этап его истории. В дремучие северные леса хлынул поток русских беженцев - смердов, уходивших в одиночку и семьями из разоренных татарами «низовских» княжеств. Именно в это время Кокшеньга стала полниться русским населением. Значительное число беженцев поселилось по берегам рек Уфтюги, Поцы, Лохты, Шебеньги, в верхнем течении Кокшеньги, на Илезе и в верховьях Устьи - местах глухих и труднодоступных. Волна «низовской» колонизации была стихийной, но мирной.

Числясь номинально под властью ростовских князей, русские миры в Кокшеньге долго оставались свободными в решении местных вопросов и управлялись своими выборными земскими должностными лицами. Вслед за волной народной колонизации шли в Поважье и представители ростовских князей. Ими были построены в этих краях два ростовских погоста: один - в бассейне реки Кокшеньги, на реке Заячьей, второй - на реке Вель. Оба погоста получили одинаковое название - Ростово, которое сохранилось за ними до наших дней. Эти два Ростова связывала между собой невидимая граница - «ростовская межа», отгораживавшая ростовские земли от новгородской части Поважья. Несколько позднее возникла третья «ростовщина» - на Северной Двине, верстах в сорока выше устья Ваги на правом ее берегу, а на левобережье Двины ростовцы «застолбили» в качестве своих владений реки Кодиму, Пучугу и Юмыж с селом Заостровьем Соколовым. Следами ростовцев, сохранившимися в Кокшеньге до наших пор, являются также деревни Княщина (Видерниковская) в Лохте и Кремлева в Шевденицах. Новгородскими они не могли быть, потому что новгородские князья не имели права на земельные владения в пределах этого княжества, а ростовские таким правом пользовались. Значит, Княщина могла быть только ростовской. Кремль - это слово тоже ростовское (позднее - московское), в Новгороде Великом укрепленная часть города звалась детинцем. Современная деревня Кремлева в одной из «явок»*, относящейся к 1632 году, так и называется - Кремль^[30].

Платя татарам немалую дань, новгородцы были все же в более выгодном положении, так как Новгород Великий и Новгородское княжество не были разорены Батыем. Он не мог добраться до Новгорода из-за весенней распутицы. Пользуясь тем, что Ростов был разорен Батыем и ослаб, новгородцы стали прибирать к рукам спорное Поважье. Они скупали за бесценок земли у чудской племенной верхушки, хорошо понимавшей уже к тому времени толк в деньгах и богатстве. Скупкой земель в Поважье занимались богатые новгородские своеземцы. Первоначально словом «своеземцы» в Новгороде называли мелких свободных землевладельцев, обрабатывавших свои наделы личным трудом. К XIV веку многие из них стали крупными феодалами и вошли в состав новгородских бояр, но название «своеземцы» за ними сохранилось.

Судя по сохранившимся историческим документам, одним из первых новгородцев, пришедших на Вагу не с мечом, а с рублем, был своеземец Василий Матвеев. Он владел землями на реке Ловать, в Ясеничах и на Цне (Сне). В Новгороде, в Славянском конце, на Нутной улице, имел собственный двор и вел бойкую торговлю в Хопылском ряду. В 1315 году Василий Матвеев купил на Ваге огромную территорию, прилегавшую к Шенкурскому погосту. В «мировой грамоте», подписанной четырьмя чудскими старостами* - Азикой, Харагинцем, Ровдой и Игнатцем^[31], говорилось, что они отдавали в полную собственность Василия Матвеева и его потомков «навечно» «земли и воды, и лесы лешие, и реки, и мхи, и озера, и сокольи гнезда» в пределах следующих границ: «Шенкурский погост и земли Шенкурского погоста до Ростовских меж, до Ваймуги, вверх до Яноозера, а от Яноозера прямо в Пезу... а завод (граница.- А. У.) тым землям по Семенгу реку, а по другую сторону Ваге, выше Паденге, по вытеклый ручей, и Паденга река с устья по обе стороне до Сулонской межи, по Великой камень, а Шенга река с устья по обе стороне вверх до Розмовой, а Понца река по обе стороне» ^[32]. За всю эту округу Василий Матвеев заплатил чуди двадцать тысяч белок и десять рублей «пополонку» (наличными?).

Этой покупкой Василия Матвеева Новгород Великий закреплял за собой нижнюю часть бассейна Ваги, и юридическая законность такой сделки была признана позднее, в 70-е годы XV века, противником Новгорода великим князем московским Иваном III. Шенкурская вотчина потомков Василия Матвеева - бояр Своеземцевых не фигурировала в исковом «Списке Двинских земель», составленном по указанию московского князя.

Вслед за Василием Матвеевым покупать земли у чуди потянулись в Поважье и другие новгородские толстосумы. К концу XIV - началу XV века все Поважье, включая и ростовские владения, оказалось в руках новгородской знати. Кокшеньга не миновала этой новгородской экспансии. Ростовские же князья ничего не могли предпринять против нее. Они, раздробив некогда могущественное Ростовское княжество на десяток мелких уделов, обеднели настолько, что вынуждены были наниматься на службу к набиравшим силу московским князьям. «Захудание» ростовских князей дошло до того, что и сам город Ростов Великий они продали по частям Москве. С 1474 года Москва стала наследницей «ростовщин» в Поважье и на Северной Двине, соперницей Новгорода в Заволочье

Первый из Своеземцевых^[33], Василий Матвеев, до Кокшеньги еще не добрался. К концу же XIV века среднее течение реки Кокшеньги было уже «боярщиной» Своеземцевых. Судя по духовной грамоте правнука Василия Матвеева, Остафия Ананьевича (1393 г.)^[34], в Кокшеньгском погосте ему принадлежали обширные земли, леса и рыбные ловли. В его вотчине жили зависимые от него люди - «челядь дерноватая». Из этой же духовной грамоты видно, что способ приобретения новых земель за восемьдесят лет не изменился: они по-прежнему приобретались за деньги. Остафий Ананьевич трижды повторяет выражение: «...а что купля отца моего».

Первые десятилетия XV века - это время продвижения владений бояр Своеземцевых вверх по рекам Кокшеньге и Устье. В эти годы здесь появились десятки новых русских починков, жители которых пришли уже из Новгородского княжества. В 1435 году сын Остафия Ананьевича, Федор Остафьевич, пишет свою «духовную»*, перечисляя в ней владения, передаваемые в наследство своим сыновьям. Кокшеньгские владения его распадаются уже на ряд «гнезд», носящих определенные названия, большинство из которых просуществовало до наших дней: «у святого Федора», «на Заячьей реке», «в Хавденицах», «в Мадовеси», «у святого Спаса». Ему принадлежали село Райбальское на реке Устье и река Нижняя Едьма, «тянувшая» к этому селу, а также округа «от Огашки реки по ручей промеж Едьмами Верхние и Нижние», включая «тех сел едмища»* и ловища, и пожни, и лесы» ^[35]. Все свои кокшеньгские владения Федор Остафьевич завещал сыновьям Василию и Степану. Но прошло не более пяти лет, как не стало в живых ни престарелого Федора Остафьевича, ни его сына Степана Федоровича. Из прямых наследников осталось двое: Василий Федорович и его племянник Василий Степанович. Естественно возник вопрос о переделе наследства. «Раздельная грамота», в которой зафиксированы условия этого дележа, дошла до нас в потрепанном виде, без начала, поэтому дата ее определяется по косвенным данным - 1440 год

Границы владений Своеземцевых в Кокшеньге 40-х годов XV века складывались следующим образом. Василию Федоровичу принадлежали земли около монастыря святого Федора и вниз по Кокшеньге - от ручья, что тек под монастырь; на Заячьей реке - два не названных в грамоте села и третье - Петроково, в Хавденицах - села по Плоскую лужу; в Мадовеси (по-современному: в Мадовицах) - села от речки Поцы до речки Сальниковой. Василий Степанович, являвшийся в то время воеводой на Ваге, получил значительно большую вотчину: от монастыря святого Федора его земли тянулись до речки Конедриной; в Хавденицах - от Плоской лужи по Высокой горе (современное Высогорье) и за Омелфой рекой до реки Поцы; в Мадовицах - от речки Сальниковой до Спасского погоста. В Верхнем Спасе он владел Большим селом (ныне д. Нижняя Паунинская), селом Илькинским (д. Слободка) и селами в Наволоке^[36]. В эти «боярщины» входили не только села, но и «тых сел пожни и лесы, и полешние лесы, и страдные земли, и ловища» ^[37].

Сыновья Василия Степановича Своеземцева, Семен и Иван, кроме кокшеньгских вотчин, владели всеми селами и землями по реке Кулою «от устья до верховья по обе стороны» и «волоком» с Кулоя на Кокшеньгу. Есть основание думать, что этим волоком были верховье реки Уфтюги и Заборье. Об этом, в частности, говорит название существующей и в наше время деревни Боярской в Заборье - след новгородских «боярщин». Помимо этого, Семен Васильевич совместно со своим двоюродным дядей Иваном Офоносовым, Есипом Федоровичем, Иваном Есиповым и приказчиком Ивана Лошинского, Еремой, владели бывшими ростовскими вотчинами в нижнем течении реки Кокшеньги до устья реки Пукюма, где стояли села Савкино, Ракулка и Пустынка^[38].

Одним словом, владения Своеземцевых на Кокшеньге и Кулое по своим размерам превышали многие западноевропейские герцогства. Только по населенности они, конечно, уступали последним. В свое время С. Ф. Томилов в книге «Север в далеком прошлом» подметил: «Владения Борецких в Беломорье, а Своеземцевых на Ваге были поистине необозримы» ^[39]. Сами Своеземцевы жили, как правило, в Новгороде, лишь временами наезжая для ревизии в свои важские и кокшеньгские владения. Землями в их отсутствие управляли назначаемые ими приказчики, бирючи и кунщики, которые беспощадно взыскивали с русской «челяди дерноватой» и с чуди-половников натуральный оброк (зерно, мясо, рыбу, лен), куны (куньи и собольи меха, заменявшие в то время деньги) и брали дары для бояр и для себя.

Своеземцевы торговали зерном, поэтому посевные площади под зерновыми в их кокшеньгских владениях быстро росли, и Кокшеньга уже в XV веке слыла житницей Важской земли. Часть кокшеньгского хлеба оставалась на Ваге, большая же половина отправлялась в Новгород Великий, пополняла запасы в боярских амбарах и шла на продажу. Помимо натурального и денежного оброка, кабальные крестьяне, половники* и страдники*, жившие в селах Своеземцевых, обязаны были известное число дней отработать ежегодно на «городных делах», то есть на строительстве укрепленных усадеб и небольших крепостей, охранявших владения новгородских бояр. «Своеземцевы выступали в своих вотчинах полномочными государями, взимавшими ренту, обладавшими фискальными и судебными правами. Их вотчинная власть и господство над непосредственными производителями оформлялись посредством податного и судебного иммунитета»,- пишет Л. В. Данилова в «Очерках по истории землевладения и хозяйства в Новгородской земле в XIV-XV вв.» ^[40].

На этом я заканчиваю свой рассказ об аборигенах Севера и пришельцах, их сменявших. Прошла почти тысяча лет с той поры, как сюда пришли славяне. Со временем Север стал, в основном, русским. Разноплеменная чудь заволочская обрусела, потомки первых славян стали здесь аборигенами, и Север по праву зовется теперь Русским.

КОКШЕНЬГА – ЦАРСКАЯ ВОТЧИНА

В1471 году великий князь московский Иван Васильевич совершил весьма удачный поход против Великого Новгорода. Основные силы московского войска нанесли новгородским полкам сокрушительный удар на реке Шелони. В это же время великокняжеский наместник и воевода Василий Федорович Образец, выступивший с большим отрядом из Устюга, воевал Двинскую землю. В результате такого двойного удара новгородцы вынуждены были согласиться на то, чтобы Двинская земля отошла к Москве. В том же году по приказанию великого князя начато составление «Списка Двинских земель», ранее принадлежавших ростовским и московским князьям, но позднее захваченных новгородцами. Великий князь московский решил предъявить Новгороду требование о передаче ему всех «ростовщин». Упоминаются в этом списке и некоторые кокшеньгские волости: - «А Каменная гора по реке Кокшеньге, по обе стороны Кокшеньги до устья Пукюма, Савкино, Ракулка, Пустынка... а земли те княжи Ивановы Александровича Ростовского… А слобода Великая - то вотчина великих князей из старины оброчная… А река Колуй, от устиа до верховиа по обе стороны, да волок от Кокшеньги - то была вотчина княжа Иванова Володимеровича Ростовского» ^[1]. В 1478 году Новогород Великий признал окончательно главенство над собой великого князя московского, и Иван Васильевич стал государем всея Руси. Поважье и в его составе Кокшеньга с этого времени становятся личными владениями московских царей.

После присоединения Новгородского княжества к Москве значительная часть его территории стала земщиной - «черными», то есть государственными, землями. Крестьяне, жившие на этих землях, назывались черносошными, доходы от них поступали в московскую государственную казну. Все былые вотчины ростовских князей в Поважье, а также владения тех новгородских бояр, которые противились объединению с Москвой, стали личной собственностью великокняжеской семьи. Этими землями управлял приказ Большого дворца, поэтому они получили название дворцовых. Кокшеньга тоже вошла в число дворцовых земель и превратилась в «государеву вотчину».

Внук Ивана III, Иван IV Грозный, в 1565 году «поимал» Кокшеньгу в опричнину*. Правда, в этом качестве она просуществовала лишь семь лет. Его сын, Федор Иванович, в 1585 году «дал в путь» (подарил) Вагу и Кокшеньгу своему шурину Борису Годунову «с правом суда и сбора податей». При царе Василии Ивановиче Шуйском (1606-1610) Кокшеньгой владел его брат Дмитрий Иванович, а царем Михаилом Федоровичем Романовым в 1613 году вся Вага, в том числе и Кокшеньга, была отдана во владение князю Д. Т. Трубецкому за его усердную службу во время борьбы с польско-литовскими интервентами. После смерти Трубецкого Поважье вновь стало дворцовым владением и оставалось таковым до начала XX века.