С ним все в порядке, но тебе, вероятно, лучше приехать.

 

От первой части сообщения, сердце немного воспаряет, а затем так же быстро опускается. Мне, вероятно, лучше приехать? Джон ведет нешуточную войну с Джесси и бутылкой водки? Я взлетаю по лестнице и бегу в ванную, чтобы умыть лицо и попытаться привести себя в порядок. Вид ужасный, понятно, что я плакала, и никакое количество макияжа или воды не исправит мои остекленевшие глаза. Схватив ключи, торопливо бегу к своей машине, игнорируя Клайва, выкрикивающего вслед мое имя.

Глава 30

 

Поездка в «Поместье» — как размытое пятно видений и воспоминаний. Видений шатающегося и невнятно бормочущего Джесси, и воспоминаний о том, как я обнаружила его без сознания на террасе, все это нежелательно, но повтор событий весьма вероятен. Я не смогу пройти через это снова. Не смогу смотреть, как он снова делает это с собой — не из-за меня. Возможно, я не в силах контролировать его неразумность, но могу ему помешать медленно покончить с собой.

 

Не удивляюсь, когда подъезжаю к воротам, и те сразу же распахиваются. Джон, должно быть, меня поджидал. Подгоняемая отчаянием, стремительно мчусь по подъездной дорожке, чтобы добраться до Джесси и предотвратить неизбежное. Дверь «Поместья» открыта и я пробегаю через вестибюль, не обращая внимания на шум, доносящийся из бара и ресторана. Летняя гостиная вернулась в свое прежнее состояние: диваны и кресла расставлены по огромной площади, на них в расслабленных позах собрались гости, болтая и выпивая. Когда я проношусь мимо, все разговоры прекращаются, наступает тишина. Уверена, если бы я обратила внимание, то увидела бы много злобных, хмурых лиц, направленных в мою сторону, но у меня нет ни времени, ни желания останавливаться и поглощать их обиду. Мне и не нужно смотреть. Я чувствую как сгустился воздух.

 

Подойдя к двери кабинета Джесси, слышу оглушительный щелчок, который заставляет меня подпрыгнуть. Какого хрена это было? Берусь за ручку двери и оглядываюсь, но коридор пуст. Повернув ручку, открываю дверь.

 

— Ава! — доносится по коридору грохочущий рокот Здоровяка Джона, останавливая мое продвижение, но самого его я не вижу. — Бл*дь! Ава, подожди!

 

Появляется Джон, двигаясь быстрее, чем я могла бы подумать для такого огромного человека, его очки на месте, он мчится на меня, как паровоз.

 

— Иисусе, женщина, не входи туда!

 

Как в замедленной съемке, смотрю на несущегося ко мне бешеного зверя,

 

снова подпрыгиваю от очередного пронзительного щелчка. Он переводит мое внимание от раскатистого голоса Джона к кабинету Джесси. Что там такое? Еще немного приоткрываю дверь, пока в поле зрения не попадает вся комната.

 

Ох, Господи Иисусе!

Пошатываясь, шагаю вперед, сердце пропускает несколько десятков ударов. Что за херня здесь творится?

 

— Нет! — Джон врезается в меня и обхватывает за талию. — Ава, девочка, тебе сюда нельзя.

 

Онемев, смотрю на мерзкое зрелище, разворачивающееся передо мной, а затем борюсь с невероятной хваткой Джона, который пытается вытащить меня из комнаты. Не знаю как, возможно, из-за всплеска адреналина, но я вырываюсь и влетаю в комнату, когда Сара поднимает зловещего вида хлыст и обрушивает его на спину Джесси. Желудок подскакивает к горлу, и я чувствую, как теплая ладонь Джона обхватывает мою руку.

 

— Ава, дорогая, — голос Джона самый нежный, какой я когда-либо слышала. — Тебе не нужно этого видеть.

 

отмахиваюсь от него и стою, пытаясь собрать воедино представшую передо мной картину. Это трудно, даже несмотря на такое, время замедлилось и каждая мельчайшая деталь мне совершенно ясна. Голый Джесси, если не считать джинсов, стоит на коленях на полу, безвольно уронив голову. Он даже

 

не поднял. Сара стоит позади него, одетая в черные кожаные брюки, кожаный лиф и кожаные сапоги до бедер, выглядя так же зловеще, как и хлыст в ее руке.

 

не могу пошевелиться. Словно приросла к полу. Ноги дрожат, сердце бьется так быстро, что, кажется, выскочит из груди, и я не могу произнести ни слова. Что происходит?

 

Сара смотрит на меня с выражением глубокого удовлетворения, и снова медленно поднимает хлыст. Мне хочется закричать, сказать ей, чтобы она остановилась, но во рту пересохло, а мозг отказывается реагировать на команды. Ее накачанное лицо кричит от удовольствия, подвергая Джесси жестокой пытке и, без сомнения, заставляя меня быть свидетелем этого.

 

Она снова обрушивает хлыст на обнаженную плоть Джесси, и он выгибает спину, запрокидывая голову, но не издает ни звука.

 

Громкий крик, эхом разносящийся по комнате, — мой.

 

Джесси вскидывает голову, когда мой крик достигает его слуха. Я снова борюсь с Джоном, которому уже опять удалось меня схватить.

 

— Отпусти меня! — Я сопротивляюсь сильнее, извиваясь всем телом, царапаясь и нанося удары.

— Ава? — Слабый и сломленный голос Джесси останавливает меня. Он поворачивает голову в мою сторону.

 

Отчаянный крик срывается с моих губ, когда наши глаза встречаются, и все, что я вижу, — пустые остекленевшие бездны. Он совершенно не получает удовольствия. Выглядит одурманенным и опустошенным. Он пытается встать, но в полной дезориентации слегка пошатывается вперед. Мой взгляд падает на его спину, по меньшей мере десять ярких, сочащихся кровью рубцов крест на крест рассекают ее от одной стороны к другой.

 

Меня тошнит. Желудок начинает сжиматься, и когда Сара снова поднимает хлыст, я слышу, доносящийся издалека голос Джона, выкрикивающей ее имя. Мои колени подкашиваются, и я падаю на пол к ногам Джона.

 

— Ава?

 

Джесси пытается выпрямиться, но он далеко не в норме. Мотает головой, будто пытаясь сосредоточиться, растерянное выражение сменяется шоком, когда он замечает мое присутствие.

 

— Господи, нет! — Страх заполняет его прекрасные черты. Даже голос дрожит. Он идет вперед, но его останавливает Сара, хватая за руку. — Отвали от меня на хрен! — рявкает он, отшвыривая ее назад. — Ава, детка. Что ты здесь делаешь?

 

Он бросается вперед и падает передо мной на колени, обхватывает ладонями мое лицо, желая заглянуть в глаза.

 

От слез я вижу его, словно в тумане. Не могу произнести ни слова. Лишь отчаянно мотаю головой, пытаясь избавиться от того, чему только что стала свидетелем. Может, это кошмар? Он совершенно ей не сопротивлялся. Как в трансе стоял на коленях в ожидании ударов. Я выбрасываю руки, отталкивая его от себя, и вскакиваю на ноги.

 

— Ава, прошу! — умоляет он, когда я отбиваюсь от его рук. Мне нужно убраться отсюда.

 

разворачиваюсь, отталкивая Джона с пути, и в шоке слепо бегу по коридору в огромную летнюю гостиную. Спешно проходя через нее, смутно осознаю потрясенные охи, и, повернувшись, вижу преследующих меня Джесси

 

Джона. Я прикрываю рот рукой, чувствуя, как желчь подступает к горлу. О боже, меня сейчас вырвет.

заскакиваю в туалет и, вбежав в кабинку, захлопываю за собой дверцу. Еле успеваю нагнуться над унитазом, как меня выворачивает, все это сопровождается громкими звуками и болезненными спазмами, лицо мокрое от пота и слез. Я снова на самом нижнем уровне ада и вновь в ловушке в гребаной туалетной кабинке, откуда нет выхода.

 

Звук врезающейся в кафельную стену двери разносится по всему женскому туалету.

 

— Ава! — Джесси стучит в дверцу кабинки, и я опускаюсь на задницу, чувствуя, как надвигается очередной яростный приступ. — Ава! Открой дверь!

 

Из-за непрекращающейся рвоты я не могу ответить, даже если бы и захотела. Что, черт возьми, я должна сказать? Я только что наблюдала, как его избивала женщина, которую я презираю, — женщина, которая, как я знаю, хочет Джесси и ненавидит меня. Мое воображение не простирается до такого бессердечия. Меня снова тошнит, и я пытаюсь нащупать туалетную бумагу, чтобы вытереть рот, пока дверь за мной продолжает сотрясаться.

 

— Пожалуйста, — умоляет он, и в дверь с глухим стуком что-то ударяется. Знаю, это его лоб. — Ава, прошу, открой дверь.

 

При звуке его мольбы, слезы снова набирают силу. Я не могу посмотреть

 

глаза любимому мужчине, зная, что он с собой сделал.

 

— Кто ее впустил? — Его тон становится свирепым, он стучит кулаком в дверь. — Бл*дь! Кто, мать вашу, впустил ее сюда?

 

— Джесси, я ее не впускал. Я бы никогда ее не впустил, — успокаивающе гудит Джон.

 

Хочу встать на его защиту. Это не он впустил меня. Обеспокоенный голос Джона, его попытки помешать мне войти в кабинет Джесси — все это подводит меня к одному выводу. Сообщение написал не он. Не он открыл ворота. Это снова сделала она. Мой сильный, властный мужчина победил сам себя? Я недооценила ее ненависти ко мне. Слишком сильно наступила на кое-чьи ножки в роскошных туфлях. Она более чем преуспела в своих попытках шокировать меня, но все это не умаляет того факта, что Джесси активно, охотно участвовал в этом ужасном действе. Почему?

 

— Что происходит? — Знакомый звук голоса Кейт дает мне надежду избежать ужасной сцены. — Бл*дь! Джесси, что, ради всего святого, случилось

 

твоей спиной?

— Ничего! — рявкает он.

 

— Не смей, бл*дь, так со мной разговаривать. Где Ава? Что, мать твою, происходит? Ава? — зовет она меня, и я отчаянно хочу ей ответить, но знаю, как только открою дверь, Джесси окажется внутри. А я не могу его видеть.

 

— Она там. И не выходит. Ава? — зовет он. — Пожалуйста, Кейт, выведи

 

ее.

 

Джесси снова бьет в дверь. В его голосе слышится ужас и отчаяние.

 

— Эй! Скажи, почему она заперлась там и почему ты весь в крови? — Голос Кейт звучит свирепо.

 

— Ава столкнулась с тем, чего не должна была видеть. Она в шоке. Мне нужно ее увидеть. — Из-за затрудненного дыхания его речь сбивчива.

 

Мне хочется выкрикнуть, почему именно я в шоке, но на меня вновь нападает череда рвотных позывов, лишающих способности произнести хоть слово.

 

— Джесси, если ты ее нае*ал! — кричит Кейт. — Ава?

 

Он, безусловно, меня нае*ал, но не так, как она думает. А хуже. Гораздо хуже.

 

— Нет! — защищается Джесси. — Все не так!

 

— А как? Ее тошнит. Ава? — Кейт тихо барабанит костяшками в дверь.

 

— Ава, давай. Открой дверь.

 

— Ава! — отчаянно кричит Джесси.

 

— Джесси, уйди, — восклицает Кейт.

 

— Нет!

 

— Она явно не хочет тебя сейчас видеть. Эй, здоровяк. Уведи его отсюда.

 

— Джесси? — громыхает Джон, и я молюсь, чтобы Джесси его послушал и ушел. Пока он здесь, я не выйду. — Давай позаботимся о тебе, тупой ты ублюдок.

 

сижу, обхватив голову руками, и слушаю, как Джесси уговаривает меня выйти из кабинки.

конце концов, я слышу, как дверь открывается и снова закрывается, а затем Кейт тихонько стучит в кабинку.

 

— Ава, он ушел, — уверяет меня через дверь Кейт.

 

поднимаюсь и отпираю замок, чтобы впустить подругу. Она протискивается в узкую щель и морщит нос при виде забрызганного рвотой унитаза.

 

— Что, черт возьми, происходит? — она присаживается на корточки на другой стороне кабинки, так что мы сидим, прижавшись коленями.

 

шмыгаю носом и сморкаюсь в бумажку. Привкус во рту ужасный. Сквозь рыдания делаю несколько сдерживаемых вдохов и пытаюсь говорить спокойно.

 

— Он приказал выпороть себя, — удается выдавить мне. От этих слов склоняюсь над унитазом, но все, что выходит, — это сухие спазмы. Чувствую, как Кейт гладит меня ладонью по спине.

 

— Он, что?

 

отталкиваюсь от унитаза и обнаруживаю, что у Кейт от недоверия отвисла челюсть. Кто бы в такое поверил? Но она ясно видела доказательства, спина Джесси рассечена ими.

 

— Я вошла к нему в кабинет и увидела, как Сара его бьет.

 

Ее глаза расширяются.

 

— Мега-сука Сара? — бормочет она.

 

— Да. — Киваю на случай, если слово не слетело с моих губ. — Кейт, он стоял на коленях, как покорный раб.

 

снова начинаю плакать, в сознание вторгается ужасное воспоминание о том, как моего сильного, уверенного в себе мужчину избивают с его дозволения. Зачем ему это?

 

— Вот, бл*дь. — Она опускает руку мне на колено. — Ава, у него спина

 

— полнейшее месиво.

 

— Я знаю! — плачу я. — Я видела!

Это были не кинк-удары. Они не доставляли удовольствия. Во всяком случае, не Джесси. Хотя у Сары могло быть все иначе. Джесси жаждал, чтобы ему причинили боль. Желудок сводит судорогой.

 

— Кейт, мне нужно уйти. Он мне не позволит. Я знаю, он меня не отпустит.

 

Выражение решимости пронизывает ее красивые, бледные черты, и она поднимается на ноги.

 

— Жди здесь.

 

— Куда ты? — В моем голосе звучит паника. Он вернется сюда, как только Кейт уйдет. Я знаю.

 

— Джон, должно быть, увел Джесси в его кабинет. Но я проверю. — Она открывает дверь и протискивается мимо моего обмякшего тела.

 

задерживаю дыхание, ожидая шума, но ничего не происходит. Дверь открывается и закрывается, а затем наступает тишина. Я одна. Поднявшись на слабые и дрожащие ноги, отматываю туалетную бумагу и протираю сиденье унитаза. Прижимаю руку ко рту, преодолевая позывы снова проблеваться, хотя, убираю за собой же.

 

Дверь туалета открывается. Затаив дыхание, я замираю.

 

— Ава? — шепчет Кейт, осторожно постукивая в дверь. — Джесси у себя

 

кабинете с Джоном. Сэм откроет ворота.

 

распахиваю дверь и, прежде чем меня вытаскивают из туалетной кабинки и тянут к двери, мельком вижу себя в зеркале. Выгляжу кошмарно.

 

— Стой, мне нужно умыться. — Я сбрасываю с себя руку Кейт и подхожу

 

раковине, наклоняюсь, чтобы ополоснуть лицо и прополоскать рот.

 

— Вот, возьми жвачку. — Кейт засовывает мне в рот пластинку.

 

Сейчас я оцениваю плюсы алкоголя. Не предпочла бы я лучше застать его пьяным? Да, без сомнения, я бы скорее встретилась лицом к лицу с тем милосердным созданием, чем стала бы свидетелем его порки. Он, действительно, склонен к саморазрушению. Горе превращается в гнев, когда я вспоминаю о его реакции на несколько синяков на моей заднице после поездки

 

Марго-старшей, и его лицо, когда он задел мою ушибленную руку после стычки с мистером Лысым Ягуаром — как он отреагировал сверх меры.

Не успеваю я заявить о своих намерениях направиться к Джесси и потребовать кое-каких ответов, как он собственной персоной в слепой панике влетает обратно в туалет. Замечаю, что его взгляд прояснился, он смотрит на меня, грудь влажная, его темно-русые волосы потемнели от пота. Чувствую, как Кейт переводит взгляд между нами, оценивая ситуацию.

 

Джесси направляется ко мне, и я не делаю никаких попыток остановить его от того, что, как знаю, он собирается сделать. Наклонившись, он подхватывает меня на руки и выносит из туалета, следуя в свой кабинет. Он смотрит вперед, целеустремленно шагая через летнюю комнату под бдительными взорами членов клуба, которые все еще блуждают вокруг, упиваясь зрелищем. Слышу шепотки и глаза вновь наполняют слезы, начиная бежать по щекам. Я в абсолютной агонии, меня тошнит, а сердце словно разорвано пополам.

 

Он пинком захлопывает дверь кабинета и идет к дивану, опускаясь на него с мученической гримасой. У меня сводит живот. Он стискивает меня в объятиях, утыкаясь лицом мне на шею. Он молчит, прижимая меня так близко, как только может, пока я пытаюсь взять над собой контроль, перестать дрожать, но эту битву мне не выиграть. У моего прекрасного мужчины серьезные проблемы, и как раз в тот момент, когда я думала, что поняла его, меня отрезвляют наихудшим образом. Я его совсем не знаю и, конечно, не понимаю.

 

— Пожалуйста, не плачь. — Его приглушенный голос проникает сквозь звон в ушах. — Это убивает меня.

 

— Зачем? — спрашиваю я. Это единственное, о чем я могу спросить. Единственное, что хочу знать. Зачем он сделал это с собой?

 

— Я же обещал тебе, что не буду пить.

 

Что?

 

Он устроил себе порку, чтобы не выпить, потому что обещал мне, что не будет? А ведь я только подумала, что больше меня уже ничего не шокирует.

 

— Тебе хотелось выпить?

 

— Я хотел заблокировать это чувство.

 

— Посмотри на меня, — требую я, но он даже не пытается поднять голову. — Черт возьми, Джесси, посмотри на меня!

извиваюсь, пытаясь схватить его за голову и оторвать от себя, но он шипит от боли, и я тут же прекращаю.

 

— Три, — спокойно говорю я. Поверить не могу, что устраиваю ему обратный отсчет, но не знаю, что еще делать. Чувствую, как он напрягается подо мной, но все еще не смотрит. — Два.

 

— Что произойдет при нуле? — тихо спрашивает он.

 

— Я уйду, — говорю спокойно.

 

Его голова взлетает вверх, и при виде его лица я всхлипываю, зеленые глаза заволокли слезы, из них изливается боль, подбородок дрожит. Он смотрит мне прямо в глаза, безмолвно умоляя.

 

— Пожалуйста, не надо.

 

При взгляде на него и звуке его голоса, последняя капля силы, которая хоть немного удерживала меня целой, испаряется, разрывая меня на куски. Я разваливаюсь на части, обхватываю его лицо ладонями и прижимаюсь к его губам, но я недостаточно близко. Осторожно перемещаюсь так, чтобы оседлать его колени, а затем притягиваю его так близко, как только могу, не причинив боли.

 

— Скажи, что ты хотел заблокировать.

 

— Сделать тебе больно.

 

— Не понимаю. — Я совершенно сбита с толку. Разве, по его мнению, такое не причиняет мне боль? — Я бы предпочла, чтобы ты напился.

 

— Нет, не предпочла бы. — Он произносит это с легким смешком, который вызывает у меня нервную дрожь.

 

Я отстраняюсь и вглядываюсь в его глаза.

 

— Я бы предпочла встретиться лицом к лицу с тобой, накачанным половиной водочного завода, чем увидеть то, что я увидела.

 

Он со стыдом опускает голову.

 

— Ава, поверь мне, ты бы не захотела увидеть меня пьяным.

 

— Нет, захотела бы, — подтверждаю я. Тут и сравнивать нечего. — И хотела бы доверять тебе? Джесси, меня тошнит от предательства.

Даже не думаю о том, что сделаю с Сарой, попадись она мне в руки. Уничтожение не подойдет. Она отметила моего невротического бога, и чем больше я это осознаю, тем больше злюсь.

 

Поднявшись с его колен, отмахиваюсь от него, когда он пытается меня схватить.

 

— Я никуда не ухожу, — говорю немного резковато. Паника на его лице еще сильнее сводит меня с ума.

 

начинаю расхаживать по кабинету, постукивая ногтем по переднему зубу, под напряженным, встревоженным взором моего вызывающего мужчины, который продолжает бросать гребаные вызовы. Я борюсь изо всех сил. Это какое-то серьезное садистское дерьмо. Боже, в вечер запуска «Луссо» я щелкнула перед ним ремнем.

 

Опустившись на диван напротив него, обхватываю раскалывающуюся голову руками. Слышу, как он несколько раз вдыхает, словно хочет что-то сказать. Я устало выдыхаю и массирую виски.

 

— Есть еще что-то, что мне нужно знать?

 

— Например? — осторожно спрашивает он.

 

Мне это не нравится, и откуда, черт возьми, мне знать, что именно? Он выбил меня из колеи этим домом, своим пьянством, а теперь добровольной поркой. Что еще есть такого, что могло бы шокировать или разозлить меня больше, чем это?

 

— Не знаю, ты мне скажи. Джесси, ты говорил, что секретов больше нет.

 

— Я в раздражении вскидываю руки. Мне отчаянно хочется его утешить. Держаться от него подальше — почти так же больно, как быть свидетелем его порки. — Почему я должна предпочесть такое пьяному Джесси?

 

Он изящно наклоняется вперед, опираясь на сжатую челюсть, упирается локтями в колени и задумчиво потирает висок.

 

— Выпивка и секс идут для меня рука об руку.

 

— Что это значит? — Мой голос высокий и резкий.

 

— Ава, я унаследовал «Поместье» в двадцать один год. Можешь себе представить молодого парня в таком месте со множеством желающих и готовых на все женщин? — Он выглядит пристыженным.

начинаю лихорадочно соображать. О, я могу себе это представить, и неудивительно, что женщины были готовы и желали его. Они и сейчас желают. Посмотрите на него!

 

— Имеешь в виду баловство? — шепчу я. Хочу ли я это знать?

 

Он выдыхает.

 

— Да, баловство, но все это позади. — Морщась, он наклоняется вперед.

 

—Теперь есть только ты.

 

— Ты пил и баловался?

 

— Да, как я уже сказал, выпивка и секс идут рука об руку. Пожалуйста, иди сюда.

 

Он тянется через широкий стол, стоящий между двумя диванами, но я отшатываюсь. Его рука опускается, и он смотрит в пол. Я все еще не понимаю,

 

это по-прежнему не объясняет, почему Сара его выпорола.

 

— Значит, ты напиваешься и тебя тянет на секс? — Мой лоб, должно быть, похож на дорожную карту, потому что совершенно сбита с толку.

 

— Я не доверяю себе пьяным, Ава.

 

— Потому что полагаешь, что набросишься на ближайшую женщину?

 

Он нервно смеется и проводит руками по волосам.

 

— Я так не думаю. С тобой я ничего такого не сделал.

 

— Ты так не думаешь? — Я в шоке.

 

— Это не тот риск, на который я готов пойти. Ава. Выпив слишком много,

 

теряю рассудок, и женщины охотно бросаются на меня. Ты это видела. — Он смущенно улыбается мне.

 

Я усмехаюсь.

 

— В прошлую пятницу ты выглядел не очень способной на что-либо! — Он был в отключке, и, да, я видела, как женщины бросались на него. Это унизительно!

 

— Да, это не мой обычный уровень невоздержанности, Ава. Я поставил себе цель напиться до отупения, — говорит он неловко. Я вдруг чувствую себя ужасно.

— Итак, обычно ты стараешься выпивать дозированно, а затем занимаешься сексом с кучей изнывающих от желания женщин? — Кажется, я начинаю врубаться. — Ты ни разу не напивался, когда спал со мной?

 

Поднявшись, Джесси отодвигает стол, чтобы встать передо мной на колени и положить руки мне на бедра. Он смотрит прямо мне в глаза.

 

— Нет, Ава. С тобой я никогда не напивался. Мне это не нужно. Алкоголь блокировал для меня все, заставлял забывать, какой пустой была моя жизнь. Мне было плевать на всех женщин, с которыми я спал, на всех до единой. А потом в мою жизнь вошла ты, и все полностью изменилось. Ты вернула меня к жизни, Ава. Я не хочу прикасаться к выпивке, потому что, если начну, не смогу остановиться, а я ни за что не желаю пропустить хоть одно мгновение с тобой.

 

От его признания у меня на глазах выступают слезы. Он был плейбоем, который трахал все и вся. Я знала это.

 

— У тебя был неспешный секс с кем-нибудь еще? — Я задерживаю дыхание. Из всего, о чем можно спросить, я спрашиваю об этом?

 

Он тяжело вздыхает.

 

— Нет.

 

прищуриваюсь, глядя на него.

 

— А вразумляющий трах?

 

— Ава, нет! Мне никогда никто не был важен настолько, чтобы нуждаться или хотеть втрахать в них хоть каплю разумного. — Он сжимает мои бедра. — Только ты.

 

Ладно, это странно помогает, но он все еще настаивает, что не алкоголик,

 

это полное безумие. Если не пьешь, потому что не можешь доверять себе, тогда это по-любому проблема, и все это время он мог быть зависим. Говорят, умный алкоголик хорошо это скрывает. Откуда, черт возьми, мне знать? Я вспоминаю вечер четверга, когда застала его в кабинете с бутылкой водки и другой женщиной. О, это плохие новости. Меня беспокоит не только то, что он выпьет, но и то, что он при этом будет делать. Интересно! Я даже не могу провести деловую встречу с клиентом-мужчиной без того, чтобы он не взбесился, хотя срыв Джесси в отношении Микаэля, кажется, оправдан. Но я не настолько сумасшедшая, чтобы думать, что он не уничтожит других моих клиентов-мужчин.

сбрасываю его руки со своих бедер и встаю, оставляя его с потерянным видом сидеть на корточках у дивана.

 

— Значит, по твоим словам, в четверг в твоем кабинете, если бы ты выпил водку, я бы застала тебя на столе верхом на Саре, а не просто уютно выглядящим с ней? — Какой ужас.

 

Встав, он подходит ко мне, хватает за бедра, чтобы обездвижить, и наклоняется, оказываясь в поле моего зрения.

 

— Нет! Не будь такой глупой.

 

— Не думаю, что веду себя глупо, — замечаю едко. — Достаточно того, что я волнуюсь, что ты напьешься. Не знаю, справлюсь ли с дополнительными сложностями, связанными с тем, что ты пьяным хочешь трахать других женщин! — Я визжу, но ничего не могу с собой поделать.

 

Он отшатывается.

 

— Ты будешь следить за своим гребаным языком? Это не заставляет меня хотеть трахать других женщин. Это просто заставляет меня хотеть трахаться!

 

— Значит, мне лучше убедиться, что я буду с тобой, когда ты выпьешь, не так ли?

 

— Я не буду пить! Когда ты услышишь меня, женщина? — орет он. — Мне не нужна выпивка. — Он резко отпускает меня и шагает к окну, а затем снова возвращается. Он тычет в меня пальцем. — Мне нужна ты!

 

вот снова. Откуда, черт возьми, он знает? Я отбрасываю его палец от своего лица.

 

— Нужна, чтобы заменить тебе выпивку и траханье.

 

Мне хочется плакать. Все, для чего я ему нужна, — отказаться от образа жизни, который убил бы его, если бы он и дальше продолжал в том же духе. Я

 

— его спасение от неизбежной преждевременной смерти от алкогольного отравления. Кажется, меня сейчас снова стошнит. Он, правда, боится, что я уйду, но это не имеет никакого отношения к тому, как сильно он меня любит. А к тому, что боится вернуться к никчемной жизни.

 

— Ты манипулируешь мной.

 

— Я тобой не манипулирую! — Он выглядит оскорбленным.

— Нет, манипулируешь! Сексом! Вразумляющим трахом, трахом-напоминанием. Это все манипуляции. Ты мне нужен, и ты используешь это против меня!

 

— Нет! — рычит он, а затем ударяет по верху шкафа с напитками, отчего десятки бутылок и стаканов падают на пол, а вокруг нас раздается звон разбитого стекла.

 

Я подпрыгиваю, отступая назад, но он шагает вперед и хватает меня за

 

руки.

 

— Мне нужно, чтобы ты нуждалась во мне, Ава. Проще и быть не может. Сколько раз я должен тебе это повторять? Пока я тебе нужен, я забочусь о себе... все просто.

 

— Как порка может означать, что ты заботишься о себе? — кричу ему в

 

лицо.

 

Он отпускает меня и хватается за волосы, практически вырывая их.

 

— Я, бл*дь, не знаю!

 

Возвожу глаза к небесам. Это безнадежно.

 

— Ты нужен мне, но не так.

 

Он берет меня за руки.

 

— Посмотри на меня, — резко требует он. Я опускаю голову, так что наши глаза снова оказываются на одном уровне. — Скажи, что я заставляю тебя чувствовать? Я знаю, что заставляешь меня чувствовать ты. Да, у меня было много женщин, но это был всего лишь секс. Бессмысленный секс. Никаких чувств. Ава, ты нужна мне.

 

смотрю на своего прекрасного, проблемного, невротичного негодяя, не отрывающего от меня глаз, и мне хочется закричать на него, ударить головой о стену и вбить в него немного здравого смысла обычным способом. Мы сводим друг друга с ума. Вот вся правда. Мы не подходим друг другу, и он, действительно, манипулирует мной. Проблема в том, что мне это нравится. Каждый раз мой внутренний сексуальный котенок выскакивает на поверхность.

 

нуждаюсь в нем так же сильно, как он нуждается во мне, но по другим причинам. Он стал частью меня. Проник в мой разум и душу. Без него я чувствую себя никем. Я — ничто.

— Как я могу быть тебе нужна, если заставляю тебя делать с собой такое?

 

— спрашиваю устало. — Теперь ты более склонен к саморазрушению, чем был до меня. Я заставила тебя испытывать нужду в алкоголе, а не просто хотеть выпить. Я превратила тебя в неразумного, сумасшедшего человека, да и я сама, безусловно, больше не в своем уме. Разве ты не видишь, что мы делаем друг с другом?

 

— Ава. — Его тон предупреждающий. Он знает, к чему я клоню.

 

— И к твоему сведению, мне не нравится тот факт, что ты такой распутник. — Мне нужно, чтобы он это знал, но потом в голову врывается самая ужасная мысль.

 

Я ахаю.

 

— Когда ты исчез на четыре дня... — Я даже не могу закончить. Сердце подскакивает к горлу и душит.

 

Его глаза расширяются от моего очевидного вывода, губы сжимаются, мышцы на челюсти тикают.

 

— Они... ничего не значили. Я люблю тебя. Мне нужна ты.

 

— О, боже! — Я падаю на колени. Он этого не отрицает. — Ты трахался с другими женщинами.

 

Закрываю ладонями лицо, когда слезы снова начинают литься, мне словно со всей силы ударили в живот, пробив огромную, зияющую дыру.

 

Он присоединяется ко мне на пол, стискивает мои руки и трясет.

 

— Ава, послушай меня. Они ничего не значили. Я влюблялся в тебя. Я знал, что причиню тебе боль. И не хотел причинять ее тебе.

 

— Ты сказал, что не можешь поступить так со мной. Забыл добавить «снова». Тебе следовало сказать,что ты больше не сможешь так поступить сомной «снова».

 

— Я не хотел причинять тебе боль, — шепчет он.

 

Я открываю побежденное лицо.

 

— Значит, чтобы исправить это, ты трахал других женщин? — У меня внутри все переворачивается. Я не могу дышать. — Сколько их было?

 

— Ава, пожалуйста, не надо. Я ненавижу себя.

— Я тоже ненавижу тебя! — кричу я, плечи трясутся от безудержных рыданий. — Как ты мог?

 

— Ава, почему ты меня не слушаешь?

 

— Слушаю, и мне не нравится то, что я слышу!

 

вскакиваю на ноги, но он хватает меня за талию, чтобы я не ушла. Прислоняется лбом к моему животу, и сквозь затуманенное зрение я вижу, как его плечи начинают дрожать.

 

— Прости меня. Я люблю тебя. Пожалуйста, умоляю, не оставляй меня. Выходи за меня замуж.

 

— Что? — воплю я.

 

Мы еще даже не говорили на эту тему, а я уже балансирую на грани полного срыва. Это информационная перегрузка. Смертельный удар.

 

— Я не могу выйти замуж за того, кого не понимаю, — тихо произношу эти слова сквозь всхлипы и чувствую, как, резко вдохнув, он провисает передо мной. Вижу на его спине вздувшиеся рубцы и капли крови. — Я думала, у нас начало что-то получаться. — Мой голос дрожит. — Ты снова уничтожил меня, Джесси.

 

— Ава, прошу. Я был в полном беспорядке. Потерял контроль. Думал, что смогу выбросить тебя из головы.

 

— Напившись и трахая других женщин?

 

— Я не знал, что делать, — тихо говорит он.

 

— Ты мог бы поговорить со мной.

 

— Ава, ты бы снова от меня убежала.

 

— Все извинения, которые ты мне приносил, были потому, что тебя грызла совесть. Не потому, что ты напился, или из-за «Поместья». А потому, что ты мне изменил. Ты сказал, что перестал баловаться задолго до меня. Ты мне солгал. Каждый раз, когда я думаю, что мы добились прогресса, все вокруг взрывается. Я больше так не могу. Я не знаю, кто ты, Джесси.

 

— Ава, ты знаешь. — Он смотрит на меня умоляющими глазами. — Я облажался. Сильно облажался, но никто не знает меня лучше тебя, никто.

— Думаю, Сара знает. Похоже, она очень хорошо тебя знает, — говорю без всяких эмоций. — Зачем?

 

Он падает на корточки и опускает голову.

 

— Я подвел тебя. Мне хотелось выпить, но я обещал тебе, что не буду, и я знаю, что может случиться, если я это сделаю.

 

вздрагиваю от его признания.

 

— И ты попросил себя выпороть?

 

— Да.

 

Желудок присоединяется к сердцу в горле.

 

— Я не понимаю.

 

Его голова остается опущенной.

 

— Ава, ты же знаешь, что я вел насыщенную жизнь, — голос звучит тихо. Ему стыдно. — Разрушал браки, обращался с женщинами как с вещью и брал то, что мне не принадлежит. Я причинял людям вред, и думаю, что все это — мое наказание. Я нашел свой маленький кусочек рая, и чувствую, что все изо всех сил стараются отнять его у меня.

 

Комок в горле становится все больше.

 

— ТЫ единственный, кто все портит. Только ты. Ты пьешь, ты помешан на контроле, ты трахаешь других женщин. ТЫ!

 

— Я мог бы все это остановить. Я не в состоянии поверить, что нашел тебя. И в ужасе от того, что тебя у меня отнимут.

 

— И ты просишь женщину, которую я презираю, женщину, которая хочет отнять тебя у меня, выпороть тебя?

 

Он хмурится, глядя на меня снизу вверх.

 

— Сара не хочет отнять меня у тебя.

 

Я в отчаянии качаю головой.

 

— Да, Джесси, хочет! То, что ты делаешь с собой — агония для меня. Ты наказываешь меня, а не себя. — Я отчаянно хочу, чтобы он это понял. — Я люблю тебя, несмотря на все дерьмо, которое ты продолжаешь на меня сбрасывать, но не могу смотреть, как ты делаешь это с собой.

— Не оставляй меня, — еле выговаривает он, тянется ко мне и хватает за руки. —Ава, я скорее умру, чем останусь без тебя.

 

— Не говори так! — кричу на него. — Это безумие.

 

Он рывком опускает меня обратно на колени.

 

— Это не безумие. Тот кошмар, что приснился мне, где тебя не стало. Ты просто исчезла. Это дало мне представление о том, каково мне будет без тебя.

 

— Он не в себе. — Ава, это убило меня.

 

Его неоднократное повторение «прости» во сне теперь имеет смысл. Во сне я от него ушла, потому что узнала о других женщинах.

 

— Если бы я ушла, то только потому, что не смогла бы смотреть, как ты причиняешь себе боль — не смогла бы больше смотреть, как ты мучаешь себя.

 

— Ты никогда не понимала, как сильно я тебя люблю. — Он тянется к моему лицу, но я отстраняюсь. Его слова злят меня. — Позволь мне прикоснуться к тебе, — требует он, пытаясь меня схватить.

 

Он впадает в неистовство и панику, и это разрывает меня изнутри.

 

— Я понимаю, Джесси, потому что то же самое испытываю к тебе! — кричу я. — Даже несмотря на то, что ты меня так жестко нае*ал, я все еще чертовски люблю тебя и чертовски ненавижу себя за это. Так что не смей говорить мне, что я не понимаю!

 

— Не может быть. — Он хватает меня за руки и с шипением тянет вперед.

 

— Просто, бл*дь, невозможно! — Его голос суров. Он действительно в это верит.

 

позволяю ему притянуть себя к груди и задушить в объятиях, но не нахожу в себе силы обнять в ответ. Я эмоционально опустошена и совершенно оцепенела. Мой сильный доминант-плейбой превратился в испуганную, отчаявшуюся душу. Я хочу, чтобы мой свирепый Джесси вернулся.

 

— Пойду принесу что-нибудь, чтобы промыть твои раны. — Я вырываюсь из его тисков. — Джесси, мне нужно привести тебя в порядок.

 

— Не уходи от меня.

 

Вырвавшись, я встаю.

— Я же говорила, что никогда тебя не оставлю. Я серьезно. — Повернувшись, оставляю его на коленях, и в полном оцепенении выхожу из кабинета.

 

Уход за его истерзанной спиной ни о чем не скажет. Немного внимания его ранам ничего не докажет. Есть только один способ заставить его понять, что я знаю, какие чувства он испытывает. И я пойду на это, какую бы цену мне ни пришлось запл