Греческие наемники меняют позиции

 

В момент своего восхождения на трон Нектанеб I находился в дружественных отношениях с персами. Возможно даже, что он занял этот трон как персидская марионетка, поскольку он не был сыном Акориса, который проводил недружественную политику в отношении Великого Царя. В начале своего царствования Нектанеб вынужден был защищать западную границу своего царства, Кирены и Ливия страстно желали (и это же заботило Персию), чтобы западные подходы к Египту были защищены и таким образом препятствовали растущей мощи Карфагена распространяться в атом напраа\енин. В этом состояла политика персидских царей, оказывающих помощь афинянам в их войнах против спартанцев, хотя афнняне пользовались относительной свободой, воюя и против Персии. На этом же основывалась и персидская помощь египетскому варю, который получил определенную меру независимости в своих пограничных конфликтах с ливийцами.

Но спустя несколько лет фараон начал войну с персами. Диодор писал, что этот конфликт начался еще как будто при Акорнсе, но некоторые специалисты с этим не согласны, относя эту историю ко времени Нектанеба, преемника Акориса¹. По словам Диодора, эти события в Египте начались в то самое время, когда образовалась вторая афинская морская конфедерация, целью которой было препятствовать спартанскому первенству в Греции, и это произошло в 377-376 гг. до н. э. Одним или двумя годами ранее Нектанеб сменил на троне Акориса.

Диодор описывал это так:

«Когда асе эти события происходили в Греции, Ако-рис, царь Египта, уже давно затаивший вражду к персидскому царю, собрал отовсюду большую армию чужеземцев. Ибо платя много и будучи при этом очень щедрым, он за короткое время собрал вместе множество греков, которые записались к нему на службу. Но, желая иметь искусного военачальника, он послал за Хабрием, афинянином, превосходным командующим, высоко чтимым за свои заслуги, который принял эту должность, но без согласия народа (Афин), и таким образом со всем усердием приготовился к войне против персов»¹.

В тех схватках, которые армия Нектанеба имела с персидскими отрядами, Хабрнй и его наемники'играли главенствующую роль. Персы были изгнаны из Египта.

Но Фарнабаз (назначенный персидским царем главнокомандующий), сделав большие запасы денег для этой войны, направил послов в Афины с жалобой на Хабрия, дав им понять, что, приняв на себя должность главнокомандующего при египетском царе, он сильно восстановил царя Персии против афинского народа². Тогда он попросил прислать к нему Ификрата, чтобы помочь командовать армией. После этого афиняне (которым чрезвычайно важно было сохранить доброе мнение царя и обеспечить поддержку Фарнабаэом их интересов) без промедления отозвали Хабрня из Египта и назначили Ификрата помогать персам³.

Мы теперь видим, что странная смена ролей, запечатленная на стенах храма Мединет-Абу Раизесом III, получает полное объяснение. Сначала персы и греки поддерживали фараона. Под предводительством Хабрия греки служили фараону в его войне против персов. Затем Хабрии был отозван в Афины, а Ификрат с греческими наемниками прибыл на помощь персам, и они вместе сражались против египтян.

Диодор также рассказал, что когда Сократил был ар-*хонтом,в Афинах, а Квинт Красе (Сервилий), Сервий Корнелий и Спурий Папирий были военными трибунами в Риме, «в это время царь Персии выступил против египтян, которые восстали незадолго до этого». Четко назван год – 374-373 до н. э.

«Армия находилась под командованием Фар на база и Ификрата, афинянина; варвары были у Фарнабаза и двадцать тысяч наемников у Ификрата, который был в такой милости у царя за свое превосходное поведение (стратегическое искусство), что тот поручил ему ими командовать. Фарнабаз посвятил много лет подготовке к этой войне»¹.

Ификрат, впечатлительный и пылкий, в отличие от Фарнабаза, немедленно приступил к действиям. Зная о «ловкости его (Фарнабаза) языка», Ификрат как-то обратился к нему, говоря, что удивляется, «как человек, столь словоохотливый, может быть настолько медлителен в своих действиях». Фарнабаз ответил, что он «мастер слов, но король своих поступков».

Персидский сатрап и греческий стратег собрали свои армии в Акко в Северной Палестине. Диодор писал:

«Когда войска царя явились в Акес (Акко), в Сирию, и там собрались, всего обнаружилось двести тысяч варваров под командованием Фарнабаза и двадцать тысяч греков под командованием Ификрата»².

Похоже, что Рамзес III упоминал именно об этом лагере, когда писал: «Они собрались лагерем в одном месте в Аморе (Сирия)».

 

Вторжение флота в Дельту

 

В этой воине основной стратегической силой, игравшей главную роль, должна была стать не огромная армия, оснащенная и расположившаяся лагерем в Акко, а морской экспедиционный корпус, хотя эта роль и не оказалась для него успешной.

«К началу весны военачальники, собрав все морские и сухопутные силы, отправились в Египет. Когда онн приблизились к реке Нил, то обнаружили, что египтяне готовы к битве»¹.

В течение тех лет, когда персидский сатрап вел тщательную подготовку к внезапному нападению на Египет, у фараона было время подготовиться к обороне. План атакующих состоял в том, чтобы прорваться через одно из устьев Нила с помощью флота.

Можно сравнить то, что писал Рамзес III о своих приготовлениях и ходе войны, с тем, что Диодор сообщал о приготовлениях и ходе войны фараона Нектанеба I. Диодор писал:

«В обозначенное время Нектанеб, царь египетский, успел разузнать о мощи персидского войска; но он в высшей степени доверял силе собственной страны, поскольку доступ в Египет был очень труден со всех сторон, и путь был блокирован Нилом по суше и по морю в течение семи месяцев. Ибо в каждом устье, где Нил впадал в море, был выстроен город с большими крепостями или башнями на каждом из берегов реки…

Из них из всех наиболее укрепил он Пелусий, потому что все сочли, что, будучи ближайшим к Сирии пограничным городом, он может побудить врага войти в страну этим путем. Поэтому они сделали вокруг этого города ров, а там, где было место, через которое мог войти какой-нибудь корабль, они возвели стены, чтобы препятствовать проходу. А если были какие-нибудь броды, через которые открывался путь на Египет по суше, то их затопили водой. А где мог пройти корабль, там он навалил камней и гравия. Из-за таких мер было очень трудно и почти невозможно пройти кораблю, коннице или пехоте»¹.

Рамзес III писал:

«Они шли к Египту, где для них был приготовлен огонь. В их союз входили Регезе!, ТЬекег, ЗЬеЫевЬ, Оепу-еп и \*/езЬезЬ – объединившиеся земли. Они наложили свои руки на владения во всех концах земли, их сердца были полны уверенностью: «Наши планы сбудутся!»

…Я подготовил мою границу в Захи… Я заставил приготовить устье Нила, как мощную стену, укрепив его военными кораблями и галерами»*.

Возведение укреплений на входе в устья Нила описано и Рамзесом III и Диодором. Оба они говорят о том, как в целях предотвращения насильственного вторжения в устья Нила фараон возвел в них стены – очень необычное инженерное сооружение, не известное ни из ранней, ни из более поздней истории Египта.

Диодор рассказывал, что, когда флот атакующих понял непроходимость Пелусианского устья Нила, он отправился к другому, Мендесскому устью… Здесь кораблям удалось прорваться, и после короткой схватки с египетским войском они пристали к суше и заняли крепость в устье Нила. Диодор продолжал:

«Они направили свой путь в Мендес, в другое устье Нила*; где берег отходит на большое расстояние от основного материка. Здесь они спустили на сушу три тысячи людей, и Фарнабаз и Ификрат захватили крепость, построенную в самом устье реки. Но египтяне подошли с тремя тысячами конницы и пехоты к этому месту, после чего разыгрался жаркий бой»³.

Один из барельефов Рамзеса III изображает морскую битву в устье Нила (плита'7). Пять кораблей неприятельского флота захвачены четырьмя египетскими кораблями. На этот раз врагами египтян оказались воины в рогатых шлемах и коронообраэных тиарах. Египетский текст, сопровождающий эту сцену, гласит:

«Теперь северные страны… проникли в каналы на\ь-ских устьев… Его величество устремился на них, как вихрь…»

Рамзес III, подобно Диодору, писал, что врагу удалось войти в устья Нила. Это проникновение в Мекдес-ское устье Нила и захват крепости на берегу этого устья вряд ли были успешными, Рамзес писал:

«Те, кто пришли на землю, были отброшены и уничтожены… Они, вошедшие в устье Нила, были подобно птицам, попавшим в силки»¹.

. Диодор об-ьяснил, почему захват теперь полуразрушенной крепости стал ловушкой для нападающих. Ифик-рат и Фарнабаз, греческий и персидский военачальники, не пришли к согласию, вплоть до ссоры, по поводу тактики. Ификрат хотел попытаться подняться по Нилу до самого Мемфиса и захватить этот город, прежде чем егшпяне смогут собрать там достаточно сильный гарнизон. Этот афинский генерал был одним из самых тонких стратегов, каких когда-либо знала Греция.

«Он (Ификрат) посоветовал, чтобы они плыли всем флотом дальше, прежде чем соберется вся египетская армия; но Фарнабаз и все его воины были за то, чтобы ждать, пока подойдут все персидские сухопутные и морские войска, так чтобы экспедиции угрожала меньшая опасность. Но тогда Ификрат предложил предпринять захват этого города силами тех наемников, которые были с ним, если ему дадут свободу действий. По атому поводу Фарнабаз преисполнился зависти к доблести и чести этого человека и начал опасаться, как бы весь Египет не был завоеван только силами его армии, и потому отказал ему в этой просьбе. После этого Ификрат с достоинством выступил против всех них, заявив, что вся эта экспедиция будет бесполезной и напрасной по их недомыслию, если они позволят упустить такую возможность. Но Фарнабаз испытал к нему еще большую зависть и ответил ему оскорбительными речами»¹.

Старый персидский сатрап убеждал, что им следует ждать прибытия главных военных сил, движущихся по суше.

Отказ от плана стратега, который был приглашен персами для помощи в ведении войны против Египта, по-видимому, имелся в виду и Рамзесом III, когда он написал:

«Они вопрошали вождя своими устами, но не своим сердцем».

Египтяне, говорил Диодор, имели теперь достаточно времени, чтобы «установить сильный гарнизон в Мемфисе, и в составе всей своей армии отправились к маленькому городку, прежде чем он был разрушен. И, побеждая персов в многочисленных стычках, они не давали им никакой передышки и, становясь все сильнее и сильнее, устроили их большое истребление и с каждым днем становились все решительнее».

Рамзес III писал:

«…И пока они двигались в Египет, передав порыв сердца своим рукам, для них были приготовлены силки, чтобы захватить их.

Те, которые вошли в устья Нила, были схвачены, брошены в него, связанные, убитые, и их тела были изрублены»².

И Рамзес III и Диодор почти в одинаковых выражениях описывали уничтожение захватчиков – Регезе! и народов островов, или персов и греков.

На барельефе, который сопровождается этой надписью, Рамзес III изображен стоящим на носу корабля перед крепостью, выстроенной в устье Нила. Его государственные чиновники демонстрируют ему пленных. Рамзес говорит:

«То, что я приказывал, исполнилось, и все мои указания и мои планы свершились».

Над крепостью написано: «Мигдал». «Мигдал» по-еврейски означает «башня» или «бастион». Это, должно быть, та самая крепость, которая, как сообщал Диодор, была построена в устье реки и захвачена нападавшими, где они подверглись осаде. Действительно в тексте Днодора есть слово «ругвоз», т. е. башня – то самое, которым воспользовался и Рамзес III. Именно так оно воспроизведено и в современном переводе Днодора¹. Стоит также обратить внимание на то, что Рамзес III воспользовался еврейским словом для обозначения башни: о внедрении еврейских слов в египетский язык в эпоху этого фараона мы поговорим чуть подробнее позже.

Эта военная экспедиция оказалась полным провалом. Персидская армия заняла крепость на несколько месяцев, но, когда уровень воды в Ниле стал подниматься, «военачальники решили немедленно покинуть Египет» (Диодор).

Рамзес пнсал:

«Их флот прекратил наступать на границы Египта».

О том же писал и Диодор:

«Таким образом, все эти большие приготовления к военной экспедиции в Египет не привели ни к чему».

Поспешное отступление имело драматические последствия. Рамзес писал:

«Их вожди…бежали жалкие и дрожащие».

Диодор подтвердил, что Ификрат тайно бежал от персидского сатрапа, боясь, что его могут обвинить в неудачном ходе кампании.

«Потому как только они вернулись в Азию, Фарна-баз возобновил ссору с Ификратом: в ответ на это Ификрат разузнал, как ему тайно исчезнуть из этого лагеря. В конце концов (приготовив для этой цели корабль) он ночью поднялся на борт и так поплыл в Афины: но" Фарна-баз направил за ним послов и объявил его виновником неудачи плана, связанного с захватом Египта. На что афиняне ответили: если он виновен, то они накажут его согласно его проступкам. Но очень скоро после этого они сделали его адмиралом всего своего флота»¹.

Рамзес II! очень гордился своей победой не просто над сильным врагом, но над известными военачальниками, отмеченными успехами и увенчанными лаврами. Он знал настроение Греции, никогда не испытывавшей искренней преданности персидскому царю. Она скорее всего приветствовала эту победу.

«Их народ воздает хвалы мне».

Война Рамзеса III на суше и на море против захватчиков из Сирии, которая закончилась их изгнанием, была описана им самим. Греческие историки рассказывали историю Рамзеса III как историю Нектанеба I.

«Из египетских надписей мы ничего не знаем об истории Египта во время царствования Нектанеба I, и только к классическим авторам, в особенности к Диодору, мы должны обращаться за информацией, касающейся хода войны между греками и персами, а также роли, которую играл в ней Египет»².

О «войне Нектанеба» не удастся обнаружить никаких египетских источников, потому что отчет о ней уже содержится в летописях фараона, которому современные историки дали имя Рамзеса III. Никаких исторических данных о войне Рамзеса III не будет обнаружено ни в еврейских, ни в греческих источниках, потому что отчет о ней содержится в истории Нектанеба I

Среди своих повершенных врагов Рамзес III в первую очередь называл «Оешеп» или «ТЬешеп». Скорее всего это были афиняне (а не данайцы, как порой предполагается).

 

ГЛАВА III

ВОИНСКОЕ ИСКУССТВО

Воины народов моря

 

Солдаты народов морябыли выходцами из региона Малой Азии. О «Оешеп», однако, Рамзес III говорил как «о народах островов». Мнение о том, что эти солдаты были древними греками, уже высказывалось учеными, которые рассматривали события, рассказанные и проиллюстрированные Рамзесом III, как греческое вторжение в Египет, которое произошло вскоре после падения Трои. Если быть более точным, то именно этих воинов следовало бы считать микенскими греками и их союзниками или, если такая классификация более предпочтительна, гомеровскими греками, поскольку троянская война велась последним поколением эллинов, предводитель которых Агамемнон, сын Атрея, был царем Микен.

Чтобы обосновать тождество «Оешеп» и микенских греков, было заявлено, что «Оешеп» (Опп) означают данайцев (гомеровское название архаических греков). В некоторых текстах, однако, они связываются с сирийским побережьем, а в других – с Кипром. Я же склоняюсь к отождествлению «Оешеп» с афинянами, поскольку звуки «<]» и «I» обозначаются в египетском языке одной и той же буквой.

Выражение «народы островов» также указывает на эгейский регион и в широком смысле может охватывать Кипр, Крит, Сицилию, а также Пелопоннес, так как со времен древности южная часть Греции, ниже коринфского Истма (Пелопоннес), упоминалась как остров. Равнина Аргоса (Арголида), Спарта, Аркадия и Ахайя рассматривались как части какого-то острова. И действительно, узкий Коринфский перешеек – это всего лишь мостик между континентальной Грецией и Пелопоннесом (островом Пело па).

Еврейские пророки Исайя И, Иеремия и Иезекннль обычно говорили об эгейском архипелаге и об эллинском мире в целом как об «островах». «Слушайте Меня, острова, и внимайте, народы дальние» (Книга Исайи 49:1}»*. «И всех царей Тира и всех царей Сидона и царей островов, которые за морем» (Книга Иеремии 25:22)².

Народы моря – это общее название конгломерата племен или конфедерации народов. Рамзес III называет эти многочисленные народы, обозначенные этим родовым названием: Т]Ь", 5кЬ, Тг5, \^55 И ЗггЬ. БЫЛИ ПрСДПрИНЯТЫ

различите попытки идентифицировать эти племена. Т}е)<сг могут быть тевкрами или греками, которые обосновались в пятом веке в Доре, городе Т)е1сег- ЗЬеЫезЬ – это, вероятно, производное от сагалассов из Малой Азии. ТегезЬ может быть производным от Тарса или Тира-'^езЬевЬ, вероятна _? происходит от Аса, Иаса или Исоса в Малой Азии. 8аго!ап известны как наемники фараонов девятнадцатой династии Сети и Рамзеса Н. Фонетическое звучание этого названия побудило одних ученых выбрать Сардинию»а других – Сардяс, столицу Лидии в Западной Малой Азии. Лидийское царство, однако, датируется начиная с восьмого и последующими столетиями³.

 

3 Ханфманн, проводя раскопки Сардиеа к обнаружив стену, по добную стенам Трои VI, заметил, что древний Сарднс восходит к тринадцатому веху. Не следует ли опровергнуть его точку зрения?

 

Говоря о Загнал, служивших при фараонах девятнадцатой династии, я могу доказать на основании независимых источников, что эти народы следует считать народами Сар-диса.

Важно отметить, что провинция, которой управлял Фарнабаз, называлась «Тушу Огауавуа», или «Те (народы), что с моря». Эта сатрапии находилась в Малой Азии и, очевидно, была той самой территорией, которая у Рамзеса III называлась землей «народов моря».

Надпись рядом с одним из барельефов Мединет-Абу, где изображена группа пленных в одеяниях, характерных для РегсмК, называет их «Л)екег» (Т|кг); другая подобная же группа обозначена в иероглифической надписи как «Ое-шеп». Третья, и самая многочисленная, с идентичными головными уборами и одеждами, названа Регезе!¹.

1. Внеш ний вид воинов, представлявших народы моря на барельефах Мединет- Абу, дал повод Рейхелю отнести фечеекий портрет на вазе из Акропо ля к гомеровской эпохе.

Это позволяет выяснить, что солдаты и матросы из персидских сатрапий, составлявшие императорскую армию Артаксеркса II, были одеты так же, как персидские войны. Но они были призваны на военную службу, а солдаты в рогатых шлемах были наемниками.

С того времени, как Геродот посетил Египет в пятом веке, создается впечатление,'что применительно к народам западного побережья Малой Азии в целом или, возможно, к какой-то отдельной их группе чаще всего применялось название «тевкры». Т|е!«ег как матросы появляются также в истории Венамона, о чем будет сказано дальше в нашей книге.

Тип лица солдат в рогатых шлемах, изображенных на барельефах Рамзеса III, очень напоминает внешность греков века Перикла, и на это также обращено было внимание. Европейский, в частности греческий, тип очень характерен: лицо явно напоминает хорошо известный бюст молодого человека VI-V вв. до и. э., находящийся в Музее Акрополя в Афинах². Эксперт-искусствовед» который описывал таким образом воина с барельефа в Мединет-Абу, датированного 1190 г. до н. э„ не имел намерения вносить какие-либо уточнения в эпоху Рамзеса Ш; он исходил из общепринятой хронологии, согласно которой между временем создания двух сходных моделей пронеслось семь столетий.

Однако имеются и внешние различия между греческими моделями пятого или любого из предшествующих столетий и народами моря. Народы моря, подобно Регеве!, были безбородыми. Сохранившиеся образцы греческого искусства, с тех времен, от которых допели какие бы то ни было сведения или изображения, показывают, что греческие мужчины отращивали бороды, и только не раньше конца пятого или в четвертом веке они начали бриться. Микенские вазы часто украшались человеческими фигурами в ярких одеждах, и мужчины на этих картинах обычно бородатые. Гомеровские герои, за исключением Ахилла, изображались греческими художниками седьмого и последующих столетий с бородами. Но Ахилл, чтобы избежать участия в троянской войне, смог выдать себя за девушку и жил среди девственниц при дворе Ликомеда, царя острова Скирос, где он был изобличен Одиссеем, разложившим перед ним оружие, а Ахилл выдал себя восторгом, который испытал при виде его. Греческие мужчины носили бороды при Пери-кле. Это касалось взрослых мужчин. Эфебы, юноши в период возмужания, подобно тем, что изображены на фризе Парфенона, рисовались, разумеется, безбородыми. Воины народов моря не были эфебами, только что вступившими в армию, это были взрослые мужчины, имевшие привычку бриться.

Как уже упоминалось, Александр скопировал древний военный обычаи брить бороды, когда македонцы отправились с походом в Малую Азию. Следовательно, можно предполагать, что различные этнические группы в Малой Азии и находившиеся там греки уже привыкли бриться. Безбородые греческие солдаты на барельефах Мединет-Абу, отнесенных к началу двенадцатого века, к концу микенской эпохи, предположительно ко времени странствий Одиссея, – это явный анахронизм. Только этой детали достаточно, чтобы подвергнуть серьезному сомнению общепринятую точку зрения, в соответствии с которой народы моря были микенскими греками.

 

Вооружение народов моря – также весьма значимый указатель. Шлемы, туники, латы, мечи, щиты, копья – все это принадлежит греческим наемникам четвертого века, находящимся на персидской службе. Греческий воин в шлеме с двумя рогами изображен на вазе, обнаруженной в афинском Акрополе⁵. Но шлем с рогами и с гребешком был первоначально головным убором лидийских воинов из армий Ксеркса¹.

 

1 Детально описав внешний вид азиатских фракийцев, иди бнсто ео, Геродот писал еще об одна» греческом контингенте, название({второго отсутствует в дошедших до нас списках его трудов (УН,76): «Они носили бронзовые шлемы с ушами м бьпыши рогами, сделанны ми нз бронзы, а также гребни». Эти воины скорее всего были из Сардиеа – места, которое по дотике смекало Битшшю.

 

Через сто дет после того, как Ксеркс вступил на трон, шлемы с рогами, но не прикрывающие уши, стали, вероятно, частью униформы греков, состоявших на службе в персидской армии, прежде всего на морской службе².

2 Рогатый шлем с диском обычно использовался а Персии в более поздние времена: царь Хосроа I из персидской династии Сасани дов (относящейся к эпохе Римской империи) был изображен в таком шлеме во время озюты на каменных козлов

Рогатые шлемы носили афинские солдаты четвертого века, состоявшие на службе сначала у египтян, а потом у персов. Существует отличие между афинским шлемом, который носили солдаты, служившие у Хабрия (диск между рогами), и тем шлемом, который характерен для воинов Ификрата (без диска между рогами). Это изменение формы шлема говорит о том, что народы моря» покинувшие своего союзника – Египет, и те же народы, атакующие Египет в союзе с РегезеЕ, – это не одни и те же войска, перебежавшие на другую сторону. Афинские солдаты не переходили от египтян на сторону персов; солдаты Хабрия были отозваны из Египта, а другие войска под командованием Ификрата получили приказ отплыть на помощь персам.

Сорок лет спустя двурогий шлем носил Александр во время своей кампании в Азию и Египет. Прозвище Александра по-арабски звучало как «ОЫ-Каглеш», или «Два рога». Рога Александра, однако, были больше похожи на бараньи.

Правильная датировка народов моря может быть подтверждена еще более надежными свидетельствами – их оборонительный и наступательным оружием, мечами и щитами.

Сначала мы видим мечи нормальных размеров, но у народов моря эти короткие мечи меняются на очень длинные.

Народы моря также постепенно меняли длину своих копий: мы тоже встречаем и короткие и длинные копья. Щиты также имеют две различные формы: почти прямоугольный, который закрывает большую часть тела, и круглый.

Дальше мы прочтем о том, что такая перемена в вооружении афинских солдат произошла в начале четвертого века.