Архитектура петровского и елизаветинского барокко: творчество архитекторов Д. Трезини, Ф.Б. Растрелли, Д. Ухтомского.

Петро́вское баро́кко — термин, применяемый историками искусства к архитектурному и художественному стилю, одобренному Петром I и широко использованному для проектирования зданий в новой российской столице Санкт-Петербурге.

Ограниченный условными рамками 1697—1730 гг. (время Петра и его непосредственных преемников), это был архитектурный стиль, ориентировавшийся на образцы шведской, немецкой и голландской гражданской архитектуры (представленной, в частности, Тессинами).

Архитектуре петровского времени свойственны простота объёмных построений, чёткость членений и сдержанность убранства, плоскостная трактовка фасадов. В отличие от нарышкинского барокко, популярного в это время в Москве, петровское барокко представляло собой решительный разрыв с византийскими традициями, которые доминировали в российской архитектуре почти 700 лет. Вместе с тем налицо и отличия от голицынского барокко, вдохновлявшегося непосредственно итальянскими и австрийскими образцами.

К числу первых строителей Петербурга принадлежат Жан-Батист Леблон, Доменико Трезини, Андреас Шлютер, Дж. М. Фонтана, Николо Микетти и Г. Маттарнови. Все они прибыли в Россию по приглашению Петра I. Каждый из этих архитекторов вносил в облик сооружаемых зданий традиции своей страны, той архитектурной школы, которую он представлял. Курируя осуществление их проектов, традиции европейского барокко усваивали и русские зодчие, как, например, Михаил Земцов.

Прообразом петровского барокко можно считать здания, возведённые в Москве до начала планомерной застройки новой столицы. Это Лефортовский дворец в Москве (1697—1699 гг., архитектор Д. В. Аксамитов, перестроен 1707—1709 гг. Дж. М. Фонтана) и церковь Архангела Гавриила, в народе прозванная Меншиковой башней (1701—1707 гг., архитектор Иван Зарудный). В этих сооружениях элементы московского барокко сочетались с ордерными деталями в оформлении фасадов. Прихотливым сочетанием элементов московского и петровского барокко отмечено и пришедшее ему на смену аннинско-елизаветинское барокко.

Елизаветинское барокко — архитектурный стиль, возникший во время правления императрицы Елизаветы Петровны. Расцвет его приходится на середину XVIII века. Архитектором, бывшим самым ярким представителем стиля, стал Бартоломео Франческо Растрелли (1700-1771). В честь него елизаветинское барокко нередко называют «растреллиевским».

Петровское и елизаветинское барокко, пришедшее ему на смену, имеют несколько значительных отличий. Последнее вобрало в себя традиции московского зодчества конца XVII — начало XVIII вв., вернулось к крестово-купольной схеме построения храмов, луковичным и грушевидным декоративным покрытиям.

Характерные черты:

· поразительное многообразие декоративных элементов;

· пластичность и динамичность архитектурных форм;

· контрастные цветовые сочетания во внешней отделке;

· применение пилястр и трехчетвертных колонн;

· зрелищность и обилие декоративных деталей во внутреннем убранстве;

· возвращение к некоторым традициям древнерусского зодчества.

Доме́нико Андре́а Трези́ни (итал. Domenico Trezzini, Андре́й Яки́мович Трези́н ^[2], Андре́й Петро́вич Тре́зин ^[3]; около 1670, Думенца, близ Лугано, Италия, на границе со Швейцарией — 19 февраля (2 марта) 1734, Санкт-Петербург) — архитектор и инженер, итальянец, родившийся в Швейцарии. С 1703 года работал в России, став первым архитектором Санкт-Петербурга. Трезини заложил основы европейской школы в русской архитектуре.

По проектам Трезини заложены Кронштадт (1704) и Александро-Невская лавра (1717), в 1706 году начата перестройка Петропавловской крепости в камне, выполнена часть регулярной планировки Васильевского острова (1715), выстроены Летний дворец Петра I в Летнем саду (1710—1711), Петровские ворота (деревянные — 1708, каменные — 1714—1717) и Петропавловский собор (1712—1733) в Петропавловской крепости, здание Двенадцати коллегий (1722—1734) — теперь главное здание Петербургского университета, расширение Зимнего дворца Петра I (1726—1727), Галерная гавань и большое количество ныне не сохранившихся зданий, среди них Гостиный двор на Васильевском острове.

Будучи главным архитектором Санкт-Петербурга, Трезини составил по указанию Петра I «образцовые» (типовые) проекты городских жилых домов и пригородных дач (1717—1721).^[4] Постройки Трезини характерны для зодчества петровского барокко. Их отличает регулярность планов, скромность декоративного убранства, сочетание красивых ордерных элементов с барочными деталями.

Приехал в Россию один, оставив свою первую жену Джованне ди Вейтис в Астано. Вторично женился в 1708 году, а от третьего брака с Марией Карлоттой у него были сыновья Иосиф, Иоаким, Георгий, Матфей и дочь Катарина. Трезини жил сначала в Греческой слободе (в районе набережной Мойки и Миллионной улицы), где был избран старостой. Затем в 1720-х поселился в собственном доме на Васильевском острове, на современной Университетской набережной (д. № 21, сохранился в перестроенном виде). Похоронен на кладбище при церкви Сампсония (ныне Сампсониевский собор), могила не сохранилась.

Работы:

· 1704 год Форт Кроншлот у южного побережья острова Котлин.

· 1705 год Ремонт крепости в Нарве.

· 1706—1740 годы. Перестройка в кирпиче Петропавловской крепости.

· 1722—1734 годы. Здание Двенадцати коллегий (общий проект).

· 1715 год Проект комплекса Александро-Невской лавры был разработан в 1715 году. Лавра должна была стать комплексом каменных строений, которые составят симметричный ансамбль между Невой и Чёрной речкой^[7].

· 1721 год. Аничков мост:Перестроен для увеличения пропускной способности переправы. Новый проект — деревянный восемнадцатипролётный мост, в середине разводной пролёт. Строительство вёл голландский мастер Х. ван Болос^[8].

· 1712—1733 годы. Петропавловский собор: Возведён на месте одноимённой деревянной церкви (1703—1704). До 1859 года — кафедральный. Трёхъярусная колокольня высотой 122,5 метра, увенчанная золочёным шпилем с фигурой летящего ангела, является высотной доминантой и символом города. Шпиль колокольни водружён голландским мастером Х. ван Болосом^[9].

· 1721—1726 годы. Дом Трезини: Проектирование осуществлял сам Трезини, строительством занимался М. Земцов.

· 1726—1727 годы. Расширение Зимнего дворца Петра I для Екатерины I.

· 1731 год. Перестройка Меншиковского дворца.

Граф Бартоломе́о Франче́ско Растре́лли (итал. Bartolomeo Francesco Rastrelli; также Франческо Растрелли, Варфоломе́й Варфоломе́евич Растрелли;1700 Париж — до 29 апреля 1771) — архитектор итальянского происхождения, академик архитектуры Императорской Академии художеств (1771). Наиболее яркий представитель так называемого елизаветинского барокко.

Франческо Растрелли родился в семье известного впоследствии скульптора Бартоломео Карло Растрелли, имевшего также и архитектурное образование. В то время флорентиец Карло Растрелли работал при дворе Людовика XIV, а после его смерти в 1715 году вместе с семьёй был приглашён Петром I в Россию, где для важности стал именовать себя графом^[5].

В 1716 году семья Растрелли поселилась на Первой линии (на месте нынешнего дома 29 по Шпалерной улице). Первоначальное профессиональное образование Франческо получил под руководством своего отца, привлекался к достройке дворцов А. Д. Меншикова. Во второй половине 1720-х гг. несколько раз выезжал на обучение в Европу, предположительно в Италию и во Францию^[6]. Наиболее ранняя задокументированная работа Растрелли — каменный трёхэтажный дворец Дмитрия Кантемира вблизи Потешного поля в Петербурге (1721—1727). Эта постройка вписывалась в основное русло петровского барокко и мало отличалась от подобных сооружений.

Первые оригинальные творения Растрелли были созданы в Курляндии. Здесь в 1730-е годы для герцога Бирона он строит Рундальский дворец и дворец в Митаве. Митавская резиденция в сравнении с Руентальской свидетельствует о творческой эволюции Растрелли. Приёмы расчленения масс и разработки стен от проекта к проекту становятся всё пластичнее. Архитектор постепенно отказывается от использования рустовки, а пилястрам и тягам начинает предпочитать более рельефные полуколонны^[6].

По рекомендации Бирона становится обер-архитектором императрицы Анны Иоанновны, а затем и её преемницы Елизаветы. В начале 1740-х гг. он дважды ездил в Москву, где, видимо, ознакомился с традиционным русским зодчеством и значительно расширил свой архитектурный кругозор.

Период расцвета архитектора начался с постройки для императрицы Елизаветы Петровны деревянного летнего дворца в Санкт-Петербурге (1741—1744 годы; не сохранился). На пике славы мастер по требованию императрицы сопровождал сразу несколько поистине грандиозных строительных проектов. С 1747 по 1752 год архитектор посвятил себя работе над Большим дворцом в Петергофе. В 1747 году был создан эскиз Андреевского собора в Киеве. На 1752—1757 гг. пришлась полная перестройка Екатерининского дворца в Царском Селе.

Участие Растрелли в возведении построек вдали от столицы, а также по заказам частных лиц ограничивалось подготовкой общего проекта, в то время как реализацию курировали другие зодчие^[7]. За убранство Большого дворца в Царском Селе, к примеру, отвечали, помимо Растрелли, А. В. Квасов и С. И. Чевакинский; по их же проектам под общим руководством Растрелли были возведены в окрестностях несколько «увеселительных домов» (Эрмитаж, Грот на берегу пруда, Катальная горка), а также миниатюрный Среднерогатский дворец.

В 1750-е годы Растрелли также курировал работы по ремонту дворца в Стрельне. Основным материалом служил курляндский крупногабаритный кирпич, который был использован Растрелли ещё при строительстве дворцов для Бирона. Трёхчастная сквозная арка со стороны главного фасада Зимнего дворца (осуществлённый вариант с коробовыми сводами) была создана Растрелли после его работ по ремонту Стрельнинского дворца, вероятно, под влиянием архитектурного решения Микетти (предтечей которого был Леблон).

Два последних грандиозных замысла Растрелли — это ансамбль Смольного монастыря (1748—57) и Зимний дворец с его знаменитой Иорданской лестницей (1754—62). Вопреки сложившемуся мнению, ансамбль Смольного монастыря, куда на склоне лет планировала удалиться Елизавета Петровна, не предполагал наличия колоссальной колокольни, которую можно увидеть в сохранившемся его макете. Именно благодаря этой модели Растрелли осознал градостроительную ошибку, решив сохранить собственно Смольный собор как высотную доминанту ансамбля. Архитектурно-конструктивные решения, на которых остановил свой выбор Растрелли, заметно отличаются от представленных в макете^[8].

В 1750—1760-х годах Растрелли жил в доме на Невском проспекте (современный адрес — Невский, 46). В 1758 году по его проекту началось строительство Гостиного двора, которое вскоре было приостановлено. Трудности заключались в неприятии проекта купцами, которые жаловались на дороговизну работ и архитектурные излишества.

После смерти Елизаветы Петровны стиль барокко вышел из моды, и поток заказов быстро иссяк. Екатерина II благоволила Антонио Ринальди, который на протяжении ряда лет работал по заказам «молодого двора» и был осведомлён о новейших веяниях в европейской архитектуре. Привыкший к роскоши Растрелли испытывает серьёзные финансовые трудности и в 1762 году просит об отпуске. 10 августа 1762 года императрица подписывает указ об увольнении обер-архитектора в отпуск на год для лечения в Италии.

Находясь в Италии, где Растрелли одновременно пытается найти нового заказчика, он узнаёт, что архитектор Валлен-Деламот переделывает внутренние покои Зимнего. 24 октября 1763 года по высочайшему указу архитектор был уволен «в рассуждении старости и слабого здоровья» с назначением ему пенсиона — тысяча рублей в год.

В начале августа 1764 года Растрелли с семьёй покинул Петербург. Он объявился в Курляндии, где возобновил строительство Рундальского и Митавского дворцов вернувшегося из ссылки Бирона. Есть версия, что Растрелли с Бироном встретились случайно — один на пути из Европы, другой на пути из России. Старый герцог пригласил Растрелли на должность обер-интенданта строительства при главном архитекторе, которым был тогда выдвиженец молодого герцога Петра Бирона Иоганн Готфрид Зейдель^[9]. 1766 году в помощь Растрелли на работу был принят молодой датский архитектор Северин Йенсен.

В 1766 году Растрелли предпринял попытку найти нового покровителя в лице прусского короля Фридриха II, известного как приверженец стилей барокко и рококо. Он отправился в Берлин с подробным отчетом с чертежами и описанием всех своих работ. Однако надежды Растрелли были напрасны: Фридрих не дал ему аудиенции, передав лишь записку с рекомендацией сделать гравюры с чертежей для публики, «сие доставило бы вам аплодисменты всех ценителей изящных искусств и наук».

Старый архитектор был вынужден вернуться в Курляндию. Зимой 1767 года умерла его жена Мария. Через некоторое время в газете «Митавские новости» появилось объявление о распродаже в доме Растрелли мебели, дорожной кареты, столового серебра и ювелирных изделий^[10].

Патриарх советского искусствоведения Борис Виппер считал последней работой Растрелли курляндскую усадьбу Грюнхоф, достроенную в стиле классицизма датчанином Северином Йенсеном^[6]. Латвийские историки считают, что его последним проектом была церковь Св. Симеона и Св. Анны, проект которой он подал графу Панину с прошением выплатить 12 тысяч рублей единовременного вознаграждения. Однако прошение осталось без ответа, а церковь была построена уже после смерти Растрелли.

Дата смерти и место захоронения Растрелли неизвестны, однако есть предположение, что он умер в Митаве и был похоронен рядом с супругой Марией возле Реформатской церкви. Эта могила была утрачена во время Второй мировой войны.

Князь Дми́трий Васи́льевич У́хтомский (1719, с. Семёновское — 4 (15) октября 1774, с. Дубки Одоевский уезд Тульская губерния) — русский архитектор, реставратор, главный архитектор Москвы в период правления императрицы Елизаветы Петровны, мастер елизаветинского барокко.

Дмитрий Васильевич Ухтомский — представитель княжеского рода Ухтомских, ведущих свою историю от династии Рюриковичей; в 22-м колене Ухтомский приходился прямым потомком Юрию Долгорукому^[1]. Родился в 1719 году^{[сн 1]} в родовом селе Семёновском Пошехонского уезда Ярославской губернии — единственной к тому времени вотчине обедневшего рода; здесь же прошли ранние годы будущего архитектора. Отец Дмитрия, Василий Григорьевич, служил солдатом Семёновского полка, а с 1727 года числился капралом Нижегородского пехотного полка. В 1730 году, за год до смерти, князь Василий Григорьевич продал за 50 рублей Семёновское и то немногое имущество, которое за ним числилось, и перевёз семью в небольшое село Шелепинское Череможской волости Ярославского уезда, половина которого принадлежала жене — Ирине Яковлевне Чириковой^[3].

В 1731 году двенадцатилетний Дмитрий был отправлен в Москву для обучения в Школе математических и навигацких наук, дававшей начальное инженерное образование и служившей подготовительным училищем при Морской академии. Вероятно, в школе Ухтомский проявил склонность к архитектуре, так как после её окончания в 1733 году его направили в архитекторскую команду Ивана Мичурина. Мичурин обучал учеников черчению, арифметике, теории ордеров, поручал выполнение практических задач, что позволило Ухтомскому приобрести необходимые зодчему знания и опыт^[2][4].

С 1742 года работал под руководством Ивана Коробова, который в том же году фактически передал Ухтомскому руководство своей архитектурной практикой. В 1744 году Ухтомский получает официальное признание, титул государственного архитектора и капитанский чин.

Крупный успех архитектора связан с коронацией Елизаветы Петровны в 1742 году. Авторству Ухтомского принадлежали многочисленные триумфальные арки («ворота») и павильоны. В 1753—1757 годах он перестроил одни из этих ворот в Красные ворота, впоследствии уничтоженные в 1928 году. Ухтомский застроил соседнюю Басманную слободу, в том числе выстроил храм Никиты Мученика — крупнейший сохранившийся памятник позднего барокко в Москве. Однако большинство построек Ухтомского были уничтожены пожарами, а Кузнецкий мост был засыпан в 1817—1819 годах.

В 1741—1770 годах строится колокольня в Троице-Сергиевой Лавре, ордерный строй которой предполагалось дополнить скульптурами аллегорического содержания. Однако в окончательном виде на их местах (по углам ярусов) были размещены вазы.

В 1748 и 1752 годах Ухтомский разработал планы застройки городских территорий, уничтоженных пожарами — первые генпланы Москвы. В 1750-е годы руководил перестройкой и реставрацией Кремля. В 1749-м основал Дворцовую школу — предшественницу архитектурного отделения МУЖВЗ и современного МАрхИ. В школе Ухтомского обучались такие мастера, как Матвей Казаков, Иван Старов, Александр Кокоринов.

В 1760 году Ухтомский был отстранён от службы по обвинению в растрате, его школу закрыли в 1764-м. Несмотря на оправдание в суде, в 1767 году архитектор навсегда покинул Москву и уже не вернулся более ни к строительству, ни к преподаванию.

Умер Ухтомский в своем имении Архангельское-Дубки (Одоевский уезд, Тульская губерния) 4 (15) октября 1774.

· 1738—1770 — постройки в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре (колокольня, Смоленская церковь (Одигитрии), включая живопись и иконостас), Сергиев Посад^[5][6];

· 1745—1751 — Храм Никиты Мученика в Старой Басманной слободе, Москва, Старая Басманная улица, 16^[7][8];

· 1749—1768 — участие в постройке городской усадьбы А. П. Бестужева-Рюмина, Москва, 2-я Бауманская улица, 5 (перестроен)^[9];

· 1749—1750 — перестройка храма Преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках, Москва, Крапивенский переулок, 4^[10];

· 1750—1755 — Надвратная церковь преподобного Пахомия в Высоко-Петровском монастыре, Москва, улица Петровка, 28, стр. 3^[11];

· 1751—1758 — Городская усадьба князей Долгоруковых, Москва, Колпачный переулок, 6, стр. 2—3 (перестроена)^[12][13];

· 1751—1759 — завершение строительства (по новому проекту) храма святителя Николая (Спаса Преображения) в Заяицком, Москва, 2-й Раушский переулок, 1—3/26^[14][15];

· 1752—1757 — реконструкция церкви царевича Димитрия на крови (перестройка подклета, трапезной, ремонт крыши и глав), Углич, Кремль^[16];

· 1752—1757 — реставрация княжеского дворца удельных князей, Углич, Кремль^[17];

· 1752—1769 — Городская усадьба Апраксиных — Трубецких, Москва, улица Покровка, 22/1, стр. 1^{[18][сн 2]};

· 1753—1757 — Красные ворота (не сохранились)^[19];

· 1753—1757 — Фанагорийские казармы («Сенатский дом»), Москва, Бауманская улица, 61^[20][21];

· 1754—1759 — восстановление и реконструкция Арсенала, Москва, Кремль^{[22][сн 3]};

· 1756—1758 — Колокольня и трапезная храма Священномученика Клименты, Папы Римского, Москва, Пятницкая улица, 7/26^[24][25];

· 1758—1761 — Колокольня Варлаамо-Хутынского Спасо-Преображенского монастыря, Новгородская область, на окраине Хутыни^[26];

· Кельи Никитского монастыря (сохранился один корпус)

· Храм Никиты Мученика на Старой Басманной

· Кузнецкий мост

· Усадьба «Нескучное»

45. Архитектура и живопись раннего русского классицизма. Творчество Ж.-Б. Валлена-Деламота и А.Ф. Кокоринова, живопись Ф.С. Рокотова и Д.Г. Левицкого.

Русский классицизм — стиль в искусстве, возникший в России в процессе европеизации при Екатерине II^[1], и распространённый во второй половине XVIII — первой половине XIX веков.

Классицизм возникает и развивается под воздействием просветительских прогрессивных тенденций общественной мысли. Господствующими становятся идеи патриотизма и гражданственности, создания «нового отечества», внесословной ценности человеческой личности. В античности, особенности классической эпохе Древней Греции находят пример идеального государственного устройства и гармоничных соотношений человека с природой. Античность (известная по памятникам литературы, скульптуры и архитектуры) воспринимается как благодатная эпоха свободного развития личности, духовного и физического совершенства человека, идеальной порой человеческой истории без общественных противоречий и социальных конфликтов^[2].

Утверждение данного стиля в русской художественной школе стало симптомом её созревания как одной из европейских школ^[3].

Временные рамки господства стиля в России — 1760—1830-е гг., от времени раннего екатерининского правления до первого десятилетия царствования Николая I. В рамках классицизма существовало несколько фаз:^[3].

1. Ранний классицизм (1760-е — 1-я пол. 1780-х годов), когда еще не до конца изжиты признаки барокко и рококо

2. Зрелый классицизм, строгий классицизм (1780-е — 1790-е годы) — почти декларативное неприятие любых неклассических тенденций, принципиальное тяготение к антикизации

3. Высокий классицизм, поздний классицизм, русский ампир (1-я треть XIX века) — чувствуется влияние романтизма, окрепшего в живописи и графике.

Особенностью русского классицизма в архитектуре являлось эклектическое сочетание в одном произведении разностилевых элементов, отход от жёстко регламентированных приёмов и форм классицизма.

В раннем русском классицизме (1760—1770 гг.) ещё сохранялась пластика и динамика форм, присущих барокко и рококо, в эпоху зрелого классицизма (1770—1790 гг.) появились классические типы дворца-усадьбы и крупного жилого дома, ставшие образцами строительства загородных дворянских усадеб и парадной застройки российских городов. К раннему русскому классицизму относят архитекторов Ж. Б. Валлен-Деламота, А. Ф. Кокоринова, Ю. М. Фельтена, К. И. Бланка, А. Ринальди. Архитекторы зрелой поры классицизма — Дж. Кваренги, Ч. Камерон, И. Е. Старов в Санкт-Петербурге, В. И. Баженов и М. Ф. Казаков — Москве.

В результате крупного градостроительства на рубеже XVIII—XIX веков возникли городские ансамбли центра Петербурга (А. Н. Воронихин, А. Д. Захаров, К. И. Росси) и Москвы (Д. И. Жилярди, О. И. Бове, А. Г. Григорьев), застраивающейся после пожара 1812 года. К этому же стилю относятся ансамбли городских центров Костромы, Твери, Ярославля.

Жан-Бати́ст-Мише́ль Валле́н-Деламо́т (фр. Jean-Baptiste Vallin de la Mothe; 1729, Ангулем, Франция — 7 мая 1800, там же) — французский архитектор, первый в России профессор архитектуры.

Учился у своего кузена архитектора Ж. Ф. Блонделя.

В 1759—1775 годах работал в России, в основном в Санкт-Петербурге. C 1759 года — профессор Петербургской Академии художеств. Среди учеников выделяются В. И. Баженов, И. Е. Старов. С 1766 года — придворный архитектор.

С 1768 года — член-корреспондент Парижской Академии архитектуры. В 1775 году уехал во Францию.

По материнской линии Валлен-Деламот происходил из знаменитого рода Блонделей. Окончив учёбу в Париже в 1750 году, по протекции своего двоюродного брата Жака Франсуа Блонделя он поступает во Французскую Академию в Риме. Сохранившаяся переписка позволяет сделать вывод, что юный французский архитектор питал истинную страсть к Палладио и его последователю Скамоцци.

По возвращении во Францию в начале 1753 года Валлен-Деламот обосновался в Париже и до 1756 года, когда дядя его скончался, работал под началом последнего (Франсуа Блондель много строил в Париже, Руане и Женеве). Среди редких следов деятельности Валлена-Деламота во Франции — описание проекта площади Людовика XV, опубликованное в 1754 году в журнале «Mercure de France»^[1].

В 1756 году была создана Российская Академии художеств, и проект её здания был заказан Ж.-Ф. Блонделю. Основатель Академии И. И. Шувалов в это же время искал во Франции преподавателя архитектуры для нового заведения; кандидатуру Валлен-Деламота подсказали ему Блондель и Ж.-Ж. Суффло. В 1759 году Валлен-Деламот был приглашён в качестве профессора для преподавания в архитектурном классе. Согласно заключённому контракту он обязался не только обучать архитектуре воспитанников Академии, но и разрабатывать порученные ему проекты. До приезда Валлен-Деламота архитектурный класс возглавлял Кокоринов, не имевший профессорского звания. Валлен-Деламоту принадлежала ведущая роль в подготовке будущих архитекторов. Он вёл проектирование в старших классах.

Само же здание Академии художеств и должно было стать символом новой архитектуры, в наибольшей степени свидетельствуя об изменениях в государственной архитектурной политике начала царствования Екатерины Великой. Первоначальный проект Блонделя был переделан со значительным увеличением объёмов архитекторами Валлен-Деламотом и Кокориновым. Валлен-Деламот разрабатывает также все детали интерьера. Невиданное до того здание учебного художественного заведения стало образцом для будущих поколений зодчих.

В 1775 году Валлен-Деламот покидает Россию и возвращается во Францию. Живёт в Лионе, где проектирует и строит собственный дом. Но в связи с тяжёлой болезнью и обнищанием он в начале 1782 года вынужден был переехать в родной город Ангулем, где и прожил свои последние годы до кончины 7 мая 1800 года^[3].

Валлен-Деламот зачастую выполнял только лишь проект здания, не участвуя, как тогда было принято, в самом процессе строительства. Сохранившийся во Франции архив его работ даёт возможность оценить творчество зодчего^[4]. Возведённые по проектам Валлен-Деламота здания — характерные образцы раннего русского классицизма, в которых ясность композиций сочетается с барочной пластичностью масс. В творческом почерке мастера угадывается стремление к палладианству.

· Большой Гостиный двор (1761—1785)

· Католический храм Святой Екатерины на Невском проспекте (1763—1783)

· Дворец графа К. Г. Разумовского (1762—1766)

· Дворец графа И. Г. Чернышёва (1762—1768) (см. Мариинский дворец)

· Здание Академии художеств (1764—1788 совместно с А. Ф. Кокориновым)

· Проект фасадов Новой Голландии и её арки (1765—1780, совместно с С. И. Чевакинским)

· Малый Эрмитаж (1766—1769 совместно с Ю. М. Фельтеном)

· Здание Вольного экономического общества на углу Невского пр. и Дворцовой площади (1768—1775)

· Юсуповский дворец на Мойке 1770-е

· гетманский дворец (не сохранился) в городе Почепе Брянской области (1760-е)

· Загородная усадьба графа И. Г. Чернышёва (1760-е)

Работал в Зимнем дворце, обустраивая интерьеры в юго-восточной части для только что взошедшей на престол Екатерины II (в том числе опочивальня, будуар, кабинет, ванная). По рисункам Валлен-Деламота создаются верстовые столбы^[5].

Александр Филиппович Кокоринов (29 июня [10 июля] 1726, Тобольск — 10 [21] марта 1772, Санкт-Петербург) — русский архитектор.

С 1740 года учился в Тобольске, затем, приехав в Москву вместе с семьёй архитектора И. Я. Бланка, продолжил обучение в архитектурной школе Д. В. Ухтомского. С 1754 года жил в Санкт-Петербурге. С 1761 года директор, с 1765 — профессор, а с 1769 — ректор Императорской Академии художеств. Работы Кокоринова знаменуют переход от барокко к классицизму. Участвовал в проектировании и строительстве здания Императорской Академии художеств в Петербурге (1764—1788, совместно с Ж. Б. М. Валлен-Деламотом).

Александр Филиппович Кокоринов родился в 1726 году в Тобольске в семье чиновника. В 14 лет он попал в ученики находящегося в тобольской ссылке архитектора Ивана Бланка. Возвращаясь в Москву, Бланк взял с собой и Кокоринова. Позже юноша перешёл в ученики к И. К. Коробову, затем к В. С. Обухову. В 1749 году Александра Кокоринова в звании "архитектурии гезеля" перевели в школу Ухтомского, где он начал преподавать.

Александр Кокоринов много проектировал для Тобольска и Москвы, занимался реставрацией стен и ворот московского Кремля и Китай-города.

В 1754 году Александр Кокоринов уехал в Санкт-Петербург для поездки на стажировку за границу. Однако поездка не состоялась. Некоторое время молодой зодчий работал на Петергофской гранильной фабрике и Петербургской фарфоровой мануфактуре. Позже Кокоринов помогал Ф. Б. Растрелли, привлекался к отделке интерьеров дворца графа И. И. Шувалова.

Работа на Шувалова сыграла значительную роль в жизни Александра Кокоринова. Несмотря на скромное происхождение, Кокоринов стал первым русским педагогом только что созданной графом Академии художеств. Вместе с Ж. Б. Валлен-Деламотом Кокоринов с 1764 года разрабатывал проект здания Академии художеств. Вместе с этим французским зодчим, Кокоринов стал основоположником русского классицизма. В день закладки здания Академии Кокоринов был избран профессором архитектуры, в 1767 году - адьюнкт-ректором, в 1769 году - ректором Академии.

В 1762 году Александр Кокоринов начал строительство дворца для графа К. Г. Разумовского.

Зодчий не дожил до окончания строительства здания Академии художеств. В 1771 году из-за недостатка финансирования строительство было приостановлено. После отставки графа Шувалова Кокоринова обвинили в перерасходе средств. Через год Александр Кокоринов умер.

Живопись эпохи классицизма, в отличие от архитектуры и скульптуры, не была настолько строго подвержена влиянию главного стиля эпохи. Параллельные классицизму стилевые тенденции порой, наоборот, выходили на первый план. Так, отчетливо чувствуется линия «рококо — сентиментализм — романтизм», давшая в этот период таких художников, как Фёдор Рокотов, Владимир Боровиковский, Орест Кипренский. Тем не менее, даже на самом радикальном проявлении «неклассического» лежит отпечаток классицизма. А сильнее всего из всех жанров живописи он отразился в исторической^[3].

В иерархии жанров живопись занимала низшее положение по сравнению со скульптурой — как из-за того, что античных образцов живописи практически не сохранилось, так и из-за более высокой мемориальной способности скульптуры, что было важным для назидательности классицизма^[6].

Крайне высокая роль отводится изучению рисунка. Под его «превосходство» подводится теоретический базис — он возник раньше, чем живопись, служит ей фундаментом, способен изобразить вещь без красок, и т. п. Образцы «рисовальной науки» тщательно сберегали.

Во 2-й пол. 18 века искусство становилось все более публичным. В Академии художеств укоренилась традиция выставок, которые становились «судьбоносными» для лучших художников; возник обычай отправлять медалистов в зарубежные поездки. ^[7]

Фёдор Степа́нович Ро́котов (1730-е, возможно, 1735, имение Воронцово — 12 [24] декабря 1808, Москва) — русский художник, крупнейший московский портретист, работавший в период Русского Просвещения.

Рокотов родился в тридцатых годах XVIII века в подмосковном имении князей Репниных Воронцово (ныне в границах Москвы). Его происхождение остаётся дискуссионным^{[* 2]}.

В 1755 году вельможа Иван Шувалов приехал в Москву набирать одарённых юношей для создававшейся в то время в Петербурге Академии художеств. Он заметил Рокотова и увёз его с собой в столицу. Вероятно, юноша поступил в Сухопутный шляхетский корпус, поскольку в первые годы после приезда в Петербург писал в основном кадетов^[6]. После получения чина ротмистра, дававшего дворянство, он уволился с военной службы^[7]. Ранние работы Рокотова — погрудные портреты — производят впечатление непосредственности, даже некоторой безыскуственности^[8].

С 1757 года Академия помещалась в доме Шувалова. Согласно Якобу Штелину, Рокотов занимался здесь с иностранными мастерами Луи Ле Лорреном и Пьетро Ротари^{[* 3]}, усваивая принципы эстетики рококо; также собрание картин Шувалова должно было произвести на него значительное впечатление. Изображение Шуваловской галереи — единственная известная работа Рокотова в ином жанре, нежели портретный^{[* 4]}.

В 1760 году, по словесному приказанию Шувалова, Рокотов был зачислен в Академию художеств. С 1762 года, став адъюнктом, уже надзирал над занятиями других учеников. В парадных портретах петербургского периода демонстрирует полное знакомство с приёмами западноевропейской живописи того времени. В 1763 году был приглашён в Москву писать коронационный портрет Екатерины II. «Почти геральдический по своей отточенности профиль» так польстил императрице, что она распорядилась впредь изображать своё лицо по оригиналам Рокотова^[10].

В 1765 году Рокотов был удостоен звания академика «за оказанный опыт в живописном портретном искусстве» и копию с картины Луки Джордано «Венера и Амур». Якоб Штелин видел у него в квартире сразу 50 неоконченных портретов за раз^[11]. Хотя преподавательская деятельность в Академии не была занятием прибыльным, её руководитель Иван Бецкой запрещал академикам вести частную портретную практику — вероятно, по этой причине Рокотов в конце 1766 года покинул Петербург и вернулся в Москву.

В «первопрестольной» на Рокотова посыпались заказы от родовитых московских семей, не избалованных вниманием мастеровитых художников. За свои работы Рокотов брал недорого — всего 50 рублей, в 15 раз меньше, чем требовали заезжие иностранцы^[12]. Основное внимание уделял похожести лица, а не отделке платья.

Богдан Умский, заказавший ему в 1768 году серию портретов опекунов Московского воспитательного дома, сетовал, что такой молодой художник «за славою стал спесив и важен»^[13]. Согласно записи в журнале Опекунского совета от 22 ноября 1768 года, за портреты С. В. Гагарина, П. И. Вырубова и И. Н. Тютчева, он получил по 100 рублей: «Положим академику г-дину Рокотову за написание им трех опекунских портретов за каждый по сту, итого триста Рублев выдать из опекунской суммы и впредь по написании таковых выдавать за каждый по сту Рублев»^[14]. Хотя последний портрет не был закончен^{[* 5]}, он также был выкуплен и, среди прочих, находился в Воспитательном доме вплоть до революции. Это был последний официальный заказ, принятый Рокотовым — отныне он работал только для частных клиентов.

С конца 1760-х до начала 1790-х годов художник написал «всю Москву». Из-под его кисти вышли целые фамильные галереи (например, графов Воронцовых), изображающие представителей двух-трёх поколений одного семейства. В советское время считалось, что Рокотов противопоставлял холодной парадной живописи сановного Петербурга портреты нарочито тёплые, непринуждённые, интимные, свидетельствующие о близком знакомстве художника с моделями. Неприятие внешних эффектов, всего показного проявляется в затаённости чувств моделей, в их внутренней сосредоточенности, в эмоциональной приглушённости^[8].

Количество портретов, приписываемых Рокотову, поражает — при том, что работал он не очень быстро («никогда скорее месяца не рабатывал что-нибудь с натуры»^[17]). Вероятно, многие из них были выполнены вместе с учениками (так, в 1787 году в доме Рокотова жили четверо крепостных, и среди них два брата-ученика, 27-летний Пётр и 25-летний Иван Андреевы).

В 1780-е годы из рокотовской портретописи исчезает та рокайльная дымка, которая придавала им атмосферу недоговорённости, даже некоторой таинственности. «На смену манящей полумгле приходят более отчётливые красочные тона, объёмы становятся более определёнными»^[8]. Поздние московские портреты Рокотова наряднее и импозантнее прежних — ближе к господствовавшей в то время стилистике классицизма. Художник более тщательно «выписывает воздушные кружева, переливы атласных лент и шёлковых платьев, игру света на драгоценных украшениях», однако заученная мимика и напряжённый взгляд часто не пускают зрителя внутрь образа^[18]. Женские портреты, как правило, овальной формы. В лицах моделей всё чаще проскальзывает надменность, осознание своего превосходства над окружающими^[8].

После разгрома московских масонов продуктивность Рокотова резко падает. Последние известные работы датируются началом 1790-х годов; краски на них крайне скупы, почти монохромны. Эти особенности принято объяснять ослаблением зрения художника^[18].

О последних двадцати годах жизни сведений сохранилось немн