О чем рассказывают смерть и страдания киногероев из фильмов про наркотики?

 

Не на наркоманов надо ориентироваться, а на нормальных людей, – скажет кто-то. И, конечно, он будет прав.

Но трагедия ситуации состоит в том, что наркоманы не отделены от мира некоей непереходимой полосой. Такая полоса существует только на детских антинаркотических рисунках: на одной половине травка, солнышко и перечеркнутый шприц, а на другой – мусорные бачки, мрак, и депрессивные люди. Ужас положения состоит в том, что в этих рисунках есть глубокая неправда. Даже тот подросток, что и не употребляет наркотики, открыт для следующих вопросов: Убили мальчика и убили – почему Джесси так разволновался? Босс отдал приказ найти Джесси – с чего это Уолтеру рисковать собой и идти наперекор решению Босса?

 

Джесси и Уолтер были воспитаны в том мире, который был еще не чужд понятий сформированных христианством. И атмосфера, из которой еще не испарилось христианство, питала их сознание. При контакте с миром они так или иначе соприкасались с христианскими нормами поведения. Эти нормы, хотя бы в виде отблесков былого, еще питали общественную мораль. Опираясь на нее, люди выстраивали в уме логические цепочки определенного характера. Но точки отсчета в логических цепочках у подростков уже совсем иные. Эта проблема обсуждалась в главе «Мысль о ценности жизни основана на проповеди Христа» (часть 1). В этой главе говорилось, что от того, какая идея будет положена в основу рассуждения, зависит и то, какой образ «хорошего» человека сформируется в уме.

На этот счет приводились следующие мысли: «Хороший» человек для людей, сформированных христианскими ценностями, – это человек добрый, отзывчивый, чуткий, понимающий. Он «должен с любовью и ответственностью относиться к другому и, вместе с тем, сохранять самостоятельность – иметь собственную индивидуальность».

Но не на христианских ценностях основаны уже умопостроения подростков. Из их представлений о «хорошем» человеке «постепенно уходит доброта и любовь к другому человеку. Они больше не верят в необходимость любви…»[22]

Страшные подробности, иллюстрирующие последствия такой деформации сознания, содержит книга Виктора Николаева «БезОтцовщина». Эта книга полна историй, показывающих, насколько сильно в современном обществе искажаются понятия о нравственности. Эти истории страшны и жестоки. И всё, о чем рассказывает писатель, – это, по его словам, «не какие-то там особые редкие случаи из ряда вон выходящие, а, к сожалению, факты, которые на сегодняшний день приобрели настолько массовый характер, что становятся опасными для государства». Вот какие впечатления вынес писатель из общения с молодежью. Нынешняя молодежь отмечена тягой к жестокости, цинизму. Она желает крови. В 80-х годах к крови, жестокости и цинизму тянулись люди в возрасте 25-30 лет. Сейчас же среди потянувшихся к крови виднеются 10-летние подростки. «А нередко и младше!» Когда осужденным подросткам задавался вопрос о причине убийства или другого совершенного злодеяния, то некоторые из них хихикали, отворачивались, плевали на пол. Типичным был ответ: «А че? Че с ним было делать?» Стыда на лице и ужаса от содеянного Виктор Николаев почти не видел[23].

 

Через свои представления о жизни современные молодые люди пропустят и содержание фильма «Во все тяжкие». Что пройдет сквозь сито внутренней цензуры и осядет на коре головного мозга? Осядет информация об умопомрачительных доходах, полученных в результате торговли метамфитамином. Информация же о неудачах Уолтера может быть отброшена вместе с фактом его смерти.

Ведь надо смотреть правде глаза – Уолтер не был профессионалом. И его смерть научит скорее не тому, что наркобизнес – это плохо, а тому, что в этом бизнесе определенные поступки являются недопустимыми.

«Мир наркоманов – это сплошная ложь, этот мир весь состоит из вранья. Там выживает тот, кто подлее»[24], – так описывала этот мир одна наркозависимая женщина. Принципы работы Уолтера будут ли переняты представителями этого мира?

 

Через такое преломление вопроса стоит посмотреть и на прочие фильмы, в которых поднимается тема наркотиков. Один из известнейших фильмов на эту тему – «Лицо со шрамом» (1983). В чреве «Интернета» клубятся пары от фразы «Если хочешь научить торговать наркотиками – посмотри "Лицо со шрамом"».

Главный герой фильма Антонио (Тони) Монтана с развитием сюжетной линии становится богатым. Но потом он теряет свою жизнь. И о чем эта потеря рассказывает? Кому-то смерть Монтано может показаться хорошим антинаркотическим уроком – вот, мол, «к чему это все приводит». Но так ли воспримет смерть Монтано современный подросток?

Из-за чего начались проблемы у Тони? Он стал употреблять кокаин. А какой уважающий себя наркомафиозный Босс употребляет наркотики? Это же правило номер один – члены «организации» не должны употреблять наркотики. Ведь на наркомана нельзя положиться.

На эту тему можно привести слова одного в прошлом наркозависимого человека, который в свое время «работал» в ОПГ – в организованной преступной группировке. Вот что он писал: «Я все больше и больше вязнул в наркотиках. Они мне были нужны как воздух, как вода, чтобы жить. Но свое состояние наркомана не утаишь от своих боссов в груп­пировке. Они таких не любят и стараются от них отде­латься. И меня выгнали из "организации", пообещав, что если вылечусь, то примут обратно»[25].

Одну из главных аксиом Тони Монтана нарушил, за что, следуя логике фильма, и поплатился. История авторитета лишний раз расскажет бандиту, от чего следует в жизни уклоняться. И, сидя за общим столом, один бандит другому может при некоторых условиях сказать: «Братан, ты я видел, коксом балуешься. Помнишь, чем у Тони-то Монтана все закончилось?»

Но главный «бандитский урок» фильма состоит в отказе от жалости. Жалость – вот что погубило бесстрашного кубинца. Ему один «большой человек» по имени Соса пообещал поддержку при некоторых условиях. Каких? Соса сделает так, что Тони не сядет в тюрьму (да, и до Тони органы добрались). А Тони взамен сделает так, что один антиправительственный активист Боливии перестанет существовать. Тони пошел на сделку, но уговора не выполнил.

Когда до устранения жертвы оставались считанные минуты, произошло непредвиденное. В заминированную машину активиста села его жена, а вместе с ней – и его дети. В виду такого обстоятельства Тони прекращает операцию по ликвидации. Причем, не самым спокойным образом. Он убивает ликвидатора, заминировавшего автомобиль. Ну, а Соса, разумеется, не остается равнодушен к такому повороту дел. И наемные убийцы Сосы смывают позор с поруганной чести Босса. Предводитель убийц после широкомасштабной перестрелки убивает Тони в его собственном особняке.

О чем рассказывает смерть Тони? О том, что люди, вовлеченные в наркобизнес, рискуют так закончить жизнь? Или о том, что Тони прогорел в результате того, что «зарвался»? О том, что, возомнив себя властелином, потерял чувство реальности? Или о том, что Тони мог бы избежать тюрьмы, махни он рукой на гибель детей и их матери? А может, о том, что будь Тони более циничным, он бы остался жить?

Не подскажет ли фильм зрителю мысль о том, что дела нужно вести жестче и беспощаднее? Не прошепчет ли на ухо вкрадчиво: «Никакой жалости, и дела твои пойдут успешно»?

Кинопарадокс заключается в том, что гибель героев фильмов про наркотики учит не совсем тому, что наркотики – это плохо. Если всю совокупность фильмов представить в образе толпы людей, то могла бы получиться такая картина. Участники толпы, обступив очарованного зрителя, захлебываясь и перебивая друг друга, следующими словесами сверлят головной мозг. «Еще жестче, еще коварнее. Видишь, вон тот герой погиб, потому что допустил оплошность в том-то. А вон тот персонаж попал в тюрьму, потому что не сделал того-то. Ты же не повторяй их ошибок, будь умнее».

В этом смысле примечательна история одного из главных героев фильма «Кокаин» Диего Дельгадо. Он цинично «кинул» своих компаньонов и в результате того преуспел в наркобизнесе неимоверно. Вытеснив их из «дела», он обогатился, купил остров и устроил на нем перевалочную базу для наркотрафика «Колубмия – США». В фильме ничего не говорится об ответственности Диего за совершенное. Не показан опускающийся на его шею карающий меч правосудия. Не мелькают в кадрах киллеры, нанятые бывшими компаньонами. Диего Дельгадо остается не наказанным героем. Под конец фильма он купается в успехе, и его успех не омрачается ничем.

Ему пытался, было, угрожать Джорж Джанг, но был жестоко избит охранниками Дельгадо. На том разговоры все и завершились.

И образ этого наркоторговца неприметным образом прошмыгивает в сознание. Он говорит подростку: «Вот каким должен быть успешный мафиози: циничным, жестоким, ни во что ставящим человеческие отношения. Тот, кто так живет, у того в наркобизнесе дела идут неплохо».

 

Не похож ли процесс кинопросмотра на процесс дистанционного обучения? А усвоение основной идеи каждого нового фильма – на взятие новой ступени при повышении квалификации?

 

Не верите? Поговорите с мошенниками и бандитами. Не все, конечно, но кто-нибудь, наверняка, скажет, что нынче никаких схем обмана придумывать не надо. Ведь все показывают по ТВ. Есть специальные передачи, которые создаются, как заявлено, для того, чтобы уберечь людей от манипуляции. В этих передачах наглядно и в лицах показываются механизмы обмана трудящегося класса. Вот бы провести социологический опрос на предмет выяснения социальной ориентировки зрителей тех самых передач. Кто эти зрители: представители трудящегося класса или представители воровского мира, что, побросав свои дела, бегут смотреть в указанный час схему очередного «развода»? Кстати, сейчас уже бежать не надо. Интересующийся контингент может спокойно повышать свою квалификацию дома. Ведь в сетях «Интернета» увязают выпуски современных передач. Профессиональная съемка; ситуация, показанная со всех ракурсов; раскадровка реакции жертвы (в передачах людей обворовывают по-настоящему, и эмоции людей, соответственно, тоже настоящие) – что еще нужно профессиональному вору для поднятия настроения?

Конечно, это только версии, предположения. Но и они возникли не на пустом месте. Вот, например, профессор Кара-Мурза сообщает о результатах одного исследования, которое было проведено в начале 80-х годов в США. 22% осужденных заявило, что переняли «технику преступления»[26] из телевизионной передачи.

Начало 80-х – это было очень давно. И телевидение тех лет вряд ли сопоставимо с телевидением 21 века. Если сравнить передачи и фильмы прошлых лет с передачами и фильмами современными, то первые покажутся наивными, а вторые на фоне их – изощренными. А не выросла ли со степенью изощренности и процентовка осужденных?

 

Каким же должен быть фильм, что попасть в разряд антинаркотического кино? В этом фильме смерть или жизненная катастрофа настигают героя не вследствие каких-то там «лоховских» причин, а результате причин объективных.

Какие причины могут быть отнесены к категории «лоховских»? К этому разряду могут быть отнесены неудачи, которые настигли героя вследствие его «уголовного дилетантизма». Например, герой вложил нарко-деньги не в тот банк. Банк прогорел, и герой остался без денег. Или: герой влюбился не в ту женщину и доверился ей. А она, взяла, да и предала его. На особом счету в этой категории стоит вопрос о жалости. Проявление этого чувства приветствуется ли в уголовной среде?

Слово дается уже цитированному человеку, в прошлом – «работнику» ОПГ. Вот что он рассказывает о своем «первом деле», которое состояло из комплекса мер по воздействию на одного коммерсанта.

Коммерсанта, задолжавшего 6,5 тысяч долларов, вывезли на съемную квартиру. Ребята вместе с одним из «старших» приступили к процессу. Коммерсант плакал. «А нас, – вспоминает рассказчик,– уже подкумаривало, и эти его слезы очень бесили. И тогда старший воткнул нож прямо ему в ладонь». Коммерсанта увели, а рассказчик остался стеречь жену, чтобы та не вышла на контакт с милицией. Она кричала и плакала, и в виду этого, он ее оглушил. Затем он направился в комнату, в которой сконцентрировался весь сгусток событий. Когда он зашел туда, «комерс был без созна­ния, а ребята как раз разогревали утюг» [27].

Как будет выглядеть этот эпизод, если его экранизировать с «уклоном на жалость»? Вот, ребята уводят коммерсанта в комнату, а рассказчик стережет жену. Крупным планом дается лицо плачущей женщины, в образе которой главной герой вдруг узнает свою мать. Терзаясь внутренне, он, пожалев ее, отпускает. А она, так как переживает за своего мужа, бежит к ближайшему телефону-автомату и звонит в полицию. Вооруженные силовики тут же атакуют квартиру и освобождают коммерсанта, которому на живот уже успели поставить утюг. А поставившим утюг ребятам – заламывают руки за спину. Ребят обыскивают и под торжественную музыку из их карманов извлекают пакетики с нарковеществом.

Это антинаркотический фильм? Какая из него почерпнута будет зрителем мораль? Та, что бандитизм и наркотики наказываются? Или зритель подумает, что главный герой – «полный идиот»? Не получит ли сидящий у экрана человек мощную, подкрепленную зрительным образом, установку на отказ от жалости?

 

Антинаркотические фильмы должны показывать, что провал преступного дела происходит не в связи с дилетантизмом героя. А в связи с отлаженной системой государственного противодействия наркобизнесу. Яркий пример такого подхода к делу – фильм «Гангстер» (2007).

Если же катастрофа настигла главного героя вследствие иных причин, то зритель рискует вынести следующее суждение от просмотра фильма. «Жестче надо было себя вести, жестче! И все было бы нормально». И к этому выводу молодых людей подводят те образы насилия, которые поступают в их сознание бесперебойно.