Когда она стала монахиней, то во сне сыновья явились ей, благодарили ее и сказали: «Мама, мы в хорошем месте».

«..Скончалась схимонахиня Сергия. Стоим мы около отца в Успенском храме, и он (старец Савва Остапенко) говорит: «Вот душа блаженной старицы схимонахини Сергии сейчас испытывает такое: перед ней - гора ледяная. Поднимается она и опять вниз скатывается, снова поднимается до половины, почти до вершины - и опять вниз... Это препятствие перед ней за грех ропота - страшный грех. Она допустила его, когда за ней ухаживали перед ее кончиной». «Но ничего! - говорит бодро отец, - вот мы сейчас все за нее помолимся, и препятствия этого перед ней не будет, душа свободно пойдет дальше. А в сороковой день Господь примет душу ее в вечный покой, на вечную радость».

“..Сон, о котором я еще хочу сказать, касается снохи Ксении - Агафьи... Агафья Малеткина была замужем за братом Степана Малеткина (мужа Ксении), к оторый был большой пьяница. Агафия стала и сама пить. Была она очень гордая, супружеской верности не соблюдала, обижала сирот сильно. Умерла пять лет тому назад, было ей тогда сорок пять-сорок семь лет, за три года до смерти жизнь ее изменилась: она захворала, ей свело ноги, открылись на ногах раны, в которых завелись черви, перед смертию пособоровалась. Эту Агафию и видела Ксения во сне.

“ Вдруг слышу, - говорит Ксения, - что звонят, и звон такой хороший, совсем не такой, как у нас. Дай-ка пойду в церковь, - подумала я, - и, одевшись, пошла. Прихожу в церковь, смотрю: стоит она как-то не так, точно лицом на запад, и иконы такие тусклые, а народ все незнакомый. Стала я смотреть на всех и вдруг вижу направо, в углу, стоит моя сноха Агафия Захариевна, одетая хорошо, по-праздничному. Я подошла к ней и стала было здороваться, да потом вспомнила, что она, ведь, умерла, а потому и сказала той женщине:

- Прости, тетенька, я обмишурилась, я думала, что ты моя сноха, а теперь вспомнила, что она умерла!

- Нет, ты не ошиблась, - сказала та женщина, - я самая Агафия и есть - сноха твоя.

- Как ты, ты ведь умерла?

- Да, я давно умерла!

- А как же ты сюда-то попала?

- А я на работах была, нас, ведь, на работу гоняют, недалеко от вас работа-то была, и хотелось вот мне тебя увидеть в этом храме.

- Да разве покойники работают?

- Конечно, работают; кто что заслужит: вон, праведники заслужили себе Царство Небесное, так и не работают, а мы под властию князя тьмы, нас и заставляют работать; невыносимо трудно нам работать-то; а ежели когда не работаем, то сажают в темный угол.

- Господи! Неужели Господь тебя так и не простит, так ты и будешь тут?!

- Так и буду тут, наша молитва Богом не слышима, не слышит Бог загробной молитвы!

- Как! Ведь и неприятелев-то (бесов), когда они ворочаются к Богу, Господь прощает!

- Не! Неправда. Они осуждены навечно. Они и вопиют, и плачут, и скорбят, да нет уж!.. А мы через людей воротиться можем.

- А как тебя, вот, воротить-то?

После этого вопроса Агафья откуда-то взяла небольшую корочку хлеба ржаного, черного-черного, и сказала:

- Вот возьми хоть этакую корочку хлеба, да разломи ее на сорок частей и раздай сорока человекам, да скажи каждому: “ Помяни рабу Божию Агафию ”, то и тогд а мне будет большая отрада.

Ксения, увидев хлеб у Агафьи в руках и удивившись, откуда у нее взялся хлеб, да такой черный, спросила:

- Он вас и хлебом кормит?

- Да, кормит, только не той пищей, что у вас; и спать дает, и мы отдыхаем. Только трудно под его властью-то быть.

- Если я подам за тебя милостыньку, то ты совсем тогда от него уйдешь?

- Нет, еще не совсем!

- А как же тебя совсем-то выручить?

- Вам тяжело будет.

- Как же тяжело?

- Да надо отслужить обедню и панихиду; тогда я избавлюсь совсем от их рук. А если не отслужите, то я останусь навечно в их руках. - Помолчав немного, она жалобно и протяжно сказала:

- Отслужи обедню-то, Аксиньюшка! - Затем опять сказала:

- Спасибо еще маслом меня соборовали, мне отрада есть, а ежели бы не соборовали, то по моим-то делам мне место-то было в геенне.

- Разве еще мука есть?

- Еще две ниже нас муки: одна - геенна, а другая - тартар.

- А Яков-то с вами?

- Какой Яков?

- Кочуров, кум-то твой!

- Разве он умер?

- Умер!

- А я про него и не слыхала.

- А разве вам слух есть?

- Как нет? Слух есть... Когда блаженная душа идет, мы ее сопровождаем, завидуем, а когда к нам идет какая, то мы скорбим - встречаем ее, а которые ниже нас - те нам неизвестны.

Затем во сне Ксения пала на колени и стала просить Бога простить ее сродницу, и с этим проснулась...

Так как сон этот, мне думается, был реальным видением, то и счел я нужным описать его вам. Видела Ксения его месяца два тому назад и говорит, что Агафия ей говорила очень много, но вот - хоть убей, ничего не может иного вспомнить, кроме сказанного, а это все как сейчас помнит... ”