Правдоподобной; обман он считал добродетелью и пользовался им против лучших

Своих друзей. Он притворялся человеколюбивым, но в действительности был до

крайности кровожаден из корыстолюбия; всегда он носился с высокими планами,

Но строил их всегда на своих гнусных плутовских проделках. Начав свою

Карьеру с обыкновенного разбойника, занимающегося своим ремеслом на

Собственный риск, он вскоре нашел себе товарищей, не уступавших ему в

Смелости, сначала немногих, а с течением времени все больше и больше. Он не

Принимал ни одного, которого можно было бы легко побороть, а выбирал себе

Исключительно людей, отличавшихся крепким телосложением, решимостью и

Военной опытностью. Так довел он свою шайку до четырехсот человек,

Состоявших большей частью из беглецов из области Тира и тамошних деревень. С

Ними он, грабя везде, шнырял по всей Галилее, возбуждая многих, находившихся

В томительном ожидании предстоящей войны.

2. Он мечтал уже о том, чтобы сделаться полководцем и носился с еще

более широкими планами, только недостаток денег мешал их осуществлению.

Видя, что Иосифу сильно нравится его деловитость, он сумел прежде всего

Склонить его на то, чтобы он ему доверил возобновление стен его родного

Города. Благодаря этому ему удалось наживаться за счет богачей. Затем он под

Ловко придуманным предлогом ограждения сирийских иудеев от употребления

Масла, не приготовленного иудеями, испросил у Иосифа право доставлять им

Этот продукт к границе. За тирийские монеты, равняющиеся четырем аттическим

Драхмам, он покупал четыре амфоры, а продавал по той же цене пол-амфоры.

Галилея вообще производила много масла, а тогда как раз имела хороший

Урожай, в то время как сирийцы терпели недостаток в масле. Поставляя им сам

Один огромные партии, он нажил себе известную сумму денег, употребленную им

Вскоре против того, который доставил ему эту прибыль. У него сложилось

Предположение, что если ему удастся низвергнуть Иосифа, то он сам получит

Начальство над Галилеей, а потому он приказал подчйненным ему разбойникам

Настойчивее преследовать свое разбойничье ремесло в надежде, что при

Волнениях и беспорядках, которые подымутся во многих местах, каким-нибудь

Изменническим путем убить полководца, когда тот поспешит на помощь стране,

Или же если он будет стерегаться разбойников, то очернить его в глазах

Населения. Затем он распространял молву, будто Иосиф только и помышляет о

Том, чтобы все предать римлянам, и многими подобными происками добивался

Падения последнего.

3. В это время несколько молодых людей из деревни Дабаритты,

Принадлежавшие к наблюдательному корпусу на Большой равнине, напали на

Управляющего Агриппы и Береники, Птолемея, и отняли у него весь багаж,

Заключавший в себе, между прочим, немало дорогих тканей, массу серебряных

Бокалов и шестьсот золотых слитков. Так как они не могли утаить

Награбленное, то доставили все Иосифу в Тарихею. Последний порицал их

Насильственный образ действий против царских особ и отдал все, что они ему

Принесли, на сохранение богатейшему тарихейскому гражданину Энею с

Намерением при удобном случае переслать это собственникам. Это, однако,

Накликало на него большую беду. Участники в грабеже, в досаде на то, что им

Ничего не досталось от добычи, проникнув также в намерение Иосифа ценою их

Трудов оказать услугу царской чете, еще в ту же ночь побежали в свои деревни

И повсюду изображали Иосифа как изменника. Они подняли на ноги также и

Ближайшие города, так что к утру на него нахлынуло сто тысяч вооруженных

Воинов. Они собрались в тарихейский ипподром, где было произнесено много

Страстных речей против Иосифа. Одни кричали, что нужно отрешить от должности

Изменника, другие - чтобы предали его сожжению. Иоанн и вместе с ним Иисус,

Сын Сапфия, тогдашний начальник Тивериады, все больше раздували ярость

Толпы. Друзья и телохранители Иосифа, за исключением четырех, разбежались

Все от страха перед нападением толпы. Он сам еще спал, когда уже был

Подложен огонь; затем он поднялся и хотя оставшиеся при нем четыре

Телохранителя советовали ему бежать, он всетаки, не страшась ни покинутого

Своего положения, ни многочисленности врагов, выскочил к толпе в изорванном

Платье, с покрытой прахом головой, закинутыми за спину руками и привязанным