Провокации на службе агрессии

 

СД и вообще весь аппарат насилия в фашистской Германии лихорадочно готовился к «большой войне», задуманной Гитлером и наиболее реакционной частью немецкой верхушки. Для этого требовалось не только активизировать деятельность «пятой колонны», разведки и контрразведки, но и соответствующим образом «обработать» тыл, привить немецкому обывателю, во-первых, чувство превосходства, во-вторых, чувство страха и ненависти по отношению ко всем другим народам.

В плане этой внутриполитической программы молодчики Гитлера провели две крупнейшие провокации — погром 1938 г., так называемую «хрустальную ночь»[79], и «покушение» на самого фюрера — идола немецких мещан.

Непосредственным организатором погрома считается Геббельс. Более того, он, видимо, даже как следует не согласовал свои действия с другими фюрерами рейха. Для Геббельса это был желанный повод привести в действие весь его пропагандистский аппарат, чтобы отвлечь внимание немецкой и мировой общественности от военных приготовлений, которые в конечном счете (всего через год!) привели к мировой войне, и подготовить общественность к предстоявшим диким расправам с народами стран, избранных в качестве первых жертв гитлеровской агрессии — в первую очередь с населением Польши, одного из тех государств, которые по нацистским представлениям были населены людьми «низшей расы», подлежавшей истреблению.

Именно в этом контексте можно понять размах антисемитских погромов в рейхе, вспыхнувших в ночь на 9 декабря 1938 г.

Погрому предшествовала акция, которая большинством исследователей гитлеризма справедливо воспринимается как состряпанная нацистская провокация. Речь идет о покушении на третьего секретаря посольства в Париже барона Эрнста фон Рата. Оно было совершено неким Гриншпаном, евреем по национальности, 7 ноября якобы в отместку за расправу гитлеровцев с его семьей в Германии. Гриншпан (ему в то время исполнилось 17 лет) подъехал на машине к зданию немецкого посольства и тремя выстрелами смертельно ранил немецкого дипломата. Покушавшийся был арестован и предан суду. Однако процесс тянулся очень долго, а после оккупации Франции гитлеровским вермахтом Гриншпан был выдан оккупантам. Но в Германии дело замяли. Во всяком случае, приговор Гриншпану не был вынесен. Загадочными кажутся и другие обстоятельства этой истории. Выяснилось, что Гриншпан был психопатом, который не смог даже окончить школу. Он бродяжничал в Париже и в Брюсселе, а потом полиция выслала его из обоих этих городов. Вполне вероятно, что на Гриншпана обратило внимание гестапо и избрало исполнителем затеянной провокации. Кстати, Рат — дипломат, застреленный в Париже, — был известен своими антинацистскими настроениями и находился под негласным надзором гестапо. Гиммлер и К°, по всей вероятности, рассчитывали одним ударом убить двух зайцев — убрать с помощью Гриншпана неугодного дипломата и одновременно (по испытанному образцу с Ван дер Люббе) создать повод для кровавого побоища, изобразив погром как «стихийную реакцию простых немцев» на убийство «неарийцем» представителя «высшей расы».

Такова была закулисная предыстория «хрустальной ночи».

В своих мемуарах Шелленберг пытается снять вину за сию варварскую акцию с самого себя и с руководства СС. «Гиммлер и Гейдрих, — заявляет он, — насколько я знаю, не были информированы о затее Геббельса». И это пишется после Нюрнбергского процесса, на котором был обнародован документ, свидетельствующий о том, что именно гестапо готовило погром, во всяком случае его «техническую сторону». В Нюрнберге был зачитан письменный приказ Гейдриха, в котором говорилось, что полиция должна лишь обеспечить соблюдение инструкций (то есть не мешать шайкам громил бесчинствовать. — Авт.) «во всех землях должно быть арестовано столько евреев, а в особенности богатых, сколько может быть размещено в имеющихся в наличии тюрьмах. В настоящее время должны быть арестованы только здоровые и не слишком старые мужчины. После их ареста следует связаться немедленно с соответствующими концентрационными лагерями для того, чтобы как можно скорее направить их в эти лагеря».

Как говорится, комментарии излишни.

По версии Шелленберга, материальный ущерб, нанесенный погромом, исчислялся в миллиард марок. «В частности, были сожжены три тысячи пятьсот автомашин, принадлежавшие еврейским владельцам. Часть их имущества была украдена функционерами нацистской партии»[80].

Западногерманский исследователь Хёне в свою очередь приводит данные, почерпнутые из нацистских архивов. По его сведениям, в «хрустальную ночь» было разрушено 815 магазинов, повреждено 29 крупных универмагов, разгромлен 171 дом, разграблены и ликвидированы 27 синагог, при этом было убито 36 человек и 186 тяжело ранены.

Между Геббельсом, с одной стороны, и Гиммлером и Герингом — с другой, возникла перепалка: министр пропаганды якобы превысил свои полномочия и вмешался не в свои дела. Геринг, как уполномоченный по выполнению «четырехлетнего плана», претендовал на то, чтобы любые конфискации имущества или изъятия ценностей утверждались его ведомством, а Гиммлер ссылался на то, что руководить подобного рода операциями, затрагивающими «безопасность рейха», — прерогатива одной лишь тайной полиции.

В конце концов Геббельс, Гиммлер и Геринг сошлись на том, что их три ведомства разделили «славу» организаторов погрома. Вместе с тем дальнейшие действия по отношению к «неарийцам» должны были предприниматься лишь при согласовании с Герингом. Как мы увидим далее, он стал главным вдохновителем «окончательного решения», то есть полного уничтожения «неарийцев».

Так или иначе, погром 9–10 ноября 1938 г. следует воспринимать как одно из важных звеньев в общей программе подготовки войны: он должен был, так сказать, идеологически обосновать действия нацистских вооруженных сил и карательных органов.

Вторая провокация, служившая разжиганию ксенофобии — ненависти к иностранцам, шпиономании, шовинизма и национализма, была с начала до конца проведена Гиммлером, Гейдрихом и Шелленбергом.

Представим себе те предгрозовые дни… Гитлер готовился к агрессии, желал ее, планировал, уже сочинил кодовое название и продумал ход операции. И вот взрыв — покушение на самого фюрера в колыбели нацистского «движения», в пресловутом Бюргербройкеллере в Мюнхене, в самом центре зала пивной, где фюрер произносил пламенные речи и где в тот день состоялся большой праздник по случаю очередной годовщины «пивного путча» 1923 г.

Да, Гитлер в этот день, 8 ноября 1939 г., в Бюргербройкеллере был, речь произнес, но быстро ушел. Якобы торопился на поезд (хотя поезд был специальный и мог подождать). Вместе с ним покинула зал и его свита: Розенберг, Аман, Лей, Фрик, Тодт, Гиммлер и Борман. Из самых главных бонз вопреки обыкновению никто не остался в зале, чтобы поболтать со «старыми бойцами». Правда, бонзы рангом пониже присутствовали при взрыве: шесть или семь человек погибли, 63 были ранены. Взрыв произошел всего лишь через 10 или 12 минут после ухода Гитлера. «Фелькишер беобахтер» писала: «Благородное» желание Чемберлена не сбылось. Чудесное спасение фюрера».

Итак, лишь чудо, или, как любил говорить Гитлер, «провидение», спасло его от руки убийц. Надо было ожидать, что за покушением последует процесс, массовые репрессии, будет раскрыт гигантский заговор.

Теперь, почти пять десятилетий спустя, по мелким штрихам, скорее по гестаповскому «почерку», по обрывкам высказываний, по клочкам уцелевших документов можно восстановить сценарий задуманной гестапо провокации, хотя не все и сегодня ясно. Ведь никого из организаторов взрыва уже нет в живых. Кто конкретно внес лепту в мнимое покушение и какую — неизвестно. И нынче еще не смолкают споры… Хотя, казалось бы, чего спорить?

Сценарии в гестапо составлялись похожие. На роль «поджигателя», «стрелка-злоумышленника», «взрывника» обязательно избирался какой-нибудь безответственный субъект, про которого можно было сказать, что он связан с коммунистами, а если не с коммунистами, то с «левыми». Гриншпана захватили на месте преступления. Ван дер Люббе поймали с канистрой бензина в здании рейхстага. Эльсера арестовали на немецко-швейцарской границе с открыткой (или даже с двумя открытками) в кармане, изображавшей зал Бюргербройкеллера и колонну, куда была спрятана «адская машина». На этой колонне стоял крест, сделанный рукой Эльсера.

Довольно странно. Почему, собственно, Эльсер не бежал сразу? Но оказывается, после взрыва он еще раз вернулся в Мюнхен — боялся не узнать, сработала ли «адская машина». Мы уже не говорим об открытке с крестом. Эту улику уничтожить было совсем нетрудно.

Позже многие историки (со слов гестаповцев) утверждали, что Эльсер был гениальный изобретатель-самоучка: свою бомбу он якобы спрятал за 10 дней до взрыва и поставил взрывное устройство на определенный час. Но теперь известно, что таких бомб и таких взрывных устройств в ту пору не существовало. Кстати, Шелленберг, великий мастер по части шпионско-технических новинок, утверждал, что «адская машина» Эльсера представляла собой «усовершенствованный будильник». И раз этот «будильник» нельзя было поставить за 10 дней до появления Гитлера, стало быть, его надо было устанавливать в присутствии эсэсовских охранников, которые, естественно, готовили зал для торжественной церемонии с участием Гитлера. А Эльсер должен был подпиливать деревянную колонну, вынимать оттуда куски дерева; вставляя «будильник», опять обшивать колонну дубом. Правда, он был столяр-краснодеревщик. Однако и столяры не волшебники…

Главное, уже после первого допроса Эльсер признался, что именно он поставил «адскую машину», признался также, что его брат был коммунистом… Следовательно, он мстил за брата, которого засадили в концлагерь. Первый подсудимый для громкого процесса был готов[81].

Впрочем, скромный столяр с открыткой являлся — по замыслам гестаповцев — лишь последним звеном в длинной цепи преступников. Главных обвиняемых должна была поставить СД-заграница, служба безопасности, в ходе так называемой «операции Венло».

«Операция Венло» продолжалась довольно долго — с 15 октября по 9 ноября 1939 г., — и проводил ее сам шеф СД-заграница Шелленберг. Теперь о ней известно очень подробно, но мы попытаемся рассказать о Венло кратко.

Гитлеровской разведке удалось наладить связь с агентами британской Интеллидженс сервис. Некий Фишер (по другим источникам, его фамилия была Франц) убедил англичан в том, что в Германии в среде офицерства существует большая оппозиционная группа, жаждущая контактов с Западом. Сперва Фишер (или Франц) влачил нищенское существование в Париже, потом перебрался в Нидерланды. Здесь и произошла первая встреча двух британских разведчиков — майора Стивенса и капитана Беста, офицера голландской разведки Клоопа с мнимым представителем офицерской оппозиции капитаном Шеммелем. Роль капитана Шеммеля взял на себя Шелленберг (англичане и голландец, впрочем, тоже выступали под вымышленными фамилиями). На следующей встрече появился и немецкий «генерал», душа заговора, а в действительности известный берлинский психиатр де Кринис, который был тесно связан с нацистскими карательно-шпионскими органами[82].

Согласно мемуарам Шелленберга, он вел свою «игру» с английской разведкой лишь с целью запутать ее, поставить ложный материал. Однако «операция Венло» была только частью подготовляемой Гитлером — Гиммлером провокации со взрывом в Бюргербройкеллере. Как ни петляет Шелленберг, как ни врет, ему не удается скрыть двух уличающих нацистских шпионов фактов. Уже утром 8 ноября, то есть до взрыва, была создана группа из 12 отъявленных головорезов под предводительством Науйокса, того самого, который провел позже «операцию Глейвиц» — повод для нападения на Польшу. А Шелленберг договорился о новой встрече с английскими разведчиками, пообещав привести на нее «главного немецкого заговорщика». На сей раз встреча должна была состояться на самой нидерландской границе в местечке Венло. Дескать, «главный заговорщик» не желал углубляться на нидерландскую территорию. Одним словом, мы видим, что еще до покушения на Гитлера Шелленберг приготовил все для того, чтобы похитить английских разведчиков. И напрасно он уверяет в своих мемуарах, что мысль о похищении пришла в голову не ему и не Гиммлеру, а разъяренному Гитлеру, который чуть было не стал жертвой «адской машины»…

В общем, по указанию Гитлера Шелленберг перенес встречу на 9-е. А далее события развивались, как в дешевом американском детективе. 9 ноября в 15 часов Шелленберг сидел в кафе в Венло. Англичане запаздывали. Потом появился их черный «бьюик», Шелленберг выскочил на улицу якобы затем, чтобы встретить английских разведчиков. Из «бьюика» вышли трое агентов. В эту минуту поджидавшая их у границы машина Науйокса, свалив шлагбаум, на предельной скорости рванулась к «бьюику». Голландец схватился за револьвер, началась перестрелка — гиммлеровские налетчики были вооружены пулеметами. Клооп упал, тяжело раненный. Науйокс и его гангстеры схватили всех трех разведчиков и бросили в свою машину. Пока машина переезжала через границу, несколько людей Науйокса, стреляя, прикрывали ее отход. Шелленберг тоже времени не терял. Он сразу же сел в машину, на которой приехал, и умчался на безопасную немецкую территорию. Все участники этого «детектива» вскоре встретились в Дюссельдорфе. В дюссельдорфском госпитале скончался от ран Клооп, а двое британских разведчиков были посажены в тюрьму по обвинению в подготовке взрыва в Бюргербройкеллере[83].

Так и видятся аршинные заголовки в «Фелькишер беобахтер», «Ангрифе», «Штюрмере», «Дас рейхе».

«Британская разведка организует заговор против Гитлера». «Адская машина» made in Britain».

Безусловно, английская разведка должна была стать одним из двух главных обвиняемых на будущем грандиозном процессе. Вторым обвиняемым Гитлер желал видеть… Отто Штрассера, брата Грегора Штрассера, нацистского политика, который был в свое время ближайшим другом фюрера, а потом стал его жертвой. Отто Штрассер бежал на Запад, организовал там фашистский «Черный фронт», имел приверженцев и по мере возможности разоблачал нацизм в печати и по радио, пытаясь втолковать Западу, с каким страшным и коварным врагом он имеет дело. Фашист Отто Штрассер лучше кого бы то ни было знал нравы при «дворе» Гитлера, методы Гиммлера. Нацистский фюрер видел в нем ренегата и ненавидел Отто Штрассера лютой ненавистью. Немецкая разведка гонялась за ним много лет, но она была «натаскана» на грубые провокации и привыкла иметь дело с подставными лицами. С О. Штрассером ничего не получалось. Однако это, по-видимому, не смущало в ту пору ни Гиммлера, ни Гейдриха, ни Шелленберга. Как мы уже писали выше, Эльсера схватили на немецко-швейцарской границе, а Штрассер находился в Швейцарии. Стало быть, Эльсер был связан с «Черным фронтом». Такова была «логика» гестапо.

Тем не менее процесс над Эльсером так и не состоялся.

Для этого существовало много причин — столяр оказался еще более неподготовленным «злодеем», нежели Ван дер Люббе. Гитлер в 1939 г. не терял надежды на примирение с Англией. Само похищение английских разведчиков было скандальным — нацисты нарушили неприкосновенность чужой территории, убили голландского подданного, схватили британских граждан и т. д. и т. п.

Думается, однако, что несостоявшийся процесс объясняется следующей причиной: у Гитлера еще не выветрился из памяти страх, который нагнало на него лейпцигское судилище, он еще помнил лепет Ван дер Люббе, обличения Димитрова, жалкие крики провалившегося «свидетеля» Геринга, гигантское возмущение нацистским фарсом, охватившее весь мир.

Гиммлер, Гейдрих и Шелленберг, непосредственные организаторы взрыва и покушения, быстро дали задний ход. В то время как геббельсовская пропагандистская машина еще работала на полных оборотах, увязывая британскую разведку с Отто Штрассером, а Отто Штрассера с братом Эльсера, коммунистом, и разжигала ненависть немецкого обывателя к Западу, к «отступникам» и к большевизму, из официальных источников стали просачиваться слухи о том, что мюнхенский столяр был единственным организатором взрыва. Столяра посадили в концлагерь Заксенхаузен, потом перевели в Дахау. Он сидел в бараке для привилегированных узников. Смастерил себе цитру и играл на ней. В 1945 г., накануне разгрома фашистской Германии, Эльсера убили. Тому же Шелленбергу не нужны были лишние свидетели, уже само сравнительно мягкое обращение с Эльсером показывает, что он был всего лишь орудием в руках гестапо. Мы ведь знаем, с какой беспрецедентной жестокостью уничтожал Гиммлер буквально всех людей, причастных к покушению на Гитлера 20 июля 1944 г.

Стивенса и Беста также отправили в Заксенхаузен, где они просидели вплоть до 1945 г. и были освобождены после капитуляции гитлеровской Германии.

В своих воспоминаниях Шелленберг приписывает себе заслугу столь необычно «гуманного» обращения Гиммлера и Гитлера с английскими агентами. Но спасло англичан то, что после начала войны верхушка рейха делала ставку на возможность сепаратного мира с Западом. По расчетам фюрера, Бест и Стивенс могли бы в случае готовности Англии к переговорам оказаться удобными посредниками для налаживания связей с британским правительством. Поэтому фюрер отвергал всякие планы обмена британских разведчиков на пойманных в Англии германских шпионов. Характерно, что, в отличие от английских разведчиков, большинство немецких свидетелей «операции Венло» были по приказу Гейдриха ликвидированы.

Всю эту аферу Гитлер все же сумел использовать в своих политических целях. Поскольку было доказано, что нидерландская разведка сотрудничала с английской, он получил повод для обвинения в нарушении нейтралитета. Это облегчило нацистам проведение агрессии против Нидерландов.

Накануне войны усилилась слежка не только за «потенциальными врагами» рейха вообще, но и за определенными лицами из дипломатического корпуса и высших чинов нацистского государства, в той или иной степени связанных с иностранцами.

Для этой цели по личной инициативе Гейдриха было создано нечто вроде… гестаповского публичного дома, хотя и без красного фонаря и прочих атрибутов подобных заведений. Напротив, дамы, обслуживавшие этот дом, вербовались сплошь и рядом из аристократических кругов и должны были обладать хорошими манерами. Все они служили в гестапо, включая кельнеров, судомоек и прочий обслуживающий персонал. И сведения, полученные от клиентов, должны были передаваться в гестапо. Гейдрих назвал сие заведение «Салон Китти». Он распорядился выделить роскошную виллу для «салона», а главное, оснастить его новейшей для того времени техникой подслушивания. В «Салоне Китти» все стены в прямом смысле этого слова «имели уши». В них замуровали гестаповскую аппаратуру. То, что говорилось в отдельных комнатах, вернее номерах, записывалось и передавалось в центральное управление гестапо.

Наиболее подробное и достоверное (поскольку оно исходило, так сказать, из первоисточника) описание «салона» оставил в своих мемуарах Шелленберг. Свой хвастливый рассказ Шелленберг заключает следующими словами: «Салон Китти» давал нам отличную информацию. Крупной «рыбой», которая попалась в сети «салона», среди прочих был имперский министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп, он появлялся там довольно часто, не подозревая, кто «сервирует» ему удовольствия. Среди иностранных посетителей одной из наиболее интересных фигур, попавших в сети «Салона Китти», был итальянский министр иностранных дел граф Чиано, который в один из визитов в Берлин вместе со своим дипломатическим штабом пользовался услугами «Салона Китти». Шелленберг сообщает также, что Гейдрих пожаловался рейхсфюреру СС на то, что при одном из его посещений «салона» аппарат подслушивания оказался невыключенным. «Рейхсфюрер СС, — пишет Шелленберг, — был крайне возмущен этим случаем и потребовал от меня (то есть Шелленберга. — Авт.) объяснения, которое могло бы оправдать недосмотр». «Поводом для этой сцены, — добавляет Шелленберг, — могли быть подозрения, зародившиеся у Гейдриха по поводу того, что я якобы поддерживаю недозволенные отношения с его (Гейдриха. — Авт.) женой». Оставим на совести автора это объяснение. Впрочем, слово «совесть» в данном случае неприменимо. Думается, что Гейдрих боялся не за честь своей жены, а того, что Шелленберг захочет иметь досье на своего непосредственного начальника, чтобы при случае шантажировать и его. В связи с объяснениями, которые потребовал Гиммлер от Шелленберга, последний делает вывод: «Эта история была для меня первым предупреждением. Я понял, что отныне должен быть начеку в своих отношениях с Гейдрихом».

Замечание Шелленберга, да и само существование «салона», может служить дополнительным штрихом к характеристике нравов, господствовавших при «дворе» Гиммлера. Воистину там не брезгали ничем.

 

«Пятая колонна»

 

Термин «пятая колонна» в исторической литературе стал настолько привычен, что мало кто задумывается над его происхождением.

В самом деле: почему «пятая»? И при чем тут «колонна»?

Ответ на этот вопрос можно дать, только вспомнив исторический контекст, породивший этот термин, и цепь исторических ассоциаций, возникающих в умах людей, когда они употребляют данное словосочетание.

Возникло оно во времена смертельной схватки защитников Испанской республики с мятежниками, вооруженными до зубов нацистами и их итало-германскими пособниками в 1936–1938 гг.

Тогда мятежники и их фашистские покровители организовали наступление на революционный Мадрид четырьмя колоннами. Но при этом хвастались, что располагают еще «пятой колонной», находящейся в самом городе и готовой атаковать защитников города с тыла. В начале войны четыре колонны, наступавшие на Мадрид, расстреливали всех пленных. Но и в этой обстановке люди из «пятой колонны» оказались еще более жестокими.

Опыт, доставшийся республиканцам большой кровью, был описан Эрнестом Хемингуэем в его знаменитой пьесе «Пятая колонна», над которой автор работал с осени до весны 1937 г.

С тех пор термин «пятая колонна» получил новый, более широкий смысл. Он стал применяться по отношению ко всем предателям, поступившим в услужение к врагу, ко всем коллаборационистам, сотрудничавшим с нацистами после захвата родины, а также подготовлявшим германскую агрессию «изнутри».

Сотрудник Амстердамского государственного института военной документации Луи де Йонг определяет предмет своего труда, посвященного «пятой колонне», как попытку дать описание подрывной работы, которую вели за пределами нацистской Германии различные организации и учреждения накануне и в ходе второй мировой войны. Сюда он относит враждебную пропаганду, подкуп государственных деятелей, шпионаж, диверсии и саботаж.

«Пятые колонны» являлись весьма пестрым образованием, однако всегда связанным с работой секретных служб. Размах их деятельности велик, и живучесть, которую мы наблюдали в прошлом и которая проявляется даже в настоящем, — огромна.

Еще в начале гитлеровской «эры» было создано так называемое внешнеполитическое ведомство НСДАП. Указ о создании этого ведомства был подписан 1 апреля 1933 г., первым руководителем его стал Розенберг — один из «идеологов» нацизма, специалист по вопросам «борьбы с большевизмом», как он сам себя называл. Западногерманский исследователь Бросцат утверждает, что Розенберг был на первых порах «своего рода антиподом министру иностранных дел фон Нейрату». Он стремился придать германской внешней политике особо антикоммунистический характер, устанавливая контакты с фашистскими и полуфашистскими партиями и группами за рубежом и антикоммунистическими элементами, нашедшими убежище в самой Германии. Практически это означало, что Розенберг и его ведомство взяли на себя руководство и финансирование деятельности пронацистски настроенных групп особенно в Англии и в некоторых соседних с гитлеровской Германией странах. Розенберг стал активно проводить курс на «идеологизацию» внешней политики Германии и на полное подчинение дипломатии целям подготовки гитлеровской агрессии. Внешнеполитическое ведомство НСДАП превратилось в центр обучения кадров нацистского «движения» за рубежом.

Несколько позднее, когда на пост министра иностранных дел был выдвинут Риббентроп, ему удалось добиться согласия Гитлера и создать свое собственное ведомство для подрывной деятельности за границей. Оно стало называться «бюро Риббентропа» и было подчинено непосредственно фюреру.

Что касается «пятых колонн», то руководили ими как министерство иностранных дел, так и «бюро Риббентропа».

Наконец, огромную роль в сколачивании «пятых колонн» играла внешнеполитическая организация, подчинявшаяся непосредственно партийной канцелярии НСДАП. Вождем ее стал гаулейтер Вильгельм Боле, занявший одновременно пост статс-секретаря (то есть заместителя министра) иностранных дел Германии. Членами внешнеполитической организации могли быть лишь граждане рейха, проживавшие за границей. Постепенно ведомство Боле стало занимать все более видное место в партийной иерархии. В 1936 г. оно было приравнено к областной организации (гау). Официально его именовали 43-й провинцией (гау) «третьего рейха». В самом этом факте нашла свое выражение претензия нацистского руководства на то, что оно представляет «всех немцев», как внутри Германии, так и вне ее, и что оно не намерено считаться с территориальными реальностями, сложившимися к тому времени.

Итак, организация, руководимая Боле, формально подчинила себе лишь тех немцев, которые имели немецкое гражданство и жили за границей. В действительности организация обросла большим «активом», выполнявшим директивы нацистских фюреров. Она действовала в непосредственном контакте с германскими посольствами и консульствами за границей и имела тесные связи с многочисленными филиалами германских монополий.

Таким образом, гау Боле с полным правом можно рассматривать как одну из важных организаций «пятой колонны». Нацисты широко использовали людей Боле для создания шпионско-диверсионной сети, которая в свою очередь налаживала связи с пронацистски настроенными элементами в зарубежных государствах.

Однако, как справедливо отмечает де Йонг, было бы в корне неправильно включить всех немцев, проживавших за пределами рейха, в «пятую колонну». Это означало бы стереть различие между фашистскими подрывными элементами и массой антифашистов, боровшихся мужественно и стойко против нацизма в тех странах, где они проживали испокон веку или нашли политическое убежище[84].

В 1937 г. дипломатическая служба нацистской Германии была реорганизована, чтобы облегчить деятельность пронацистских элементов в зарубежных странах. Дипломатический и консульский персонал германских посольств за границей был объединен в так называемые «особые местные группы». Одновременно была предпринята реорганизация структуры и ведомства Боле. Оно было разделено на ячейки и «опорные пункты», которые проводили свою работу непосредственно на местах. В их задачу входило налаживание тесных контактов с людьми, симпатизировавшими нацистской Германии. Кроме того, были образованы группы, которые вели работу по принципу профессиональной принадлежности. И это значительно расширило круг людей, которые могли быть вовлечены в немецкую агентуру. Наконец, из состава дипломатического корпуса были выделены специалисты, имевшие широкие связи в деловом и промышленном мире. Деятельность их была тщательно законспирирована.

В целом возник огромный аппарат, подчиненный общей задаче: охватить за границей как можно большее число лиц во всех сферах жизни для ведения подрывной работы в интересах рейха. Один из западных исследователей справедливо называет эту организацию «копьем, направленным в самое сердце стран, избранных стать жертвами немецкой агрессии в Европе».

Но так как весь гитлеровский механизм был сугубо бюрократическим образованием, то нацисты ввели определенную классификацию своих агентов. Немцы, жившие за границей, были разделены на категории, которым надлежало исполнять разные обязанности.

Согласно учебнику, изданному в нацистской Германии для работников юстиции в 1941 г., основным критерием того или иного немца стала его «расовая характеристика», то есть наличие так называемых «расовых признаков». В соответствии с категорией, к которой был отнесен немец, проживавший за границей, ему и поручались разные функции в нацистской «пятой колонне».

Первая категория носила название «фольксгеноссе». Она состояла из лиц «немецкой крови», которые были включены в так называемую «народную общность».

Ссылаясь на параграф 4 программы НСДАП, к «фольксгеноссе» принадлежали лица «чисто арийской расы». Поэтому «народная общность», согласно учебнику, была не просто правовым понятием, а «общностью людей, состоявших в кровном родстве». Одновременно авторы учебника подчеркивали, что «народная общность» предполагала и идеологическое родство. На языке, заимствованном из учебника нацистской юриспруденции, это звучало так: «Фольксгеноссе может быть также и тот, кто верит в существование арийского кровного родства и связан с деятельностью германской общности».

Вторая категория именовалась просто «немцем». К этой категории относился уже более широкий круг лиц. Прежде всего это касалось людей немецкой национальности, которые проживали постоянно за границей и вместе с тем были «связаны по крови и мировоззрению с немецким народом». Такое определение дало возможность причислить к «немецкой общности» всех лиц, являвшихся гражданами других государств. Они не только имели право, но и обязаны были создавать свои особые организации, связанные с германским рейхом. Именно из этих двух категорий нацисты черпали наибольшее число кадров, составлявших «пятые колонны». Таким образом, теоретические рассуждения нацистских юристов имели сугубо практическое значение для подготовки «идейных основ» нацистской агрессии против западноевропейских стран.

Далее, согласно учебнику, существовали еще две категории, являвшиеся как бы резервом для пополнения «пятых колонн». Их вербовали из числа людей, составлявших национальные меньшинства.

К этой же категории относились лица немецкой национальности, близкие по крови к арийцам или «тяготевшие к ним». Среди них проводилась активная работа соответствующих идеологических ведомств.

Некоторые западногерманские исследователи утверждают, будто эффективность деятельности «пятых колонн» была сравнительно небольшой ввиду «распыленности» руководимых ими инстанций, отсутствия координации и известного параллелизма.

Действительно, число ведомств, которые занимались немецкими нацменьшинствами в европейских странах и «пятыми колоннами», беспрерывно росло. Кроме уже перечисленных (Розенберга, Боле и «бюро Риббентропа») надо отметить еще VI отдел РСХА, возглавляемый Шелленбергом, военную разведку (абвер) под руководством Канариса и разного рода «координационные центры», как, например, «Ассоциацию фольксдойче», «Совет немцев, проживающих за границей», «Посредническое бюро по связи с фольксдойче», «Бюро по возвращению фольксдойче на родину» и т. д. и т. п.

Однако на самом деле функции этих организаций были разграничены, и когда возникала необходимость, их объединенные действия лишь усиливали эффективность подрывной работы.

Кроме всех перечисленных учреждений, занимавшихся непосредственно заграницей, или, скажем точнее, будущими жертвами нацистской агрессии, свое черное дело творило, как мы писали, и ведомство Шелленберга (СД-заграница). Оно ставило своей целью организацию прямых актов саботажа и физического террора, «устранение» противников нацистского режима в других странах. Иногда их убивали, иногда похищали и сажали в концлагеря. Касалось это и антифашистски настроенных лиц или даже просто прогрессивных зарубежных деятелей — активистов профсоюзного движения, интеллектуалов.

Де Йонг справедливо отмечает, что одной из целей таких акций было распространение паники среди мирного населения, запугивание его.

Служба Шелленберга имела в своем распоряжении большое число профессиональных убийц, которые рассылались в различные страны. Организация государственного террора, то есть террора, оплаченного нацистскими имперскими органами, была одним из важных «изобретений» «империи Гиммлера». Как известно, опыт государственного террора широко используется и поныне секретными службами капиталистических стран.

Конечно, между, так сказать, «легальной» деятельностью «пятых колонн» в западноевропейских странах и подпольной деятельностью нацистских террористов существовало определенное различие.

Однако не надо забывать, что и работа «пятых колонн» носила диверсионный характер, была направлена в первую очередь на разложение тыла будущих противников Германии.

Чтобы показать размах чисто «просветительской» деятельности «пятых колонн», приведем всего лишь несколько примеров.

За пределами Германии в 1936 г. издавалось 1500 газет и журналов на немецком языке, причем многие из них (если не большинство, как об этом пишет ряд исследователей) не только сочувственно относились к нацизму, но и выступали прямыми пособниками при распространении нацистской пропаганды. Прогитлеровская пресса в 30-е годы явно превалировала над антифашистской печатью, ибо она широко финансировалась и нацистским государством, и местными фашистскими группами.

В соседних с Германией странах существовала также широкая сеть немецких школ (в 1936 г. их было 5 тыс.), причем преподаватели этих школ очень часто были пронацистски настроены.

Немецкие антифашисты немало сделали для того, чтобы разоблачить происки гитлеровской агентуры, но антикоммунистические настроения, господствовавшие в правящих кругах самих западноевропейских государств, к сожалению, сплошь и рядом вели либо к прямому, либо косвенному поощрению профашистской деятельности.

Тем не менее нельзя пройти мимо некоторых акций антифашистов в Праге, Амстердаме, Лондоне и Париже.

В 1935 г. в Париже была опубликована книга, содержавшая некоторые итоговые данные о происках нацистских агентов в Западной Европе. Она вышла под названием: «Коричневая сеть. Как работают гитлеровские агенты за границей, подготавливая войну». Книга сыграла немалую роль для разоблачения работы «пятых колонн». В частности, в ней рассказано, что в марте 1935 г. было созвано совещание руководителей немецких «пятых колонн» в Европе, в котором принимал участие сам Гиммлер. В руки немецких антифашистов попали отрывки из протокола этого совещания. Из протокола следовало, что в странах Западной Европы имелось к тому времени почти 2500 платных агентов и 20 тыс. «добровольцев», работавших на немецкую разведку «по идеологическим соображениям», или, как значится в нацистских документах, «из сочувствия к нацизму и к его антибольшевистской направленности».

«Третий рейх», как явствует из той же книги, израсходовал более 250 млн марок на пропаганду и организацию работы «пятых колонн». Авторы книги опубликовали поименный список 590 крупных нацистских пропагандистов, агентов, осведомителей и шпионов, действовавших за пределами Германии. Естественно, что это была лишь небольшая часть гитлеровской агентуры.

Само собой разумеется, что, чем интенсивнее гитлеровцы готовились к войне, тем больше активизировались «пятые колонны». Одновременно росла их зависимость от аппарата насилия, от ведомства Шелленберга и абвера.

В целом можно сказать, что ко времени, когда Гитлер дал сигнал к началу открытой агрессии против ряда западноевропейских стран, он обладал обширной и достаточно обученной, организованной и сплоченной агентурой, готовой вступить в действие по приказу из рейха. И большую роль в этом сыграли именно Шелленберг и Канарис.

Как известно, первыми жертвами, на которых были испробованы методы «пятых колонн», стали Австрия и Чехословакия.

Что касается Австрии, то при подготовке оккупации страны пр<