Воскресенье, 28 марта 1915 г.

В половине восьмого утра я отправился на автомобиле в Шалон вдвоем с генералом де Лангль де Кари. Дюпарж и Пенелон следовали за нами в другом автомобиле. Мы спустились по долине реки Турб мимо Сомм-Турб, Сен-Жан-сюр-Турб, Лаваль и Варжмулен. Картина ужаснейшего разрушения. Все деревья срезаны, точно бритвой. Не видать ни кустика, ни травинки. Одна сухая меловая почва. В пыли двигаются люди, обозы, лошади 16-го и 17-го корпусов. Делаем остановку в разрушенной дотла деревне Варжмулен. Погреба ее служат убежищем для наших солдат. На всем протяжении долины досчатые хижины, шалаши, пещеры троглодитов, кое-где палатки — вот как расквартированы [534] войска. Чтобы не привлечь внимания самолетов неприятеля своими автомобилями, мы отправляемся пешком в зону, часто обстреливаемую немецкой артиллерией, и доходим до командного поста генерала Видаля, командующего одной из двух дивизий 16-го корпуса. Почва изрыта разрывными снарядами. Не успел генерал Дюпарж выйти из своего автомобиля, как совсем близко от него взорвались две гранаты, подняв столб черного дыма, но никого не ранив. По дороге к командному посту мы проходим мимо наших стреляющих батарей 75-миллиметрового калибра и оставляем их позади себя. Затем мы поднимаемся на покрытый деревьями пригорок, где находится генерал Видаль с несколькими солдатами. Немцы уже несколько дней как открыли это место и «поливают» его снарядами. Но в данный момент они перестали стрелять. Вершина холма изборождена окопами и водами, ведущими к наблюдательным пунктам, покрытым бревнами и листьями. Солдаты называют этот командный пункт «балконом». Отсюда мы хорошо видим тригонометрический пункт 196 и территорию, выигранную в последних сражениях, но с тех пор беспрестанно обстреливаемую неприятельской артиллерией. Возвращаемся пешком по полям, изрытым гранатами. Осматриваем в Варжмулене помещения войск в погребах и в настоящих пещерах. Солдаты преисполнены воодушевления. Поднимаемся по долине Турб. В Лавале останавливаемся на момент у командного поста генерала Гроссетти, командующего теперь 16-м корпусом. Прежде он командовал дивизией, так блестяще отличившейся в Ньюпорте. В Сен-Жан-сюр-Турб осматриваем лазареты, устроенные в церкви и в палатках. Много раненных в грудь и голову. В Сомм-Турб большие досчатые бараки, очень низкие, сколоченные наспех, солдаты счастливы, когда их сменят и они могут отдохнуть здесь на соломе. Отсюда мы прошли четыре-пять километров на северо-запад и попадаем в авиационный парк 17-го корпуса, размещенный среди сосен. Офицеры и саперы построили здесь бараки из досок и разбили вокруг них клумбы, с дорожками, посыпанными песком и украшенными ракушками. Мы входим в некоторые из этих домиков, они воистину очаровательны, [535] и мы находим в них веселых жителей Тулузы. Завтракаем в хижине капитана, командующего парком. В небольшом камине ярко горит огонь, но ветер и холод проникают через щели бревенчатых стен, и окошечко на крыше пропускает мало света в каморку. Зато с каким аппетитом поедаем мы яичницу, картофель и говядину, любезно предложенные нам хозяином!

После чашки превосходного черного кофе мы присутствуем при маневрах нового привязного шара, только что полученного в этой армии; он совершенно походит на немецкие Drachen. Он имеет продолговатую форму в виде гусеницы; в своей задней части он имеет расширенный придаток, который служит ему рулем; кроме того, снабжен длинным хвостом на манер воздушного змея. Он безобразен, но зато более устойчив, чем круглые шары.

Во второй половине дня мы отправились к генералу Гуро, который командовал прежде 10-й дивизией и был ранен в Аргоннах, а теперь командует в Шампани колониальным корпусом. Войска всюду восторженно встречают нас. К концу дня мы уезжаем, наконец, в Сент-Менегульд, где для меня приготовлена в частном доме комната, в которой, увы, останавливался на ночлег кронпринц.

Обедаю с генералом Саррайлем, который по-прежнему командует 3-й армией. Он далеко не так уверен в возможности прорыва неприятельского фронта, как генерал де Лангль. Он предпочел бы оперировать на другом театре военных действий. Во всяком случае утверждает, что в Аргоннах мы можем выиграть лишь очень незначительный клочок земли, заплатив за него слишком дорогой ценой. Если мы желаем прорвать немецкие линии, то, по его мнению, мы должны пытаться сделать это либо в Бельгии, либо у Спенкура, либо в Эльзасе, причем в этом последнем случае должны стараться пройти через один из рейнских мостов и дойти до великого герцогства Баденского. Однако он лично предпочитает действовать у Спенкура. Саррайль с раздражением говорит о получаемых им от главной квартиры приказах и контрприказах. Он, видимо, очень зол на Жоффра. Сообщает мне, что главнокомандующий потребовал от него доложить ему в точности о содержании [536] нашего разговора. Что это? Недоверие к Саррайлю? Или недоверие ко мне? Как бы то ни было, я встретил столько различных мнений, сколько мундиров.