МН 121 Чуласунньята сутта - Малая лекция о пустотности (перевод: SV)

(Будда говорит, что все медитативные достижения могут называться пребыванием в пустотности, и объясняет от чего именно они пусты)

Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи в Восточном Парке во дворце матери Мигары. И тогда, вечером, Достопочтенный Ананда вышел из медитации, отправился к Благословенному, поклонился ему, сел рядом, и сказал Благословенному:

«Учитель, однажды Благословенный проживал в стране Сакьев, где был город Сакьев под названием Нагарака. Там, Учитель, вот что я услышал и выучил из уст самого Благословенного: «Ананда, я часто пребываю в пустотности». Правильно ли я это услышал, Учитель, правильно ли я это выучил, правильно ли бы внимателен к этому, правильно ли запомнил это?»

«Вне сомнений, Ананда, ты услышал это правильно… запомнил это правильно. Как прежде, Ананда, так и сейчас я часто пребываю в пустотности. Ананда, подобно тому, как этот дворец матери Мигары пуст от слонов, рогатого скота, коней и кобыл, пуст от золота и серебра, пуст от собраний мужчин и женщин, и здесь наличествует только эта не-пустотность, то есть, единственность, зависящая от Сангхи монахов, то точно также, монах – не обращая внимания на восприятие деревни, не обращая внимание на восприятие людей – обращает внимание на единственность, зависящую от восприятия леса. Его ум входит в это восприятие леса и обретает уверенность, устойчивость, решительность. Он понимает так: «Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия деревни, не присутствуют здесь. Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия людей, не присутствуют здесь. Здесь наличествует только вот такое-то количество возмущения, то есть, единственность, зависящая от восприятия леса». Он понимает: «Это поле восприятия пусто от восприятия деревни. Это поле восприятия пусто от восприятия людей. Здесь наличествует только эта не-пустотность, то есть, единственность, зависящая от восприятия леса». Так он считает это пустым от того, чего здесь нет, а что касается того, что остаётся, он понимает, что это наличествует: «Это наличествует». Ананда, это его подлинное, неискажённое, чистое погружение в пустотность.

Далее, Ананда, монах – не обращая внимания на восприятие людей, не обращая внимания на восприятие леса – обращает внимание на единственность, зависящую от восприятия земли. Его ум входит в это восприятие земли и обретает уверенность, устойчивость, решительность. Подобно тому как шкура быка становится свободной от складок, когда её целиком растянули с помощью сотни колышков, то точно также монах – не обращая внимания на восприятие людей, не обращая внимания на восприятие леса – обращает внимание на единственность, зависящую от восприятия земли. Его ум входит в это восприятие земли и обретает уверенность, устойчивость, решительность. Он понимает так: «Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия людей, не присутствуют здесь. Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия леса, не присутствуют здесь. Здесь наличествует только вот такое-то количество возмущения, то есть, единственность, зависящая от восприятия земли». Он понимает: «Это поле восприятия пусто от восприятия людей. Это поле восприятия пусто от восприятия леса. Здесь наличествует только эта не-пустотность, то есть, единственность, зависящая от восприятия земли». Так он считает это пустым от того, чего здесь нет, а что касается того, что остаётся, он понимает, что это наличествует: «Это наличествует». Ананда, это также его подлинное, неискажённое, чистое погружение в пустотность.

Бесформенные сферы

Далее, Ананда, монах – не обращая внимания на восприятие леса, не обращая внимания на восприятие земли – обращает внимание на единственность, зависящую от восприятия сферы безграничного пространства¹. Его ум входит в это восприятие сферы безграничного пространства и обретает уверенность, устойчивость, решительность. Он понимает так: «Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия леса, не присутствуют здесь. Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия земли, не присутствуют здесь. Здесь наличествует только вот такое-то количество возмущения, то есть, единственность, зависящая от восприятия сферы безграничного пространства». Он понимает: «Это поле восприятия пусто от восприятия леса. Это поле восприятия пусто от восприятия земли. Здесь наличествует только эта не-пустотность, то есть, единственность, зависящая от восприятия сферы безграничного пространства». Так он считает это пустым от того, чего здесь нет, а что касается того, что остаётся, он понимает, что это наличествует: «Это наличествует». Ананда, это также его подлинное, неискажённое, чистое погружение в пустотность.

Далее, Ананда, монах – не обращая внимания на восприятие земли, не обращая внимания на восприятие сферы безграничного пространства – обращает внимание на единственность, зависящую от восприятия сферы безграничного сознания. Его ум входит в это восприятие сферы безграничного сознания и обретает уверенность, устойчивость, решительность. Он понимает так: «Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия земли, не присутствуют здесь. Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия сферы безграничного пространства, не присутствуют здесь. Здесь наличествует только вот такое-то количество возмущения, то есть, единственность, зависящая от восприятия сферы безграничного сознания». Он понимает: «Это поле восприятия пусто от восприятия земли. Это поле восприятия пусто от восприятия сферы безграничного пространства. Здесь наличествует только эта не-пустотность, то есть, единственность, зависящая от восприятия сферы безграничного сознания». Так он считает это пустым от того, чего здесь нет, а что касается того, что остаётся, он понимает, что это наличествует: «Это наличествует». Ананда, это также его подлинное, неискажённое, чистое погружение в пустотность.

Далее, Ананда, монах – не обращая внимания на восприятие сферы безграничного пространства, не обращая внимания на восприятие сферы безграничного сознания – обращает внимание на единственность, зависящую от восприятия сферы отсутствия всего. Его ум входит в это восприятие сферы отсутствия всего и обретает уверенность, устойчивость, решительность. Он понимает так: «Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия сферы безграничного пространства, не присутствуют здесь. Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия сферы безграничного сознания, не присутствуют здесь. Здесь наличествует только вот такое-то количество возмущения, то есть, единственность, зависящая от восприятия сферы отсутствия всего». Он понимает: «Это поле восприятия пусто от восприятия сферы безграничного пространства. Это поле восприятия пусто от восприятия сферы безграничного сознания. Здесь наличествует только эта не-пустотность, то есть, единственность, зависящая от восприятия сферы отсутствия всего». Так он считает это пустым от того, чего здесь нет, а что касается того, что остаётся, он понимает, что это наличествует: «Это наличествует». Ананда, это также его подлинное, неискажённое, чистое погружение в пустотность.

Далее, Ананда, монах – не обращая внимания на восприятие сферы безграничного сознания, не обращая внимания на восприятие сферы отсутствия всего – обращает внимание на единственность, зависящую от восприятия сферы ни восприятия, ни не-восприятия. Его ум входит в это восприятие сферы ни восприятия, ни не-восприятия и обретает уверенность, устойчивость, решительность. Он понимает так: «Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия сферы безграничного сознания, не присутствуют здесь. Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия сферы отсутствия всего, не присутствуют здесь. Здесь наличествует только вот такое-то количество возмущения, то есть, единственность, зависящая от восприятия сферы ни восприятия, ни не-восприятия». Он понимает: «Это поле восприятия пусто от восприятия сферы безграничного сознания. Это поле восприятия пусто от восприятия сферы отсутствия всего. Здесь наличествует только эта не-пустотность, то есть, единственность, зависящая от восприятия сферы ни восприятия, ни не-восприятия». Так он считает это пустым от того, чего здесь нет, а что касается того, что остаётся, он понимает, что это наличествует: «Это наличествует». Ананда, это также его подлинное, неискажённое, чистое погружение в пустотность.