Командующий армией генерал пехоты Готхард Хайнрици

 

Впервые за это жутко жаркое и сухое лето на западном горизонте заклубились тучи, а ветер вместо орудийной канонады донес раскаты далекого грома. Там, на горизонте, над Днепром, сейчас бушевала гроза, сверкали молнии и ураганный ветер швырял в лица русским солдатам пригоршни холодной дождевой воды. Гроза – это хорошо. Хоть на какое-то время на войска его армии прекратятся непрерывные налеты «Чертовых гребешков», которые взяли за правило парами и днем и ночью вести свободную охоту над территорией, которую контролирует его армия.

Объектом злобного внимания этих летающих исчадий ада может стать даже одиночный грузовик на дороге, но в основном они атакуют автоколонны снабжения, замаскированные танки, позиции артиллерии, а также деревоземляные огневые точки на линии фронта с большевиками – их они поражают весьма избирательно и с чрезвычайной меткостью. Командиры фронтовых частей уже много раз докладывали, что эти удары, разрушающие оборону против возможных большевистских атак, уже стали самым настоящим бедствием. При этом насколько тщательно ни производилась бы маскировка, как бы старательно рядом ни возводились ложные сооружения, призванные отвлечь на себя внимание вражеских пилотов, те еще ни разу не поддавались на эти провокации и непременно выпускали залпы реактивных снарядов по настоящим оборонительным сооружениям.

Что же касается большевистских солдат, которые, несомненно, воочию наблюдают за этими налетами, то они приветствуют каждый успешный удар криками «Ура!» и залихватским улюлюканьем, которое слышно даже в немецких окопах. Несколько раз, обидевшись на переливчатый пересвист, доносившийся с русской стороны, немецкая пехота даже ходила в спонтанные атаки без приказа, которые каждый раз кончались для нее большими потерями. На нехватку пулеметов и патронов большевистская пехота теперь явно не жаловалась, так что в таких спонтанных атаках немецкая кровь лилась рекой.

Но все это мелочи по сравнению с приказом любой ценой удерживать существующие позиции. В условиях, когда нити, связывающие армию с тылом, рвались одна за другой, солдаты начали уже поговаривать о том, что их просто принесли в жертву ужасному Молоху, намеренно бросив здесь на съедение непостижимо жутким «марсианам» и их союзникам-большевикам. Офицеры стараются пресекать такие разговоры, но при этом сами постепенно пропитываются общей атмосферой катастрофической безысходности, которую распространяет вокруг себя слово «окружение» в условиях, когда каждая пачка патронов, каждый артиллерийский снаряд и каждый литр дрянного синтетического топлива находится на строгом учете.

А ведь его, Готхарда Хайнрици, многие уже называли «везунчиком», потому что его назначили командующим 4-й армией всего за сутки до того как «марсиане» и большевики начали свое наступление под Гомелем и вдребезги разметали 43-й армейский корпус, которым Хайнрици командовал до этого назначения. Подумать только – запоздай тот приказ всего на сутки, и еще неизвестно, как повернулась бы его судьба. Но сейчас он сомневается, так ли ему повезло, как это казалось вначале. Получить под командование окруженную армию, почти лишенную самых элементарных запасов – это совсем не то назначение, которое он счел бы приятным. К тому же из Ставки фюрера постоянно приходят сообщения о том, что он не имеет права отступить хоть под чьим-либо натиском, что любая попытка несанкционированного отхода (а санкционированного никогда не будет) будет расследована в военно-полевом суде с обязательным вынесением виновному смертного приговора. Их действительно бросили здесь на смерть, причем с расчетом, что, даже погибая, 4-я армия заберет с собой какое-то количество большевистских и «марсианских» солдат, заставит их потратить время, оставшееся до распутицы, боеприпасы и ресурс техники. На этом их функция исчерпывается.

Сегодня из Смоленска пришел последний поезд со скудным снабжением, в основном с винтовочными патронами. Нет, железная и автомобильная дороги на Смоленск еще не перерезаны большевиками, просто командующий 9-й армией и главнокомандующий всех окруженной группировкой генерал-полковник Адольф Штраус сообщил, что прекращает снабжение 4-й армии из своих скудных резервов, так как необходимого уже не хватает и его собственным частям. Это, что называется, конец. Сколько сможет продержаться армия, у которой закончились боеприпасы, медикаменты и продовольствие? И если продовольствие можно конфисковать у местного населения, то снаряды к пушкам, патроны для винтовок «Маузера» и бинты для раненых на огородах у местных пейзан не растут.

В случае, если хотя бы только большевики, без всяких «марсиан», начнут наступление на этом участке, за несколько дней интенсивных боев боеприпасы закончатся совсем, и тогда с немецкими солдатами произойдет то же, что уже случалось с окруженными большевиками, которых подчиненные Готхард Хайнрици брали в плен десятками тысяч. Ни у одного из тех солдат в подсумках не было ни одного патрона, и пара немецких солдат с пулеметом могла захватить в плен сотню безоружных русских. Тогда генерал Хайнрици торжествовал, что победы удается одерживать почти без сопротивления, но теперь понял, что такой же ужасный конец неизбежно ожидает и немецких солдат 4-й армии – разумеется, тех, которые выживут; их ужасные дикие казаки толпами погонят в далекую холодную Сибирь. Или, быть может, им лучше пойти в штыки на русские пулеметы, чтобы погибнуть в бою и не переносить ужасных нечеловеческих мучений большевистского плена…

 

* * *

 

Сентября 1941 года, 11:05

Москва, Кремль

Кабинет Верховного Главнокомандующего

 

Верховный Главнокомандующий стоял у карты центрального участка советско-германского фронта. Сложившаяся на данный момент обстановка ему нравилась. Совсем не то, что было три недели назад, когда самому существованию советского государства грозила смертельная опасность. Конечно, это опасность грозит ему и сейчас, но прямой и непосредственной эта угроза станет только в том случае, если потомки прекратят непосредственную поддержку СССР, а генералы вроде Жукова после первых побед начнут легкомысленно относиться к своим обязанностям, считая, что война уже выиграна и немец уже не тот. По выражению самого Жукова, такое генеральское умонастроение называлось «шапки набекрень». В той истории Жуков и прочие целых полгода после победы под Москвой носили набекрень свои шапки, пока летом 1942 года немцы не показали им, что они вполне еще те, сумев одним рывком дойти до Кавказа и Сталинграда. Теперь необходимо позаботиться о том, чтобы такое не повторилось в этом мире, и как только на какой-то генеральской голове шапка окажется набекрень, ее тут же необходимо поправлять. Поскольку сами военные одергивать себя не способны (ибо только барону Мюнхаузену удалось вытащить себя за волосы из болота), то, значит, их должны одергивать товарищи со стороны. Например, командиры из будущего, способные оценить потенциальную опасность той или иной ситуации, и одновременно чекисты, чья работа – следить, чтобы не было преднамеренного ущерба.

Кстати, недавно курьер доставил в кабинет Сталина пакет, а в нем – перехваченный, расшифрованный и переведенный приказ командующим 4-й и 9-й армиями. Этот приказ гласил, что Гитлер не будет выводить войска этих армий из окружения и приказывает им, закрепившись на существующих рубежах, постараться отвлечь на себя как можно больше советских войск. Окруженным войскам обещали, что как только подойдут резервы из Франции и Балкан, последуют деблокирующие удары с внешней стороны «котлов» и снабжение всем необходимым по воздуху при помощи транспортных самолетов и грузовых планеров.

Сталин усмехнулся. При могуществе потомков в области противовоздушной обороны организация воздушного моста – это самый надежный способ в течение нескольких дней напрочь спалить всю германскую военно-транспортную авиацию. Если Гитлер этого не понимает, то он дурак. Если понимает и на самом деле не собирается организовывать никакого воздушного моста, то он подлец. Впрочем, немецкие генералы и сами далеко не дети и должны разбираться в своем фюрере и его обещаниях. Ему, Сталину, как-то все равно. Если транспортники начнут летать, то их начнут сбивать. Если не начнут, то нам, в общем-то, без разницы. Это уже, как тут говорилось, проблема немецких генералов.

На ликвидации этого котла и боях с ослабленным и деморализованным врагом необходимо натаскивать те части и соединения РККА, которые еще ни разу не были в боях. Например, сформированные по мобилизации или кадровые, но только переброшенные на фронт из внутренних округов. В РККА такие кадровые дивизии мирного времени, еще не задействованные в боях, пока имеются в достаточном количестве. Необходимо обеспечить этим соединениям поэтапное получение боевого опыта и одновременно помочь им избежать при этом ненужных потерь. А то берут свежую необстрелянную дивизию – кадровую или сформированную по мобилизации – бросают ее в самое пекло, и там она за пару месяцев стачивается до такого состояния, что из нее можно формировать сводный батальон.

А самое главное – используя оперативную паузу, которая неизбежно наступит после завершения этой операции, на основе частей и соединений, имеющих боевой опыт, необходимо создать фактически новую Красную Армию, которая сумеет не только остановить врага, но и погнать его обратно до самого Берлина, а может даже до Ла-Манша. В первую очередь это касается танковых войск и авиации, которые в начальный период войны, несмотря на численный перевес советской стороны, показали свою полную неспособность остановить вражеское наступление и поддержать сражающиеся стрелковые части.

Созданные до войны механизированные корпуса потерпели разгром в первых же сражениях, а огромное количество легких устаревших танков, списочным количеством которых самоуспокаивали себя советские генералы во главе с наркомом обороны маршалом Тимошенко, либо сгорели в боях, либо оказались брошены экипажами из-за отсутствия топлива или различных поломок. Из-за того, что в механизированных соединениях по факту отсутствовали ремонтно-восстановительные части, повреждения или поломки, которые невозможно устранить в полевых условиях силами механика-водителя, оказывались для техники фатальными.

Как выяснилось с началом войны, советские танковые заводы в погоне за количественными показателями не только выпускали технику крайне низкого качества, но и почти не снабжали ее запчастями, из-за чего в случае поломок или боевых повреждений танки получались одноразовыми. А вот небрезгливые немцы подбирают и ремонтируют брошенную советскую технику, и даже кое-где, в связи с большими потерями, используют против частей РККА. Особенно неприятно, когда это оказываются новейшие «Т-34» и «КВ» – по признанию самих же немцев, лучшие танки своего времени, разумеется, после того, как немецкий механик устранит заводской брак и технические недоработки.

Но и устаревшие танки могут быть весьма грозным оружием, если их правильно использовать. Вождь с удовольствием прочел краткое описание второй битвы за Пропойск, в которой устаревшие танки «БТ» нанесли противнику значительные потери – закопанные в землю по самую башню, они использовались как замаскированные противотанковые огневые точки. И ведь можно же было и так, а не бросать огромные массы этих танков в бессмысленные встречные атаки, в которых они полностью выгорали, не нанося никакого ущерба противнику.

Одним словом, на первом месте должно стоять качество производимой бронетанковой техники. На втором месте – правильная оргструктура механизированных частей, которые должны включать в себя не только танки, но и мотопехоту на бронетранспортерах, самоходную артиллерию и такое же самоходное зенитное прикрытие. На третьем месте должна стоять правильная тактика и стратегия применения механизированных частей, и на четвертом – талантливые командиры, которые сумеют в бою грамотно использовать все изложенное выше. Те же пункты касаются и авиации.

И на все это, по первым прикидкам, у него, у Сталина, всего пара месяцев до начала зимней кампании, во время которой предстоит обкатать первые бронетанковые, механизированные и авиационные соединения нового облика. Неизвестно, как сложится дальше, но СССР в любой момент должен быть готов снова взвалить на себя всю тяжесть борьбы с германским фашизмом. Победил же СССР Германию в мире потомков без всякой посторонней помощи, победит и сейчас. Впрочем, СССР от помощи потомков не отказывается, особенно если она предоставляется с чистой совестью и от всей души. Советскому руководству известно, как в 2018 году миллионы россиян и граждан прочих стран бывшего СССР обивают пороги российских военкоматов и советского представительства, желая попасть на фронт борьбы с германским фашизмом. И очень часто это не молодежь, а люди в зрелом возрасте, в том числе и командиры запаса в звании до майора.

Из таких специально отобранных добровольцев, которым не нашлось места в экспедиционных силах, в настоящий момент формируется ударная механизированная бригада, для технического комплектования которой в запортальной России закуплены снимаемые с хранения танки «Т-55», бронетранспортеры БТР-60ПБ и БТР-50 (как база для установки «ЗУ-2Э-2» или перепрофилирования в командно-штабные машины). Все техника подобрана по тому принципу, чтобы к ее вооружению в 1941 году уже выпускались боеприпасы.[122] Командиром формирующейся бригады уже назначен известный по прошлой истории полковник Катуков.

 

Эпилог

 

Шли дни, и вместе с ними своим чередом развивались события. 12-го сентября войска Брянского и Западного фронтов при поддержке экспедиционных сил, включая части ВКС, начали операцию по изоляции и расчленению 4-й армии вермахта. Уже к 17-му сентября последние остатки не сдавшихся немецких войск были блокированы в двух болотисто-лесистых «карманах»: южном между Сещей и Клетней и северным, между Рославлем и Хиславичами. После этого войска ударной группировки переключились на ликвидацию окруженной в окрестностях Смоленска 9-й армии, а немецким солдатам, сидящим в болотах почти без патронов и продовольствия, предоставили свободный выбор – издохнуть от голода, холода и сырости или выйти с поднятыми руками и сдаться в русский плен.

Генерал Хайнрици, поняв бессмысленность сопротивления, предпочел сдаться одним из первых, но приказа на капитуляцию подчиненной ему армии не отдал, из-за чего этот геморрой растянулся еще на неопределенное время. Изголодавшихся, замерзших и оборванных немецких окруженцев лыжные батальоны НКВД ловили до начала декабря, пока генерал Мороз окончательно не добил тех любителей поместий с рабами, которые так и не захотели поднимать руки, признавая свое поражение.

Упорные бои в районе Смоленска с применением авиации и танков экспедиционных сил и больших масс советской пехоты продолжались еще месяц, пока окруженный Смоленск не взяли штурмом; генерал Штраус застрелился, после чего истощенные и деморализованные остатки германской группировки начали массово сдаваться в плен. И опять же окончательная зачистка затянулась до начала декабря, и все это время отдельные группы немецких солдат лесами пытались выйти к своим между Оршей и Витебском.

Но уже к началу ноября линия фронта установилась по следующему рубежу: Пярну–Тарту–Чудское озеро–Псков(за немцами)–Порхов–Пустошка–Невель(за нашими)–Витебск(за нашими)–Орша(за нашими), и далее по Днепру до Николаева (за немцами), с включением Жлобин-Рогачевского, Киевского и Запорожского плацдармов советских войск на западном берегу Днепра. Также в Одессе, прижатая к морю, сражалась (в основном с румынами) отдельная Приморская армия, а ВВС Черноморского флота с аэродромов в Крыму совершала регулярные налеты на Плоешти. В районе портального перехода под Красновичами к концу октября достроили полноценный аэродром 1-го класса, вылеты с которого могли совершать самолеты всех типов, включая сверхтяжелые «Русланы», и смешанный тяжелый авиаполк только и ждал команды, чтобы перебазироваться на новый аэродром и начать боевую работу.

При этом обе стороны в ходе Смоленской битвы (с 10-го июля по 20-е октября) понесли тяжелейшие потери. Немцы потеряли миллион двести тысяч солдат и офицеров, Красная Армия – около миллиона бойцов и командиров. При этом из полумиллиона пленных, захваченных противником на первом этапе сражения (с 10-го июля по 20-го августа) и на втором (с 20-го августа по 20-октября) триста пятьдесят тысяч советских бойцов и командиров обрели свободу и вернулись в строй. Итого, общий баланс потерь сторон: миллион двести против семисот тысяч выглядел в пользу Красной Армии почти как один к двум. Помимо этого, в отличие от известной нам истории, СССР удалось в полном объеме сохранить работоспособность Ленинградского, Московского, Харьковского, Донбасского и частично Киевского и Одесского промышленных узлов, что давало надежду на быстрое восполнение потерь боевой техники всех видов.

При этом никакой формальной антигитлеровской коалиции так и не образовалось. На словах руководство Великобритании приветствовало победы Красной Армии, на деле уклоняясь от подписания юридически обязывающих документов о союзе. А зачем? Давление на Острова и так сократилось до минимума, ибо все свои резервы Гитлер бросил на Восточный фронт; а помогать большевикам, когда от этого не зависит судьба Великобритании, Черчилль считал глупым. О Рузвельте так и вообще молчок – пока на Америку никто не напал, он старался делать вид, что бойня в Европе его не касается. По крайне мере, можно немного помочь Англии, но не более того.

Таким образом, перед началом зимней кампании, которая должна была начаться с первыми морозами, обе стороны перегруппировывали войска, подтягивали резервы, подвозили боеприпасы и технику и строили планы. Только у германского командования эти планы были сугубо оборонительными, с оттенком ужаса от осознания того, что может произойти в самом худшем варианте; а вот у Красной Армии и ее российских союзников эти планы были хоть осторожными, но наступательными. На новом этапе войны требовалось обкатать в боях первые сформированные части и соединения «нового строя», и при этом по минимуму прибегать к поддержке экспедиционных сил, которые из-за проблем со снабжением через портал не имели возможности слишком далеко удаляться от центрального участка фронта. И хоть судьба Третьего Рейха была уже предрешена, он никак не хотел этого признавать, и потому на просторах Европы еще предстояло разразиться ожесточенным и кровопролитным сражениям…

 

 

КНИГА ТРЕТЬЯ

СНЕЖНЫЙ ТАЙФУН

 

Вступление

 

К сцепленной дате 1 ноября 1941 – 11 июля 2018 года в связанных Вратами мирах сложилась следующая обстановка:

В 1941 году фронт стабилизировался по линии Таллин–Нарва–Лужский рубеж–озеро Ильмень–Сольцы–Холм–Невель–Витебск–Орша–Могилев–Рогачев–Жлобин, и далее по линии Днепра до самого устья, включая в себя Киевский и Херсонский плацдармы на правом берегу реки. Немецкие плацдармы на левом берегу были ликвидированы в конце сентября – начале октября совместными действиями войск 38-й армии под командованием генерал-лейтенанта Рябышева и авиации потомков. Большую роль в ликвидации плацдармов сыграли «Искандеры», разрушившие переправы через Днепр. В осажденную Одессу начал ходить так называемый Одесский экспресс, то есть конвой из быстроходных судов Черноморского пароходства под охраной эсминцев, поочередно возглавляемые лидером «Ташкент», крейсерами «Молотов и «Ворошилов». Суда конвоя доставляли в Одессу подкрепление, продовольствие и боеприпасы, в обратном направлении вывозя на Большую Землю раненых, а также эвакуируемых из зоны боевых действий детей и беременных женщин.

В первых рейсах, несмотря на сильное зенитное противодействие, на подходах к Одессе «экспресс» активно атаковала немецко-румынская авиация, действующая по принципу «не потоплю, так понадкусаю». Особенно опасными для кораблей были немецкие пикирующие бомбардировщики «Ю-87», метко кидающиеся убийственными для легких кораблей пятисоткилограммовыми бомбами. По этой причине было повреждено и потоплено несколько транспортных судов, погибло большое количество народа, в том числе эвакуируемых детей. Но потом в Севастополь привезли большую партию ПЗРК «Игла» – и 5-го октября при подходе очередного «экспресса» к Одессе состоялась показательная порка люфтваффе. Из восемнадцати немецких пикировщиков, участвовавших налете, было сбито тринадцать, из двенадцати истребителей – десять. Члены экипажей самолетов, которых вытащили их воды советские моряки, впоследствии все сгинули в сталинских лагерях, где они пребывали в статусе военных преступников. [123]

Получив такой свирепый отпор и предприняв еще несколько вялых попыток прощупать противовоздушную оборону «экспресса», пилоты люфтваффе резко потеряли интерес к этому мероприятию, предпочтя атаковать одиночные суда, не входящие в состав конвоев. Но и там зачастую было достаточно того, чтобы человек на палубе поднял к плечу нечто хотя бы отдаленно напоминающее пусковой контейнер ПЗРК (например, пустой тубус от чертежей) – херои люфтваффе тут же разлетались во все стороны вспугнутыми птицами, потому что настоящие ПЗРК на тихоходах, ходящих в капельных рейсах, тоже имелись, но был приказ их экономить. Зачем тратить на стервятника настоящую ракету, если имитация работает не хуже.

Таким образом, на первом этапе войны за время летне-осенней кампании обе стороны понесли тяжелые потери. Красная Армия потеряла убитыми и пропавшими без вести порядка одного миллиона семисот тысяч бойцов и командиров (миллион триста тысяч только в Белостокском и Уманском котлах), в то время как вермахт плюс СС безвозвратно потеряли полтора миллиона солдат и офицеров. Потери вермахта и СС в смоленской мясорубке составили миллион двести тысяч человек, из которых после зачистки котлов в плен попали почти четыреста пятьдесят тысяч.

16-го октября (в день, когда в нашей истории состоялась знаменитая московская паника из-за приближавшихся к столице германских танковых войск) по местной Москве под конвоем бойцов НКВД перед отправкой в Сибирь на стройки социализма уныло, как побитые собаки, прошли почти двести тысяч немецких пленных. Это явление, подытоживающее кровавое рубилово Смоленского сражения, не осталось незамеченным британскими и американскими дипломатами и имело долгосрочные политические последствия.

Но главной потерей германской стороны оказались не солдаты и офицеры, а все четыре танковых группы, сгоревшие в ходе тщетных попыток верховного германского командования нанести поражение экспедиционной группировке ВС РФ. Не достигнув ни той, ни другой цели и растратив почти всю наличную бронетехнику, германское командование лишилось своей основной ударной силы. В результате чего немецкие трофейные команды по второму кругу были вынуждены собирать по полям и лесам Белоруссии и Украины подбитую и брошенную в начале кампании советскую бронетехнику. Из двух подбитых танков «Т-34» или «КВ» немецкие механики собирали один, при этом восхищаясь замыслом советских конструкторов и ужасаясь заводской халтуре при его исполнении. Исправные трофейные советские танки старых серий (самые многочисленные среди брошенного бронехлама) планировалось использовать в качестве тягачей, а неисправные – в качестве закопанных в землю неподвижных огневых точек. Благо снарядов к 45-мм пушкам и винтовочных патронов русского образца на фронтовых складах Западного фронта было захвачено более чем достаточно.

Поступления собственной германской бронетехники в войска во второй половине 41-го года были минимальными – так, например, в нашей истории во втором полугодии 41-го года всеми четырьмя танковыми группами с заводов суммарно было получено только сто новых машин. Это Гитлер, уверившись в реальности плана «Барбаросса», перед самой войной приказал резко сократить производство новых танков, рассчитывая на то, что Советская Россия будет разгромлена, и тем их количеством, которое уже имеется в войсках. Следующими на очереди должны были стать британцы и американцы, а для их разгрома требовалось построить огромный военно-морской флот, для чего тоже в огромных количествах требовался металл.

Помимо подбитых советских танков, на полях сражений и вдоль дорог немецкие трофейщики также собирали и приводили в порядок брошенную при отступлении советскую артиллерию. Только в составе соединений первого стратегического эшелона в полосе ЗапОВО имелось в наличии 14000 орудий и минометов, плюс брошенные при отступлении склады боеприпасов, предназначенные для снабжения этой артиллерийской прорвы снарядами. И все это богатство практически в полном составе по милости генерала Павлова досталось немцам.

Только вот даже с врожденными германскими организационными талантами процесс организации сбора, ремонта и вторичного использования трофейной техники был небыстрым, и к началу ноября он находился в самом разгаре. Танки и пушки еще требовалось отыскать, притащить на рембазы, а затем полностью перебрать с заменой самых ответственных деталей на запчасти немецкого производства. Иначе какой прок от танка, если после 100-150 километров пробега у него напрочь сточатся зубья на шестернях коробки передач либо же выйдет из строя главное сцепление или бортовой фрикцион.

«Дрянной металл, герр гауптман, – скажет своему начальнику немецкий ремонтник, обтирая замасленной тряпкой руки, – нет другого выхода, кроме как делать все заново.»

С советской стороны, несмотря на огромные, по довоенным меркам, потери, все было значительно веселее. Проведя первые три волны всеобщей мобилизации, к первому октября СССР сумел поставить под ружье более четырнадцати миллионов человек, из которых два с половиной были направлены в составе маршевых батальонов на пополнение втянутых в бои частей и соединений РККА, остальные были обращены на формирование новых частей и соединений. Часть из формирующихся по мобилизации дивизий в составе Брянского, Резервного и Западного фронтов даже успели принять участие в Смоленском сражении и получить боевой опыт, в том числе и при взаимодействии с Экспедиционными силами Российской Федерации. Теперь эти дивизии, получившие боевой опыт в ходе Смоленского сражения, заняли позиции на оборонительных рубежах по Днепру.

В то же время Экспедиционные силы РФ, хоть и не понесли значительных потерь, еще в средине сентября были отведены в резерв Западного направления. Основную свою задачу – подорвать ударный потенциал вермахта – они выполнили, и теперь танковые и мотострелковые дивизии играли роль пугала за кадром. Пусть германские генералы помаются головной болью от мысли, где и когда эти части снова могут объявиться на фронте, и чем тогда придется расплатиться вермахту за их визит. Это они еще не знают, как ловко выходцы из XXI века умеют дурить головы местной доверчивой деревенщине при помощи надувных танков и самолетов… Впрочем, это уже совсем другая история, относящая не к прошлому, а к будущему.

Кроме всего прочего, в Экспедиционных силах прошла ротация, вследствие чего две трети личного устава убыли в 2018 год, а вместо них прибыли еще не нюхавшие пороха и советских порядков новички, в том числе и из числа добровольцев. Но отвод во второй эшелон танковых и мотострелковых дивизий ВС РФ отнюдь не означал, что Экспедиционные Силы самоустранились от влияния на развитие событий на фронте. К концу сентября по обе стороны портала были достроены ВПП из сборных ЖБ плит, позволяющие принимать любые типы самолетов, вплоть до «Ил-76/78» и «Ту-22М3». Это обстоятельство привело к значительному наращиванию авиационной группировки ВС РФ и ее активным действиям (в основном на западном направлении). Если «Су-24», «Су-27» и «Миг-29» базировались непосредственно у портала на аэродроме Красновичи, то «Су-25» вместе с «Ми-24» поэскадрильно распределили на прифронтовые аэродромы, а эскадрилью «Ту-22М3» забазировали на аэродром Кратово, откуда они, ужасные и неуязвимые, вылетали в рейды по вражеским тылам. По бомбовой нагрузке каждый такой самолет равен полку АДД на «Ил-4», а вся эскадрилья «Ту-22М3» по ударной мощи соответствует отдельной воздушной армии АДД.

Кстати, снабжение российских бомбардировщиков топливом и боеприпасами легло на советскую сторону. Производство реактивного топлива «ТС-1» на советских НПЗ оказалось не столь сложным делом. К тому же производство авиакеросина не конкурировало по сырью с производством фракций авиационных и автомобильных бензинов и фракций дизельного топлива. В это время керосин – это исключительно топливо для примусов и керосиновых ламп, и не более того. Что касается основного бомбового груза, в больших количествах вываливаемого на немецкие головы, то для этого вполне сгодились советские авиабомбы «ФАБ-250» и «ФАБ-500». Перепаханные вдоль и поперек нефтепромыслы в Плоешти, а также Варшавский железнодорожный узел являются тому вполне достойными свидетелями. И самое страшное для немцев заключалось в том, что от этих самолетов не спасали никакие зенитные орудия. Их внезапное появление, разящие удары и стремительное исчезновение уже стали в вермахте притчей во языцах. Впрочем, ближе к фронту, где работали самолеты поменьше и попроще, немецким солдатам тоже было не легче. Например, «Су-25» с подвешенными ГУВами за один заход запросто способен начисто выкосить не успевшую вовремя разбежаться роту маршевого пополнения.

Кстати, райцентр Сураж по-прежнему является неофициальной «столицей» Экспедиционных сил, именно тут располагается их штаб. И Варвара Истрицкая по-прежнему работает в разведотделе этого штаба переводчицей, только уже как российская гражданка. Коллеги уважают ее за профессионализм и выдержанность характера, она на хорошем счету у начальства, и сержант полиции Василий, работающий шофером при группе российских журналистов, все так же является ее поклонником и женихом. Ведь она такая замечательная, образованная, прямая и честная, и в то же время не распущенная и хамовитая, как многие девушки в двадцать первом веке. Что касается Марины Максимовой, то она за три месяца тоже пообтерлась и заматерела. Теперь она в стиле местных политработников носит белый полушубок-дубленку и такую же белую шапку-ушанку. И везде она своя. Для советских она – товарищ Максимова, для своих – Марина Андреевна или, в крайнем случае, Мариночка. Ее репортажи с этой войны выходили в новостных блоках ВГТРК и телеканала «Звезда», а несколько из них по просьбе советской стороны были переведены на пленку и направлены в кинотеатры для включения в киножурналы, демонстрируемые перед основным сеансом. Русский немец Николас Шульц по-прежнему при ней и по-прежнему работает над переводом захваченных документов. Его российское гражданство пока еще впереди, потому что, в отличии от Варвары, в его биографии не все так ясно и гладко. Но он тоже на хорошем счету у начальства, так что и у него в итоге все будет хорошо.

Что касается положения дел на 10 июля 2018 года, то оно, можно сказать, обычное. Война в 1941 году совершенно не сказалась на жизни большинства обычных российских граждан, как не сказывается на ней война в Сирии. Своим чередом наступил мундиаль [124] и своим чередом г-н Медведев выступил с грабительской инициативой о повышении пенсионного возраста. Только вдруг неожиданно модным стали стиль милитари сороковых и цвет хаки. И наряжены в этом стиле были не только россияне и россиянки, но и гости мундиаля. Мода и экзотика в одном флаконе.

Что касается каких-то дополнительных санкций, которые могли быть наложенны на Россию за ее запортальную войну с гитлеровскими европейскими цивилизаторами, то, как ни ждали их некоторые «люди со светлыми лицами» и альтернативно одаренные граждане соседнего государства на букву «у», то так ничего и не дождались. Уж больно нерукопожатной персоной даже в XXI веке является господин Гитлер, и даже малейшее выражение симпатии к этому господину способно было не только испортить карьеру, но и полностью сломать судьбу тому, кто на это осмелится. Слишком много на нем крови и грязи, слишком людоедские идеи он исповедовал. Слишком близко человечество в сороковых годах XX века подошло к краю воронки, из которой уже не было выхода.

Единственная страна (помимо Украины) в которой такие люди, выражающие симпатии к Гитлеру, могут существовать, не подвергаясь всеобщему и ежедневному остракизму, это, как ни странно, Россия. И, как ни странно, большинство лиц, выражающих такие симпатии, принадлежат к тем самым национальным группам, чей вопрос по окончании войны Гитлер собирался решить окончательно и бесповоротно. Уж слишком захватывает этих людей животная ненависть к большевизму в его сталинском изводе, что они готовы были похоронить его даже ценой существования собственного народа. И это при том, что при советской власти большинство из этих деятелей процветали, занимали достаточно высокие посты, находились в фаворе, получали ордена и государственные премии. А потом пришел 91-й год – и они дружно стали охаивать то, что ранее превозносили, и превозносить то, что раньше охаивали. Но это уже клиника и непаханое поле для работы врачей-психиатров; а все остальные воспринимают этих клоунов как юродивых, сиречь придурков.

 

Часть 9

ЗАТИШЬЕ ПЕРЕД БУРЕЙ

 

Ноября 1941 года, 15:25

Москва, Кремль

Кабинет Верховного Главнокомандующего

 

Вождь стоял перед картой СССР и смотрел на жирную красную линию, с севера на юг из края в край пересекающую территорию СССР от Балтики до Черного моря. Теперь, когда фронт окончательно стабилизировался, эта линия отделяла те территории, которые удалось отстоять, от оккупированной врагом части СССР. Вождь понимал, что без туннеля, соединяющего два мира и без Экспедиционных сил, пришедших на помощь СССР с той стороны, положение сейчас было бы гораздо хуже. Вождь уже ознакомился с информацией о том, как это было в другой истории, и осознавал, что тогда все висело на волоске. Сделай он неверный шаг, поддайся уговорам соратников уехать вслед за дипломатами в Куйбышев – и все, фронт, и так державшийся на честном слове, посыпался бы со страшной силой. И остановить это разрушение всего и вся уже не было бы никакой возможности, потому что с того момента больше ни один боец не верил бы своим командирам и политработникам.

Вождь положил на стол потухшую трубку и задумался. Если миров оказалось два (то есть больше, чем один), то их может быть вообще неограниченное множество. Законам логики это не противоречит. А значит, может существовать и такой мир, где он, уже приехав на вокзал, не вернулся бы обратно в Кремль, а сел бы в бронированный поезд и поехал бы в Куйбышев. А разваливающийся фронт катился бы позади него мутной волной разбегающихся в панике дезертиров, которых в свою очередь преследовали бы изрядно обрадованные таким поворотом событий германцы. Однажды в России уже такое произошло – когда царь Николай отрекся от престола и огромная страна сразу стала расползаться как прелая портянка. Если один раз дать слабину и потерять столь трудно накопленный авторитет, то потом его уже не удастся вернуть никакими усилиями, как не удалось реставрировать старую власть многочисленным белогвардейским осколкам буржуазной России.

Выколотив в пепельницу трубку, Сталин принялся набивать ее свежим табаком из раскрошенной папиросы, продолжая размышлять. По сути, его отъезд в Куйбышев, каким бы очевидным ни казался этот шаг, означал бы полный крах идей большевизма и невозможность его реанимации. Когда там, в мире будущего, Никитка после его, Сталина, смерти, затеял его дискредитацию, то обрушил не только свой авторитет (черт бы с ним), не только оттолкнул от себя китайских и албанских товарищей, но еще и подорвал веру в саму коммунистическую идею, вырвав из нее один из краеугольных камней. Прошло совсем немного времени – и выхолощенная, потерявшая всю жизненную си