Весна-художник . Г. Скребицкий

Приступила к работе Весна Красна. Не сразу взялась она за дело. Сперва призадумалась: какую бы ей картину нарисовать? Вот стоит перед ней лес - ещё по-зимнему хмурый, угрюмый. «А дай-ка я разукрашу его по-своему, по-весеннему!» Взяла она тонкие, нежные кисточки. Чуть-чуть тронула зеленью ветки берёз, а на осинах и тополях по развесила розовые и серебряные серёжки.

День за днём всё наряднее картина весны. На широкой лесной поляне синей краской нарисовала она большую весеннюю лужу. А вокруг неё, будто синие брызги, рассыпала первые цветы подснежника, медуницы. Рисует день, другой.

Вот на склоне оврага кусты черёмухи; их ветки покрыла Весна мохнатыми гроздьями белых цветов. И на лесной опушке, тоже все белые, будто в снегу, стоят дикие яблони, груши. Посреди луговины уже зеленее трава. А на самых сырых местах, как золотые звёзды, распустились цветы калужницы. Всё оживает кругом.

 Почуяв тепло, выползают из разных щелок букашки и паучки. Майские жуки загудели возле берёзовых веток. Первые пчёлы и бабочки летят на цветы. А сколько птиц в лесу и в полях! И для каждой из них Весна-Красна придумала важное дело.

 

Подснежник. Г.Х. Андерсен.

 

Завывал зимний ветер, а в домике было тепло и уютно. В этом домике укрывался цветок. Он укрывался в своей луковице под землей и снегом. Потом выпал дождь. Капли пробили снежное покрывало и застучали по цветочной луковице. Они говорили о светлом наземном мире, и вслед за ними сквозь снег пробился нежный и настойчивый солнечный луч и пригрел луковицу.

— Кто там? Войдите! — сказал цветок.

— Не могу! — сказал луч. — Мне никак не отворить дверь. Подожди до лета, тогда я наберу силу.

— А когда будет лето? — спросил цветок и повторял этот вопрос всякий раз, как новый солнечный луч пробивался под землю. Но до летней поры было еще далеко, повсюду лежал снег, и каждую ночь вода подергивалась ледком.

— Как мне это надоело! — сказал цветок. — Все тело ноет! Я должен потянуться, выпрямиться и выйти на волю, я должен поклониться лету и пожелать ему доброго утра. Ах, какое это будет счастье!

Цветок встал, потянулся и приналег на свою оболочку, размякшую от теплой земли, талой воды и солнечных лучей. Он рванулся вверх, неся на зеленом стебле бледно-зеленый бутон, бережно прикрытый узкими плотными листочками, и очутился в снегу. Снег был холодный, но весь просвечивал, и пробиться сквозь него было куда легче, а солнечные лучи были теперь совсем близко, так близко, как никогда прежде. Они звенели и пели:

—Добро пожаловать! Добро пожаловать! И цветок поднялся из снега навстречу светлому солнечному миру. Лучи гладили и целовали его так нежно, что он совсем раскрылся. Он стоял, белый, как снег, смущенно и радостно склонив голову.

— Прекрасный цветок! — пели солнечные лучи. — Как ты нежен и свеж! Ты первый! Ты единственный! Ты несешь весть о лете, о теплом лете! Весь снег растает, улетят холодные ветры! Придет наша пора! …

Ему было так радостно, будто пел весь воздух, словно лучи света пронизали его листики, и цветок стоял нежный и хрупкий и вместе с тем сильный в своей юной красе.

Но до лета было все еще далеко, тучи закрывали солнце, подул резкий холодный ветер. … И снова наступили холода. Потянулись хмурые дни без единого солнечного луча. Погода стояла такая, что маленькому, слабому цветку впору было замерзнуть насквозь. Но он и сам не знал, какой он сильный: ему прибавляла сил жизнерадостность и вера в то, что лето все равно придет. Он хранил ему верность, а солнечные лучи подтверждали, что ждать стоит. И так он стоял, исполненный любви, веры и надежды, в белом наряде на белом снегу, когда густо падали хлопья и дули ледяные ветры.

 

 

Космос

 

Генрих Сапгир Ночью на небе один Золотистый апельсин. Миновали две недели. Апельсина мы не ели, Но осталась в небе только Апельсиновая долька.

Что такое Солнце. А.Еськова Солнце — монетка, — скупой проворчал. Нет, сковородка! — обжора вскричал. Нет, каравай, — хлебопёк произнёс. Компас, — сказал убеждённо матрос. Солнце- звезда, — астроном объявил. Доброе сердце, — мечтатель решил.

Как солнце и луна друг к другу в гости ходили (албанская сказка)

 

Однажды Луна получила от Солнца, царя света, приглашение прийти к нему в гости. Она долго думала, что подарить Солнцу, и наконец додумалась: собрала несколько самых ярких и красивых звезд, положила их на серебряное блюдо и пошла с ними в гости. Царь света был очень рад подарку. Они поели, попили, поговорили, и Луна вернулась домой. Затем Луна пригласила Солнце к себе в гости.  Долго думал царь света, чем Луну порадовать. Наконец придумал. Позвал к себе лучшего портного и говорит:
— Я собираюсь пойти к Луне в гости. Мне нужен хороший подарок. Я решил, что лучше всего подарить ей новое платье из облаков. Пожалуйста, сшей платье понарядней и по мерке, чтобы оно хорошо и удобно на Луне сидело.
А портной Солнцу и отвечает:
— Нет, царь света, не возьмусь я за такую работу. Да и никто не возьмется. Луна каждый день меняется. Сегодня она круглая, как шарик, а назавтра уже с одного бока худеть начинает, а недели через две и вовсе тоненькой становится, да еще изогнется, как серп. По какой же ей мерке шить, сам посуди? Я не знаю такой мерки. Что ни сошьешь, все будет невпопад.

Огорчился царь света, да ничего не поделаешь. Пришлось идти в гости с пустыми руками. Луна приготовила вкусное угощение, они поели, попили, поговорили. Но когда царь света стал собираться домой и Луна увидела, что у него нет подарков, она очень опечалилась. Царь света, заметив это, сказал:
— Не сердись на меня, Луна. Я долго думал, что тебе подарить. Наконец придумал. Решил, что самый лучший подарок — нарядное платье из облаков. Но мой самый искусный портной отказался выполнить эту работу. Трудно на тебя шить, говорит, ты каждый день меняешься, то толстеешь, то худеешь. Так и пришлось мне идти в гости с пустыми руками. Но чтобы не обидеть тебя, я разрешаю тебе вот что: с этого дня ты можешь собирать мои лучи и шить из них любое одеяние! Увидишь, какой ты станешь красавицей! С этими словами царь света распрощался и ушел. А Луна побледнела от огорчения и с тех пор предпочитает с Солнцем больше не встречаться, а завидев его, обходит стороной.

Серая звёздочка. Б. Заходер

— Ну, так вот, — сказал папа Ёжик, — сказка эта называется «Серая Звёздочка», но по названию тебе ни за что не догадаться, про кого эта сказка. Поэтому слушай внимательно и не перебивай. Все вопросы потом.

— А разве бывают серые звёздочки? — спросил Ежонок.

— Если ты меня ещё раз перебьёшь, не буду рассказывать, — ответил Ёжик, но, заметив, что сынишка собирается заплакать, смягчился: — Вообще-то не бывает, хотя, по-моему, это странно — ведь серый цвет самый красивый. Но одна Серая Звёздочка была.

— Так вот, жила-была жаба — неуклюжая, некрасивая, вдобавок от неё пахло чесноком, а вместо колючек у неё были — можешь себе представить! — бородавки. Брр!

К счастью, она не знала ни о том, что она такая некрасивая, ни о том, что она — жаба. Во-первых, потому, что была совсем маленькая и вообще мало что знала, а во-вторых, потому, что её никто так не называл. Она жила в саду, где росли Деревья, Кусты и Цветы, а ты должен знать, что Деревья, Кусты и Цветы разговаривают только с теми, кого они очень-очень любят. А ведь не станешь ты называть того, кого ты очень-очень любишь, жабой?

Ежонок засопел в знак согласия.

— Ну вот, Деревья, Кусты и Цветы очень любили жабу и поэтому звали её самыми ласковыми именами. Особенно Цветы.

— А за что они её так любили? — тихонечко спросил Ежонок.

Отец насупился, и Ежонок сразу свернулся.

— Если помолчишь, то скоро узнаешь, — строго сказал Ёжик. Он продолжал: — Когда жаба появилась в саду, Цветы спросили, как её зовут, и, когда она ответила, что не знает, очень обрадовались.

«Ой, как здорово! — сказали Анютины Глазки (они первыми увидели её). — Тогда мы сами тебе придумаем имя! Хочешь, мы будем звать тебя… будем звать тебя Анютой?»

«Уж лучше Маргаритой, — сказали Маргаритки. — Это имя гораздо красивее!»

Тут вмешались Розы — они предложили назвать её Красавицей; Колокольчики потребовали, чтобы она называлась Динь-Динь (это было единственное слово, которое они умели говорить), а цветок, по имени Иван-да-Марья, предложил ей называться Ванечка-Манечка.

Ежонок фыркнул и испуганно покосился на отца, но Ёжик не рассердился, потому что Ежонок фыркнул вовремя. Он спокойно продолжал:

— Словом, спорам не было бы конца, если бы не Астры. И если бы не Ученый Скворец.

«Пусть она называется Астрой», — сказали Астры.

«Или, ещё лучше, Звёздочкой, — сказал Учёный Скворец. — Это значит то же самое, что Астра, только гораздо понятнее. К тому же она и правда напоминает звёздочку — вы только посмотрите, какие у неё лучистые глаза! А так как она серая, вы можете звать её Серой Звёздочкой — тогда уж не будет никакой путаницы! Кажется, ясно?»

И все согласились с Учёным Скворцом, потому что он был очень умный, умел говорить несколько настоящих человеческих слов и насвистывать почти до конца Музыкальное произведение, которое называется, кажется… «Ёжик-Пыжик» или как-то в этом роде. За это люди построили ему на тополе домик.

С тех пор все стали называть жабу Серой Звёздочкой. Все, кроме Колокольчиков, — они по-прежнему звали её Динь-Динь, но ведь это было единственное слово, которое они умели говорить.

«Нечего сказать, звёздочка, — прошипел толстый старый Слизняк. Он вполз на розовый куст и подбирался к нежным молодым листочкам. — Хороша звёздочка! Ведь это самая обыкновенная серая…»

Он хотел сказать «жаба», но не успел, потому что в этот самый миг Серая Звёздочка взглянула на него своими лучистыми глазами — и Слизняк исчез.

«Спасибо тебе, милая Звёздочка, — сказала Роза, побледневшая от страха. — Ты спасла меня от страшного врага!»

— А надо тебе знать, — пояснил Ёжик, — что у Цветов, Деревьев и Кустов, хотя они никому не делают зла — наоборот, одно хорошее! — тоже есть враги. Их много. Хорошо ещё, что эти враги довольно вкусные!

— Значит, Звёздочка съела этого толстого Слизняка? — спросил Ежонок облизнувшись.

— Скорее всего, да, — сказал Ёжик. — Правда, ручаться нельзя. Никто не видел, как Звёздочка ела Слизняков, Прожорливых Жуков и Вредных Гусениц. Но все враги Цветов исчезали, стоило Серой Звёздочке посмотреть на них своими лучистыми глазами. Исчезали навсегда. И с тех пор как Серая Звёздочка поселилась в саду, Деревьям, Цветам и Кустам стало жить гораздо лучше. Особенно Цветам. Потому что Кусты и Деревья защищали от врагов Птицы, а Цветы защищать было некому — для Птиц они слишком низенькие.

Вот почему Цветы так полюбили Серую Звёздочку. Они расцветали от радости каждое утро, когда она приходила я сад. Только и слышно было: «Звёздочка, к нам!», «Нет, сперва к нам! К нам!..»

Цветы говорили ей самые ласковые слова, и благодарили, и хвалили её на все лады, а Серая Звёздочка скромно молчала — ведь она была очень, очень скромная, — и только глаза ее так и сияли.

Одна Сорока, любившая подслушивать человеческие разговоры, однажды даже спросила, правда ли, что у неё в голове спрятан драгоценный камень и поэтому её глаза так сияют.

«Я не знаю, — смущённо сказала Серая Звёздочка. — По-моему, нет…»

«Ну и Сорока! Ну и пустомеля! — сказал Учёный Скворец. — Не камень, а путаница, и не у Звёздочки в голове, а у тебя! У Серой Звёздочки лучистые глаза потому, что у неё чистая совесть — ведь она делает полезное Дело! Кажется, ясно?»

— Папа, можно задать вопрос? — спросил Ежонок.

— Все вопросы потом.

— Ну пожалуйста, папочка, только один.

— Один — ну так и быть.

— Папа, а мы… мы полезные?

— Очень, — сказал Ёжик, — можешь не сомневаться. Но слушай, что было дальше.

Так вот, как я уже сказал, Цветы знали, что Серая Звёздочка — добрая, хорошая и полезная. Знали это и Птицы. Знали, конечно, и Люди, особенно Умные Люди. И только враги Цветов были с этим не согласны. «Мерзкая, вредная злючка!» — шипели они, конечно, когда Звёздочки не было поблизости. «Уродина! Гадость!» — скрипели Прожорливые Жуки. «Надо расправиться с ней! — вторили им Гусеницы. — От неё просто нет житья!»

 

Правда, на их брань и угрозы никто не обращал внимания, и к тому же врагов становилось всё меньше и меньше, но, на беду, в дело вмешалась ближайшая родственница Гусениц — бабочка Крапивница. На вид она была совершенно безобидная и даже хорошенькая, но на самом деле ужасно вредная. Так иногда бывает.

Да, я забыл тебе сказать, Что Серая Звёздочка никогда не трогала Бабочек.

— Почему? — спросил Ежонок. — Они невкусные?

— Совсем не потому, глупыш. Скорее всего потому, что бабочки похожи на цветы, а ведь Звёздочка так любила Цветы! И, наверно, она не знала, что Бабочки и Гусеницы — почти одно и то же. Ведь Гусеницы превращаются в Бабочек, а от Бабочек выводятся новые Гусеницы…

Так вот, хитрая Крапивница придумала хитрый план — как погубить Серую Звёздочку.

«Я скоро спасу вас от этой мерзкой жабы!» — сказала она своим сёстрам Гусеницам, своим друзьям — Жукам и Слизнякам. И улетела из сада.

А когда она вернулась, за ней бежал Очень Глупый Мальчишка. В руке у него была тюбетейка, он размахивал ею в воздухе и думал, что вот-вот поймает хорошенькую Крапивницу. Тюбетейкой.

А хитрая Крапивница делала вид, что вот-вот попадётся: сядет на цветок, притворится, будто не замечает Очень Глупого Мальчишку, а потом вдруг вспорхнёт перед самым его носом и перелетает на следующую клумбу.

И так она заманила Очень Глупого Мальчишку в самую глубину сада, как раз на ту дорожку, где сидела Серая Звёздочка и беседовала с Учёным Скворцом.

 

Крапивница была сразу же наказана за свой подлый поступок: Учёный Скворец молнией слетел с ветки и схватил её клювом. Но было уже поздно, потому что Очень Глупый Мальчишка заметил Серую Звёздочку.

«Жаба, жаба! — закричал он очень глупым голосом. — У-у-у, какая противная! Бей жабу! Бей!»

Серая Звёздочка сперва не поняла, что он говорит о ней, — ведь её никто ещё не называл жабой. Она не двинулась с места и тогда, когда Очень Глупый Мальчишка замахнулся на неё камнем.

«Звёздочка, спасайся!» — отчаянным голосом крикнул ей Учёный Скворец, чуть не подавившись Крапивницей.

В ту же минуту тяжёлый камень шлёпнулся на землю рядом с Серой Звёздочкой. К счастью, Очень Глупый Мальчишка промахнулся, и Серая Звёздочка успела отскочить в сторону. Цветы и Трава скрыли её от глаз. Но Очень Глупый Мальчишка не унимался. Он подобрал ещё несколько камней и продолжал швырять их туда, где шевелились трава и цветы.

«Жаба! Ядовитая жаба! — кричал он. — Бей уродину!»

«Дур-ра-чок! Дур-ра-чок! — крикнул ему Учёный Скворец. — Что за путаница у тебя в голове? Ведь она полезная! Кажется, ясно?»

Но Очень Глупый Мальчишка схватил палку и полез прямо в Розовый Куст — туда, где, как ему казалось, спряталась Серая Звёздочка.

Розовый Куст изо всех сил уколол его своими острыми колючками. И Очень Глупый Мальчишка с рёвом побежал из сада.

— Урраа! — закричал Ежонок.

— Да, брат, колючки — это хорошая вещь! — продолжал Ёжик. — Если бы у Серой Звёздочки были колючки, то, возможно, ей не пришлось бы так горько плакать в этот день. Но, как ты знаешь, колючек у неё не было, и потому она сидела под корнями Розового Куста и горько-горько плакала. «Он назвал меня жабой, — рыдала она, — уродиной! Так сказал Человек, а ведь люди всё-всё знают! Значит, я жаба, жаба!..»

Все утешали её как могли: Анютины Глазки говорили, что она всегда останется их милой Серой Звёздочкой; Розы говорили ей, что красота — не самое главное в жизни (с их стороны это была немалая жертва). «Не плачь, Ванечка-Манечка», — повторяли Иван-да-Марья, а Колокольчики шептали: «Динь-Динь, Динь-Динь», и это тоже звучало очень утешительно.

Но Серая Звёздочка плакала так громко, что не слышала утешений. Так всегда бывает, когда начинают утешать слишком рано. Цветы этого не знали, но зато это прекрасно знал Учёный Скворец. Он дал Серой Звёздочке вволю выплакаться, а потом сказал:

«Я не буду тебя утешать, дорогая. Скажу тебе только одно: дело не в названии. И уж, во всяком случае, совершенно неважно, что про тебя скажет какой-то Глупый Мальчишка, у которого в голове одна путаница! Для всех твоих друзей ты была и будешь милой Серой Звёздочкой. Кажется, ясно?»

И он засвистел Музыкальное произведение про… про Ёжика-Пыжика, чтобы развеселить Серую Звёздочку и показать, что считает разговор оконченным.

Серая Звёздочка перестала плакать.

«Ты, конечно, прав, Скворушка, — сказала она. — Конечно, дело не в названии… Но всё-таки… всё-таки я, пожалуй, не буду больше приходить в сад днём, чтобы… чтобы не встретить кого-нибудь глупого…»

И с тех пор Серая Звёздочка — и не только она, а и все её братья, сёстры, дети и внуки приходят в сад и делают своё Полезное Дело только по ночам.

 

Страна, город

 

Песня о брезентовой палатке Б.Ручьев   Мы жили в палатке с зеленым оконцем, промытой дождями, просушенной солнцем,   да жгли у дверей золотые костры на рыжих каменьях Магнитной горы.   Мы жили в палатке, как ветер, походной, постели пустели на белом восходе,   буры рокотали до звездной поры в нетронутых рудах Магнитной горы.   А мы приходили, смеялись и жили. И холод студил нам горячие жилы.   Без пляски в мороз отогреться невмочь, мы жар нагоняли в походную ночь.   А наш гармонист подыграл для подмоги, когда бы не стыли и руки и ноги;   озяб гармонист и не может помочь, озябла двухрядка в походную ночь. Чтоб громкий на версты и теплый на ощупь, как солнце, желанный в походные ночи,   на тысячи створок окошки раскрыл невиданный город Магнитной горы.   Мы жили да знали и радость и горе, забрав, будто крепость, Магнитную гору...   За рудами суши, за синью морей красивая слава грохочет о ней.

Потом без гудка при свинцовом рассвете мы шли на посты под неистовый ветер   большим напряженьем ветра превозмочь упрямей брезента в походную ночь.   А мы накалялись работой досыта, ворочая скалы огнем динамита.   И снова смеялись — от встречи не прочь с холодной палаткой в походную ночь.   Под зимним брезентом в студеных постелях мы жили и стыли, дружили и пели,   чтоб нам подымать золотые костры нетронутой славы Магнитной горы.   Чтоб в зареве плавок сгорели и сгасли, как гаснут степные казацкие сказки, —   метельный разгон, ураганный надрыв стремительных ветров Магнитной горы.     Мы жили да пели о доле рабочей походною ночью, холодною ночью...   Каленая воля бригады моей на гордую память осталась о ней.   Мы жили, плясали без всякой двухрядки в холодной палатке, в походной палатке...   На сотни походов, на тысячи дней заветная песня осталась о ней.            1933

Урал. Л.Татьяничева Когда говорят о России, Я вижу свой синий Урал. Как девочки, Сосны босые Сбегают с подоблачных скал. В лугах, На ковровых просторах, Среди плодоносных полей Лежат голубые озёра Осколками древних морей. Богаче, чем краски рассвета, Светлее, чем звёздный узор, Земные огни самоцветов В торжественном сумраке гор. Я сердцем всё это вбирала, Свой край полюбив навсегда. Но главная сила Урала — В чудесном искусстве труда. Люблю я огонь созиданья В суровой его красоте, Мартенов и домен дыханье И ветер больших скоростей. Мне дороги лица простые И руки, что плавят металл. …Когда говорят о России, Я вижу свой синий Урал. 1949

Город юности А.Лозневой Были первые палатки и землянки под горой. Все уплыло без оглядки, стало милой стариной. Где орел кружил над степью, да кипел палящий зной, за туманной горной цепью зародился город мой. Стать ему бы тихим садом, да войны ударил гром. Город мой простым солдатом стал на фронте трудовом. Меч возмездия ковал он, силу грозных батарей. Город мужества и стали, доблесть родины моей. Я иду под небом синим над прохладою речной. Будет он еще красивей, легендарный город мой. Буйной зеленью охвачен, в опояске из огней. Будет он еще богаче, и уютней, и родней.