Лауреат Ленинской и Государственной премий

Главный конструктор

Лауреат Ленинской и Государственной премий

Анатолий Алексеевич Белосвет

Когда я заканчивал писать Грань шестую о Валерии Новикове, я понял, что без воспоминаний о Толе Белосвете эта книга будет выглядеть незаконченной, и я буду несправедлив по отношению к нему. Ведь в описании моих жизненных ситуаций и из воспоминаний о Новикове видно, что вся наша жизнь была переплетена со светлой фамилией «Белосвет».

Я вспоминаю, как мы однажды возвращались с охоты с пустыми карманами, поскольку деньги утопили на водопаде, и в городе Няндома в магазине брали перед посадкой в поезд на Москву сахарного песка 100 грамм в газетный кулек, чем изумили продавщицу, а питались всю дорогу «шанарами» (утками, которые питаются рыбой, и поэтому несъедобны). Их настрелял Белосвет, когда мы пересекали последний залив озера. Несмотря на их несъедобность, он их пожарил перед отъездом. На еду и питье он был неприхотлив. Однажды в тайге мы нашли батон копченой колбасы, и он был единственным, кто решился ее съесть.

Многое из приведенных ниже биографических фактов и фотографий заимствовано из статьи Валерия Агеева, опубликованной в «Заводской правде» от 22 апреля -14 мая 2009 года, газете Корпорации «МиГ», посвященной         70 - летию Анатолия Алексеевича Белосвета.

 

Анатолий. Белосвет родился 28 апреля 1939 года в городе Днепродзержинске. Родители работали и училсь в институте, поэтому его воспитанием занималась бабушка Анна Яковлевна, графиня по происхождению. Она же была его второй мамой и первой учительницей. Дед, подполковник царской армии, служил в инженерных войсках, затем в Красной армии, и погиб в 1941 году. Во время войны немцы оккупировали город. Маленький Толя, как молодогвардеец, участвовал в саботаже, спичкой спускал шины на немецких машинах. После освобождения города начал с 5 лет ходить в библиотеку. Учился он отлично, но был хулиганом. Мечта о небе возникла у Анатолия в раннем детстве. Рядом с домом был аэроклуб. После 7 класса он поступил в аэроклуб, где учился прыгать с парашютом и летать. Первый прыжок с самолета По-2 он совершил, когда ему исполнилось 15 лет. Его инструктором был Иван Федишин, абсолютный чемпион мира по парашютному спорту. В 1955 году Белосвет поступает учиться в спецшколу ВВС. Курсант после окончания 10 класса по разнарядке должен был идти в летное училище, или в Академию Жуковского, если был отличником, как  Белосвет. Толя же хотел стать летчиком, но об этом с ним никто не хотел разговаривать. Однако, ему повезло, спецшколы закрыли, и он избавился от разнарядки. Поле окончания школы с серебряной медалью он приехал к родителям в Москву. Родители жили на даче в Архангельском. Туда же приехали студенты МАИ, игравшие в сильнейшей волейбольной команде института. Поскольку Анатолий имел первый юношеский разряд по волейболу, он сошелся с ними, и они уговорили его поступить в МАИ. В институте Белосвет совмещал учебу с работой младшим научным сотруднком на кафедре проектирования самолетом. На преддипломную практику он попал на фирму Микояна, где сумел отличиться. Вот как об этом рассазывал сам Белосвет: «Еще будучи дипломником, я был лично представлен Артему Ивановичу Микояну. Это случилось так. В тот период перед фирмой стояло два крупных вопроса? Один из которых[касался перехвата американских высотных разведчиков типа Канберра RB-47. Их можно было сбить только с горки, набрав приличную скорость. Параметры этих горок рассчитывали вручную несколько техников. В МАИ же нам читал курс вариационные задачи динамики выдающийся ученый и педагог, профессор И. В. Остославский. Теоретическую механику преподавал профессор Г. Н. Свешников. Знания по этим предметам, и опыт работы на первых ЭВМ типа «Урал» мне очень пригодились, потому что я просчитал за день столько режимов, сколько они сделали за месяц. Именно за эту работу, когда я еще был дипломником, меня представили А.И. Микояну».

Второй раз я столкнулся с Микояном чуть позже. В то время в 1961 году на фирме шла эпопея с самовращением самолета МиГ-21. Чуть раньше была опубликована в печатных трудах ЦАГИ первая в мире теория этого инерционного вращения за подписью академика Бюшгенса, доктора наук Рэма Студнева и инженера Белосвета. Так я столкнулся с большой наукой. Мы сделали теоретическое обоснование этого режима и показали, где самолет может попасть в этот режим, а где нет. Вскоре после того, как я начал работать на заводе, меня послали на совещание к Микояну по вопросу автоматического управления. Дело было в том, что считалось, что именно из-за возникновения инерционного вращения происходили катастрофы, гибли летчики. Микояна таскали в разные инстанции и упрекали в том, что он ничего не может сделать с ним, хотя потом выяснилось, что катастрофы были совсем по другим причинам.

Так вот на этом совещании, когда возник вопрос о гибели летчиков и самолетов, причиной которых некоторые высокопоставленные чиновники называли самовращение, я не выдержал и громко сказал: «Врут они все!». Микоян тут же повернул ко мне голову и с характерным акцентом ответил на мою реплику:

«Ишь ты, молодой и ранний! Вот возьми и докажи свои слова. Напиши программу испытаний, проведи ее, докажи свою теорию.

А я ему в ответ: «Это не моя теория, Артем Иванович! Это теория ЦАГИ, академика Г. С. Бюшгенса и доктора наук Р. В. Студнева.». «Тем более, сказал Микоян. Иди и работай».

«И начались испытания. Их проводили летчики-испытатели А. Федотов от нас и В. Плюшкин от военных. Были выработаны методы борьбы с инерционным вращением, после чего перестали гибнуть летчики и истребители».

Когда мы вместе учились в институте, и когда мы вместе были на целине, да и когда бывали на охоте, я задавался вопросом, что нас объединило в этой жизни. И только много лет спустя я понял: у нас была схожая семейная судьба. И Валерий, и Толя жили без отцов, а у меня все было сложнее и с отцом, и с матерью. Поэтому Евдокия Ивановна ко мне относилась, как к сыну. Наши студенческие похождения хорошо описаны в предыдущих Гранях.

После окончания института никто из нас не представлял нашей последующей судьбы, кроме, наверно, Белосвета, который практически был приписан к фирме А. И. Микояна. У нас с Валерием она оказалась более переплетенной между собой. Анатолий шел к своему результату через учебу математике на Мехмате МГУ, длительного пребывания на летных испытаниях в военном института во Владимировке на Ахтубе. Поэтому наши встречи с ним бывали гораздо реже. По роду своей работы он непрерывно общался с летчиками-испытателями фирмы. Его ближайшим другом был Заслуженный летчик-испытатель СССР, Герой Советского Союза, Лауреат Ленинской премии Валерий Меницкий. Он написал великолепную книгу воспоминаний «Моя небесная жизнь», где много написано и про Анатолия Белосвета.

«Кстати, о скромности… Анатолий Алексеевич Белосвет был в ту пору уже заместителем главного конструктора, начальником отдела лётных испытаний и начальником бригады аэродинамиков. Это был удивительный, талантливый учёный-практик, а мог бы стать и прекрасным теоретиком — у него была не голова, а настоящий компьютер. Таких, как Белосвет, во всём нашем авиационном мире насчитывалось не больше, чем пальцев на двух руках. Надо сказать, и самомнение у него было будь здоров. Вот уж он-то ложной скромностью не страдал. Хотя Толя и был моим близким другом, но должен признать: его порой отличала даже не самоуверенность, а какое-то, я бы сказал, сверхнахальство. Но о своих подчинённых он заботился очень хорошо, по-отечески. Белосвет, конечно, их нещадно ругал, ругал всегда и везде, но и защищал тоже. Об этом все знали. Хотя работать с ним бывало очень тяжело, потому что он требовал от других понимания техники на своём, высоком уровне. А человеком он был почти гениальным.

Белосвет часто говорил:

Отдайте этот полёт Меницкому. И он вам из одного полёта привезёт столько точек, сколько их во всей программе.

Так и случалось иногда на самом деле. Виражи и «спирали» у меня всегда получались хорошо. Я очень чётко выдерживал кривую «спирали», выдерживал точно мах, последовательно прибавляя углы атаки. И действительно, по одному моему режиму всегда можно было описать целую кривую. И по времени режим у меня проходил в пределах 30 секунд, иногда даже до минуты. А многие выполняли вираж и «спираль» секунд за пятнадцать, а то и меньше.

Потом с Белосветом мы рассчитали и сделали ещё несколько подобных приёмов. В этом творчестве особенно преуспевал Александр Васильевич Федотов. И вообще вся наша фирма в плане методик сделала очень много. Наработки колоссальные. И Боря Орлов, и Алик Фастовец, и Пётр Максимович Остапенко сделали этот процесс творчества очень масштабным и глубоким. У каждого был свой почерк, и каждый был в чём-то особенно силён».

 

Когда закончилась летная работа В. Меницкого, буквально через месяц после его ухода он получил приглашение на беседу с министром авиапромышленности Александром Николаевичем Геращенко, который предложил ему на выбор ответственные должности на фирме ОКБ им. П.О. Сухого или на фирме ОКБ им. А.И. Микояна.

Меницкий пишет по этому поводу: «Я согласился на второе и вскоре был назначен на должность помощника Генерального конструктора Ростислава Аполлосовича  Белякова по новой технике. В фирме меня приняли как родного, многие годы нашего плодотворного сотрудничества не были забыты.

Особую помощь в освоении новой должности оказал мне первый заместитель Генерального Анатолий Алексеевич Белосвет (светлая голова, крупнейший в стране аэродинамик, главный конструктор и сильнейший организатор производства. Очень жаль, что поддался впоследствии влиянию "зеленого змия".

О тяжелом характере Белосвета и его пристрастиях нам с Валерием было хорошо известно со студенческих лет. Штат знаменитых летчиков-испыталей на фирме Микояна был большой, руководил ими Александр Васильевич Федотов, который был шефом летчиков фирмы, который погиб, когда ему было 52 года и с которым Анатолию пришлось долго работать, о чем он рассказывал с восхищением. Белосвет сам освоил профессию летчика и летал в паре со своими товарищами на истребителях.

 

 

   

 

            Валерий Новиков, Анатолий Белосвет и Валя Пехтерев на охоте

Кстати, он изредка продолжал поездки на охоту по нашим местам в Архангельской области, правда, теперь в другой компании Его партнерами были Начальник Летно-испытательного института В. В. Уткин и знаменитый артист Василий Лановой. Он рассказывал нам иногда об этих поездках.

 

 

В. Уткин, В. Лановой А. Белосвет

Анатолий Алексеевич вспоминал:  «Начальник ЛИИ Виктор Васильевич Уткин был выдающимся ученым и моим близким другом. Все отпуска мы проводили вместе. Две недели в горах на лыжах в Терсколе, и две недели на охоте где-нибудь на севере. А вообще компания у нас была авиационно-артистическая: я и Уткин, Василий Ланвой и певец Артур Эйзен. Я любил готовить дичь, а уток ощипывали друзья. Мое фирменное блюдо носило шутливое название «шурум-бурум» (это было наше название в начале наших совместных поездках на охоту после окончания института А.Б.). Оно готовилось из дикой утки, которая обжаривается, а потом ее помещают в кипящий в котле грибной (и ягодный А.Б.) рассол. Туда же добавляется картошка и всякие специи. Получается вкусное и почти диетическое блюдо, пальчики оближешь!»        (У нас процедура начиналась с подноса, в котором грибы, ягоды и даже зелень образовывали соус, повторить который в домашних условиях невозможно А.Б.)!

Очень содержательно о своей поездке на охоту с Белосветом рассказал Валерий Меницкий в своей книге «Моя небесная жизнь».

«Толя Белосвет, мой большой друг, заместитель генерального конструктора фирмы Микояна, давно и упорно приглашал меня поохотиться на Севере. Поехали мы с ним на эту охоту в Архангельскую область, далеко-далеко, в какой-то глухой райцентр. Долго ехали на автобусе. Пейзаж вокруг был каким-то сиротливо-унылым: редкие леса да болота. Толя все время убеждал меня, как много вокруг нас затаилось дичи и зверья. Действительно, однажды мы заметили на ветвях придорожной сосны большого глухаря. Я впервые в жизни увидел эту птицу - огромную, черную, настоящую. (Если черную, то это скорее был тетерев А..Б.). Настроение поднялось.

Потом мы долго-долго шли с вещмешками за спиной и ружьями в руках. Наконец, добрались до Толиного знакомого егеря. Этот пожилой человек был механиком у самого Чкалова. (Конечно, речь идет о нашем любимом Гурьяныче, с которым мы столько лет охотились А.Б.). Я смотрел на него, как на живую легенду. Не менее интересен был и его сын, которому оказалось всего 25 лет. Он был почти мой ровесник.

По традиции мы выпили с егерем немного дрянной водки, закупленной в каком-то сельпо. До сих пор вспоминаю ее противный вкус. Зато огурчики были классными, они весело хрустели во рту. И капуста была отменная.

Затем мы отправились в избу спать. Войдя в избу, я удивился, насколько в ней было чисто. Толя объяснил, что это принцип настоящих охотников: переночевав, ты обязан убрать за собой, навести чистоту и порядок. Мы положили на стол недоеденные продукты, и легли спать.

Я начал дремать, как вдруг услышал необычный писк. Я встал, зажег свет и, к своему удивлению, увидел, что стол с продуктами был абсолютно чист. Я понял, что это были крысы, обыкновенные крысы. Разбудил товарища и говорю – Толя! Что делать? Крысы! Вставай! Толя посмотрел на меня издалека, и снова захрапел. Я же заснуть уже не мог. Как только я выключал свет, крысы начинали бегать по полу. Тогда я нашел сухую горчицу, обсыпал вокруг себя большой круг. Крысы бегали вокруг меня по кругу, но в круг зайти не могли! Потом я часто вспоминал этот эпизод, когда смотрел фильм, поставленный по гоголевскому «Вию».

После долгой ночи я долго мыл всю посуду. Потом мы накрыли стол, поели консервов и отправились в лодке вниз по реке (река Ухта А.Б.). В первый день мы так ничего и не настреляли. Толя все время экономил патроны (как это бывало и раньше А.Б.). В результате такой монотонной «методики» у меня полностью пропало желание охотиться. И только лишь в последний день, когда нам нужно было уезжать, мы достали старую кепку, потом нашли пустые банки и бутылки и начали по ним стрелять. И вот здесь у меня появился азарт. Почувствовав запах пороха, я ощутил волнение, проснулось охотничье начало.

Чтобы привить любовь к охоте, надо сначала пострелять по мишеням - и азарт стрельбы перевесит все лишения, связанные с охотой».

 

 

 

   А. Белосвет и В. Новиков с трофеями

 

Выписка из Википедии

Выписка

Анатолий Алексеевич Белосвет — главный конструктор ОКБ «МиГ», лауреат Ленинской и Государственной премий. Академик Российской Академии авиации и воздухоплавания.

Родился 28 апреля 1939 г. в Днепродзержинске Днепропетровской области.

Окончил самолётостроительный факультет МАИ (1962). Студентом участвовал в проектировании и постройке лёгкого самолёта «ЛК» (летающее крыло).

Работал в ОКБ А. И. Микояна: конструктор в отделе проектов, с 1968 года начальник отдела лётных испытаний, с 1978 руководитель тематики МиГ-29, за что и был удостоен Ленинской премии, заместитель главного конструктора, одновременно начальник отдела лётных испытаний и начальник бригады аэродинамики, в 1985—2000 главный конструктор, с 1989 г. первый заместитель генерального директора АНПК «МиГ».

Специалист в области аэродинамики. Главный конструктор самолётов МиГ-АТ, МиГ-31, МиГ-115. Участвовал в разработке истребителя МиГ 1.44 МФИ.

 

 

Самолет МиГ-29

Но, как мне кажется, наиболее приоритетным проектом для него был проект самолета МиГ-31. Хотя непосредственно его детищем был учебно-тренировочный самолет МиГ-АТ

Двухместный сверхзвуковой истребитель-перехватчик МиГ-31 – первый российский боевой самолет четвертого поколения. Созданный 25 лет назад, он и сегодня является самым скоростным и высотным боевым самолетом в мире.   МиГ-31 – практически единственный самолет, который способен перехватывать и уничтожать крылатые ракеты, летящие на предельно малых высотах. С начала работ по самолету в 1976 году его главным конструктором был          Г. Е. Лозино-Лозинский,  с 1978 по 1985 г. тему возглавлял К.К. Васильченко, затем –           А. А. Белосвет  и Э. К. Кострубский.  Первый вылет на самолете № 831 выполнил 16 сентября 1975 года летчик-испытатель А. В.Федотов.

 

 

                                                                         

Самолет МиГ-31

Летчики фирмы Микояна часто выезжали за рубеж, где демонстрировали в полете возможности наших самолетов, а также оценивали зарубежные проекты. Очень часто Анатолий Белосвет сопровождал наши делегации. К сожалению, это было характерно для девяностых годов. В новом столетии эти поездки практически прекратились. 

 

 

                В. Меницкий, сенатор Кларк-

Главный конструктор

Лауреат Ленинской и Государственной премий

Анатолий Алексеевич Белосвет

Когда я заканчивал писать Грань шестую о Валерии Новикове, я понял, что без воспоминаний о Толе Белосвете эта книга будет выглядеть незаконченной, и я буду несправедлив по отношению к нему. Ведь в описании моих жизненных ситуаций и из воспоминаний о Новикове видно, что вся наша жизнь была переплетена со светлой фамилией «Белосвет».

Я вспоминаю, как мы однажды возвращались с охоты с пустыми карманами, поскольку деньги утопили на водопаде, и в городе Няндома в магазине брали перед посадкой в поезд на Москву сахарного песка 100 грамм в газетный кулек, чем изумили продавщицу, а питались всю дорогу «шанарами» (утками, которые питаются рыбой, и поэтому несъедобны). Их настрелял Белосвет, когда мы пересекали последний залив озера. Несмотря на их несъедобность, он их пожарил перед отъездом. На еду и питье он был неприхотлив. Однажды в тайге мы нашли батон копченой колбасы, и он был единственным, кто решился ее съесть.

Многое из приведенных ниже биографических фактов и фотографий заимствовано из статьи Валерия Агеева, опубликованной в «Заводской правде» от 22 апреля -14 мая 2009 года, газете Корпорации «МиГ», посвященной         70 - летию Анатолия Алексеевича Белосвета.

 

Анатолий. Белосвет родился 28 апреля 1939 года в городе Днепродзержинске. Родители работали и училсь в институте, поэтому его воспитанием занималась бабушка Анна Яковлевна, графиня по происхождению. Она же была его второй мамой и первой учительницей. Дед, подполковник царской армии, служил в инженерных войсках, затем в Красной армии, и погиб в 1941 году. Во время войны немцы оккупировали город. Маленький Толя, как молодогвардеец, участвовал в саботаже, спичкой спускал шины на немецких машинах. После освобождения города начал с 5 лет ходить в библиотеку. Учился он отлично, но был хулиганом. Мечта о небе возникла у Анатолия в раннем детстве. Рядом с домом был аэроклуб. После 7 класса он поступил в аэроклуб, где учился прыгать с парашютом и летать. Первый прыжок с самолета По-2 он совершил, когда ему исполнилось 15 лет. Его инструктором был Иван Федишин, абсолютный чемпион мира по парашютному спорту. В 1955 году Белосвет поступает учиться в спецшколу ВВС. Курсант после окончания 10 класса по разнарядке должен был идти в летное училище, или в Академию Жуковского, если был отличником, как  Белосвет. Толя же хотел стать летчиком, но об этом с ним никто не хотел разговаривать. Однако, ему повезло, спецшколы закрыли, и он избавился от разнарядки. Поле окончания школы с серебряной медалью он приехал к родителям в Москву. Родители жили на даче в Архангельском. Туда же приехали студенты МАИ, игравшие в сильнейшей волейбольной команде института. Поскольку Анатолий имел первый юношеский разряд по волейболу, он сошелся с ними, и они уговорили его поступить в МАИ. В институте Белосвет совмещал учебу с работой младшим научным сотруднком на кафедре проектирования самолетом. На преддипломную практику он попал на фирму Микояна, где сумел отличиться. Вот как об этом рассазывал сам Белосвет: «Еще будучи дипломником, я был лично представлен Артему Ивановичу Микояну. Это случилось так. В тот период перед фирмой стояло два крупных вопроса? Один из которых[касался перехвата американских высотных разведчиков типа Канберра RB-47. Их можно было сбить только с горки, набрав приличную скорость. Параметры этих горок рассчитывали вручную несколько техников. В МАИ же нам читал курс вариационные задачи динамики выдающийся ученый и педагог, профессор И. В. Остославский. Теоретическую механику преподавал профессор Г. Н. Свешников. Знания по этим предметам, и опыт работы на первых ЭВМ типа «Урал» мне очень пригодились, потому что я просчитал за день столько режимов, сколько они сделали за месяц. Именно за эту работу, когда я еще был дипломником, меня представили А.И. Микояну».

Второй раз я столкнулся с Микояном чуть позже. В то время в 1961 году на фирме шла эпопея с самовращением самолета МиГ-21. Чуть раньше была опубликована в печатных трудах ЦАГИ первая в мире теория этого инерционного вращения за подписью академика Бюшгенса, доктора наук Рэма Студнева и инженера Белосвета. Так я столкнулся с большой наукой. Мы сделали теоретическое обоснование этого режима и показали, где самолет может попасть в этот режим, а где нет. Вскоре после того, как я начал работать на заводе, меня послали на совещание к Микояну по вопросу автоматического управления. Дело было в том, что считалось, что именно из-за возникновения инерционного вращения происходили катастрофы, гибли летчики. Микояна таскали в разные инстанции и упрекали в том, что он ничего не может сделать с ним, хотя потом выяснилось, что катастрофы были совсем по другим причинам.

Так вот на этом совещании, когда возник вопрос о гибели летчиков и самолетов, причиной которых некоторые высокопоставленные чиновники называли самовращение, я не выдержал и громко сказал: «Врут они все!». Микоян тут же повернул ко мне голову и с характерным акцентом ответил на мою реплику:

«Ишь ты, молодой и ранний! Вот возьми и докажи свои слова. Напиши программу испытаний, проведи ее, докажи свою теорию.

А я ему в ответ: «Это не моя теория, Артем Иванович! Это теория ЦАГИ, академика Г. С. Бюшгенса и доктора наук Р. В. Студнева.». «Тем более, сказал Микоян. Иди и работай».

«И начались испытания. Их проводили летчики-испытатели А. Федотов от нас и В. Плюшкин от военных. Были выработаны методы борьбы с инерционным вращением, после чего перестали гибнуть летчики и истребители».

Когда мы вместе учились в институте, и когда мы вместе были на целине, да и когда бывали на охоте, я задавался вопросом, что нас объединило в этой жизни. И только много лет спустя я понял: у нас была схожая семейная судьба. И Валерий, и Толя жили без отцов, а у меня все было сложнее и с отцом, и с матерью. Поэтому Евдокия Ивановна ко мне относилась, как к сыну. Наши студенческие похождения хорошо описаны в предыдущих Гранях.

После окончания института никто из нас не представлял нашей последующей судьбы, кроме, наверно, Белосвета, который практически был приписан к фирме А. И. Микояна. У нас с Валерием она оказалась более переплетенной между собой. Анатолий шел к своему результату через учебу математике на Мехмате МГУ, длительного пребывания на летных испытаниях в военном института во Владимировке на Ахтубе. Поэтому наши встречи с ним бывали гораздо реже. По роду своей работы он непрерывно общался с летчиками-испытателями фирмы. Его ближайшим другом был Заслуженный летчик-испытатель СССР, Герой Советского Союза, Лауреат Ленинской премии Валерий Меницкий. Он написал великолепную книгу воспоминаний «Моя небесная жизнь», где много написано и про Анатолия Белосвета.

«Кстати, о скромности… Анатолий Алексеевич Белосвет был в ту пору уже заместителем главного конструктора, начальником отдела лётных испытаний и начальником бригады аэродинамиков. Это был удивительный, талантливый учёный-практик, а мог бы стать и прекрасным теоретиком — у него была не голова, а настоящий компьютер. Таких, как Белосвет, во всём нашем авиационном мире насчитывалось не больше, чем пальцев на двух руках. Надо сказать, и самомнение у него было будь здоров. Вот уж он-то ложной скромностью не страдал. Хотя Толя и был моим близким другом, но должен признать: его порой отличала даже не самоуверенность, а какое-то, я бы сказал, сверхнахальство. Но о своих подчинённых он заботился очень хорошо, по-отечески. Белосвет, конечно, их нещадно ругал, ругал всегда и везде, но и защищал тоже. Об этом все знали. Хотя работать с ним бывало очень тяжело, потому что он требовал от других понимания техники на своём, высоком уровне. А человеком он был почти гениальным.

Белосвет часто говорил:

Отдайте этот полёт Меницкому. И он вам из одного полёта привезёт столько точек, сколько их во всей программе.

Так и случалось иногда на самом деле. Виражи и «спирали» у меня всегда получались хорошо. Я очень чётко выдерживал кривую «спирали», выдерживал точно мах, последовательно прибавляя углы атаки. И действительно, по одному моему режиму всегда можно было описать целую кривую. И по времени режим у меня проходил в пределах 30 секунд, иногда даже до минуты. А многие выполняли вираж и «спираль» секунд за пятнадцать, а то и меньше.

Потом с Белосветом мы рассчитали и сделали ещё несколько подобных приёмов. В этом творчестве особенно преуспевал Александр Васильевич Федотов. И вообще вся наша фирма в плане методик сделала очень много. Наработки колоссальные. И Боря Орлов, и Алик Фастовец, и Пётр Максимович Остапенко сделали этот процесс творчества очень масштабным и глубоким. У каждого был свой почерк, и каждый был в чём-то особенно силён».

 

Когда закончилась летная работа В. Меницкого, буквально через месяц после его ухода он получил приглашение на беседу с министром авиапромышленности Александром Николаевичем Геращенко, который предложил ему на выбор ответственные должности на фирме ОКБ им. П.О. Сухого или на фирме ОКБ им. А.И. Микояна.

Меницкий пишет по этому поводу: «Я согласился на второе и вскоре был назначен на должность помощника Генерального конструктора Ростислава Аполлосовича  Белякова по новой технике. В фирме меня приняли как родного, многие годы нашего плодотворного сотрудничества не были забыты.

Особую помощь в освоении новой должности оказал мне первый заместитель Генерального Анатолий Алексеевич Белосвет (светлая голова, крупнейший в стране аэродинамик, главный конструктор и сильнейший организатор производства. Очень жаль, что поддался впоследствии влиянию "зеленого змия".

О тяжелом характере Белосвета и его пристрастиях нам с Валерием было хорошо известно со студенческих лет. Штат знаменитых летчиков-испыталей на фирме Микояна был большой, руководил ими Александр Васильевич Федотов, который был шефом летчиков фирмы, который погиб, когда ему было 52 года и с которым Анатолию пришлось долго работать, о чем он рассказывал с восхищением. Белосвет сам освоил профессию летчика и летал в паре со своими товарищами на истребителях.

 

 

   

 

            Валерий Новиков, Анатолий Белосвет и Валя Пехтерев на охоте

Кстати, он изредка продолжал поездки на охоту по нашим местам в Архангельской области, правда, теперь в другой компании Его партнерами были Начальник Летно-испытательного института В. В. Уткин и знаменитый артист Василий Лановой. Он рассказывал нам иногда об этих поездках.

 

 

В. Уткин, В. Лановой А. Белосвет

Анатолий Алексеевич вспоминал:  «Начальник ЛИИ Виктор Васильевич Уткин был выдающимся ученым и моим близким другом. Все отпуска мы проводили вместе. Две недели в горах на лыжах в Терсколе, и две недели на охоте где-нибудь на севере. А вообще компания у нас была авиационно-артистическая: я и Уткин, Василий Ланвой и певец Артур Эйзен. Я любил готовить дичь, а уток ощипывали друзья. Мое фирменное блюдо носило шутливое название «шурум-бурум» (это было наше название в начале наших совместных поездках на охоту после окончания института А.Б.). Оно готовилось из дикой утки, которая обжаривается, а потом ее помещают в кипящий в котле грибной (и ягодный А.Б.) рассол. Туда же добавляется картошка и всякие специи. Получается вкусное и почти диетическое блюдо, пальчики оближешь!»        (У нас процедура начиналась с подноса, в котором грибы, ягоды и даже зелень образовывали соус, повторить который в домашних условиях невозможно А.Б.)!

Очень содержательно о своей поездке на охоту с Белосветом рассказал Валерий Меницкий в своей книге «Моя небесная жизнь».

«Толя Белосвет, мой большой друг, заместитель генерального конструктора фирмы Микояна, давно и упорно приглашал меня поохотиться на Севере. Поехали мы с ним на эту охоту в Архангельскую область, далеко-далеко, в какой-то глухой райцентр. Долго ехали на автобусе. Пейзаж вокруг был каким-то сиротливо-унылым: редкие леса да болота. Толя все время убеждал меня, как много вокруг нас затаилось дичи и зверья. Действительно, однажды мы заметили на ветвях придорожной сосны большого глухаря. Я впервые в жизни увидел эту птицу - огромную, черную, настоящую. (Если черную, то это скорее был тетерев А..Б.). Настроение поднялось.

Потом мы долго-долго шли с вещмешками за спиной и ружьями в руках. Наконец, добрались до Толиного знакомого егеря. Этот пожилой человек был механиком у самого Чкалова. (Конечно, речь идет о нашем любимом Гурьяныче, с которым мы столько лет охотились А.Б.). Я смотрел на него, как на живую легенду. Не менее интересен был и его сын, которому оказалось всего 25 лет. Он был почти мой ровесник.

По традиции мы выпили с егерем немного дрянной водки, закупленной в каком-то сельпо. До сих пор вспоминаю ее противный вкус. Зато огурчики были классными, они весело хрустели во рту. И капуста была отменная.

Затем мы отправились в избу спать. Войдя в избу, я удивился, насколько в ней было чисто. Толя объяснил, что это принцип настоящих охотников: переночевав, ты обязан убрать за собой, навести чистоту и порядок. Мы положили на стол недоеденные продукты, и легли спать.

Я начал дремать, как вдруг услышал необычный писк. Я встал, зажег свет и, к своему удивлению, увидел, что стол с продуктами был абсолютно чист. Я понял, что это были крысы, обыкновенные крысы. Разбудил товарища и говорю – Толя! Что делать? Крысы! Вставай! Толя посмотрел на меня издалека, и снова захрапел. Я же заснуть уже не мог. Как только я выключал свет, крысы начинали бегать по полу. Тогда я нашел сухую горчицу, обсыпал вокруг себя большой круг. Крысы бегали вокруг меня по кругу, но в круг зайти не могли! Потом я часто вспоминал этот эпизод, когда смотрел фильм, поставленный по гоголевскому «Вию».

После долгой ночи я долго мыл всю посуду. Потом мы накрыли стол, поели консервов и отправились в лодке вниз по реке (река Ухта А.Б.). В первый день мы так ничего и не настреляли. Толя все время экономил патроны (как это бывало и раньше А.Б.). В результате такой монотонной «методики» у меня полностью пропало желание охотиться. И только лишь в последний день, когда нам нужно было уезжать, мы достали старую кепку, потом нашли пустые банки и бутылки и начали по ним стрелять. И вот здесь у меня появился азарт. Почувствовав запах пороха, я ощутил волнение, проснулось охотничье начало.

Чтобы привить любовь к охоте, надо сначала пострелять по мишеням - и азарт стрельбы перевесит все лишения, связанные с охотой».

 

 

 

   А. Белосвет и В. Новиков с трофеями

 

Выписка из Википедии

Выписка

Анатолий Алексеевич Белосвет — главный конструктор ОКБ «МиГ», лауреат Ленинской и Государственной премий. Академик Российской Академии авиации и воздухоплавания.

Родился 28 апреля 1939 г. в Днепродзержинске Днепропетровской области.

Окончил самолётостроительный факультет МАИ (1962). Студентом участвовал в проектировании и постройке лёгкого самолёта «ЛК» (летающее крыло).

Работал в ОКБ А. И. Микояна: конструктор в отделе проектов, с 1968 года начальник отдела лётных испытаний, с 1978 руководитель тематики МиГ-29, за что и был удостоен Ленинской премии, заместитель главного конструктора, одновременно начальник отдела лётных испытаний и начальник бригады аэродинамики, в 1985—2000 главный конструктор, с 1989 г. первый заместитель генерального директора АНПК «МиГ».

Специалист в области аэродинамики. Главный конструктор самолётов МиГ-АТ, МиГ-31, МиГ-115. Участвовал в разработке истребителя МиГ 1.44 МФИ.

 

 

Самолет МиГ-29

Но, как мне кажется, наиболее приоритетным проектом для него был проект самолета МиГ-31. Хотя непосредственно его детищем был учебно-тренировочный самолет МиГ-АТ

Двухместный сверхзвуковой истребитель-перехватчик МиГ-31 – первый российский боевой самолет четвертого поколения. Созданный 25 лет назад, он и сегодня является самым скоростным и высотным боевым самолетом в мире.   МиГ-31 – практически единственный самолет, который способен перехватывать и уничтожать крылатые ракеты, летящие на предельно малых высотах. С начала работ по самолету в 1976 году его главным конструктором был          Г. Е. Лозино-Лозинский,  с 1978 по 1985 г. тему возглавлял К.К. Васильченко, затем –           А. А. Белосвет  и Э. К. Кострубский.  Первый вылет на самолете № 831 выполнил 16 сентября 1975 года летчик-испытатель А. В.Федотов.

 

 

                                                                         

Самолет МиГ-31

Летчики фирмы Микояна часто выезжали за рубеж, где демонстрировали в полете возможности наших самолетов, а также оценивали зарубежные проекты. Очень часто Анатолий Белосвет сопровождал наши делегации. К сожалению, это было характерно для девяностых годов. В новом столетии эти поездки практически прекратились. 

 

 

                В. Меницкий, сенатор Кларк-