Золотое Слово Святослава, или Кто такие «шестокрыльцы»

События действительно были печальные. Немало бед принес Русской земле безрассудный поход Игоря, и перед лицом грозной половецкой опасности великий князь Киевский обратился к другим князьям с призывом к единению, чтобы постоять за землю Русскую, отомстить «за обиду сего времени <…> за раны Игоревы» (324 – 325).

«Золотое слово» Святослава – тема особая, но нельзя не обратить внимание на то, как обращается князь к Ингварю, Всеволоду и трем Мстиславичам: вы «нехуда гнѣзда шестокрильци» (354).

«Не плохой вы выводок соколов», – переводит академик Д. С. Лихачев и поясняет: «У сокола оперение крыла делится на три части (большие маховые, малые маховые перья и крылышко). Всего у сокола как бы шесть крыльев. Отсюда название сокола «шестокрылец»».‌

Вообще-то честь превращения «шестокрыльца» в птицу принадлежит Н. В. Шарлеманю,‌ у которого тоже был предшественник – великий наш историк НМ. Карамзин.‌

Но «шестокрыльцы», конечно же, не птицы...

Шестокрыльцы, или серафимы, – название высшего и самого близкого к Богу ангельского чина; это непосредственные исполнители Его воли.

По описанию пророка Исайи, серафимы имели шесть крыльев – символ высших духовных способностей: «...Видел я Господа, сидящего на престоле <…> Вокруг него стояли Серафимы; у каждого из них по шести крыл: двумя закрывал каждый лице свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал» (Ис. 6, 1 – 2).

В «Словаре» И.И. Срезневского приведен (начиная с XI века) целый ряд примеров на слова «шестокрилатый», «шестокрилъ», «шестокрильный», «шестокрильство», «шестокрильць», и все они относятся исключительно к серафимам.‌ К высшему ангельскому чину относил «шестокрыльцев» и Пушкин:

Духовной жаждою томим,

В пустыне мрачной я влачился,

И шестикрылый серафим

На перепутье мне явился.‌

В сущности, называя князей «шестокрыльцами», Святослав Киевский – вслед за апостолом Павлом – напоминает Ингварю, Всеволоду, трем Мстиславичам и другим князьям, что власть им дана Богом и что они, подобно серафимам, должны быть исполнителями Его воли, соблюдая и Его заповеди, и установленную Им иерархию.‌

А что же было в действительности? – Разобщенность, братоубийственные войны, усобицы, грабежи, насилие, гордыня, тщеславие, эгоизм, заботы лишь о собственных выгодах и нерадение об интересах разрываемого на части государства...

Конечно, в разобщенности русских князей и раздробленности русской земли можно видеть политические причины, называя их реалиями «феодальной эпохи», однако с христианской точки зрения, всякое нестроение, вражда и беззаконие в любую эпоху – следствие забвения Бога и Его заповедей, забвения своего высокого Божественного предназначения. Об этом, призывая к единению, и напоминает князьям Святослав. Об этом же печалится и Автор «Слова», напоминая о благодати первых лет Крещения Руси при Владимире Святом:

О! стонати Руской земли, помянув-

ше первую годину, и первыхъ Князей. Того

стараго Владимiра нелзѣ бѣ пригвоздити

къ горамъ Кiевьскымъ.

Так было, но пришло другое время – смутное время гордыни, братских усобиц, забвения Бога и отступления от веры; пришло время Игоря, с языческой молитвой-причетью о котором обращается жена его Ярославна к Днепру, к ветру и к солнцу. Но не Днепр, не ветер и не солнце спасают князя:

Игореви Князю

Богъ путь кажетъ изъ земли Половецкой на

землю Рускую, къ отню злату столу.

«Игореви князю Богъ путь кажетъ», или Как Бог показал Игорю путь домой

Как правило, эту строчку не комментируют или отмечают, что это «приписка» или «вставка» какого-нибудь зловредного монаха, потому что, как считают, к примеру, Олжас Сулейменов или Сергей Лесной, всё «христианство» «Слова» – «это добавки переписчиков, которых не могло не шокировать полное умолчание христианства».‌

Подобная точка зрения родилась не на пустом месте: в летописях иногда встречаются и «нужные» вставки, и правки или подчистки (удаление) «ненужных» записей, но в данном случае «происки» хитроумного монаха абсолютно ни при чем, потому что предложение «Игореви Князю Богъ путь кажетъ изъ земли Половецкой на землю Pускую» непосредственно связано и поддерживается предыдущей строкой «Прысну море полунощи» (437 – 438), которую редакторы чуть-чуть подправляют на «Прыснуло море в полночь», а переводчики создают из нее замечательные картины разбушевавшегося моря в духе художников-маринистов: полночное море «взволновалось», «вспенилось», «разбушевалось», «взыграло», «всплеснулось», «вздыбилось» и даже «вздуваться стало».‌

Между тем слово «море», кроме привычного значения «водное пространство с горько-соленой водой», или «большое озеро», или «житейское море», может обозначать ещё и стороны света – западное или южное направление. Сравним: «...И поставил тамо кущу свою въ Вефили при мори» (Быт. 12, 8). Синодальный перевод: «…и поставил шатер свой так, что от него Вефиль был на запад...».

Еще один пример из книги Бытия. Во сне Иаков увидел Господа и услышал Его слова: «Землю, на которой ты лежишь, Я дам тебе и потомству твоему; и будет потомство твое, как песок земной; и распространишься к морю и к востоку, и к северу и к полудню; и благословятся в тебе и в семени твоем все племена земные» (Быт. 13 – 14).

Пример из Псалтири: «Славьте Господа, ибо Он благ Так да скажут избавленные Господом, которых избавил Он от руки врага, и собрал от стран, от востока и запада, от севера и моря» (Пс. 106, 1 – 13). И еще: «Север и море ты создал еси» (Пс. 88, 15).

А это пример из «Канона во Святую и Великую Неделю Пасхи и во всю Светлую седмицу» (песнь 8): «Возведи окрест очи твои, Сионе, и виждь: се бо приидоша к тебе, яко Богосветлая светила, от запада, и севера, и моря, и востока чада Твоя, в тебе благословящая Христа во веки».

Добавим к этому, что, по В.И. Далю, «прыскать» имеет значение, близкое к словам «вспыхнуть», «разгореться», «запылать»: «Прыск, жар угольный, порск, особ. в кузнечном горну. || Вят. самый жар <…>. Прыскучий жар».‌

У слова «прыснуть» есть близкий, хотя и не очень благообразный родственник – «прыщ» (образовано с помощью суффикса -j- от прыскъ) – результат воспаления. Воспаление – это жар, «воспламенение» тела. Но не только тела. По В.И. Далю, возможно и «воспаление от огня». Это «состояние предмета, который загорается, воспламеняется. Воспалитель (м.) – ница (ж.) кто поджигает, разжигает, воспаляет. Воспалительный, горький, горючий, легко воспламеняющийся <…>. Воспалимость, воспламеняемость, возгараемость, горючесть».‌ О том, что «прыщи» (а значит и слова «прыснути», «прыснуло») были прямо связаны с процессом горения устанавливают и примеры, приведенные в «Словаре» И.И. Срезневского.‌

Становится очевидным, что в данном фрагменте – одном из ключевых для понимания главной идеи «Слова» («Прысну море полунощи» («Вспыхнуло Небо в полночь»)) – речь идет о ещё одном знамении: «Игореви Князю Богъ путь кажеть изъ земли Половецкой на землю Рускую».

Великолепный, но никем не замеченный, композиционный параллелизм: в первом случае знамение (затмение солнца) преграждало путь Игорю, а теперь знамение (зарево на небе) указывает ему путь на родину: «Богь путъ кажетъ».

Эта строка соотносится с летописными свидетельствами. В Лаврентьевской летописи читаем: «И по малых днѣхъ ускочи Игорь князь у половець – не оставить бо Господь праведнаго в руку грешничю: очи бо Господни на боящаяся Его, а уши Его в молитву ихъ!».‌

Об этом же сказано и в Ипатьевской летописи: «Игорь же Святославличь тотъ годъ бяшеть в Половцехъ Но избави их Господь за молитву хрестьяньску, имже мнозѣ печаловахуться и проливахуть же слезы своя за него».‌

Так по знаку Божьему и бежит Игорь из плена...

А вскоре, на берегу Донца, происходит ещё одно важное событие, смысл которого никто не объяснил...

«Уношу князю Ростиславу затвори...», или Как убили Святого Григория и погиб князь Ростислав

Почему, обращаясь к Донцу, Игорь вдруг вспоминает о юном князе Ростиславе, утонувшем в реке Стугне почти сто лет тому назад, в 1093 году, и говорит:

Нетако ли, рече, рѣка Стугна

худу струю имѣя, пожръши чужи ручьи, и

стругы ростре на кусту? Уношу Князю Ро-

стиславу затвори Днѣпрь темнѣ березѣ.

Молчат комментаторы... Между тем появление князя Ростислава в «Слове о полку Игореве» чрезвычайно важно для понимания смысла всей поэмы, ибо его гибель – прямое следствие нераскаянного греха. Об этом с предельной ясностью свидетельствует «Киево-Печерский патерик» – Житие святого Григория.

«Случилось однажды в монастыре, что осквернился сосуд от падения в него какого-то животного, и потому Григорий спустился к Днепру за водой. В то же время случилось там быть князю Ростиславу Всеволодовичу, который хотел идти в Печерский монастырь за молитвой и благословением, так как с братом своим Владимиром (Мономахом) отправлялся в поход против половцев. И, увидев старца, слуги князя начали оскорблять его, ругаясь непотребными словами. Монах же, провидя их скорую смерть, стал говорить: «О, чада, в то время как вам следовало быть благочестивыми и призывать всех молиться за вас, вы зло творите, что Богу неугодно. Плачьте о своей погибели и кайтесь в своих согрешениях, чтобы получить хотя бы снисхождение в день Страшного суда, ибо вас уже постиг суд: вы все умрете в воде с князем вашим. Князь же, страха Божьего не имея <…>, сказал: «Мне ли, умеющему плавать, предсказываешь смерть от воды? И, разгневавшись, князь повелел связать монаху руки и ноги, повесить на шею камень и бросить в воду, – и так Григорий был утоплен <…>.

Ростислав же, не чувствуя вины за грех, от ярости не пошел в монастырь. Не захотел он благословения, и удалилось оно от него; возлюбил проклятие, и пало оно на него. Владимир же (Мономах) пришел в монастырь для молитвы. Когда же они были у Треполя и началось сражение, то побежали князья наши от врагов. И благодаря молитве Владимир переправился через реку, а Ростислав утонул со всеми своими воинами, как предрекал блаженный Григорий. «Каким, сказано, – судом судите, таким будете судимы...»‌

Смысл этого рассказа очевиден и, скажем еще раз, заключается в напоминании о наказании за нераскаянный грех.

А у Игоря грехов было как звёзд на небе, ему было за что опасаться... «Помянухъ азъ грѣхы своя пред Господомь Богомъ моимъ, – записывает летописец покаянные слова Игоря, – яко много убийство, кровопролитье створихъ в землѣ крестьяньстѣй...»‌

«Вспомнил я, – говорит Игорь, – о грехах своих перед Господом Богом моим, что немало убийств и кровопролития совершил на земле христианской: как не пощадил я христиан, а предал разграблению город Глебов у Переяславля. Тогда немало бед испытали безвинные христиане: разлучаемы были отцы с детьми своими, брат с братом, друг с другом своим, жены с мужьями своими, дочери с матерями своими, подруга с подругой своей. И все были в смятении: тогда были полóн и скорбь, живые мертвым завидовали, а мертвые радовались, что они, как святые мученики, в огне очистились от скверны этой жизни. Старцев пинали, юные страдали от жестоких и немилостивых побоев, мужей убивали и рассекали, женщин оскверняли. И все это сделал я, – воскликнул Игорь, – и не достоин я остаться жить! И вот теперь вижу отмщение от Господа Бога моего».‌

Князю Игорю было чего бояться, но время Суда Божьего для него еще не пришло. Пришло время покаяния.

«Солнце свѣтится на небесе», или Возвращение блудного сына

Преодолев все преграды, Игорь добирается до Киева и идёт в храм «къ святѣй Богородици, пирогощей» (491 – 492) – в храм Успения Божией Матери на Подоле. Богородица почиталась как защитница от врагов и освободительница пленных. Можно сказать: он возвращается к Богу из бесславного похода и идет в храм для покаяния и молитвы, как блудный сын возвращается в Отчий дом, и Русская земля встречает возвращение Игоря ликованием:

Солнце свѣтится на

небесе, Игорь Князь въ Руской земли. Дѣвици поютъ

на Дунаи. Вьются голоси чресъ море до Кiева, Игорь

ѣдетъ по Боричеву къ святѣй Богородици, пи-

рогощей страныради. Гради весели.

Автор сочувствует Игорю на протяжении всей поэмы, но лишь после его раскаяния провозглашает здравицу: «здрави Князи и дружина, побарая за христьаны, на поганыя полки» (496 – 498). Так ясно и определенно выражает Автор свое отношение к противостоянию христиан и язычников.

А заканчивается «Слово о полку Игореве» «славой» – горькой «славой»: «Княземъ слава, а дружинѣ аминь» (498).

Аминь!

И в Первом издании, и в Екатерининской копии это предложение написано одинаково: с противительным союзом «а», который многие переводчики и комментаторы (со времен Первых издателей) упорно исправляют на соединительный «и»: «Слава князьям и дружине. Аминь». Замену объясняют тем, что союз «а» в древнерусском языке мог употребляться в значении союза «и».

Действительно, союз «а» употреблялся иногда в значении союза «и», но не в «Слове о полку Игореве». В «Слове…» союз «а» употреблен 52 раза, и во всех случаях – в противительном значении. И в последнем предложении тоже. И ставить в нем точку перед словом «аминь», как это делается в современных изданиях, не нужно. Во-первых, потому что ее нет ни в Первом издании, ни в Екатерининской копии, а во-вторых, потому что слово «аминь» употреблялось не только как заключительное восклицание в молитвах, проповедях и литературных христианских произведениях в значении верно, истинно, правильно, да будет так, но и в значении конец, кончено.

Чтобы убедиться в этом, достаточно заглянуть в «Словарь древнерусского языка» под редакцией Р.И. Аванесова или в другие источники. Раньше говорили: «Тут ему и аминь пришел», а зубную боль и ломоту прогоняли заговором:

На небе светел месяц,

На море белый камень,

В поле сырой дуб;

Когда эти три брата сойдутся,

Тогда, мои зубы, всходитесь;

Аминь цинге, аминь ломоте.

Сравните в стихотворении А. С. Пушкина «Делибаш»:

Делибаш! не суйся к лаве,

Пожалей свое житье;

Вмиг аминь лихой забаве:

Попадешься на копье.‌

(курсив мой. – В. К.)

Слово «аминь» в значении «конец», «кончено» в сущности может быть синонимично по смыслу выражению «вечная память». Именно так понял «аминь» в «Слове о полку Игореве» И. А. Новиков, закончив свой перевод словами:

«Князьям – слава!

А дружине,

Полегшей в бою, –

Вечная память!»‌

И такое понимание глубоко верно по сути: ведь Автор «Слова» напоминает о погибшей дружине, которую не воскресить...

Он напоминает о гибели русского «злата и серебра», русских соколов – храбрых воинов, ставших жертвой гордыни, честолюбия, духовного ослепления и забвения Бога. Автор «Слова…» никого и ни к чему не призывает. Великая литература – не агитка. Великая литература ставит перед нами вечные вопросы, напоминая нам о наших болезнях: как жить? по собственному ли разумению? по собственной ли воле? потакая своему безрассудству и честолюбию? лелея свою гордыню и пороки? отринув веру? забыв о Боге?..

Вечные вопросы... Это не я задаю их...

Это Автор «Слова», поэт, христианин и патриот, спрашивает нас, многомудрых детей третьего тысячелетия, напоминая о том, что потакание страстям и забвение Бога ведут к гибели...