За месяц до аварии Правик стал отцом.

Герои, сохранившие мир

 

Из года в год на Митинском кладбище президент «Союза «Чернобыль» Вячеслав Гришин открывает митинг памяти ликвидаторов и жертв одной из главных катастроф XX века.

В ночь на 26 апреля 1986 года на 4-м энергоблоке ЧАЭС проводились испытания турбогенератора.

Планировалось остановить реактор (при этом планово была отключена система аварийного охлаждения) и замерить генераторные показатели.

Безопасно заглушить реактор не удалось.

В 1 час 24 минуты раздались два мощных взрыва в четвертом энергоблоке.

Огромное количество смертельно-опасных радиоактивных веществ оказалось в воздухе. Эта техногенная катастрофа считается крупнейшей в своем роде за всю историю атомной энергетики, как по предполагаемому количеству жертв и пострадавших, так и по экономическому ущербу.

Появившееся озоновое свечение наглядно свидетельствовало о колоссальной радиации, выбрасываемой с реактора. В результате взрыва обрушилось здание реактора.

Погибли сразу два человека. Оператор главных циркуляционных насосов Валерий Ходемчук так и не был найден, его тело было завалено обломками двух 130-тонных барабан-сепараторов. Работник пусконаладочного предприятия Владимир Шашенок умер от перелома позвоночника и ожогов тела в 6.00 в Припятской медсанчасти.

Взрывы привели к полному разрушению реактора и его активной зоны, систем охлаждения, а также здания реакторного зала.

На крышу машинного зала, на территорию вокруг АЭС были выброшены железобетонные и металлоконструкции, графитовые блоки и их куски.

Из жерла реактора поднимался огонь, в несколько сотен метров высотой, столб продуктов горения, мощный поток газовой радиоактивности.
Из 190 тонн ядерного топлива 90% попало в атмосферу земли.

На момент аварии Чернобыльская АЭС была самой мощной в СССР. Реальное число погибших в течение первых 3-х месяцев оценивается в 31-го человека; отдалённые последствия облучения, выявленные за последующие 15 лет, стали причиной гибели от 60 до 80 человек. Уже в первые минуты аварии работники станции стали тушить возникший пожар. Именно они приняли первый удар на себя.

В 1 час 28 минут к месту аварии — четвертому блоку АЭС — прибыл дежурный караул военизированной пожарной части № 2, охранявшей Чернобыльскую АЭС. В состав боевого расчета входили 14 пожарных, которыми командовал начальник караула лейтенант внутренней службы Владимир Павлович Правик

Расчёт из четырнадцати пожарных подъехал к АЭС со стороны машинного зала, сразу за которым располагались 3-й и 4-й энергоблоки. Станция встречала своих спасителей жуткой картиной: ревущими языками пламени и раскалёнными клубами пара, вырывавшимися из разрушенного здания 4-го реактора на фоне неестественного розового зарева. Повсюду валялись разлетевшиеся куски графитовых стержней, нашпигованных ядерным топливом твэлов, и строительных конструкций, вспыхивали высоковольтные разряды из разорванной проводки, хлестали потоки заражённой воды. Разбросанные взрывом горящие обломки усыпали крышу 3-го реактора и во многих местах пробили кровлю машинного зала, где хранилось несколько тонн масла.

Командир быстро оценил остановку и принял единственно верное в такой ситуации решение: передал по рации «сигнал три» (призыв всех имевшихся расчётов пожарных частей) и отдал приказ всеми силами сдерживать огонь и не дать ему перекинуться на машинный зал. Если бы пламя добралось до масла, взрыв топливных баков спровоцировал бы разрушение 3-го реактора, а вслед за ним, как в пресловутых костяшках домино, вся станция взлетела бы на воздух. Нетрудно представить, насколько чудовищными были бы последствия такой катастрофы, если бы не героические усилия жертвовавших собственными жизнями пожарных, сделавших всё возможное, чтобы обуздать радиационный ад.

По крыше машинного зала пожарные старались подобраться к разрушенному четвертому  реактору, что было до крайности непросто. Битум, которым была устлана кровля, буквально закипел от жара, тлел полистироловый утеплитель, обжигая ноги через сапоги и источая удушливый едкий дым. Многочисленные проломы мешали продвижению и грозили в любую минуту обрушить кровлю. По расплавленному битуму приходилось пробираться, как по смоле, ногами сбрасывая с крыши куски горящего графита. Пожарным почти сразу стало плохо, но никто не думал о радиации. Слабость, тошнота и дезориентация в пылу сражения с огнём были списаны на высокие температуры и дым. Лейтенант Правик ближе всех подобрался к разрушенному энергоблоку и единственный в своём подразделении получил смертельную дозу облучения, но боролся до тех пор, пока не свалился без сил. Бойцы караула на руках спускали командира с крыши.

Поэтому уже в 1 час 35 минут на место происшествия прибыл личный состав и техника караула СВПЧ-6 из Припяти — 10 пожарных под командованием начальника караула лейтенанта внутренней службы Виктора Николаевича Кибенка.

Как и Владимир Правик, Виктор Кибенок был совсем молодым офицером. 23-летний лейтенант внутренней службы только в 1984 г. окончил то же, что и Правик Черкасское пожарно-техническое училище МВД СССР, после чего был распределен начальником караула 6-й военизированной пожарной части Управления внутренних дел Киевского облисполкома, занимавшуюся охраной от пожаров г. Припяти. Кстати, Кибенок был потомственным пожарным — его дед и отец также служили в пожарной охране, отец имел государственные награды за отвагу, проявленную при тушении пожаров. Виктор унаследовал мужество своих старших родственников. Люди Кибенка приступили к борьбе с пожаром на кровле, поднявшись по наружным пожарным лестницам.

Караул Кибенка

Спустя несколько минут после прибытия машин Правика, к месту аварии подоспел караул СВПЧ-6 Припяти из четырнадцати человек под руководством лейтенанта Виктора Кибенка. Расчёты припятчан прибыли со стороны разрушенного взрывом реактора и вынуждены были работать в ещё более опасных условиях. На их плечи легла задача по разведке пожара, которую возглавил лично Кибенок. Разведка выявила многочисленные очаги возгорания на всех восьми этажах 4-го энергоблока. Бойцы установили пожарную технику между 3-м и 4-м реакторами, проложили рукав на большой высоте на крыше повреждённого энергоблока, где радиация была особенно сильна, и пытались подсоединиться к гидрантам, чтобы начать проливать огонь внутри, но длины рукавов не хватало. Как позже выяснилось, к счастью. Холодная вода, попав в разрушенный реактор, могла вызвать водородный взрыв и выброс радиоактивного пара. С внутренними возгораниями самостоятельно боролся персонал АЭС, имевший специальную подготовку. Пожарные же сдерживали огонь снаружи, не давая ему перекинуться на 3-й энергоблок.

Правда, что внутри, что снаружи реактора — тогда уже разницы не было. Радиационный фон превышал 1500 рентген при смертельной дозе в 600. Дозиметры, которыми были оснащены пожарные, зашкаливали — они оказались попросту не в состоянии определить истинный уровень радиации. Для получения несовместимого с жизнью облучения оказалось достаточно всего 20 минут работы в таких нечеловеческих условиях. Пять человек из расчёта Кибенка — Николай Ващук, Владимир Тишура, Василий Игнатенко, Николай Титенок и сам командир — получили смертельную дозу радиации, но даже, несмотря на прогрессирующую лучевую болезнь, мужественно исполняли свой долг до прибытия сил подкрепления.
Начальник приписанных к АЭС пожарных расчётов майор Леонид Телятников примчался к месту аварии вскоре после Правика и Кибенка и принял командование. Объединённое подразделение Телятникова пробыло на станции почти три часа. В 5 часов утра пожар, наконец, был локализован.

Рассказ вдовы Игнатенко.

“Я не знаю, о чем рассказывать… О смерти или о любви? Или это одно и то же… О чем?

 

… Мы недавно поженились. Еще ходили по улице и держались за руки, даже если в магазин шли… Я говорила ему: “Я тебя люблю”. Но я еще не знала, как я его любила… Не представляла… Жили мы в общежитии пожарной части, где он служил. На втором этаже. И там еще три молодые семьи, на всех одна кухня. А внизу, на первом этаже стояли машины. Красные пожарные машины. Это была его служба. Всегда я в курсе: где он, что с ним? Среди ночи слышу какой-то шум. Выглянула в окно. Он увидел меня: “Закрой форточки и ложись спать. На станции пожар. Я скоро буду”. Самого взрыва я не видела. Только пламя. Все, словно светилось… Все небо… Высокое пламя. Копоть. Жар страшный. А его все нет и нет. Копоть от того, что битум горел, крыша станции была залита битумом. Ходили, потом вспоминал, как по смоле. Сбивали пламя. Сбрасывали горящий графит ногами… Уехали они без брезентовых костюмов, как были в одних рубашках, так и уехали. Их не предупредили, их вызвали на обыкновенный пожар… Четыре часа… Пять часов… Шесть… В шесть мы с ним собирались ехать к его родителям. Сажать картошку. От города Припять до деревни Сперижье, где жили его родители, сорок километров. Сеять, пахать… Его любимые работы… Мать часто вспоминала, как не хотели они с отцом отпускать его в город, даже новый дом построили. Забрали в армию. Служил в Москве в пожарных войсках, и когда вернулся: только в пожарники! Ничего другого не признавал. (Молчит.)

 

Иногда будто слышу его голос… Живой… Даже фотографии так на меня не действуют, как голос. Но он никогда меня не зовет… И во сне… Это я его зову…

В десять утра умер оператор Шишенок… Он умер первым… В первый день… Мы узнали, что под развалинами остался второй - Валера Ходемчук. Так его и не достали. Забетонировали. Но мы еще не знали, что они все - первые…

 Василий Игнатенко умер 10 мая 1986 года

Рассказ жены пожарника Владимира Тишуры:

Герои, сохранившие мир

 

Из года в год на Митинском кладбище президент «Союза «Чернобыль» Вячеслав Гришин открывает митинг памяти ликвидаторов и жертв одной из главных катастроф XX века.

В ночь на 26 апреля 1986 года на 4-м энергоблоке ЧАЭС проводились испытания турбогенератора.

Планировалось остановить реактор (при этом планово была отключена система аварийного охлаждения) и замерить генераторные показатели.

Безопасно заглушить реактор не удалось.

В 1 час 24 минуты раздались два мощных взрыва в четвертом энергоблоке.

Огромное количество смертельно-опасных радиоактивных веществ оказалось в воздухе. Эта техногенная катастрофа считается крупнейшей в своем роде за всю историю атомной энергетики, как по предполагаемому количеству жертв и пострадавших, так и по экономическому ущербу.

Появившееся озоновое свечение наглядно свидетельствовало о колоссальной радиации, выбрасываемой с реактора. В результате взрыва обрушилось здание реактора.

Погибли сразу два человека. Оператор главных циркуляционных насосов Валерий Ходемчук так и не был найден, его тело было завалено обломками двух 130-тонных барабан-сепараторов. Работник пусконаладочного предприятия Владимир Шашенок умер от перелома позвоночника и ожогов тела в 6.00 в Припятской медсанчасти.

Взрывы привели к полному разрушению реактора и его активной зоны, систем охлаждения, а также здания реакторного зала.

На крышу машинного зала, на территорию вокруг АЭС были выброшены железобетонные и металлоконструкции, графитовые блоки и их куски.

Из жерла реактора поднимался огонь, в несколько сотен метров высотой, столб продуктов горения, мощный поток газовой радиоактивности.
Из 190 тонн ядерного топлива 90% попало в атмосферу земли.

На момент аварии Чернобыльская АЭС была самой мощной в СССР. Реальное число погибших в течение первых 3-х месяцев оценивается в 31-го человека; отдалённые последствия облучения, выявленные за последующие 15 лет, стали причиной гибели от 60 до 80 человек. Уже в первые минуты аварии работники станции стали тушить возникший пожар. Именно они приняли первый удар на себя.

В 1 час 28 минут к месту аварии — четвертому блоку АЭС — прибыл дежурный караул военизированной пожарной части № 2, охранявшей Чернобыльскую АЭС. В состав боевого расчета входили 14 пожарных, которыми командовал начальник караула лейтенант внутренней службы Владимир Павлович Правик

Расчёт из четырнадцати пожарных подъехал к АЭС со стороны машинного зала, сразу за которым располагались 3-й и 4-й энергоблоки. Станция встречала своих спасителей жуткой картиной: ревущими языками пламени и раскалёнными клубами пара, вырывавшимися из разрушенного здания 4-го реактора на фоне неестественного розового зарева. Повсюду валялись разлетевшиеся куски графитовых стержней, нашпигованных ядерным топливом твэлов, и строительных конструкций, вспыхивали высоковольтные разряды из разорванной проводки, хлестали потоки заражённой воды. Разбросанные взрывом горящие обломки усыпали крышу 3-го реактора и во многих местах пробили кровлю машинного зала, где хранилось несколько тонн масла.

Командир быстро оценил остановку и принял единственно верное в такой ситуации решение: передал по рации «сигнал три» (призыв всех имевшихся расчётов пожарных частей) и отдал приказ всеми силами сдерживать огонь и не дать ему перекинуться на машинный зал. Если бы пламя добралось до масла, взрыв топливных баков спровоцировал бы разрушение 3-го реактора, а вслед за ним, как в пресловутых костяшках домино, вся станция взлетела бы на воздух. Нетрудно представить, насколько чудовищными были бы последствия такой катастрофы, если бы не героические усилия жертвовавших собственными жизнями пожарных, сделавших всё возможное, чтобы обуздать радиационный ад.

По крыше машинного зала пожарные старались подобраться к разрушенному четвертому  реактору, что было до крайности непросто. Битум, которым была устлана кровля, буквально закипел от жара, тлел полистироловый утеплитель, обжигая ноги через сапоги и источая удушливый едкий дым. Многочисленные проломы мешали продвижению и грозили в любую минуту обрушить кровлю. По расплавленному битуму приходилось пробираться, как по смоле, ногами сбрасывая с крыши куски горящего графита. Пожарным почти сразу стало плохо, но никто не думал о радиации. Слабость, тошнота и дезориентация в пылу сражения с огнём были списаны на высокие температуры и дым. Лейтенант Правик ближе всех подобрался к разрушенному энергоблоку и единственный в своём подразделении получил смертельную дозу облучения, но боролся до тех пор, пока не свалился без сил. Бойцы караула на руках спускали командира с крыши.

Поэтому уже в 1 час 35 минут на место происшествия прибыл личный состав и техника караула СВПЧ-6 из Припяти — 10 пожарных под командованием начальника караула лейтенанта внутренней службы Виктора Николаевича Кибенка.

Как и Владимир Правик, Виктор Кибенок был совсем молодым офицером. 23-летний лейтенант внутренней службы только в 1984 г. окончил то же, что и Правик Черкасское пожарно-техническое училище МВД СССР, после чего был распределен начальником караула 6-й военизированной пожарной части Управления внутренних дел Киевского облисполкома, занимавшуюся охраной от пожаров г. Припяти. Кстати, Кибенок был потомственным пожарным — его дед и отец также служили в пожарной охране, отец имел государственные награды за отвагу, проявленную при тушении пожаров. Виктор унаследовал мужество своих старших родственников. Люди Кибенка приступили к борьбе с пожаром на кровле, поднявшись по наружным пожарным лестницам.

Караул Кибенка

Спустя несколько минут после прибытия машин Правика, к месту аварии подоспел караул СВПЧ-6 Припяти из четырнадцати человек под руководством лейтенанта Виктора Кибенка. Расчёты припятчан прибыли со стороны разрушенного взрывом реактора и вынуждены были работать в ещё более опасных условиях. На их плечи легла задача по разведке пожара, которую возглавил лично Кибенок. Разведка выявила многочисленные очаги возгорания на всех восьми этажах 4-го энергоблока. Бойцы установили пожарную технику между 3-м и 4-м реакторами, проложили рукав на большой высоте на крыше повреждённого энергоблока, где радиация была особенно сильна, и пытались подсоединиться к гидрантам, чтобы начать проливать огонь внутри, но длины рукавов не хватало. Как позже выяснилось, к счастью. Холодная вода, попав в разрушенный реактор, могла вызвать водородный взрыв и выброс радиоактивного пара. С внутренними возгораниями самостоятельно боролся персонал АЭС, имевший специальную подготовку. Пожарные же сдерживали огонь снаружи, не давая ему перекинуться на 3-й энергоблок.

Правда, что внутри, что снаружи реактора — тогда уже разницы не было. Радиационный фон превышал 1500 рентген при смертельной дозе в 600. Дозиметры, которыми были оснащены пожарные, зашкаливали — они оказались попросту не в состоянии определить истинный уровень радиации. Для получения несовместимого с жизнью облучения оказалось достаточно всего 20 минут работы в таких нечеловеческих условиях. Пять человек из расчёта Кибенка — Николай Ващук, Владимир Тишура, Василий Игнатенко, Николай Титенок и сам командир — получили смертельную дозу радиации, но даже, несмотря на прогрессирующую лучевую болезнь, мужественно исполняли свой долг до прибытия сил подкрепления.
Начальник приписанных к АЭС пожарных расчётов майор Леонид Телятников примчался к месту аварии вскоре после Правика и Кибенка и принял командование. Объединённое подразделение Телятникова пробыло на станции почти три часа. В 5 часов утра пожар, наконец, был локализован.

За месяц до аварии Правик стал отцом.

 

В 1 час 40 минут к месту происшествия прибыл начальник военизированной пожарной части № 2, охранявшей Чернобыльскую АЭС, майор внутренней службы Леонид Петрович Телятников. В отличие от Кибенка и Правика, Телятников не был уроженцем Украины. Он родился в Казахстане, в Кустанайской области, поэтому и поступил в 1968 г. в Свердловское пожарно-техническое училище МВД СССР, которое окончил с отличием. Затем он окончил Высшую инженерную пожарно-техническую школу в Москве, некоторое время работал в пожарной охране Кустаная.
В 1982 г. Телятников был переведен в Киевскую область УССР, где начал службу в пожарной части, охранявшей Чернобыльскую АЭС. В 1983 году он был назначен начальником военизированной пожарной части № 2 по охране Чернобыльской АЭС. Когда произошла авария, Телятников находился в отпуске, но за считанные минуты собрался и примчался на место катастрофы. Под его личным руководством были организованы разведка и тушение пожара.
Несмотря на то, что у пожарных не было дозиметров, они прекрасно понимали, что работают в зоне высокого радиоактивного излучения. Но для офицеров и пожарных ВПЧ-2 и СВПЧ-6 не было иного выбора — ведь они считали своим долгом и делом чести вступить в бой с последствиями страшного взрыва.

Майору внутренней службы Леониду Петровичу Телятникову повезло больше, чем его сослуживцам. Он также получил высокую дозу облучения, но смог выжить. Боксер, победитель первенства Свердловского пожарно-технического училища, Телятников был очень крепким физически человеком. Возможно это его и спасло. Как и Кибенок, и Правик, майор Телятников был удостоен высокого звания Героя Советского Союза.

После лечения в Москве он переехал обратно в УССР — в Киев, продолжил службу во Внутренних войсках МВД СССР. Пожалуй, именно майор Телятников, руководивший тушением пожара на крыше четвертого блока, стал наиболее известным «чернобыльцем» не только советского, но и международного масштаба.

 Майора Леонида Телятникова даже приняла в своей резиденции премьер-министр Великобритании Маргарет Тетчер. Британский Союз пожарных вручил Леониду Петровичу медаль «За отвагу на пожаре». Именно Телятников стал едва ли не официальным представителем пожарных, тушивших пожар на Чернобыльской АЭС, представляя их на международных и отечественных мероприятиях.

После распада Советского Союза Леонид Телятников служил во Внутренних войсках МВД Украины, а в 1995 г. в звании генерал-майора внутренней службы ушел на пенсию — сказалось подорванное во время ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС здоровье. Леонид Петрович болел острой лучевой болезнью, ему делали операцию на челюсти, лицо героя Чернобыля разрушала папиллома.

В 1998 г. Телятников возглавил Добровольное пожарное общество Киева. Леонид Петрович скончался 2 декабря 2004 г.

Правик, Кибенок, Титенко, Тишура, Ващук, Игнатенко и ещё 8 пожарных были направлены на самолёте в Москву в специализированную клиническую больницу №6. Их пытались лечить по революционному методу американского врача Роберта Гейла, добровольно прибывшего в СССР для помощи в ликвидации последствий Чернобыльской аварии, но, к сожалению, от мучительной смерти не удалось спасти никого.

В течение нескольких недель все пожарные скончались от чудовищного облучения. Тела героев-пожарных, как и других погибших ликвидаторов ядерной аварии, были настолько радиоактивны, что хоронить их пришлось в запаянных гробах под бетонными плитами.Кибенку и Правику было всего по 23 года.