Верхом в Тарбагатайские горы

ВЕЛОПОХОД ЗА ГРИБАМИ НА КРУГЛЫЙ (1999 ГОД)

         Нынешнее лето из-за его засушливости никак нельзя назвать грибным. Всё же в августе местами прошли неплохие дожди, и на овощных рынках города появились грибы. Очень удачно съездили за ними 8 августа на 106-й км на Лунинской электричке Виктор Дубинин и Игорь Тужилов. Я же, несмотря на отпуск, всё никак не мог найти время для «грибной охоты». Да к тому же целую неделю опять не было никаких дождей. Но вот в ночь с субботы на воскресенье и в воскресенье вечером в Пензе прогремели грозы, и я 17 августа решил-таки на велосипеде махнуть за грибами в сторону Сурского моря. Получив консультацию о тамошних грибных местах от Саши Голякова, я в намеченный день в 10.50 отправился из Ахун по Золотарёвской трассе.

        День был пасмурный и прохладный, температура воздуха не превышала + 20⁰С, поэтому свой велопробег я начал весьма резво. На развилке дорог Золотарёвка – Кичкилейка я в первый раз съехал в трассы и немного углубился в лес, но здесь грибами и не пахло. Я покатил дальше. Перед поворотом на Леонидовку вдруг пошёл дождик, пришлось слезть с велосипеда и переждать каприз погода под сосной. Но этот дождик оказался коротким.

        Пока я крутил педали, в голове зрел план моего похода. Я даже был готов примириться с мыслью, что грибов мне найти не удастся, и в качестве своеобразной компенсации решил доехать до Сурского моря, а точнее, до места под названием Круглый. Дело в том, что на Круглом я не был ни разу в жизни, и мне очень захотелось стереть это «белое пятно» со своей туристской карты. В 11.30 я миновал Лямзяйский поворот и помчался по прямой к следующему повороту трассы. До него я доехал не скоро, так как в районе начала Круглого оврага, а именно у километрового столба «28-34» я свернул в лес поискать грибов. Надежду на то, что я их найду, вселил найденный на обочине трассы большой шампиньон, который, однако, я брать в свой рюкзак не стал.

        Лесная дорога оказалась ужасной: кто-то проехал здесь на чём-то тяжёлом, образовав две глубокие колеи, наполненные грязью вперемешку с водой. Ехать пришлось посередине, постоянно балансируя, чтобы не брякнуться в лужу. Проехав минут 10, я прямо на дороге обнаружил здоровенный беляк и слез с велосипеда. Тщательный осмотр местности выявил ещё с десяток этих грибов. Охваченный азартом, я поехал дальше, но лучше бы этого не делал. На одном из опасных участков дороги заднее колесо велосипеда пошло юзом, я не смог удержать руль и вместе со своим двухколёсным другом свалился в грязь на левую сторону. Проявив неплохую реакцию, я успел, однако, в самый критический момент соскочить с велосипеда, но всё же левой ногой хорошенько зачерпнул липкой и жирной грязюки.

        Сидя на пеньке и очищая ноги и кроссовки от чавкающей грязи, я пожалел, что не поехал в лес в резиновых сапогах. Хорошо ещё, что я догадался взять с собой пару запасных носков. Руль у велосипеда оказался свёрнутым набок и весь в грязи, а рюкзак с левой стороны и вовсе представлял собой удручающее зрелище. Несколько грибов выпали из рюкзака в грязь, пришлось их оттуда извлекать, делая акробатические пируэты, чтобы самому не свалиться в лужу ещё разок. От досады на самого себя я

- 3 -

ругался на чём свет стоит. Вдобавок ко всему пошёл дождь, а на такую «мелочь», как назойливые комары, я уж и внимания не обращал. Наскоро оттеревшись листьями молодого клёна, я стал поспешно выбираться из этой грязи поближе к трассе.

Грибы беляки

        Дождь униматься и не собирался, и чтобы окончательно не промокнуть, я раскрыл зонтик и спрятался с ним под раскидистую берёзу. Было половина второго пополудни. Стоя под берёзой и прикрывшись зонтом, я перекусил, чем Бог послал, используя в качестве столика детское сиденье, на котором возил своего сына Максима. Дождь поливал меня примерно час, а потом утих, хотя небо по-прежнему оставалось серым и низким. Мне ужасно не хотелось возвращаться в Пензу несолоно хлебавши, и поэтому, несмотря на промокшие ноги, я продолжил свой путь.

       До поворота на Акульку и Круглый я с трассы больше нигде не сворачивал. Асфальтированная трасса почти под прямым углом повернула налево на Золотарёвку, прямо лежала лесная дорога на Акульку, а я повернул направо, на Круглый. Не проехав и сотни метров, я заметил растущие в старом сосняке грибы. Здесь я задержался надолго. Травы под соснами почти не было, поэтому я мог тут ходить, не боясь замочить ноги, чего не скажешь о других местах, например, березняке или осиннике. Попадались в основном ушки, но встречались также моховики, подберёзовики, сыроежки, дождевики… Я не брезговал ничем. Быстренько добрав пластмассовое ведёрко, я складывал грибы уже в сумку. Однако пора было перевести дух.

Бухта ручья Круглого на Сурском море

- 4 -

        До Сурского моря оставалось не более двух километров, и я решил отдохнуть именно там. Совершив довольно крутой спуск, я выехал прямо к устью Круглого оврага, к тому месту, где водохранилище вдаётся в сушу, образуя залив наподобие Лямзяйского. Этот заливчик был примерно в два раза уже и короче Лямзяйской губы, но всё равно очень симпатичный.

         Вода в нём была тёплой, дно песчаным, а со стороны моря дно состояло из песка и небольших камней. Вид с Круглого открывался, пожалуй, не менее живописный, чем на Лямзяе. Мне навстречу дул свежий ветер, который я с наслаждением вдыхал полной грудью. Шумел прибой, поверхность водохранилища была неспокойной. Вдали виднелась яхта. Подгоняемая ветром, она быстро двигалась вверх по течению. Поляна на Круглом была небольшого размера, и на ней то там, то сям, виднелись следы кострищ. На сей раз здесь было почти безлюдно, только в середине поляны на пеньке сидел пожилой, обросший сивой бородой бомж с мешком, набитым пустыми бутылками. Бомж ел огурец и что-то бормотал, разговаривая сам с собой, а потом куда-то исчез. Отдохнув с часок, я в начале шестого тронулся в обратный путь.

Александр Белов (Митрофанов).

Фото из интернета.

Путешествие во времени

Тарбагатайский хребет

              Итак, на трёх верховых и двух вьючных лошадях мы отправились на Тарбага –тайский хребет, прихватив с собой сухари, баурсаки (тесто, зажаренное в бараньем жире) и всё необходимое для походной жизни. Отец взял с собой двустволку на всякий случай и и патроны. Через день пути по грунтовой дороге мы подъехали к святому камню, упавшему с неба. Многие люди, едущие по этой дороге, свёртывают с неё, чтобы поклониться этому камню. Камень огромный, величиной немного меньше юрты, под ним выстроена крыша и стены, так что его снаружи не видно. Лежит он среди равнины недалеко от горы Ошке, мимо которой проходит дорога в Гучен и называется он Кумыс-Тюя (т.е. «Серебряный верблюд»). Мы оказались среди высоких холмов странного вида. Их жёлтые песчаные склоны местами были усыпаны совершенно чёрным щебнем, а на

- 6 -

гребнях среди скал песчаной породы тянулась лентой, то узкой в четверть, то широкой в 3-4 четверти, чёрная блестящая порода, похожая на чёрный уголь. Местами было видно, что пласт этой породы, или жила, уходила круто вглубь холма.

            Мы спешились и стали осматривать этот холм. Чёрные ленты по гребням можно было проследить в обе стороны на десятки шагов. Мы решили на обратном пути набрать этого чёрного камня из пластов, чтобы опробовать на костре, горит ли он? Местные калмыки называют его горючий камень, но они его не употребляют, потому что он сильно дымит и воняет, когда горит в юрте. Вечером, разжигая костёр, я положил кусок в огонь. Он очень скоро вспыхнул. Загорелся длинным пламенем и с густым чёрным дымом, и при этом стал плавиться и растекаться. Запах дыма действительно был неприятным, но как топливо в печах этот уголь годился. Кроме этого, из этих холмов течёт что-то жидкое и чёрное, вроде масла. Его калмыки собирают для лекарства. Оно так же горит и воняет, как этот камень.

            К вечеру вышли на озеро и заночевали на берегу. Ночлег на берегу был очень приятен. Выплыла луна в начале ущерба, и вдоль всего залива потянулась серебристая лента вдаль. Легкий ветерок шелестел в камышах, окаймлявших тёмными стенками водную гладь, поднимая на ней мелкую рябь, и вся лента дрожала и переливалась. В зарослях порой крякали утки, а с холмов подножия Тарбагатайских гор иногда доно-силось заунывное завывание волка, на которое наши лошади, привязанные вблизи, с аппетитом жевавшие зелёный тростник, отвечали всхрапыванием. Где-то далеко, чуть слышно, кричала сплюшка, а ближе на озере ухала выпь.

           По небу, в стороне от луны, медленно плыла широкая пелена мелкокучерявых облаков, похожая на распластанную шкуру белой мерлушки. Часа через два ходьбы русло реки и заросли отступили подальше от тропы, и теперь слева от неё расстилались то голые площади такыров с серой почвой из глины, разбитой тонкими трещинами, голой, гладкой и твёрдой, как паркет, то песчаные холмы, поросшие кустами тамариска. Вот показались холмы из чёрного угля, а на самой вершине холма вытекает родник. Мы залезли на холм. Он весь состоял из пластин почти чёрного камня. На плоской вершине оказалась яма, заполненная чистой водой, местами покрытая чёрной плёнкой. Вода оказалась пресной, но только с заметным привкусом чего-то смолистого, с запахом сургуча. В одном месте со дна ямы поднимались тёмные пузыри, которые на поверхности воды расплывались в густую чёрную плёнку. Я обмакнул палец в эту плёнку и понюхал — она имела запах керо-сина. Это было похоже на сырую нефть, из которой гонят керосин. Обойдя яму с водой, мы увидели в понижении ямы медленно стекающую струйку с чёрной плёнкой. Ручеёк тёк медленно, расплывался и немного ниже застывал. Я ступил на это место, и подошва сапога прилипла, словно к густому вару или к дёгтю. Это была загустевшая нефть, похожая на асфальт.

             Когда стемнело, мы развели большой костёр из кусков серого асфальта. Костёр пылал так жарко, что нам пришлось сидеть подальше от него, а весь холм, долина и её склоны были ярко освещены. Было тихо, и столб дыма поднимался высоко вверх. Мы легли спать вблизи костра, чтобы поддерживать огонь, который отпугивал волков.

 

- 7 -

             Утром мы поднялись на холм, имевший странную форму. На его склонах были рассеяны валуны, большей частью круглые, как шары, совершенно чёрные и блестящие, а вершина холма представляла кучу из таких же валунов, похожую на туры, которые оставляют туристы, поднявшись на перевал или вершину. Но эти туры не могли соорудить люди: каждый валун не могли поднять даже несколько человек. Объяснение может быть такое: массивный гранит при выветривании распадается на большие шары, которые в условиях пустыни покрываются чёрным блестящим «лаком пустыни», как и щебень, отражающий лучи солнца и луны.

            В течение дня мы продолжали путешествие по холмистой пустыне, а к вечеру добрались до небольшого ключа, который местные называют Ащилы-Бастау. Здесь был кое-какой корм для лошадей и топливо в виде кустиков по склонам холмов. На ночь мы собрали целую кучу хвороста для костра и поддерживали небольшой огонь, но когда вой волка раздавался ближе, и лошади начинали похрапывать, мы подбрасывали топливо. Уже под утро на вершине соседнего холма показался волк, подбиравшийся к лошадям. На посветлевшем фоне востока виден был его силуэт. Отец вскинул ружьё и выстрелил, но было далеко, и картечь только шлёпнула по шкуре на исходе полёта, и волк скрылся. Больше он не появлялся.

           На следующий день мы продолжали путь по неровной степи на лошадях и подъехали к высокой скале с отвесной стеной. Калмыки называют эту скалу Кызыл-гэген-тас («Камень красного гэгена»). Гэген - это руководитель буддийского монастыря. Существует легенда, что с вершины скалы когда-то гэген монастыря бросился вниз. Он уверил лам, что Будда поддержит его в воздухе за его подвижническую жизнь, и он встанет на ноги внизу живой и невредимый. Все ламы поднялись вместе с ним на вершину скалы и совершили там богослужение. Внизу, к подножию скалы, съехалось много калмыков и киргизов из окрестностей, чтобы видеть чудесный прыжок гэгена. После богослужения гэген в своём красном халате, расправив его широкие рукава, подобно крыльям, прыгнул вниз и разбился насмерть. С тех пор эту скалу и называют Кызыл-гэген-тас, а в память события на её вершине построили часовню.

            После скалы мы продолжили путь по большой дороге на восток вверх по долине реки Эмель. Слева от нас тянулся крутой южный склон Тарбагатая, а справа - цепь Барлыка. Степь уже зеленела молодой скудной травкой и полынью, среди которой алели, словно пятна крови, чашечки степного мелкого мака. Хохлатые жаворонки то и дело взлетали впереди нас и заливались в синеве неба под лучами солнца, поднявшегося из-за тёмных мрачных отрогов Уркашара, разрезанных крутыми ущельями.

              В одном из логов мы увидели небольшой глинобитный домик и возле него лужу воды, окружённую грязью, истоптанной копытами многих животных. Людей и домашних животных не было видно. «Это аршан, целебный источник» - сказал проводник. Сюда приезжают люди в жаркие дни из окрестных стойбищ лечиться от болезней желудка, печени, болезней глаз. В этом домике есть яма в виде колодца с грубым срубом из толстых досок, наполненная чистой, холодной водой, на вкус чуть-чуть кисловатой. Минеральная вода выбивалась со дна этого колодца и, проникая под стены этого домика, образовала возле него лужу, из которой пили животные. Сюда приезжают люди из

- 8-

Зайсана, даже из Семипалатинска. Ставят по соседству палатку и живут по две-три недели. А некоторые набирают воду в бочки и везут в город, и там её пьют, стаканов десять в день. Промывают этой водой глаза каждый час.

            За китайским городком Дурбульджином свернули с дороги в Зайсан и поехали дальше вверх по долине реки Сары-эмель, которая составляет правую вершину реки Эмель и течёт между Тарбагатаем и Уркашаром. Дорога пересекала отроги Тарбагатая, а справа за речкой Сары-эмель тянулся длинный и узкий гребень со странным названием Джилантель, т.е. «Змеиное жало». Этот гребень поднимался на восток зелёными уступами, на которых паслись бараны и коровы, обнаруживая присутствие зимовок.

            Улюнгур — очень большое озеро, длиной около 40 км. Оно имеет форму треугольника: берега во многих местах окружены зарослями камыша, в которых водятся кабаны и утки. Оттуда доносилось кряканье, хлопанье крыльев, визг свиней. На следующий день мы обогнули южный конец озера и пришли в бывший китайский городок Булунтохой в низовьях реки Урунги, впадающей в озеро. Это было последнее поселение на нашем пути. Городок в давние времена подвергался нападению во времена дунганского восстания и до сих пор не оправился. Внутри его стен много пустырей и мало людей, кроме главной улицы, вдоль которой тянулись лавки и мастерские, чередуясь с развалинами домиков. Жители жаловались, что летом им докучают комары, прилетающие с болот и озера. Возле городка виднелись небольшие огороды и пашни, на которых трудились земледельцы.

Озеро Улюнгур

              Миновав городок, мы свернули вверх по долине Урунгу. По дороге людей не встречали: как только начинается жара, монголы откочёвывают за реку Иртыш в предгорья Алтая, так как на Урунгу летом много комаров и оводов, которые мучают животных и людей. Поэтому мы видели места зимовок в виде голых площадок круглой формы, на которых зимой стояли юрты и изгороди из жердей и хвороста для скота.

              Повернув направо, мы ехали по пустынной равнине, усыпанной щебнем, в виде глинистых бугров и каменистых холмов с небольшими пучками травы, кустиками саксаула и бударгана (растение «поташник облиственный»).

- 9 -

           Затем мы поехали вверх по правому склону долины, довольно крутому и высокому. Поднявшись на гребень отрога Алтая, который отделял эту долину от долины Алтын-Гола, мы увидели под собой немного ниже по течению ручья, у рудника, юрты караульных.

           Я вспомнил рассказ моей родной тётки, тёти Клавы Макаровой, об этом руднике. В молодости она работала в компании «Алтайзолото» охранником. Однажды её отправили в командировку на месяц на этот рудник. В царские времена на этом руднике добывали золото, а в советские его законсервировали, поставили охрану из трёх человек. Для них построили домик, они завели коров и кур. И вот однажды руководство компании отправило трёх молодых парней проконтролировать их работу. Парни решили пошутить с охраной. Не доходя сто метров до охраны, они поднялись на гребень отрога, прошли по нему до отверстия старой выработки. Через него спустились вниз в штольню, зажгли свечи, накинули белые халаты с капюшонами, на которых чёрной краской нарисовали черепа и грудные кости. Дождались, когда стемнеет, подошли к выходу из штольни и с грохотом опрокинули жерди, загораживающие вход. Залаяли собаки, из домика выскочили караульные и увидели, что из штольни выходят скелеты погибших рудокопов, поющих буддийскую молитву «Ом-мани падме-хум». В одной руке у них были свечи, в другой - кирки (типа ледоруба). Возле домика поднялась суматоха. Женщины-охранщицы бросились бежать, а парни-шутники, скинув халаты и потушив свечи, отправились обратно в сторону гребня отрога. С тех пор по всей Монголии пошёл слух, что на золотом руднике на Алтын-Голе мёртвые рудокопы воскресли и по ночам бродят, пугая караул.

                                                   О путешествии по Тарбагатаю рассказал Павел Камаев.

Т у р и с т с к и е  т р о п ы

План

         После был план максимально быстро, но не выматываясь, сделать подход до ночёвок на 3700 м и оттуда совершить восхождение. На ночёвках на 3700 ветер гораздо слабее, чем на открытом плато. Да и смысла поднимать рюкзаки на лишние 500 метров и ночевать на неосвоенной высоте нет никакого, если есть достаточная акклиматизация и физическая подготовка, чтобы сходить на вершину с 3700. Забегая вперёд, скажу, что выбранный план оказался правильным и, наряду с идеальной погодой, в итоге привёл нас к успеху.

          Выехали на машине из Пензы утром 28 декабря, в Азау приехали 29 декабря в 15:00. За 2 часа поднялись до станции Кругозор и поставили палатку рядом с какой-то кафешкой. Мороз ощущается, но не прижимает – градусов 10-15. Странное зрелище – палатка среди множества безлюдных человеческих построек и сооружений.

Акклиматизация на Эльбрусе

          Вчетвером в трёхместной палатке было тесно, но тепло. Утром загудела канатка, в окружающих постройках закипела жизнь, и мы двинулись вверх до бочек. Подъём по отратраченному снегу проблем не вызвал, и около 12:00 мы были уже на бочках. В большинстве бочек и вагончиков нет электричества, а значит, и тепла. Но мы согласны на такие условия. Нашёлся даже открытый пустующий вагончик. Только вот проблема - отдать деньги за проживание некому. К счастью, на бочки поднялся смотритель со сложным именем Зейцум, который с радостью взял с нас деньги за вагончик. Имел ли Зейцум какое-то отношение к владельцу вагончика, так и останется очередной тайной, которые хранят склоны Эльбруса.

Акклиматизационный выход до Скал Спасателей на Эльбрусе

- 11 -

         Пообедали, сходили на акклиматизацию до скал Спасателей, поужинали, легли спать. Как и следовало ожидать, ночь была по самочувствию далеко не комфортной. Все спали плохо, болела голова, утром ели плохо, и с восходом солнца мы поспешили вниз. При этом мои надежды на «высотный опыт» и «остаточную акклиматизацию» не оправдались: хотя я и ночевал летом несколько раз на склонах Хан-Тенгри, во время этой ночёвки я чувствовал себя так же погано, как и другие члены нашей группы.

Группа теряет участника

          После спуска в Азау самочувствие постепенно нормализовалось, и проснулся аппетит. В 10:00 отчалили от Азау и приблизительно в 15:00 приехали в Кармадон, где планировали оставить машину и снять квартиру на одну ночь. Сейчас Кармадон – это один двухподъездный пятиэтажный дом. Отопления нет, и подходящих нам квартир там не оказалось. Удалось найти дом в посёлке Даргавс в соседнем ущелье. Дом также не отапливается, но хозяин выделил электрический обогреватель, и наша четвёрка в относительном комфорте встретила Новый год, влившись на несколько часов в неторопливую жизнь осетинского посёлка под безупречным, наполненном звёздами кавказским небом.

         Утром 1 января, встав пораньше, мы доехали до посёлка Кармадон, где оставили машину, и приготовились выдвинуться в сторону ванн. Неожиданно после звонка домой Александр Соловьёв из-за семейных проблем решил срочно возвращаться в Пензу. Максим Купцов повёз его на машине во Владикавказ, а мы вдвоём с Максимом Строчковым пошли на верхние ванны.

        Поднялись до Тменикау, прошли погранпост. Пограничники проверили пропуска, отметили у себя, всё как положено. Тропа хорошая и однозначная, идёт траверсом склона почти без набора высоты. Снега мало, солнце пригревает, ветра нет. Тишиной, окунувшись в которую в первый раз за выезд, буквально наслаждаешься. Полное ощущение, что весна.

До верхних ванн

        Через 3 перехода тропа спустилась к реке Геналдон и пошла по сглаженным моренам вдоль неё. Снега мало, а где он есть, есть и следы людей, прошедших здесь до нас. Уже накопилась усталость. Хотелось быстрее увидеть ванны, но они закрыты выступом склона, и до последнего момента были не видны. Наконец, в 15:00, мы достигли верхних ванн. Таким образом, от Кармадона мы шли пять с половиной часов. Мест под палатки много, но под нашу достаточно широкую – нашлось одно хорошее место без снега. Непосредственно у ванн одно место, там встали двое ребят из Липецка. Уже затемно подтянулась группа из Москвы, а чуть попозже подошёл и наш Максим.

         Легли спать рано, а встали поздно, с рассветом, в 7:00. Ребята из Липецка уже тронулись в путь. Сделали заброску продуктов на вечер после спуска и день возвращения в Кармадон. В 9:30 выдвинулись и мы.

Начало подъёма

          Перешли мост через Геналдон, потом стали набирать высоту по тропе на морене. Через 2 часа подошли под кулуар, откуда мы начинали подъём на контрфорс, по которому проходит маршрут, 5 лет назад. По морене под кулуар не подойти, нужно пересечь ледник. Лёд твёрдый, гладкий и прозрачный, но, на удивление, кошки колют его зубьями легко. Двойка из Липецка в кулуаре также начинала подъём на контрфорс. В кулуаре обнаружились висящие верёвки, и немного придерживаясь за них и уминая ступени в глубоком снегу, мы без особых проблем прошли разрушенные выходы скал в самом низу контрфорса.

 

- 12 -

        Далее путь проходил по смёрзшейся осыпи и снежным полосам неявно выраженных кулуаров, обходящих скальные выходы. Чёткая тропа не просматривалась, но цель – ночёвки на 3100 – была хорошо видна. Ещё немного движения по разрушенным скалам, и мы вылезли на тропу и вскоре достигли ночёвок на 3100. Время 13:30. Здесь зимой солнца не бывает, но ветра тоже нет, и холода особо не чувствуется. Скоро подтянулись и ребята из Липецка.

На ночёвки 3700

        Утром мы не торопимся, нам подняться всего лишь до 3700 – это, ориентировочно, 3 часа хода. Встали в 7:00 с рассветом, вышли в 9:00. На тропе до ночёвок 3500 есть выходы скал – можно лезть через них, или обойти слева по осыпям или снегу.

       Через 2 часа после выхода были на 3500. Дальше тропа по пологой осыпи в одном месте пересекает слабо выраженный кулуар, сейчас забитый снегом. На тропе через кулуар висит металлический трос, но он, как я понимаю, нужен летом для движения по плотной осыпи. Сейчас снег, и трос не нужен.

         Подниматься приятно. Одышки нет. Ощущаешь, как организм отрабатывает, как ритмично напрягаются и расслабляются мышцы, толкая тело и рюкзак вверх. Хорошо, что сейчас зима, и осыпь смёрзлась, летом здесь, наверное, из-под ног всё съезжает и сыплет вниз.

        В 12:00 вылезли на ночёвки 3700. Здесь есть солнце, и сидеть очень даже комфортно (естественно, в пуховках). Попили чай, достали спальники для просушки. Место очень уютное, со стороны долины загорожено скалой. Есть место под 2 палатки у камня, и ещё одно место под небольшую палатку чуть повыше.

 

 

- 13 -

Ночёвки на 3700

Разведка тропы до 4200

          Я и Максим Строчков пошли на разведку тропы до ночёвок 4200 – завтра по плану мы должны будем проходить этот участок потемну. От 3700 тропа идёт по гребню по разрушенным скалам, далее уходит влево и по некрутой осыпи серпантинами выходит к скалам пика ОЖД. Их тропа обходит справа, траверсируя осыпь. Здесь висит метров 200 тросов. После тросов – ещё набор метров 50 по пологой смёрзшейся осыпи, и выходишь на плато. Отсюда уже виден Казбек во всей красе, а также все окружающие вершины. Чтобы дойти до ночёвок, надо подняться по пологой осыпи ещё метров 50. Здесь около 10 мест под палатки, огороженные со стороны пика Майли внушительными ветрозащитными стенками из камней. На подъём от ночёвок 3700 до ночёвок 4200 у нас с Максимом ушло около полутора часов.

        С ночёвок открывается ещё более обширная панорама. Нам повезло: сейчас нет дымки, воздух прозрачен и поэтому хорошо видны самые дальние объекты. Хорошо виден Эльбрус, горы у Пятигорска. Ветер есть, но он несильный. На ночёвках посидели с полчаса и двинулись вниз. На поворотных точках тропы установили небольшие турики. Спуск по осыпи в кошках не получается быстрым, поэтому он по времени занял около часа.

Отделение тубдиспансера

        Приятно, спускаясь, видеть, что нас ожидает палатка. Рядом поставили палатку ребята из Липецка. Максим Купцов сготовил ужин, поели, заправили термоса на завтра, легли спать.

         У нас ночью в палатке отделение тубдиспансера: все кашляют, чихают и шмыгают носом. Особенно зажигаю я: захожусь в сухом кашле минут на 5. Но мы все точно знаем, что в 3:00 заиграет будильник, и мы соберёмся и пойдём на гору.

        Так и случилось. 3:00. Играет будильник. В 5:30 вышли. В темноте скалы, по которым идёт тропа от ночёвок, обошли по смёрзшейся осыпи слева – так тоже получилось неплохо. Большую часть пути прошли по разведанной тропе.

        В 7:00 вылезли на плато. Почти рассвело. Ветра нет. Окружающие горы, спокойные и величественные, меняют окраску, насыщаясь солнечным светом. Такие моменты – это то неповторимое и сокровенное, ради чего я хожу в горы.

 

- 14 -

Рассвет над Джимарай-Хохом и Шау-Хохом

На седловине

         Поднялись до ночёвок по осыпи, а затем вышли на слегка наклонное ледяное поле в направлении южного угла перемычки между Майлинским и Казбекским ледовыми плато, которая заканчивается пиком Спартак в ГКХ. У взлёта на перемычку пошёл уплотнённый снег, и встречались редкие неширокие трещины. Трещины легко различить, так как снег в них сыпучий, а в остальных местах он уплотнённый ветром.

        Около 8:30 залезли на перемычку. По северному склону Казбека прослеживалась тропа, которая приходила из Грузии. Сделав дугу, чтобы избежать потери высоты, вышли на Казбекское плато, обошли крупный ледовый разлом слева и начали подъём на склон Казбека. Вскоре вышли на косую тропу и пошли по ней. Под седловиной тропа прерывается разломом ледника, который обходится слева. Затем следует взлёт из уплотнённого снега с постепенно возрастающей крутизной, и после перегиба оказываешься на собственно седловине (11:00). На седловине солнце и ветер, но относительно несильный. Далее взлёт собственно на Восточную вершину Казбека, крутизна 35-50 градусов. На склоне сильно уплотнённый снег, местами – с капельками льда. Просматривается серпантин тропы. В нижней части взлёта есть бергшрунд, но в самом узком месте он перешагивается.

На вершине побывали не все

         Максим Купцов в высоком темпе начал подъём по направлению «прямо вверх», активно используя треккинговые палки и передние зубья кошек и игнорируя тропу. Мы с ледорубами двинулись за ним. В верхней части взлёта, когда склон стал немного круче, я всё же решил воспользоваться тропой. Последний изгиб серпантина уводил вправо к скалам и выводил на купол. Там меня встретил сильный ветер и пятно голого, блестящего на солнце льда уклоном градусов 10. Максим Купцов, так как заходил в лоб, обошёл это пятно левее и зашёл по фирну. Тут я засомневался в своей ледовой технике: зубья кошек затупились о камни, лёд очень твёрдый и в случае порыва ветра легко потерять равновесие и улететь прямиком в Грузию, дерзко нарушив таким образом пограничный режим. Я решил спуститься вниз по тропе и последовать по пути Максима.

         Тут стремительно спустился Максим, тонко балансируя на передних зубьях кошек, сказал, что наверху сильный ветер и там делать нечего, надо идти вниз. Мне очень хотелось воспользоваться верёвкой, чтобы подняться, и, главное, спуститься с подстраховкой. Но рюкзак с верёвкой я оставил на седловине, а буры остались ещё ниже, ниже разлома под седловиной. Мы снизу не увидели трудностей и посчитали, что верёвка и буры не понадобятся. Я понял, что надо разворачиваться и идти вниз. Это произошло около 11:40.

Спуск

           На спуске поднялся ветер, и участки косой тропы, где не было полки, проходили внимательно. На пологих участках напряжение спало, и явственно стала ощущаться обессиленность и эмоциональная пустота. Около 14:00 были на ночёвках 4200, где поднявшиеся ребята из Липецка напоили нас чаем. С ветром на ночёвках далеко не так комфортно, как было вчера. Чай дал силы, и мы завершили спуск к нашей палатке на 3700. Здесь ветра практически нет.

Седловина и Западная вершина Казбека                   Спуск по косой тропе

          Будем считать, что наше мероприятие завершилось успешно, так как один член группы побывал на вершине.

          Ночью поднялся ветер, и когда мы собирались утром, было весьма некомфортно. Что же творится на 4200? Как удачно мы успели сходить в безветренное окно!

Вышли в 9:15. До 3100 спустились по пути подъёма. Ниже разглядели в левом по ходу кулуаре (а мы поднимались по правому) металлические тросы. Они шли вдоль скал, пересекали кулуар и спускались ниже по скалам по краю кулуара. Общая длина тросов – метров 300. Выдёргивая тросы из-под снега и цепляясь за них самостраховкой, спустились до безопасного снежного склона, и далее на ледник (12:00).

 

 

- 16 -

Спуск с контрфорса на ледник по тросам

Быстрое возвращение домой

          Потом по льду вышли на осыпь и по тропе подъёма вышли на ванны (13:30). Там взяли продуктовую заброску – она оказалась частично разорена. Оба Максима по очереди окунулись в ванны. Выпили по кружке чая. Было принято решение сделать норму двух дней за один и сегодня уже уехать из Кармадона. В 14:30 вышли с ванн вниз. На подходе к Тменикау стемнело. От погранзаставы пошли по автомобильной дороге, чтобы разведать состояние обледенения. В Кармадоне у пятиэтажки, где оставили машину, были в 18:30. Во Владикавказ спустились на машине напрямую по восстановленной дороге, которая была срезана знаменитым селем 2002 года. На следующий день 6 января вечером уже были дома.

Спуск по долинному леднику

         Этот выезд был какой-то особый: ровный, спокойный, без эмоционального напряжения, без ожидания погоды, без сомнений в будущем дне. Повторюсь, что таковым он стал благодаря удивительной для этих мест и этого времени погоды, а также благодаря правильно рассчитанной тактике восхождения.

Денис Петин.

- 17 –

Туристские встречи

АВГ 16

Творчество

          Возвращаясь в Пензу из похода (сплав по реке Тумча на юго-западе Мурманской области) в августе 2021 года, по пути решили остановиться на дневку на Онежском озере. К озеру подъехали в час ночи. Многокилометровая пляжная полоса со множеством стоянок. Но не каждая нам подходит. У нас микроавтобус «Мерседес» с прицепом и шесть палаток на двенадцать человек. Всё же нам удалось отыскать в темноте хорошую (как удалось разглядеть утром) стоянку. Самым сложным оказалось натянуть тент. Сварили сверхпоздний ужин, поставили палатки и уснули.

        Утром на озере был полный штиль. Тишина и спокойствие, даже чайки не нарушают идиллию своими противными криками. Берег крутой, но на спуске к пляжу были выкопаны ступени. Сидим за завтраком, и вдруг по ступеням снизу со стороны Онеги пешком поднимается голубь. Он деловито обошёл всю нашу команду и начал клевать крошки. Боря Кан окрестил незваного гостя именем Джонни. Никто не видел, чтобы Джонни летал, поэтому скоро у него появилось прозвище Джонни-пешеходник. Этот голубь был не таким толстым, как городские голуби. Он был стройным и поджарым. Настоящий пешеходник.

По этим ступеням Джонни пришёл в наш лагерь

- 18 -

         Джонни пришёл как будто из ниоткуда, но уже не покидал стоянку. Удивительным образом он иногда оказывался на ветке сосны, под кроной которой мы уютно устроились на «двухдневку». Самое интересное, что никто ни разу не видел, как Джонни оказывался на этой ветке, и как спускается вниз. Появилось предположение, что и туда он взбирается пешком. В таком случае эта птица не только пешеходник, но и горник.

Хозяин стоянки

         Голубя не смущала наша шумная компания. Он шнырял вокруг в поисках пропитания, ходил под столом и у нас между ног. Мы думали, что это «наша стоянка». Но Джонни так не думал. Всем своим наглым поведением он показывал, что эта стоянка – его вотчина, «родовое поместье». Мелких птичек – конкурентов он отгонял от «хлебного места», причём тоже пешком.

Джонни на своем насесте

          Единственное, чего мы опасались — как бы Джонни не утащил у нас двухкилограммовых горбуш, из которых мы собирались сварить уху. Поэтому за рыбой зорко следили.

         Джонни всячески баловали – кормили его семечками и пшеном. Бросали ему сухари. Он клюнул пару раз, презрительно покосился на сухарь и отошел. Не понравились ему наши туристские сухари, не по зубам оказались. Правда, ночной дождь размочил сухари, и Джонни жадно заглатывал их большими кусками. Кормили его и хлебом, смоченным водкой. Джонни не побрезговал, склевал всё угощение, после чего нетвёрдой походкой удалился в кусты. Мы ничем не досаждали голубю, поэтому он нас нисколько не боялся и не стеснялся.

Гроза

             На второй день с утра подул лёгкий бриз, который постепенно усиливался и гнал на берег волны. Горизонт сначала затуманился, а потом полностью исчез под струями дождя. Даже ближайший мыс будто растворился в воздухе. Надвигалась гроза. Мы сидели под тентом и высчитывали расстояние до молнии. Три километра, полтора… И вдруг как шандарахнет метрах в ста от нас. Грохот