Эпизод 18 Первый владыка Хань

 

Поднебесная, Лоян

III век до н. э.

 

— Повелитель! — Приближенные взирали на Лю Бана с надеждой. — Из низов вы поднялись на самый верх, справедливо и сурово карая жестоких и непокорных, вы усмирили и умиротворили все земли среди четырех морей. Благодаря вам народ Поднебесной ныне пребывает в мире и спокойствии, а все те, кто имел заслуги, наделены землей, пожалованы владениями, облагодетельствованы титулами и чинами. И вот сегодня мы единодушно умоляем вас: примите титул императора!

— Я слышал, — отвечал Лю Бан, — что титулом императора вправе владеть лишь наимудрейшие. Нет, я не смею!

Общий вздох пронесся по залу для приемов.

— Но если вы, повелитель, не примете сей титул, то и наши титулы обратятся ни во что. Кто будет доверять нам после этого, владыка? Как сможем мы без доверия управлять народом, вести его к процветанию? Умоляем вас, повелитель, примите, примите титул императора! Самой жизнью готовы мы, ничтожные ваши подданные, поддержать эту просьбу!

— Коли вы действительно считаете подобное деяние благом, необходимым для процветания Поднебесной, да станет по-вашему! — после некоторого раздумья отвечал Лю Бан. — Хорошо же! Мы объявим о церемонии во благовремении!

— Многая лета! Многая лета! Многая лета!..

 

* * *

 

Трижды ближние советники и военачальники уговаривали Лю Бана принять императорский титул, и трижды он отказывался, хотя про себя давно решил, что этого не избежать. Свершилось предначертанное Небом. Стали явью великие дела. Он, Лю Бан, получил высочайший мандат на царствование. Поднебесная снова была объединена, малейшие очаги сопротивления и волнений были подавлены все без остатка, солдаты вернулись домой, пришло время залечивать нанесенные смутой раны и растить новый урожай. Громадной стране потребна была стабильность, и потому Лю Бан принял императорский титул. Именно он, простой уездный смотритель, а не гордец Сян Юй, утонченный аристократ из древнего рода именитых полководцев, встал у кормила власти.

Однажды на пиру Лю Бан спросил приближенных, отчего так получилось, и услышал в ответ: «Сян Юй завидовал мудрым и не терпел рядом способных, причинял вред тем, кто добивался успеха, и подозревал тех, кто выделялся умом. Одерживая победу, Сян Юй не отличал за заслуги. Захватывая земли, не делил их с другими. Вы же, повелитель, штурмуя города и приобретая владения, отдавали тем, кто был с вами, все, что захватили и получили, вы были едины с Поднебесной!»

Лю Бан согласился со словами: «Но была еще одна причина! Ведь я, простой смотритель, не иду ни в какое сравнение с теми, кто составляет военные планы будущих сражений; я не умею наладить снабжение войск и умиротворение присоединенных территорий так, как это делают искушенные чиновники; я не могу тягаться с теми из вас, кто владеет искусством соединения усилий огромных армий, ведущих сражение к победе, а наступление — к овладению городами и землями. Моя причина заключается в том, что я сумел привлечь на благо Поднебесной нужных людей, а Сян Юй — не сумел и оказался повержен!..»

Так сказал будущий император, который никогда не забывал главной причины своих успехов, про которую не ведала ни одна живая душа, кроме покойного старшего брата Лю Кана, геройски сложившего голову в самом начале славных дел, да наставника Фэй луна, что канул невесть куда четыре года назад. Это была главная причина и самая сокровенная тайна — маленькая фигурка Дракона, чудесный древний амулет, многажды выручавший своего хозяина, даруя тому возможность воочию видеть любого, к кому были в данный момент устремлены его помыслы. Сколько раз, прибегнув к помощи Дракона, Лю Бан получал сведения, помогавшие принять единственно верное решение, сколько раз насылаемые Драконом видения уберегали от ошибок, спасали от злоумышленников!..

Однако Лю Бан знал наверняка: рано или поздно с Драконом, что стал сокровенным оком его мудрости, придется расстаться. Бывший смотритель предпочитал не думать о том, гнал прочь малейшую мысль о расставании с удивительным амулетом, и мысль растворялась в череде наполненных сражениями дней и ночей. Шли месяцы, проходили годы… И вот теперь, когда противоборство наконец завершилось, когда следовало поспешать с обустройством новой империи, к Лю Бану приступило беспокойство. Его все чаще посещало предчувствие скорой и неотвратимой разлуки. Император стал беспокоен, ибо назначенный день приближался.

Лю Бан не знал, как это произойдет: то ли неким утром, восстав с ложа, он просто не обнаружит Дракона в положенном тайном месте, то ли чудесный предмет однажды сам собою выскользнет из его пальцев и без всплеска уйдет во тьму дворцового пруда…

Лю Бан знал одно: это случится скоро, но не подозревал — насколько.

Однажды вечером, спустя месяц после церемонии принятия титула и переноса столицы империи в город Лоян, Лю Бан в своей опочивальне предавался чтению «Книги песен» — в тишине, одиночестве и покое. Император немало потрудился над освоением грамоты и овладением тайнами изящной словесности, зато теперь ему было ведомо наслаждение искусством.

 

— Вышла на небо луна и ярка, и светла…

Эта красавица так хороша и мила!

Горечь тоски моей ты бы утешить могла;

Сердце устало от думы, и скорбь тяжела.

Светлая, светлая вышла на небо луна…

Эта красавица так хороша и нежна!

Горечь печали могла бы утешить она;

Сердце устало, душа моя грусти полна.

Вышла луна, озарила кругом облака —

Так и краса моей милой сверкает, ярка.

Путы ослабь, что на сердце связала тоска, —

Сердце устало, печаль моя так велика!.. [13] —

 

нараспев продекламировал Лю Бан и обратил взор к полной луне, чей свет свободно струился в окно.

Закричала вдалеке ночная птица. Легкая грусть овладела императором.

— Смотритель Лю… — вдруг услышал он совсем близко тихий голос.

И столь нежданно тот голос прозвучал, а еще того непривычнее было давно позабытое обращение «смотритель», что Лю Бан вскочил, едва не опрокинув нефритовый кувшин с вином. Сердце императора отчаянно забилось.

Из темного угла в свет факела шагнул Фэй лун и почтительно склонился перед Лю Баном. Казалось, наставник нисколько не изменился: ничуть не постарел и остался верен простой поношенной одежде, что более пристала обычному рыбаку, нежели хранителю многовековых секретов.

— Наставник Фэй! — воскликнул Лю Бан, порывисто шагнув ему навстречу. — Великое Небо… Где же вы были все эти годы?..

— Дела не давали мне ни дня передышки, — отвечал Фэй лун, низко кланяясь. — Молю владыку Поднебесной не обрушивать гнев на его ничтожного слугу!

— Давай выпьем вина! — ухватив Фэй луна за рукав, Лю Бан потянул его за собою. — Садитесь же, садитесь…

— Не смею, повелитель, не смею!

— Велю вам сесть немедленно, наставник!

— Велика милость владыки… — Фэй лун наконец уселся. Двумя руками принял чашу вина. — Благодарю!

— Вы истинно хотите вызвать мой гнев, наставник Фэй, — строго сказал ему Лю Бан. — Прошу: забудьте сегодня о том, что я стал Сыном Неба. Поговорим, как в былые времена…

— Их не вернуть, смотритель Лю, — вздохнул Фэй лун, не чинясь более. — Прекрасное вино, прекрасное! — причмокнул он губами, отхлебнув из чаши.

— Столько времени прошло… — вздохнул император. — А ведь совсем недавно мы с вами, наставник, скрывались в лесах и тайно пробирались в столицу! Ныне же все свершилось по вашим словам: стало явью великое дело, и исполнилось предначертание Неба. Тираны повержены, смута подавлена, и уже совсем скоро меж четырех морей воцарятся полный мир и процветание…

— Да, смотритель Лю, да! Все именно так! — с чувством кивнул Фэй лун. — Вы приведете Поднебесную к благоденствию…

— Но отчего вы покинули меня, наставник? — Печаль омрачила чело Лю Бана. — Вы ведь обещали не оставлять меня советами и мудростью…

— А разве вы нуждались в моих советах, смотритель? — мягко, с улыбкой спросил Фэй Лун. — Разве вам недоставало собственной мудрости? Все это время я неустанно наблюдал за вами и в любой момент был готов прийти на помощь, однако ни разу не возникло нужды!.. Признаться, я верил, что все будет именно так, — добавил наставник.

— Не знаю… — Лю Бан в раздумье барабанил пальцами по кувшину с вином. — Иногда мне мучительно вас не хватало…

— Но вы справились! Провозгласили начало правления новой династии — Хань. Стали Сыном Неба. Предначертанное осуществилось. А потому прошу вас, смотритель Лю, верните мне волшебный амулет Желтого императора.

— Так вы лишь за ним вернулись… — отшатнулся Лю Бан. В голосе его прозвучало разочарование.

— Не буду с вами лукавить… — кивнул Фэй лун. — В иное время я с радостью провел бы с вами и день, и другой, и третий, но сейчас неотложные дела призывают меня. Прошу вас, верните амулет! А я обещаю навестить вас снова — и мы побеседуем, как в былые времена.

— А коли не верну? — чувствуя, как горечь расставания разъедает душу, глухо спросил Лю Бан. — А коли вместо того кликну стражу и повелю ввергнуть вас в узилище, наставник?

Фэй лун в ответ лишь молча улыбнулся.

— Да, вы, как всегда, правы… — сказал Лю Бан. Тяжелая внутренняя борьба омрачила его лицо. — Стражу звать ни к чему.

Он тяжело вздохнул и вынул из-за пазухи фигурку. В неверном свете факела Дракон весело блеснул чешуйками. Лю Бан сидел и молча пожирал амулет глазами.

— Смотритель Лю, — как можно мягче произнес Фэй лун. — Небесные амулеты идут в миру путями, непостижимыми для простых смертных и неясными даже для тех, кто вознесся в самое поднебесье. Пути эти тайные и неотвратимые. Я простой вестник и пришел сказать: отпущенный вам срок владения волшебным Драконом сегодня пришел к концу. И ни вы, ни я не в силах повлиять на это. Но, да будет вам ведомо, смотритель, если вы сейчас примете неверное решение, то здание, кое трудами и кровью возводилось столько лет, рассыплется, подобно трухлявому пню. Ибо великое равновесие будет нарушено, и все пять стихий придут в возмущение, и уж тогда будет поздно скорбеть и сожалеть… Но я верю в вашу мудрость!

Лю Бан еще раз тяжело вздохнул, пристально вгляделся в глаза наставника Фэй Луна и уронил Дракона в его загодя подставленную ладонь.

 

Эпизод 19

Исход

 

Где-то на Земле, десять тысяч лет назад

 

Первый-из-желтых еще раз пролистал технические записи.

Все было готово. Ценное оборудование, нуждавшееся в разборке, разобрали и упаковали таким образом, чтобы его можно было транспортировать без дополнительных приспособлений, то есть в руках или за плечами. Пришлось пошить изрядное количество разнообразных сумок, на что сгодились производимые аборигенами грубые ткани, но разве у потерпевших крушение был иной выбор? Смотрелись эти кустарные изделия довольно нелепо, но Первый-из-желтых не был готов расстаться с необходимыми приборами. Будь хоть малейшая возможность, он потащил бы с собой и все другое оборудование, но возможности не нашлось, все лишнее пришлось уничтожить. Это оказалась самая малая и самая простая часть работы, которую необходимо было выполнить перед тем, как покинуть голубую планету.

Уничтожить следы своего пребывания не так уж и сложно. Гораздо труднее его залегендировать. Общими усилиями сочинили высоко убедительную историю, повествующую о битве богов — Желтого и Красного императоров, история противостояния которых была наполнена многочисленными сражениями и чудесами. Уровень развития аборигенов оставлял желать лучшего, и подобная легенда прекрасно ложилась в основу зарождающегося исторического сознания, частично подменяя примитивные верования и культы, а местами объединяясь с ними.

Приходилось искать достоверное объяснение буквально всему. Так, например, в ходе боевых действий между красными и желтыми существенно пострадала естественная сеть водных артерий, что вызвало ряд катастрофических наводнений и общее подтопление территорий. Для объяснения этого феномена Второй-из-желтых породил из головы мифического героя, нареченного Юем: этот легендарный деятель якобы победил потоп, обрушившийся на несчастных жителей, а затем более тридцати местных годовых циклов устранял его последствия. Для вящей убедительности аборигенам была явлена голограмма: днесь Юй выравнивает русла рек. Эффект вышел потрясающий…

Но это только одна история, а сколько их пришлось придумать еще!

Конечно, пройдут века, получит развитие наука, и у ученых — будут ведь и на этой планете ученые! — возникнут вполне закономерные вопросы: почему же древние мифы и легенды, бытующие на данной территории, столь сильно отличаются от мифологии иных народов; почему на ум невольно приходят параллели с высадкой десанта с космических кораблей. Но это будет — если будет! — еще невесть когда, а до той поры нестыковки, не замеченные ни желтыми, ни примкнувшими к ним красными, срастит само время. Героические сказания неизбежно обрастут дополнительными деталями, заиграют живыми красками, станут живой плотью духовной культуры будущего этноса…

Легендирование присутствия отняло времени много больше, чем Первый-из-желтых предполагал поначалу. Но теперь, когда им удалось вступить в контакт с неведомой расой, представителей которых стали называть Прозрачными, время перестало быть критичным показателем.

Выяснилось, что и те и другие обоюдно заинтересованы в минимализации возможного вреда для дальнейшего развития голубой планеты. Договориться было непросто, но это произошло.

Трудности были связаны в первую очередь с особенностями коммуникации. Она осуществлялась исключительно телепатическим методом и — только по инициативе Прозрачных. Непонятным для желтых способом они появлялись там, где хотели, и тогда, когда хотели, и силовые поля не были для них преградой.

Прозрачные отвечали только на те вопросы, на которые считали нужным ответить, транслируя мыслеобразы прямо в мозг — это были своего рода объемные картинки, в которых содержался ответ. По этой причине ни желтым, ни красным так и не удалось узнать, кто или что такое эти Прозрачные, имеют ли они представление о галактических законах и директивах, а также — не им ли принадлежит высокотехнологическая инфраструктура на спутнике голубой планеты. Желтые не узнали ничего, но смирились — после того как в ходе очередного появления Прозрачный ясно дал Первому-из-желтых понять: помочь пришельцам покинуть голубую планету — во власти их расы. В сознании Первого-из-желтых возник наведенный Прозрачным образ объекта «Башня» и цепочка уходящих в нее желтых и красных. Это было спасение.

— Мы закончили, — доложил Второй-из-желтых, подойдя к Первому. — Все собрались.

Первый оторвался от экрана походного информера и бросил взгляд в узкую долину, что расстилалась пред объектом «Башня». Рядом с этим так и не изученным до конца сооружением собрались все остатки экспедиции — желтые вперемешку с красными, и жалкий скарб их, упакованный в разноцветные тряпки, вызвал у Первого-из-желтых грустную улыбку сочувствия.

— Хорошо, — кивнул он. — Выступаем.

— Еще одно… — Второй-из-желтых на секунду запнулся. — Дело в том, что они, — Второй выразительно скосил глаза на одного из Прозрачных, смутным пятном маячившего около Башни, — дали понять: все найденные нами устройства должны быть оставлены здесь, и притом добровольно. Иначе нас не пропустят в портал.

— Ты уверен?

— Совершенно, — подтвердил Второй. — Они выразились… э-э-э… недвусмысленно.

— Значит, эти устройства на деле принадлежат им? Или Прозрачные являются их создателями?

Второй-из-желтых лишь пожал плечами.

— Как глупо… — пробормотал Первый. — Мы могли бы еще так много узнать… очень жалко упускать из рук такие высокие технологии. Они могли бы стать настоящим прорывом в нашем мире.

— Да, мне тоже очень жаль, — согласился Второй-из-желтых. — Но я готов пожертвовать потенциальными открытиями, если в обмен на это нам откроют путь домой — всем нам. Всем, кто выжил.

— Ты прав, разумеется… — Первый-из-желтых спрятал информер в чехол на поясе. — Это ничтожная цена, просто ничтожная. Тут и обсуждать нечего. Передай, чтобы устройства складывали слева от объекта.

— Уже.

— Ты объяснил, что это важно? Архиважно? Потому что я не знаю, что произойдет, если кто-то решит оставить себе хотя бы одно устройство на память.

— Они понимают, — успокоил его Второй. — Никто не станет рисковать возвращением.

— А те красные, что отказались возвращаться и уплыли в море на юг? От них никаких новостей?

Первый-из-желтых стал спускаться в долину, Второй двинулся следом.

— Ничего нового. Как ты и просил, мы трижды повторили передачу и трижды сообщили, что наконец-то появилась возможность вернуться домой. И каждый раз они отвечали одинаково: катитесь, мы остаемся!

— Тут мы ничего поделать не можем… — Первый вздохнул. — Они сделали свой выбор. Хорошо, что наши новые, гм, друзья понимают…

— Кстати… — Второй нахмурился. — У наших земляков тоже имелись устройства — и как тут быть?

— Я понял, что Прозрачные решат данный вопрос самостоятельно, — сказал Первый в ответ. — По крайней мере, мне было предложено не беспокоиться.

— Хотелось бы надеяться, что решение вопроса будет мирным… и без жертв, — озабоченно произнес Второй.

— Мне тоже, — печально посмотрел на него Первый-из-желтых. — Мне тоже. Но мы совершенно бессильны. Хотя сделали все, что могли.

Они поравнялись с собравшимися у Башни.

— Друзья! — возвысил голос Первый-из-желтых. — Все вы знаете, что сегодня мы покидаем планету, и это стало возможным благодаря нашим новым знакомым. Мы искренне признательны им за бескорыстную помощь и будем всегда рады новым плодотворным контактам. Мы разные, очень разные, но я верю: мы можем многому научиться друг у друга. Вселенная беспредельна, а знание безгранично, и именно тяга к знаниям объединяет нас… — он немного помолчал. Прозрачный индифферентно вибрировал рядом с Башней — едва различимое смутное пятно. — Ну что же… ответных слов мы, видимо, не дождемся. Вперед, друзья! Домой!

В глубине Башни тускло замерцал портал.

Колонна одетых в желтое и ручеек одетых в красное стали медленно просачиваться внутрь. Они уходили, и с каждым уходящим слева от Башни росла кучка матово блестящих предметов.

Первый-из-желтых подошел к порталу последним. Выпустил из пальцев фигурку неведомого зверя, распустившего пышный хвост. Оглянулся на Прозрачного, поглядел на Башню.

— Прощай… — пробормотал он. — Прощай… И — спасибо…

«Живи долго и процветай…» — невесомо прошелестело в голове у Первого-из-желтых.

И тогда он шагнул в портал.

 

ПРОДОЛЖЕНИЕ ВСЕ ЕЩЕ СЛЕДУЕТ …

 

Игорь Алимов

 

 

Игорь Алимов — китаист, кандидат исторических наук, заведующий отделом Восточной и Юго-Восточной Азии Музея антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамера) РАН, директор академического издательства «Петербургское Востоковедение».

Богатую научную деятельность успешно совмещает с писательством: вместе с Вячеславом Рыбаковым создал великого еврокитайского гуманиста хольма ван Зайчика, книги которого вызвали огромный общественный резонанс и были не однажды переизданы, собрав многочисленные премии в области российской фантастики.

Ценители литературной мистики хорошо знают цикл его рассказов «о чем умолчал Пу Сун-лин», посвященный восточным чудесам и древностям. А еще — Алимов автор первых на российском книжном рынке изданий в стиле «dwooller» — детективно-фантастических романов с картинками.

Родился в Ленинграде, живет в Санкт-Петербурге. Каждый год ездит в Пекин, который считает вторым родным городом.

 

Автор о себе

По опроснику Марселя Пруста

 

1. Какие добродетели вы цените больше всего?

«Вы знаете, Ватсон, если артистичность в крови, то она порой принимает причудливые формы».

2. Качества, которые вы больше всего цените в мужчине?

«Мужчинам пора вырасти, а собакам — перестать себя лизать».

3. Качества, которые вы больше всего цените в женщине?

«Милочка, я не уверен, что и вы-то не плод моего воображения».

4. Ваше любимое занятие?

«Хороший вопрос, Лобанов. Подумай над ним как следует. Правильный ответ иногда бывает неожиданным».

5. Ваша главная черта?

«Обычно правда — это свидетельство нехватки воображения».

6. Ваша идея о счастье?

«Драка в баре! Любимое дело! Врежь самому здоровому парню в коленную чашечку, и он рухнет как мешок с дерьмом».

7. Ваша идея о несчастье?

«Конец света маловероятен, но всегда есть надежда».

8. Ваш любимый цвет и цветок?

«Мне неважен цвет, мне важно вывести расу суперлюдей».

9. Если не собой, то кем Вам бы хотелось бы быть?

«We are Borg. You will be assimilated. Resistance is useless. Com ply!»

10. Где Вам хотелось бы жить?

«Толковый выбор приходит с опытом, а к нему приводит выбор бестолковый».

11. Ваши любимые писатели?

«Меньше книг, больше телека!»

12. Ваши любимые поэты?

«Дрыхнет кот. Роятся мухи.

Таковы все мира звуки».

13. Ваши любимые художники и композиторы?

«Услышав музыку царства Ци, Конфуций три месяца не ведал вкуса мяса».

14. К каким порокам вы чувствуете наибольшее снисхождение?

«Может, мы когда-то и были неправы, но мы никогда не ошибались».

15. Каковы ваши любимые литературные персонажи?

«Мы вообще любим с ним поболтать о том, о сём. Особенно после того как он умер».

16. Ваши любимые герои в реальной жизни?

«В Амурской области все лесные пожары обслужены. — Хорошо, не снимайте напряжения».

17. Ваши любимые героини в реальной жизни?

«Секс — это занятие не слишком увлекательное. Это скучно: я читала!»

18. Ваши любимые литературные женские персонажи?

«Я подумаю об этом завтра».

19. Ваше любимое блюдо, напиток?

«Сделайте мне гамбургер. Один, но навсегда!»

20. Ваши любимые имена?

«Лизетта, Мюзетта, Жанетта, Жоржетта… Ах, Мариэтта…»

21. К чему вы испытываете отвращение?

«Мы все мутанты, и удивительно не это, а то, сколькие из нас при этом считаются нормальными».

22. Какие исторические личности вызывают вашу наибольшую антипатию?

«Люди, которые ищут неприятностей, не проблема для тех, кто к этому готов».

23. Ваше состояние духа в настоящий момент?

«Знаю, знаю: слова «сердце» и «мозг» звучат почти одинаково, но вот пишутся совершенно по-разному».

24. Ваше любимое изречение?

«Всегда есть еще».

25. Ваше любимое слово?

«Бирбрюм — что значит это слово?»

26. Ваше нелюбимое слово?

«Never say never again».

27. Если бы дьявол предложил вам бессмертие, вы бы согласились?

«Лучше умереть и чувствовать себя спокойно, чем жить долго и волноваться».

28. Что вы скажете, когда после смерти встретитесь с Богом?

«Сальвадор Дали использовал прелесть своих какашек для эстетических и философских обобщений. А у Хэмингуэя какое оправдание?»

 

Автор о «Драконе 3»

 

1. Как известно, область ваших научных интересов — Китай. Скажите, пожалуйста, сколько в рассказанной вами истории Цинь Ши-хуана и Лю Бана исторической правды, а сколько художественного вымысла? Считаете ли вы важным использовать подлинные китайские источники, когда речь идет о реальных исторических персонажах? Не боитесь, что «китайщина» помешает неподготовленному читателю?

 

Цинь Ши-хуан и Лю Бан жили очень давно, оттого сведения о некоторых этапах их жизни фрагментарны и даже противоречивы, но в общем и целом мы знаем биографии этих персонажей довольно подробно, так что есть полная возможность и в художественном тексте отталкиваться от тех событий, которые когда-то имели место на самом деле.

Я старался поступать именно так, и в этом смысле — да, я считаю важным использовать подлинные китайские источники. Однако же художественный текст — он на то и художественный, чтобы до определенного предела отпустить на волю воображение и даже фантазию и попробовать представить себе (и дать такую возможность читателю), как бы повели себя реальные исторические персонажи в определенных условиях.

А «китайщины» я не боюсь, поскольку стараюсь ее избегать по мере возможности — иногда, быть может, даже слишком. Например, в «Драконе» свой любимый пекинский напиток, по-китайски зовущийся «эрготоу», я для простоты восприятия назвал «пекинской народной». Получилось длинно — зато уж точно неподготовленный глаз непривычностью не режет.

 

2. Вы часто бываете в современном Китае и потому описываете его по личным впечатлениям. Видите ли вы в этих описаниях какую-то просветительскую функцию? Действительно ли так велика территория российского посольства в Пекине?

Я стараюсь бывать в Китае регулярно — такова специфика моей профессии: ведь я китаевед, а как китаевед может существовать в отрыве от изучаемой страны, когда нынче к этому есть все возможности? И как он может промолчать об увиденном, вернувшись? Ведь, несмотря на гораздо более открытый мир, наши соотечественники про современный (а уж тем паче древний) Китай знают до обидного мало. Причиной тому — одна из самых главных особенностей китайской цивилизации, а именно ее закрытость и самодостаточность. Но, с другой стороны, и источников информации о Китае существует не так уж много. Вот я и стараюсь по мере сил восполнять этот пробел. А что до нашего посольства в Пекине, то да — оно огромное, город в городе, около шестнадцати гектаров, кажется. По-моему, самое большое в мире.

 

3. Ваше мнение о современном Китае?

Если в двух словах, то это — стремительно развивающаяся страна, в скором времени претендующая стать одной из первых экономик в мире, страна со своими трудностями и проблемами. Лично я в Китае бываю минимум два раза в год и пользуюсь этим временем в том числе для того, чтобы отдохнуть от пронзительных будней российской действительности, набраться вдохновения и сил — потому что ведь можно иначе строить будущее! Наши страны часто сравнивают — дескать, старт в капиталистическое будущее они взяли почти одновременно, но при этом забывают, что у постсоветской России в распоряжении была вся наработанная при СССР экономическая мощь и тотальное среднее образование, а у Китая — фактически развалины экономики и почти полная неграмотность. Прошли десятилетия — и где мы, а где Китай?

 

4. Приключения Кости Чижикова закончились, но история Дракона продолжается. Планируете ли вы писать продолжение? Будут ли там действовать герои первого цикла? Или это будет совершенно другая история?

 

Приключения Чижикова не закончились — кто вам сказал? Закончились — это когда ясны ответы на все вопросы, а герои добрались до логической точки повествования, после которой ненасильственное продолжение просто невозможно. В «Драконе» ситуация иная: история слишком масштабная, а комкать ее не хотелось, так что продолжение, боюсь, неизбежно. Правда, немного в других декорациях. Большего сейчас не скажу, и не просите.

 

5. Куда пропала древнекитайская «Илиада» и сыграет ли она роль в дальнейшем?

 

Вот выйдет продолжение — и тут же все узнаете. Если я все расскажу, всем станет скучно. Буду таиться, уж извините.

 

6. Кот Шпунтик стал всеобщим любимцем. На вашей совести еще один симпатичный кот — судья Ди из романов Хольма ван Зайчика. Скажите, почему вы столь очевидно предпочитаете кошек? И почему не любите собак?

 

Кто вам сказал, что я не люблю собак? У меня даже была одна близко знакомая собака породы эрдельтерьер. Нет-нет, я всех люблю: собак, кошек, хомяков, крыс, ужей, ежей, кротов, аквариумных рыбок… Все они так или иначе жили в моем доме. А коты… они среди братьев наших меньших первые среди равных.

 

7. В третьей книге вашего цикла возникает далекое будущее. С каким периодом истории «Этногенеза» оно соотносится? И куда пропала Ника?

Давайте — в который раз скажу — не будем большими шагами забегать вперед и старательно запрягать телегу впереди лошади, ладно? Ясно, что будущее Ники изменилось и теперь все нужно вернуть обратно. Ясно также, что, как только это произойдет, Ника тут же появится. А уж в каком времени и месте — читайте в книжках. Я понимаю, что любопытство — вещь непреодолимая, но давайте будем действовать последовательно, от книжки к книжке. Иначе не будет интересно.

 

8. Кем были желтые и красные пришельцы? Как вы полагаете, часто ли в прошлом Земля становилась ареной вмешательства чужих цивилизаций и рас?

Эти ребята были космическими исследователями, потерпевшими крушение рядом с нашей планетой около десяти тысяч лет назад. Деваться им на первых порах оказалось некуда — вот они и стали жить на Земле, приспосабливаться. Кто-то сумел сохранить себя и верность принципам, и это желтые, а кто-то — пошел вразнос и наплевал на все, отчаявшись вернуться домой, и это красные. Перешагнув черту, вернуться назад очень трудно, вот они и уплыли в море-океан искать лучшей жизни. Быть может, именно красные стали родоначальниками каких-нибудь славных ребят типа жителей острова Пасхи? Кто знает. Как часто такое в истории Земли происходило? Кто объяснит…

 

9. И что там такое с Луной? Чья же там расположена база? Это штаб-квартира прозрачных или законсервированный командный пункт других aliens?

 

А что там с луной? Я сейчас специально сходил в окно посмотреть: нормально все. Висит. Чесночная долька. Хорошо видны на луне какие-то грязные пятна. Ой! Точно! Это или штаб-квартира прозрачных, или другие алиены в полки строятся, вторжение готовят! Я, пожалуй, схожу запасусь питьевой водой, крупами и консервами. Вы подождете? Я быстро.

 

10. Кто такие хранители из клана Желтого императора? Как вы думаете, связаны ли с ними хранители идеи «Этногенеза»? Возможно ли, что Константин Рыков не случайно запустил этот издательский проект?

 

Я как Рыкова увидел — сразу понял: он из клана. Тогда я еще не знал, из какого именно, а Рыков не признавался, хотя я делал ему масонские знаки бровями. Теперь я тоже не знаю, но вы только что натолкнули меня на верную мысль. Константин Рыков — из клана Желтого императора, он хранитель! Дамы и господа, девочки и мальчики! Читайте книги проекта «Этногенез» и помните: Константин Рыков из клана, он в конце сериала откроет вам правду, после чего вы уже никогда не будете прежними! Эта правда окончательно взорвет вам мозг!

 

[1]     Яо, Шунь и Юй — легендарные и полумифические китайские правители, стоявшие у истоков китайской цивилизации и обладавшие исключительными добродетелями. Царствование их считается «золотым веком древности».

 

[2]     «Звездные врата» («Stargate») — культовый научно-фантастический фильм режиссера Роланда Эммериха (Roland Emmerich, р. 1955), вышедший в 1994 г. и положивший начало созданию целой «вселенной Звездных врат», реализованной в одном из самых продолжительных сериалов «Звездные врата: Первый отряд» («Stargate SG-1»), десять сезонов которого были сняты в 1997–2007 гг., а также в сериалах «Звездные врата: Атлантида» («Stargate: Atlantis», 2004–2009), «Звездные врата: Вселенная» («Stargate Universe», 2009–2011) и в двух полнометражных художественных фильмах. В основе как фильма, так и сериалов лежит идея возможности совершения мгновенных межзвездных переходов с помощью специальных порталов, доставляющих путешественника в то место, адрес которого он набрал. Главные герои фильма Эммериха, к которым апеллирует Чижиков, — полковник о'Нил в исполнении Курта Рассела (Kurt Vogel Russell, р. 1951) и археолог доктор Джексон в исполнении Джеймса Спейдера (James Todd Spader, р. 1960).

 

[3]     Сумкин непринужденно обращается к творческому наследию великого русского поэта Михаила Юрьевича Лермонтова (1814–1841), а конкретно к стихотворению «Бородино» (1837), где в конце сказано: «Вот затрещали барабаны — / И отступили бусурманы. / Тогда считать мы стали раны, / Товарищей считать». Во времена Советского Союза стихотворение «Бородино» каждый школьник знал наизусть, чего и вам желаем.

 

[4]     Чижиков имеет в виду главного героя сериала «Доктор Хаус» («House MD») в исполнении талантливого британского артиста Хью Лори (James Hugh Calum Laurie, р. 1959), который постоянно ведет себя как последний гад и садистски издевается над подчиненными, едко их высмеивая и беззастенчиво им хамя.

 

[5]     Да-шань — китайское имя знаменитого на весь Китай канадца Марка Розвелла (Mark Rowswell, р. 1965), глубоко погрузившегося в китайскую культуру и великолепно овладевшего китайским языком, в частности пекинским диалектом. Про таких людей китайцы говорят, что они — цзиданьжэнь, «человек-яйцо», снаружи белый, а внутри желтый. Да-шань — иностранная звезда китайского телевидения; помимо прочего, свободно владеет жанром «дуйкоу сяньшэн», то есть парным конферансом, для чего необходимо знание бытовой китайской культуры во всех ее мельчайших нюансах.

 

[6]     Имеется в виду «Да хун пао» («Большой красный халат»), ферментированный чай, относящийся к улунам и производимый в южных провинциях Фуцзянь, Гуандун, а также на Тайване. Светло-коричневого цвета; довольно дорогой.

 

[7]     Традиционная китайская мера веса. В настоящее время — ровно полкило.

 

[8]     Дэн Сяо-пин (1904–1997) — фактический (но не юридический) руководитель КНР с конца 70-х гг. XX в., отец китайского «экономического чуда», автор «социализма с китайской спецификой», духовный лидер китайского общества.

 

[9]     Так называемая Великая пролетарская культурная революция — полуанархический период в новейшей истории КНР, продолжавшийся с 1965 по 1976 г. Это время характеризуется резкой политизацией всех сторон жизни китайского общества. Это эпоха возникновения и царства хунвэйбинов («красных охранников»), которыми обычно становились учащиеся средних и высших учебных заведений, забросившие обучение ради политики и занявшиеся массовыми погромами и планомерным уничтожением культурных ценностей, а также унижением видных деятелей культуры — под предлогом борьбы с их консервативными и буржуазными взглядами. В конечном итоге, это была «война против всех»; бунтующая молодежь искусно использовалась Мао Цзэ-дуном (1893–1976), провозгласившим культурную революцию в целях уничтожения внутрипартийной оппозиции и ради укрепления единоличной власти. В настоящее время этот период в КНР называют «потерянным десятилетием».

 

[10]    Сумкин имеет в виду дипломатический конфликт между КНР и СССР, начавшийся в конце 50-х гг. прошлого века, кульминация которого пришлась на 1969 г., когда политический курс СССР был объявлен в Китае ревизионистским, а улицу перед советским посольством в Пекине переименовали в «улицу Борьбы с ревизионизмом»; этот конфликт был исчерпан лишь к началу 1980-х.

 

[11]    Хутуны — одна из важных пекинских достопримечательностей. Старые узкие переулки хаотической застройки, как правило, одноэтажной, где всегда жил простой люд. К олимпиаде пекинские власти действительно уничтожили многие кварталы, состоявшие из хутунов, и на месте их возвели современные здания — гостиничные комплексы, универмаги, рестораны и т. п.

 

[12]        

Твой жребий — Бремя Белых!

Как в изгнанье, пошли

Своих сыновей на службу

Темным сынам земли…

 

      (стихи Р. Киплинга).

 

[13]     Древнекитайское стихотворение. Перевод А. А. Штукина (1904–1963).