Казалось, пронеслись мгновения, он ощутил обратное движение и лёгкий толчок.

— Ты вернулся назад, - говорил Николаю проводник, — но пока должен побыть здесь, чтобы постепенно к тебе вернулись все чувства, чтобы все тонкие тела обрели прежнее равновесие. Нужно подождать, чтобы все рецепторы тонких тел вошли в контакт с физическим телом, с гармонизировались.

— Почему мы так быстро вернулись? — спросил Николай, но ему показалось, что голос у него отсутствует.

— По физическому времени мы там пробыли почти неделю. Это много для первого раза, но боюсь, что второго случая не представится. Такие дальние полёты — крайне небезопасное занятие.

— Что же в них опасного?

— Все тонкие тела разъединяются и какое-то время существуют раздельно. Но им потом нужно обратно объединиться, то есть состыковаться по всем привычным человеку параметрам. Вот это и представляет сложность, потому что идеального совмещения не бывает. Какое-то тело может чуть-чуть не совпадать, буквально на доли, с твоим обычным состоянием. Поэтому после такого объединения наблюдаются раздражение, эмоциональная неровность или несколько странные мыслительные процессы. Бывает, что с трудом что-то вспоминается. Потом всё восстанавливается, но не сразу, а человеку же нужно взаимодействовать с другими людьми, выполнять свою работу. У тебя всё прошло гладко, но в любом случае необходимо проверить все реакции. Ты можешь рассказать, что помнишь?

— Я вынес оттуда состояние. Подробностей не знаю, даже не понимаю, с какой целью, зачем я там был, но это были самые прекрасные ощущения в моей жизни.

— Конечно, ведь ты побывал в мирах совершенных, многомерных. Невозможно познание того пространства принести и тем более передать трёхмерному миру Земли. Поэтому был избран вибрационный способ общения. Твоё тело сейчас понесёт по планете некоторые незнакомые людям частоты, и они останутся в пространстве уже навсегда. Можно назвать это и новым элементом, уже присутствующим в тебе.

— Но я, наверное, не один туда попал?

— Не один, вас несколько на весь огромный земной шар, а элемент этот уже крайне необходим планете, потому что в ближайшем будущем пойдёт мощный луч, преображающий ткань, то есть тонкую структуру Земли. В луче эти элементы присутствуют в большом количестве и будут разрушать, опалять ткань, если в ней не будет нового элемента. Чем быстрее вы разнесёте его по разным частям света, тем лучше.

— Мне ездить придётся? — спросил Николай.

— Да, но ты будешь знать, когда и куда, потому что мы внимательно следим за теми местами, куда вибрации попадают. Тебе лучше бы поспать, а завтра походишь посмотришь, что здесь происходит. Пещеры — это всего лишь внешняя форма, можно сказать, лабораторий, преддверия в мир иной.

Николай заснул, а утром отправился смотреть, чем там занимались служители Света. В нескольких небольших комнатах, совершенно открытых и соединённых переходами, проводились эксперименты по стыковке ткани. Брались звенья одной цепи и пробовались на совместимость с другими образцами, но операция эта была настолько уникальной, что Николай остался, чтобы рассмотреть подробности. Ведь не нервные волокна физической ткани соединялись, а волокна тонкой ткани, невидимой. Необходимо было совместить грани кристаллов света между собой, подобрав их по частотам, по направлению потоков, по скорости вращения и другим весьма сложным параметрам. На Земле это можно было сравнить с соединением между собой миллионов проводков очень сложного механизма. Квалификации ювелира-хирурга на такую операцию было маловато.

"Как они во всём этом разбираются? — думал Николай. — Я бы только одно звено в руки взял и то бы растерялся, не зная, как и куда его повернуть. Но нужно ещё разглядеть и грани кристаллов, и записи на них. Каким тончайшим духовным зрением должны обладать эти мастера!"

К Николаю подошёл его вчерашний спутник.

— Ты следи за потоком своих мыслей, за ощущениями. Нам очень важно знать, как ты себя чувствуешь.

— Я пытаюсь, и, по-моему, чувствую себя нормально.

— Ещё день, и ты можешь идти назад.

На следующий день Николай вышел из пещеры и оказался в лесу, в том месте, откуда шагнул в неизвестность. Попробовал он поискать вход, но ничего не нашёл. "Почему же врата захлопываются и я не могу их обнаружить?" — Потому что ты выполнил задачу. Если бы ты мог в ближайшее время принести пользу этому миру, а он — тебе, ты бы нашёл вход".

Николай вернулся в избу в прекрасном расположении духа.

— На работе был? — спросил его Молчун. Какой-то удивительной особенностью обладал этот человек, всегда знающий глубинную суть процессов. — Я знаю, там пещеры есть, но вход, сколько ни искал, найти не мог. Значит, мне там нечего делать. И зачем люди суются туда, куда их не зовут? Стукаются лбом в одно и то же место и сообразить не могут, что если не открыли, значит, рано, пережди, послушай пространство, может, оно тебе что-то подскажет.

— Я очень далеко был, через зоны опаснейших вибраций проходил, токами новыми наполнялся. Если ты что-то не то чувствуешь, то скажи сразу.

Молчун конечно же почувствовал, но не в Николае, а в себе.

— Да от тебя то жар идёт, то холод. У меня сердце колотится и макушку сносит, как будто головы вовсе нет. Я вроде как голый по лесу хожу. И чем, интересно, ты там наполнился?

Ещё немного пожив в деревеньке, Николай поехал в город к Михаилу.

— Да ты, брат, гудишь весь, как трансформаторная будка, — смеялся тот.

— Что, слышно? — удивился Николай.

— Нет, это я слышу да и Татьяна Андреевна, наверное. Ты какими-то новыми токами наполнен. Неси их дальше, думаю, что миру они полезны будут.

Николай стал наблюдать интересную ситуацию: люди рядом с ним или успокаивались, или раздражались, начиная злиться по совершенно непонятному поводу. Одних он выводил из себя лишь своим появлением, других умиротворял, и они входили в какое-то блаженное состояние.

— Николай, чем с большим количеством людей ты соприкасаешься, тем легче мир потом воспримет луч, несущий эти вибрации. Ведь лучевой энергетический поток — это как стихийное бедствие для людей. Ткань, не имеющая в себе новых элементов хотя бы на уровне единичного соприкосновения с ними, будет разрушаться. На планете это ведёт к катастрофам, массовым заболеваниям, непонятному психологическому состоянию. Те же люди, что уже познакомились с новыми токами, гораздо легче адаптируются к лучу, хотя чувствуют его острее. У них, так сказать, лёгкая простуда наблюдается, в то время как у остальных — грипп. Сейчас задача твоя — поработать на массы.

Эти разговоры очень помогли Николаю, сделав для него более понятным пребывание в миру. Постепенно начала проявляться и картина, узор его дальнейшей жизни. Вернувшись в Москву, он стал ходить и на Ольгины семинары, и на медитации Сергея.

— А свои лекции не хочешь организовать? — спрашивал Сергей.

— Нет, достаточно того, что вы этим занимаетесь. Я себе другое занятие найду.

И действительно, скоро Николаю пришла в голову прекраснейшая мысль: путешествовать по стране небольшими группами.

— Понимаешь, Сергей, мы в поездках и поговорим, и попоем, пообщаемся, одним словом. А сколько полезного сделаем? Можно ведь работать там, куда едем: что-то построить, почистить, выставку организовать, детей подучить. Но всё это ради того, чтобы больше людей охватить токами новыми. Я страны своей особенно и не знаю, так, был в некоторых городах по долгу службы и в тайге, у Фёдора. Вот и всё, но жизнь сибирская меня очень многому научила, собственно, другого человека из меня сделала.

— Да, ты был классическим образцом интеллигентного бизнесмена, грамотного, вежливого, знающего и как с людьми пообщаться, и как дело организовать. Теперь ты несколько упростился, ближе к людям стал. Наверное, и потребностей, и желаний меньше стало.

— Вообще меня ничего материальное не волнует. Есть, нет: мне без разницы. С другой стороны, у меня же всё есть, да и деньги продолжают поступать в не меньшем количестве. Я думаю, что неспроста я сначала научился зарабатывать, дело организовал, а потом духовным путём последовал. Это вели меня так, учили, заранее предусмотрели всё. Представляешь, если бы я сейчас вынужден был искать, как прокормить себя и дочку? Я ведь в прежнем режиме работать не могу, мне свобода пере­движения нужна для выполнения новых задач.

— Я думаю, что здесь и другая цель преследовалась: показать людям, что духовность очень даже с обычной жизнью согласуется. Синонимом духовности стало слово "ущербность". Если духовный, значит, неадекватный, в облаках витающий, бедный. Духовные бизнесмены — это уже что-то новенькое. Так можно будет и общество потихоньку перестроить, снизу, так сказать.

— Вообще-то, как я вижу, мы все находимся в неплохом положении. У всех есть стабильный доход, и это существенно облегчает нам жизнь, — сказал Николай.

— Дорогой мой, это же прекрасно, радуйся! Мы не только можем сами хорошо жить, мы можем другим помогать. Ты что думаешь, что в твои поездки много людей поедет? Нет, у них денег нет на билеты, — говорил Сергей.

— Я буду смотреть: если человек стоящий — помогу, но не от себя, а от организации, от газеты.

— Почему так?

— Да потому, что если они поймут, что у меня деньги есть, начнут считать их и предъявлять претензии: почему одному дал, а другому нет. Бизнес многому меня научил: давать деньги кому попало и просто так нельзя. Портятся люди сразу, зависть в них просыпается, хотя, казалось бы, в этом случае они меньше должны другим завидовать.

— Ладно, твоё это дело, — ответил Сергей. — Может, ты и Молчуна к этому приобщишь? Ему тоже не мешало бы свет повидать.

— Слушай, это же потрясающая идея! От него польза будет колоссальная не только в плане физической помощи, но и в плане общения, — сказал Николай. — Я-то не любитель общаться, мне ближе дело, а Молчуна хлебом не корми, а поговорить дай. Да и люди от него в восторге будут.

Николай к организации своего маленького бюро путешествий подошёл как профессионал. Единственное, он не стал оформлять официально организацию, резонно посчитав, что если дополнительных денег брать не будет, то незачем и головную боль иметь в виде бухгалтерии, аренды, служащих. Сергей хоть и знал о его талантах, но не подозревал, что так быстро, так умело можно собрать группу желающих поехать на Соловки — остров посмотреть, в монастыре помочь да пообщаться.

Когда же Сергей увидел их, пришедших на Ольгин семинар, то и вовсе был потрясён.

— Я и не думал, что люди ищущие в таком количестве имеются. Да, чудесный народ подобрался!

— Это не все: трое присоединятся из других городов. Всего нас будет пятнадцать человек вместе со мной и Молчуном.

— Ну, как говорится, Бог вам в помощь. Вы на поезде поедете?

— Да, на поезде, а потом на катере.

— А ты когда-нибудь на поездах ездил? — спросил Николая Сергей.

— В детстве, а потом исключительно летал, но меня, если ты хочешь съязвить, такая перспектива не пугает. Теперь будем ездить поездами и автобусами.

— А деньгами ты кому-нибудь помог?

— Никому, сами справились. Моё спонсорство только в билетах Молчуну заключалось. Знаешь, он сразу согласился, не раздумывая. Польза, говорит, от дела этого будет большая.

 

На Соловецком острове они расположились лагерем в пяти километрах от посёлка. Ребята быстро распределили между собой обязанности, хотя Николай предполагал, что будут разногласия. Но ничего, всё сошло гладко.

Расписание у них было абсолютно свободное, за исключением обязательной пятиразовой работы в монастыре, совместного обеда и ужина.

— Впрочем, можно и не приходить на трапезу вместе со всеми, но вы потом еды не найдёте: она будет готовиться в два и в семь часов.

Началась островная жизнь с короткой речи Николая, в которой было столько огня, радости и задора, что группа влюбилась в него сразу, почувствовав в нём некую особую силу. Николай мгновенно стал непререкаемым авторитетом, третейским судьёй и истиной в последней инстанции.

— Вы только сами мыслить не разучитесь. Если я вам скажу, что время пришло в море топиться, побежите?

Его заверили, что топиться не побегут, но ноги промочат.

Далее народ был ввергнут в шок Молчуном, который вечером у костра рассказывал такие байки, что хохот слышался на весь остров. Николай очень порадовался тому энтузиазму, с которым все пошли предлагать свои услуги в монастыре. Без сложностей не обошлось, но уладилось благодаря заступничеству Молчуна, который на удивление быстро сошёлся с монастырской братией.

У него были такие познания в кладке стен, крыш, становлении опор и строительстве дренажных систем, что там сразу поняли, какова ценность этого крепкого старика, говорящего странные вещи.

— Молчун, в монастыре к тебе серьёзно относятся? — спрашивал Николай.

— Они меня немного не в себе считают, но почитают как блаженного. Может быть, меня одним из соловецких старцев считают?

— Молчун, здесь в перевоплощения не верят, ты лучше помалкивай, — учил его Николай.

— Да молчу я, молчу. Работаю целый день, вечером сюда прихожу и только здесь рот открываю.

Всё это очень подозрительным показалось Николаю, но наседать на Молчуна он не стал, уверенный, что и так всё скоро прояснится, потому что Молчун без приключений — это даже странно.

Погода стояла прекрасная, как никогда. Обычно лето на Соловках короткое и дождливое, а тут солнце целыми днями светит, тепло, можно и грибы собирать, и ягоды, в море на катере выходить, в дальние уголки заглядывать. Дружно они все жили, весело, но самое интересное, что не хотели сильно разделяться, а предпочитали быть вместе. Потом уже ребята рассказывали, что впервые они такие взаимоотношения установили: ни замечаний, ни разборок, претензий, недовольств.

— А почему так, как вы думаете? — спрашивал Николай.

— Думаю, потому что свобода у нас. Вы нас ужином ограничили, и всё. Я, например, знаю, что не могу позволить себе опоздать, потому что все переживать начнут. Потом, в работе монастырской никакой обязаловки: будь добр, пять раз сходи, раз обещал, а как ты там будешь работать — это дело твоей совести. Все и ходят туда с удовольствием. Походы наши — тоже добровольные. Вы же заранее объявили, что пойдём туда-то и туда-то. Я иду, например, с вами, потому что мне интересно послушать некоторые объяснения. Исторические сведения — это одно, а эзотерические — другое.

Ребята стали свидетелями необыкновенных восходов и закатов, а поскольку каждый ожидал чуда, то чудеса и происходили.

— Здесь тонкие лаборатории есть, да и вообще место особое, — заявил Молчун как-то вечером.

— А чем занимаются в тонких лабораториях? — спросили его.

— Людьми, жизнью нашей, человечеством. Из этих лаборатории мы знания наши получаем. Открытия сначала там происходят, а потом здесь, на Земле. Над материей опыты проводят, строение её изучают. Вы что думаете, монастыри просто так строились, на любых местах? Ничего подобного, их люди основывали, которые в этих тонких лабораториях, может быть, все прежние жизни провели. А алхимия? В монастырях ею занимались, но скрывали, конечно, иначе бы от монастырей ничего не осталось: грабили бы из-за золота. Секреты же духовной алхимии старцы не всем открывали, а только тем, кто спрашивал, стучался, добивался ответов. Они лет двадцать человека поизучают и только потом допустят к сокровенному, а так, чтобы при первом знакомстве, вечером у костра — ничего не говорили.

У Молчуна были странные переходы от шуток к серьёзным объяснениям, но в смехе людям больше понятно было то, что он хотел им сказать. Сами ребята делились своими взглядами, отношением ко многим сегодняшним проблемам, но никогда они не осуждали мировоззрения друг друга.

— Я не пойму, здесь идеальный народ собрался? — спрашивал Николай. — Ну устроили бы диспут, разобрали кого-нибудь по косточкам, предъявили ультиматум, что ли.

— Раньше мы спорили, но вы сами начали уважительно о всех путях отзываться, пример, так сказать, подали, а мы поняли, что так жить спокойнее, интереснее и правильнее.

И действительно, они попробовали к темам обсуждений подойти иначе. Брался вопрос, и все, кто знал позиции различных учений, обществ, людей по поводу этого вопроса, рассказывали о них. Между прочим, почти все члены группы принадлежали к разным течениям, но тем интереснее им было слушать друг друга.

— Как тема семьи раскрывается Профетами? — спрашивал кто-то.

Отвечал один или двое, хорошо знающие это направление, за ними эту тему освещали с позиции Живой Этики, потом следовали взгляды Саи Бабы, Сахаджа-йогов и других, о ком собравшиеся ребята имели представление. Пытались они посмотреть на семью и с точки зрения всех существующих религий.

— Так и надо общаться. Ваш кругозор расширяется, вы в глубину проблемы заглядываете, а не сверху сливки снимаете. Объединение заключается не в том, что общества сливаются, а в том, что взгляды ваши расширяются. Смотрите, сколько нового вы узнали. Раньше вам пришлось бы читать эти книги, искать их, а тут вы выслушали, и если вас это заинтересовало, углубитесь в это направление, а если нет, то всё равно польза вашему сознанию будет.

Молчун чувствовал себя на Соловках как рыба в воде. Даже молодые ребята предпочитали от стоянки своей до посёлка один раз ходить, а Молчун сновал туда-сюда, как будто десять километров для него — пустяк.

— Ты, Николай, всё обошёл? Надо ещё на другие острова съездить, прочувствовать, что там делается. Непростые это места, ой не простые.

Когда же Николай посетил знаменитые лабиринты, то сразу увидел связь между ними и дальними мирами, но как она осуществлялась?

"Проекция, — услышал он. — Все взаимодействующие с Землёй звёзды имеют на планете места, куда падают их лучи, максимально сохраняющие числовое выражение миров, то есть наиболее правильно, неискажённо передающие их вибрации. Здесь ты видишь карту неба, своего рода историю взаимоотношений Земли и других звёздных систем. Такие проекции можно найти в разных частях света, а здесь собраны сказания о них в виде лабиринтов. Сюда же падают лучи первых небесных Врат, находящихся над Северным полюсом".

"И это только музей?" — спросил Николай. "Нет, это действующая система. Все, кто приходят сюда, уносят в свои города токи, хранимые лабиринтами. Здесь ты оставишь и те вибрации, что получил в системе тройной поддержки, а все люди, что придут после тебя, воспримут уже и новые токи".

"А человек и не подозревает, что не просто так с места на место передвигается, — думал Николай. — Он, оказывается, хранилище токов, склад их приёма и сдачи. Ездить побольше надо, чтобы кровоток планеты усиливать, свет распространять".

Люди, приехавшие вместе с Молчуном и Николаем, ощущали эту необычную атмосферу, царившую в их кругу. Даже монахи почувствовали нечто и спрашивали ребят, что их объединяет? "Любовь, радость, свет", — отвечали те и больше ничего не объясняли. А что они должны говорить? Что впервые встретились, что благодаря мудрому руко­водству с первых же минут они почувствовали духовное родство? Что никто не ущемлял их свободу и они вроде были предоставлены сами себе?

Когда они прощались со светлым градом, то плакали. Само пространство благословляло их на дальнейший путь, на несение по жизни радостной ноши, именуемой братством сердец.

Сначала они заехали в город к Михаилу.

—Ну как всё было? — расспрашивала Татьяна Андреевна. — Хорошо? Необыкновенно? Я тоже с вами в следующий раз поеду, мне тоже люди молодые и ищущие интересны.

— Боюсь, что в следующий раз народу будет побольше. Наши ребята сказали, что теперь от нас ни на шаг, что теперь всюду будут вместе с нами.

— Хорошо, что вас немного было, — сказала Татьяна Андреевна. — Вы внимание могли всем уделять, со всеми разговаривать. А если человек пятьдесят будет, то уже вся прелесть потеряется. Нужно небольшие группы сохранить, человек до двенадцати — достаточно, а больше — уже нагрузка на каждого.

— А что, если нам тоже делиться и разные группы возить? — спросил Молчун. — У нас бы получилось.

— Нет, Молчун, мы с тобой в паре работать начали, так и продолжим, — ответил Николай. — Ты теперь со мной крепкой ниточкой связан.

— Ну и хорошо, — сказал Молчун, — буду тебе помогать.

По всему было видно, что он очень доволен. Молчун сразу притянулся к Николаю, буквально с первой встречи. Его любовь разделяла и Татьяна Андреевна, называвшая Николая только "сыночком".

— Ты вот поездишь, страну познаешь, а потом мы подумаем, как общее дело организовать, но не в смысле объединения предприятий, а как сделать так, чтобы они одной ниточкой были бы связаны, то есть одна задача нами с разных сторон исполнялась, — говорил Михаил. — Вроде бы на словах всё просто — работать на одну идею, а как до дела доходит, так все спотыкаются. Или духовные разборки начинаются, сведение счётов, отношения неприязненные. Почему?

— От гордыни, наверное, — сказал Николай. — Пока человеку что-то сильно от мира нужно, он своё насаждает, иерархию на земле строит. Как только выше поднялся — других людей отпускает, предоставляя им право идти избранным путём. Духовный карьеризм всегда существовал, не мы его сейчас придумали. Но скажу вам по секрету, что все им болеют в большей или меньшей степени. Надеюсь, сия беда нас минует, хотя мы тоже люди.

— Завтра у нас концерт будет одного очень интересного человека, — сказала Татьяна Андреевна. — Давайте вместе сходим, песни его послушаем. Я давно за ним наблюдаю. Хочу посмотреть, как он сейчас: на месте стоит или поднимается?

— Я завтра уехать планировал, но можно и остаться, — ответил Николай. — Кто знает, с кем судьба сведёт, кому помощь твоя понадобится? Пойдём, Молчун?

Тот с радостью согласился, тем более, что на концертах никогда не был.

Певец исполнял свои песни на свою музыку. Народ заполнил весь большой зал.

— У нас в Москве никогда бы столько людей не пришло, — сказал Николай. — У нас люди избалованные, выбор у них колоссальный. Они рассуждают, что, мол, сегодня не могу, но в следующий раз, если свободен буду, то пойду обязательно.

— Что ты, здесь это событие. К нам люди интересные редко приезжают, и мы их всегда встречаем с любовью и почтением: выбрались, смогли и нашему городу уделить внимание! Ты скажи лучше, как тебе, нравится?

— Очень интересное явление. Теперь тоже буду за ним наблюдать, — ответил Николай.

Но судьба распорядилась иначе: в самолёте их места оказались рядом, и Николай познакомился с Олегом — грустным и очень серьёзным человеком. Они были почти ровесники и легко нашли общие темы для беседы.

— В твоих песнях столько света, ты призываешь к радости, любви, а сам почему грустный? Не стоит так серьёзно относиться к жизни: ты же актёр — играй!

— Познание умножает скорбь, — ответил Олег. — Чем больше я езжу по стране и наблюдаю за людьми, тем грустнее мне становится. Я понимаю, что мои концерты воздействуют на них, сдвигают сознание, но мало, понимаешь, незначительно это. Мне теперь кажется, что человек должен совершить какой-то героический поступок и на этом — всё, а не тянуть лямку повседневности.

— Я тоже так думал, а потом понял, что серые будни — это куда больший подвиг, чем один поступок. Всем людям хочется сделать в жизни что-то значительное и стать известными, но тебе грех жаловаться — ты много ездишь, тебя ждут, тебя знают.

- Да разве это известность! — горько сказал Олег. — Если бы всё было настоящее, была бы команда, инструменты, костюмы, сопровождение. А так я одни. "Да тебе славы хочется, — подумал Николай, — ты оттого и грустишь, что не можешь получить желаемое".

— Не надо очень сильно хотеть, и тогда всё придёт. Ты напрягаешься, ждёшь чуда, а оно приходит тогда, когда меньше всего его ожидаешь, когда расслабляешься.

— Я много лет только и делаю, что отдаю. Я служу людям.

— Не спорю, — ответил Николай, — но ждёшь ответной любви, почитания, признания. Твоя самоотверженность и отдача корыстны, хотя это высокая корысть. Тем не менее суть от этого не меняется: я отдал и хочу получить что-то в ответ. А это уже не служение, а сделка. В истинном служении отсутствует жажда получения благих результатов. Служение — это чистые помыслы, это просто жизнь, это исполнение взятых обязательств. У тебя в Москве концерт должен быть?

— Нет, я в Сибирь еду. Москва — это перевалочный пункт.

— Тогда я тебе помогу до гостиницы добраться, а завтра на вокзал отвезу. Ты завтра уезжаешь?

— Нет, через день. Я хотел по городу побродить.

Николай решил поближе познакомиться с Олегом, понять его путь. "Со мной Сергей и Иван долго возились, не учили, а идейки подбрасывали. Наверное, ненавязчивое общение — это самое лучшее. У Олега взгляды уже сложились, и теперь их осталось в нужное русло направить".

На следующий день Николай пригласил к себе друзей, да еще Ольгу и Олега. Все жаждали послушать о его путешествии. "Заодно и с певцом познакомятся", — думал Николай. Вечером они сидели у камина, и Николай красочно описывал сам остров, природу, закаты, группу, взаимоотношения людей между собой.

— Всё так идеально, что я захотела срочно ехать на Соловки, — сказала Ольга.

— Это люди создали атмосферу необыкновенную, — заметил Сергей. — Дело тут в том, что они уважительно относились к пути каждого, потому им легко было вместе. Посмотрим, так ли тебе повезёт в следующий раз.

— Повезёт, это от меня во многом зависит, — ответил Николай. Но теперь я знаю, как их настраивать на правильные взаимоотношения. На обратном я пути попал на концерт Олега. Вот, знакомьтесь с ним поближе.

— И долго вы уже по стране ездите? — спросил Олега Сергей.

— Два года — это точно. Трудно, но бросать не собираюсь. В этом моя жизнь. Я книги с собой прихватил — добрые люди тексты песен издали. Посмотрите.