Подмена проекта: вместо гражданских свобод - свободная чувственность

Западные диссиденты 60-х годов считали своим главным изобретением контркультурную «революцию сознания». Если «старые левые» уповали на политическую революцию, преобразование форм собственности и власти, то «новые ле- вые», вместе со своими попутчиками из лагеря хиппи, рас- считывали, главным образом, на такое преобразование граж- данского менталитета, которое бы делало людей изначально неспособными ни к каким формам социальной мобилиза- ции, будь то добросовестная трудовая исполнительность на буржуазном предприятии или добросовестное несение служ- бы в армии или в административных структурах.

Адепты контркультурной революции сознания уповали на не прибранную к рукам, иррациональную чувственность, видя в ней залог последовательной антибуржуазности. По- добно тому как идеологи казенного социализма некогда пре- следовали кибернетику или генетику в качестве «продажной девки империализма» (вспомним Лютера: «разум — первая потаскуха дьявола»), «новые левые» и хиппи третировали ра- циональность в качестве основы буржуазного конформизма. Последовательный нонконформизм связывался с «бруталь- ной чувственностью», знаменующей собой тотальный выход из общества (подразумевалось, что всякое современное об- щество буржуазно по существу).

В реальном социализме «новые левые» видели радикали- зацию буржуазного принципа мобилизации и утилизации человеческой витальности — энергии эроса, поставленной на службу хозяевам мира сего.

Поэтому их привлекали те формы «диссидентской» чув- ственности, которые были связаны с сексуальными отклоне- ниями, употреблением наркотиков, групповыми формами карнавализации сознания и т. п.

Искушение глоб ализмом 309

И вот сегодня произошло самое неожиданное: глобаль- ные элиты, в своем стремлении разрушить национальный консенсус и разоружить нацию, решили взять на вооружение ту самую «диссидентскую чувственность», на которую возла- гали столько надежд представители молодежного авангарда

Х годов.

Дело в том, что чувственность, высвобожденная из-под контроля разума и морали, отвечает двум заданным крите- риям.

Во-первых, ее раскрепощение по видимости напоминает

«эмансипацию» и тем самым как будто вписывается в общий эмансипаторский проект западного модерна. Подменяя ре- альные социальные и политические права правами чувствен- ности, можно, не поступаясь ни привилегиями, ни властью, прослыть сторонником прав личности и прав человека, де- мократом и тираноборцем.

Во-вторых, заполучив вместо граждан, хорошо осознаю- щих свои социальные интересы, адептов раскованной чувст- венности, можно запустить на полную мощность массовую

«индустрию удовольствия» и внушить субъективную удовле- творенность тем людям, у которых есть все обычные основа- ния для неудовлетворенности и протеста.

Как же формируется эта «брутальная чувственность», превращаемая в пособника глобальных экспериментаторов и в основание новой системы массового манипулирования? Первое направление демонтажа рациональных начал в поль- зу слепой чувственности — это ликвидация большого нацио- нального пространства. Как оказалось, подмена прежних су- перэтнических единств и синтезов новыми местечковыми этносуверенитетами сама по себе достаточна для того, чтобы резко снизить потенциал рациональности и обеспечить ре- ванш примитивной чувственности. С крушением крупных суперэтнических государств и суверенитетов сама собой воз- никает тенденция подмены социального дискурса, направлен- ного на решение социальных проблем, этноцентричным дис- курсом, касающимся проблем расы и цвета кожи, племенных счетов и застарелых обид, словом — языческих эмоций, вое-

А. С. Панарин

Пламеняемых всем тем, что лежит ниже области современно- го гражданского чувства.

Второе направление «чувственного реванша» — устране- ние привычных ценностных иерархий, связанных со служе- нием чему-то высшему, «горнему». Присутствие высших ценностей само по себе означает известную готовность к жертвенности и соответствующую нравственную мобилизо- ванность. Высшие ценности в современной культуре оказы- ваются заместителями тех божеств, которым наши «язычес- кие предки» приносили ритуальные жертвы и тем самым преодолевали примитивную чувственную спонтанность.

Современные глобалисты, весьма либерально потакаю- щие спонтанной чувственности, считают всякую жертвенность анахронизмом — пережитком авторитарных и тоталитарных комплексов. На самом деле не только любые коллективные практику предполагают готовность к известной жертвеннос- ти со стороны отдельных участников. Всякая форма индиви- дуального духовного, экономического, научного творчества включает момент жертвенности. Творчество связано с моби- лизацией усилий, имеющих целью реализовать более или менее долгосрочный проект, — и в этом качестве предпола- гает отказ от проедания времени или средств во имя сиюми- нутного чувственного удовлетворения. Там, где подорваны морально-религиозные, ценностные основания жертвеннос- ти как таковой, невозможны ни экономика накопления, ни культура, вынашивающая долгосрочные идеи и замыслы. Культ чувственных удовольствий неизменно означает культ сиюминутного и принесение ему в жертву истинных страте- гических интересов.