Все больше сходства между политическими заботами офици- ального противника и своими собственными.

«Внутренние» партии все более проникались осознанием внешних, глобальных предпосылок внутриполитической стабильности, связанных с милитаризацией общественной жизни и конфронтационным мышлением, тогда как «внеш- ние», публичные партии мыслили более провинциально и традиционно. Иезуитская изобретательность и «проница- тельность» «внутренних» партий все больше противопостав- ляла их широкой общественности собственных стран и как- то невольно и незаметно сближала с противником — «внут- ренней» партией другого лагеря. В диалоге друг с другом партнеры чувствовали себя настоящими профессионалами, противостоящими дилетантизму публичных политиков.

Само собой разумеется, что контингент «внутренних» партий в основном составляли мозговые центры спецслужб. Спецслужбы стран — участниц «холодной войны» противо- стояли друг другу, но не могли не замечать, что «по профес- сиональному счету» взаимного сходства у них больше, чем между ними и собственной общественностью — наивной, обремененной грузом стереотипов и предрассудков. Все ча- ще наблюдались такие случаи, когда скрыть ту или иную де- ликатную акцию от собственной общественности бьшо важ- нее, чем от противника, у которого были свои, никак не меньшие трудности с его профанным окружением.

Так наполнялась копилка совместных профессиональ- ных тайн, по взаимному джентльменскому соглашению не разглашаемых перед общественностью. Спецслужбовский

«авангард» создавал свой новый театр абсурда. То, что не яв- лялось тайной для спецслужб противника, прятали как тайну от собственного населения. То, что было деструктивным с точки зрения обычных целей нормальной политики, могло использоваться в качестве полезного инструмента на эзоте- рическом уровне тайной власти. Пожалуй, удобно было бы назвать ее «пятой властью» — и в целях отличения от извест- ных четырех властей (исполнительной, законодательной, су- дебной и СМИ), и по ассоциативной и смысловой близости с «пятой колонной».

А. С. Панарин

Каждая из указанных ветвей власти имеет свои специфи- ческие установки, а также свой объект и свою проблемную сферу. Специфическим антиподобием исполнительной вла- сти является неуправляемость, законодательной и судеб- ной — нелегитимность, СМИ как «фабрик мнения» — само- произвольность массового восприятия, которое предстоит организовать и направить.

А чему противостоит «пятая власть», в чем она усматри- вает свое антиподобие?

Профессиональное самоопределение этой власти, полу- чившей название тайных служб или спецслужб, строится на дихотомиях: специальное — общедоступное, тайное — глас- ное. Здесь можно говорить о чем-то специфически антипо- добном демократической морали открытого общества, цен- ностями которой являются нормальная соревновательность и гласность. Выборной «республике депутатов» начинает противопоставляться тайная, власть экспертов, дилетантизму публичных политиков — эзотерическое знание прячущихся за кулисами профессионалов, касающееся тайных пружин и теневых сторон политики, в принципе не подлежащих раз- глашению.

«Пятая власть» несовместима не только с провозглашен- ными принципами демократии: контроль снизу, подотчет- ность и легитимность, но и с более общими принципами Просвещения: презумпциями доверия к разуму рядового гражданина, обладающего универсальной интеллектуальной потенцией.

' С позиций новой эзотерики, исповедуемой «пятой влас- тью», позволительно расширять теневую практику, усколь- зающую от традиционной рациональности и легитимности, и вместо единого просвещенческого стандарта ввести двой- ной: для внешнего общественного пользования и для про- фессионального, «спецхрановского» пользования, недоступ- ного остальным.

Границы между доступным и недоступным, логикой Про- свещения положенные в качестве временных и относитель- ных, здесь становятся непереходимыми. Общество тем са- мым возвращается к допросвещенческой архаике скрытых

Искушение глобализмом 41

Сект, кощунственной магии нелегального, но властного жре- чества, наделенного правом дезориентировать и одурачивать публику. Такой статус спецслужб подрывает и еще один важ- нейший принцип современного демократического общест- ва — принцип политического суверенитета большинства.

Чем шире прерогативы спецслужб, тем более призрач- ным и условным становится политический суверенитет боль- шинства, от которого скрывают наиболее важные тайны и пружины власти. Эта ситуация постепенно становится ос- корбительной не только для демократической обществен- ности, но и для публичных политиков, все чаще чувствую- щих себя марионетками театра кукол.

СГОВОР «ПРОФЕССИОНАЛОВ»

К числу таких политиков в США принадлежал Джон Кеннеди. Он выразил настроения нового поколения, в но- вых условиях сопоставившего великий проект Просвещения и его демократические обещания с «презренной действи- тельностью». С первой просвещенческой волны XVIII века импульсы Просвещения периодически то ослабевали, натал- киваясь на сопротивление обстоятельств и привычное уны- ние обывателя, то вновь крепли, вдохновляя сердца. Рубеж