Каждый принадлежит к своему поколению

 

И словами, и делами Дольто пыталась предупредить, анализируя их впоследствии, все ошибки и недочеты в воспитании – от самых невинных и до самых серьезных.

Все ежедневные недоразумения, невысказанные сомнения, святая ложь, превышение власти, в сердцах сказанные грубые слова лежат в основе внутренних семейных конфликтов, от которых страдают дети.

Дольто всегда с предельным вниманием относилась к существующим различиям между поколениями и всегда боролась с заблуждениями, свойственными нашему обществу, относительно осознания этих различий. У каждого свое место. И именно поэтому следует соблюдать порядок следования поколений и возрастной статус каждого из членов семьи. Дольто открыто говорит о некоторых случаях нарушения этих правил: «Абсолютно недопустимо, чтобы дети спали с бабушкой и дедушкой» (53). «Внук или внучка – это не плюшевый мишка для бабушки. И маленькая девочка не является мужем своей бабушки…» (54) Как мы уже об этом упоминали, родителям свойственно поддерживать дружеские отношения с людьми их поколения, и они должны выполнять свои функции, а бабушки с дедушками не должны выступать в роли родителей для их внуков.

Строго следя за использованием речевых стереотипов, часто являющихся переносчиками ложных идей, Дольто возражает против предоставления ребенку статуса взрослого человека, когда на него возлагают несвойственную ему ответственность, наделяя, например, неограниченной властью над только что родившимся братом или сестрой и правом выбрать ему имя. А в результате он даже может заявить: «Это мой ребенок».

Вся неуместность такого «шага вперед» на пути взросления ребенка очевидна, это, разумеется, не пройдет для него бесследно, и цена может быть неподъемной. «Стать маленькой мамой или маленьким папой. Это очень плохо как для ребенка, так и для новорожденного» (55). И точно так же «очень опасно для психики детей называть родителей по имени и, что еще хуже, по прозвищам, если таковые у них имеются. Все это означает отрицание преемственности поколений и специфики отношений между детьми и родителями» (56).

И все то, что способно нарушить порядок взаимоотношений между поколениями и сложившиеся возрастные нормы, должно подвергаться строжайшему запрету, включая и общепринятую языковую практику, которая кажется вполне невинной. «У многих детей возникает путаница в голове, когда в их присутствии мать называет собственного мужа папой, а он, в свою очередь, обращаясь к ней, называет ее мамой. Следует всегда говорить «твой папа» или «твоя мама», в противном случае ребенок может предположить, что отец – это старший сын его матери, а мать – старшая дочь отца» (57). И далее Дольто добавляет, демонстрируя последствия такого семантического сползания: «К сожалению, очень часто в семейной языковой практике мужья, говоря с детьми о своей жене, называют ее мамой, и то же самое происходит с матерями, называющими своего мужа папой. В этом выражается ущемление отца в правах как главы семьи, несущего полную ответственность, так и любовника матери» (58).

И хотя Дольто в душе была художником, она всегда возражала против расплывчатости и неопределенности как в творческой, так и в практической деятельности.

 

 

Власть родителей

 

«Да» – власти, «нет» – авторитаризму

 

Обвинять Дольто в закате родительской власти, в воспитании, допускающем вседозволенность, это полная бессмыслица, пережевывание которой граничит со злопыхательством тех, у кого учение Фрейда вызывает откровенную ненависть и кто в силу искаженного толкования путает власть и авторитаризм. И именно из-за этого смешения понятий (1), – с сожалением отмечает Дольто, – происходит в наши дни утрата престижа семьи.

Итак, что такое власть? Александр Кожев, великий философ-гегельянец (2), дает такое определение власти: «Это возможность одного субъекта воздействовать на другого, в то время как другой не будет оказывать на первого никакого воздействия, хотя и способен это сделать» (3).

Короче говоря, это означает, что власть осуществляется без какого бы то ни было принуждения, кроме вербального, и что ей добровольно подчиняется ребенок, а психоаналитики могли бы к этому добавить: потому что она им интериоризирована[22], так как необходима для нормального существования. Все это, ни в ком не вызывая желания полемизировать, полностью соответствует концепции действенной, аутентичной и необходимой воспитанию власти, сформированной Дольто.

 

Полезность власти

 

Когда читаешь Дольто, сталкиваешься с бесчисленными ссылками на полезность власти, на подтверждение ее необходимости в силу глобального различия между родителями и детьми и на ее глубинную связь с запретом на инцест. Но ее теория власти преследует прежде всего воспитательные цели, и главная задача родителей заключается не в том, чтобы «нравиться собственным детям, а в том, чтобы их воспитывать» (4). Родители не должны ничего бояться, и они могут со спокойной совестью требовать «права на несправедливость» и принять как данность факт того, что могут быть нелюбимы детьми.

«Ребенок родился не для того, чтобы любить вас» (5), – говорит Дольто. И все это она сопровождает конкретными рекомендациями, основанными на здравом смысле: не раздражаться по поводу возможного гнева ребенка, не бросаться к нему с объятиями, если он плачет после шлепка.

Она резко возражает как против отсутствия родительской власти, так и против авторитаризма. В первом случае следствием будет «управление ребенка родителями» (6), он может стать ловким манипулятором, играть на чувстве любви своей матери, может дать пинок ногой отцу, когда тот ложится рядом с ней в супружескую кровать, и в конечном счете может оказаться в одиночестве на перемене в школе, как многие сверхопекаемые дети (7). Обожание детей идет рука об руку с такими недостатками воспитания, которые порождают знаменитого ребенка-короля, много раз обретавшего жизнь под пером Дольто, совершенно неправомерно обвиняемой в том, что она его и создала! И вот уже в который раз ложным пониманием своих идей Дольто обязана тому, что для нее власть немыслима без предварительного осознания ребенком ее необходимости в своей жизни.

 

Эффективность власти

 

Чтобы власть была действенной, нужно, чтобы ребенок принял факт ее наличия и понял, что она полезна для него, и только в этом случае она будет иметь большое воспитательное значение. Пример с капризничающим ребенком и мерами, которые следует предпринять в этом случае, весьма показателен. «Никогда не говорите ему «я куплю себе другого ребенка» или «сейчас придут дяди из полиции и заберут тебя с собой» (8), – говорит Дольто по поводу недопустимого поведения доведенных до отчаяния родителей. Она также советует не нагнетать обстановку, не разражаться громкими тирадами в его адрес и постараться «сохранять спокойствие» (9). Но далее она добавляет, что главное для нее заключается в том, чтобы «не уступить ребенку», чтобы ситуация в конечном счете не вышла из-под контроля.

Наоборот, взрослый может «продемонстрировать полную индифферентность» и, оставив ребенка в одиночестве, выйти в другую комнату или отправить его к себе, но ни в коем случае не сажать под замок, не унижать, особенно в присутствии посторонних. И как можно заметить из всего вышесказанного, эта точка зрения Дольто не имеет ничего общего со вседозволенностью и попустительством в воспитании, которое всегда должно быть нацелено на достижение конкретного результата. Но именно об этом с легкостью забывают хулители Дольто. Добавим также, что реакция на капризы ребенка, начиная с самых первых их проявлений, должна быть незамедлительной, в противном случае ребенок осознает слабые стороны родителей и будет воздействовать на них путем шантажа, и изменить такое поведение будет гораздо сложнее.

 

Инверсия ролей

 

Не следует думать, что ребенок – это беззащитное существо или животное, которое без особого труда можно укротить, у него достаточно ума, чтобы произвести перестановку ролей, когда место родителей ставится под сомнение. Вот, например, случай из жизни пятилетней девочки, чьи родители без конца дискутируют по поводу того, как она должна вести себя за столом. Причем отец проявляет требовательность, в то время как мать готова многое ей разрешить. Дольто, признавая правоту отца, без всяких ухищрений заявляет им: «Наверное, очень забавно для пятилетней девочки наблюдать, как родители спорят из-за нее, а она при этом чувствует себя королевой».

И когда у нее спрашивали, насколько это важно пережевывать пищу с закрытым ртом и не болтать за столом, она отвечала, ни секунды не колеблясь: «Это важно только потому, что этого требует ее отец» (10). А вот история другой девочки, которая бьет свою мать, в отчаянии перепробовавшую все способы и методы воспитания. Дольто отвечает ей, что между ними идет игра под названием «кто следующий будет командовать», и советует отправить дочь посидеть в одиночестве в своей комнате (11). А решившей оставить работу «ради воспитания дочерей» матери четырехлетней девочки, которую она называла «маленький Гитлер» и для которой старшая сестра стала объектом для издевательств, Дольто посоветовала… возобновить работу (12).

 

Мама – папа

 

Отношение Дольто к родителям можно назвать гиперклассическим. И во время интервью на канале TF-1 Жан-Луи Серван-Шрейбер[23]отметил, что «ее представления об отношениях между отцом и матерью являются самыми что ни на есть классическими. Отец – это власть, авторитет, в то время как мать – до предела загруженная работой хозяйка дома. Но в наше время эти образы уже мало соответствуют действительности». Однако Дольто ему возразила, что все осталось по-прежнему, добавив, что «этот стиль отношений между супругами никогда не выйдет из моды, потому что невозможно изменить биологию» (13).

Продолжая беседу, она сказала, что ребенок в своем развитии проходит от периода «мама – папа» к периоду «папа – мама», и даже более того, она привела несколько примеров, когда ребенок называет папу мамой, а маму папой, потому что отец точно так же может ухаживать за младенцем, как и мать. Но ребенок, уверяет она, очень хорошо знает, кто является мужчиной, а кто женщиной в семье. И различие ролей возможно благодаря тому, что первоначальная власть всегда воплощается матерью, и впоследствии она замещается властью отца, которая носит совсем иной характер. Власть матери – это постоянный процесс, обеспечиваемый ее ответственностью по отношению к ребенку. Власть же отца прерывиста и всегда опосредована беседами матери о нем, что, по мнению Дольто как психоаналитика, является очень важным. И ребенок примеривает на себя то роль отца, то роль матери, «пытаясь понять, какая из двух соответствует ему в большей степени». Но на самом деле они обе имеют для ребенка большое значение, будь то мальчик, идентифицирующий себя с отцом, или девочка, идентифицирующая себя с матерью (14). И в целом это классическая схема. И мать должна не только упоминать об отце в его отсутствие, но и перекладывать на него часть забот, когда он дома, не забывая оказывать ему внимание. А если отец умер, она просто обязана поддерживать его память и рассказывать о нем ребенку, символически воскрешая его.

А в том случае, если его существование в жизни ребенка эфемерно или он вообще не принимает в ней участия, матери придется каким-то образом воссоздать либо дополнить образ отца.

 

«Что делает отец?»

 

Когда мать одна воспитывает детей, ее новый партнер, если таковой имеется, может заменить им отца. Но если мать одинока, ей в любом случае придется объяснить сыну отсутствие папы. Она может сказать ему, например, что есть вещи, о которых она не должна с ним разговаривать, и только мужчина может это сделать вместо нее. Но как бы то ни было, отец существует, и, еще находясь в утробе матери, ребенок слышал его голос. И его присутствие также имеет большое значение, хотя оно качественно отличается от материнского присутствия. И его власть, которая должна быть разумной и обоснованной, не может осуществляться опосредованно, только через мать. По поводу одного тринадцатилетнего мальчика, окончательного вышедшего из повиновения и проявляющего агрессивность, воспитываемого бабушкой по материнской линии, которую можно обвинить в чрезмерной опеке, Дольто со всей резкостью заявила: «А что отец лично сделал для своего сына, кроме того, что доверил его воспитание своей теще?» (15) И отец также не должен терпеть присутствие сына в супружеской постели, так как, по сути, его власть распространяется и на жену, которой он тем самым помогает дистанцироваться в символическом смысле от детей. Но зато он не должен заменять жену, превращаясь в некое подобие второй мамы.

Дольто цитирует слова одной девочки, которая сказала матери: «Знаешь, я не люблю папу, он такой ласковый, добрый». Главным для Дольто является взаимодополняемость родителей и их умение договариваться, потому что для детей они должны являть собой пример единой супружеской пары, и нет ничего хуже совместного существования ради детей. Таким образом, родители должны получать удовольствие друг от друга, их интимная жизнь должна приносить им радость, равно как и время, проведенное наедине. Совершенно недопустимо, по мнению Дольто, позволять детям манипулировать собой, и точно так же она категорически возражает против «зацикленности на воспитании» (16). Но нельзя и выступать против детей единым фронтом, «так как два разных индивидуума не могут иметь по всем вопросам одну и ту же точку зрения» (17). И это может показаться парадоксальным только тем, кто не уловил квинтэссенцию учения Дольто, кто воспринимает ее слова буквально.

 

Действенное наказание

 

Наказание дополняет и завершает эту панораму власти. И по мнению Дольто, наказание призвано привнести некоторые изменения, необходимые для дальнейшей эволюции ребенка. Но, говоря об эволюции, мы подразумеваем трансгрессию[24], а говоря о трансгрессии, подразумеваем чувство вины. И таким образом, «дети, которых никогда не наказывали, прощая им все, вряд ли выработают истинные жизненные ориентиры и ценности» (18). Но наказание не должно превращаться в месть, так как «возмездие лишено воспитательного момента».

Выработанные Дольто правила основаны исключительно на здравом смысле. И первое ее требование заключается в том, что власть, как и наказание, следует применять «чуть ли не с пеленок». И сколько отчаявшихся родителей обращается к специалистам, чтобы те помогли им восстановить утраченную власть! И в этом случае изменить ситуацию к лучшему, как по мановению волшебной палочки, не удастся, и все зависит от «внутренних ощущений». Далее Дольто говорит, что наказание должно быть эффективным, и поэтому не следует его применять по пустякам, а только в случае серьезных нарушений поведения. И не стоит очертя голову реагировать на детские проделки, вполне достаточно просто объяснить ребенку, что в этом случае он перешел все границы.

 

Необходимость наказания

 

По словам Дольто, некоторые дети провоцируют наказание; и можно было бы предположить, что она нам посоветует не реагировать на эти провокации. Но ничуть не бывало. Она убеждает нас в том (и в этом есть здравый смысл), что ребенок, ощущая внутренний дискомфорт, нуждается в конфронтации со взрослым и что этот последний должен включиться в некое подобие игры с ребенком и наказать его. Разумеется, взрослый должен быть справедливым, должен научиться признавать свои возможные ошибки, проявлять великодушие без слабости, ведь «ласковость и доброта не исключают твердости» (19). Как психоаналитик Дольто, конечно, понимала, что ребенок нуждается в поддержке и освобождении от груза бессознательного чувства вины. Хотя это фундаментальное свойство, присущее любому человеческому существу, до сих пор не признается многими нашими современниками. Итак, кто же, как не его взрослые опекуны (родители в терминологии Дольто), поможет ребенку разрубить этот гордиев узел? Вот почему наказание как неизбежное следствие власти имеет в самом высоком смысле этого слова такое большое воспитательное значение. Далее (20) Дольто перечисляет ошибки, допускаемые родителями в каждом из возрастных периодов: они, например, пытаются образумить ребенка, читая ему нотации, когда он еще ничего не понимает, ставят его в угол и т. д. Но все эти методы, кроме вреда, ничего не принесут ребенку.

Что же касается шлепков, то Дольто так часто об этом говорила, что ее вообще перестали понимать. Так, в ответ на свои слова (и об этом мы упоминали в главе 3), что «есть матери, ни разу в жизни пальцем не дотронувшиеся до своего ребенка, которые в своем поведении и на словах являются гораздо более агрессивными, иногда даже доходя до садизма, чем те, которые в сердцах могут шлепнуть сына или дочь по попе» (21), Дольто услышала в свой адрес упрек от одной журналистки (22), которая спросила ее: «Почему вы считаете, что детей можно бить?» Хотя Дольто везде и всюду говорила, что полностью исключает шлепки из воспитания, что она сама никогда не прибегала к этому методу, что все это свидетельствует о слабости родителей как воспитателей и т. д. Это непонимание со стороны ее аудитории и читателей является следствием злопыхательства, проявляемого многими критиками учения Дольто. По ее мнению, цель власти заключается в «проецировании на себя, в присвоении отцовской инстанции», то есть источника мощных внушающих воздействий, ведь присвоить означает сделать ее своей, внутренне необходимой. И предстоит добиться от ребенка такого состояния, чтобы он научился «повиноваться самому себе» (23), чтобы он интегрировал смысл запретов, добровольно и сознательно применяя их к себе. И как мы увидим далее, Дольто называет это «примерить на себя роль отца». А примерка на себя роли матери заключается в обеспечении собственных нужд и жизненных потребностей (накормить себя, самостоятельно одеться, лечь спать, умыться и т. д.). Таким образом, воспроизведение роли родителей является для ребенка возможностью хорошо себя вести и действовать в соответствии с усвоенными и интегрированными правилами поведения.