А во дворце все это расположено в парке.

И сейчас мы уже почти были на месте. Но, перед тем как войти в круг, Тёрн заколебался. Опустил меня на землю. Пристально посмотрел в глаза. Я знала, что он не только заглядывает мне в глаза. Еще он глядит мне в душу. Изучает мои мысли, чувства, желания…

Пусть. Мне нечего было бояться. Разве что чуть-чуть…

Но он все понял.

— Ёлочка, если захочешь, я отпущу тебя. Мы можем вернуться во дворец. Хоть сию секунду. Хочешь?

Вопрос сложный. Да, мне было немного страшно, но…

— Не стоит доводить все до конца просто из желания доказать, что ты — самая сильная. Я же и так тебя люблю. Я все пойму. И не обижусь. Пойдем?

Тёрн стоял лицом ко мне. И я знала: одно слово — и он уйдет. То есть мы вместе пойдем обратно во дворец. И все будет, как раньше. Он не затаит обиды. Не будет злиться на меня. Расстроится — да.

— Я это переживу.

А вот переживу ли я? Могу ли я отпустить его? Хочу ли я этого? Я могу честно сказать — нет. Не могу. Не хочу. И моя жизнь без него будет намного беднее. Но ведь надо идти вперед. Обязательно.

— Мы можем еще подождать.

Зараза! Нет бы сказать, что разобидится, — и облегчить мне выбор! Я фыркнула.

— Если сам хочешь сбежать — вперед! Я тебя удерживать не буду! И свою бесценную свободу ты получишь по первому требованию. Или что — затащил девушку в кусты и оскорбил бездействием?!

Элвар рассмеялся, запрокинув голову.

— Ёлка, кто тебя оскорбит, тот дня не проживет. Пойдем.

И мы перешагнули границу первого круга. Всего три круга. Сосны — храбрые защитники. Первый круг. Первая стража. Дубы — твердые и непреклонные — второй круг. И белые нежные березы — хрупкие, как сердце и душа Элвариона, — третий круг.

И посредине — на зеленой шелковистой траве — плита из драгоценного аларского мрамора с зеленоватыми прожилками. Но почему-то она не выглядит здесь чужеродной. Наоборот. Все здесь — ее окружение. И она даже словно светится в темноте. Плита невелика. Примерно метр на метр. На одном ее конце установлена небольшая мраморная чаша. В чаше — обсидиановый нож.

Ничего лишнего.

Я поглядела на нож. На плиту. На элвара. На нож. Опять на плиту…

— Если хочешь — мы уйдем отсюда.

— Нет! — возмутилась я.

— Родная моя, я никогда и ни к чему не стану тебя принуждать. Выбор только за тобой.

Тёрн осторожно взял мою руку и поднес к губам. Его глаза горели в темноте.

— Ты меня и не принуждаешь.

— Знаю. Но я не хочу, чтобы ты чувствовала себя неуверенно. Пойми, что бы ни случилось — я все равно буду рядом с тобой. В наших отношениях ничего не поменяется. И мое предложение будет действительно в любой момент. Клянусь.

Я это знала. И в то же время…

— Мне не нужна покорность судьбе! — возмутился наглый элвар.

Нет, я тут на все соглашаюсь, а он еще спорить изволит?!

— Изволю! Потому что это неправильно! Пойми! Мне нужна ты! И нужна твоя любовь! Но — искренние! А не так… по принуждению!

Я топнула ногой.

— Так! Хватит мне мотать нервы! Ты на мне женишься?!

— Да. А ты на мне?

Я зашипела. И протянула руку к кинжалу.

Тёрн перехватил мое запястье.

— Ёлочка, учти — это обратимо. Я в любой момент отпущу тебя на свободу.

Я кивнула. Я знаю. Ты — отпустишь. Даже если тебе будет больно. Даже очень больно. Но ты никогда не станешь удерживать меня силком. Ты слишком ценишь меня такой, какая я есть. И я… я тоже не смогу без тебя.

Я протянула руку. И рядом с алтарем, на специально расчищенном месте, вспыхнул огонек. Теперь все было готово для обряда.

Элвар осторожно взял кинжал из моих рук. Закатал рукав рубашки. Острый обсидиан, казалось, едва прикоснулся к запястью. Но по белой коже побежали тяжелые черные капли, скатываясь в мраморную чашу. Я глядела на это пару секунд, а потом тоже протянула руку за кинжалом, но Тёрн отвел его в сторону.

— Нет. Можно — я?

— Я девочка большая. И умею обращаться с такими игрушками, — проинформировала я.

— Знаю. Но… все равно — можно?

Я молча кивнула. И протянула вперед правое запястье. Я тебе доверяю. Полностью. Ты ведь не о кинжале спрашиваешь, нет. Ты спрашиваешь разрешения позаботиться обо мне. Знаешь, что я справлюсь сама, но просишь моего разрешения. И это — очень важно для меня. Не приказ. Не распоряжение. Просьба.

— Да. Моя любимая, колючая, невозможная девочка.

Лезвие кинжала скользнуло по моей коже. Почти не больно. На тренировках бывало больнее.

И в чашу начала срываться и моя кровь. Тёрн улыбнулся мне. И перехватил запястье лоскутом своей рубашки. И когда только оторвать успел?

— Ты уверена?

— Да. Начнешь?

— Да.