У.К.Джаджу лично и конфиденциально

3 ноября 1886 г.

Остенде

Дорогой мой Джадж!

Ваши письма получены, и все статьи г-на Харта прочитаны весьма внимательно. Что я могу сказать? Только то, что всем сердцем, всей душою я с вами, но я не заодно с Артуром, который ведет себя по отношению к Олькотту так, как не стал бы и злейший враг. То, что Г.С.Олькотт — чертов дурак с самыми лучшими намерениями, давно известно; то, что он преклоняется перед наукой и громкими званиями, тоже верно, иначе он бы не был янки. Но верно также и то, что он — самый лучший и надежный друг, до мозга костей верный своему слову. Как только он поймет свою глупую ошибку, с ним снова все будет в порядке, это уж точно. Я послала ему статьи вместе с одним из писем; он, конечно, будет фыркать и проклинать меня. Ну и пусть, мне наплевать. Я знаю, что он нередко действует вразрез с желаниями Учителей и при этом воображает, будто следует Их желаниям, однако ошибочно принимает за голос Учителя голос своего неразумного эго. Однако Г.С.Олькотт честен и никогда не злословит за спиной. То, что он хочет сказать, он высказывает человеку прямо в лицо.

Пожалуйста, убедите Артура, что он может прослыть большим мудрецом в глазах своего поколения, но что он совершенно заблуждается, когда пишет своей матери, что «Старая Леди» была одурачена Коузом ^[586]. «Старая Леди» не была одурачена. Она никогда не отвечала на его письма, на более чем двадцать его писем, и она ни разу не написала ему ни строчки со времени последнего письма, отправленного из Эльберфельда.

Я не говорила Коузу в лицо, что он обманывает и дурачит нас: во-первых, просто потому, что не хотела наживать себе врага, а во-вторых, потому, что он на самом деле медиум, одержимый выгодой, который в один прекрасный день станет буйнопомешанным, если не прекратит заниматься кое-какими известными мне практиками. Но обвинять его в том, что он заодно с иезуитами, глупо. Да пусть он и стал бы иезуитом, но он никогда не дошел бы до такого откровенного идиотизма, если бы и вправду действовал по наущению иезуитов. Это все артуровы фантазии.

Теперь, Джадж, у меня к вам дело личное и конфиденциальное: попытайтесь спасти одну маленькую женщину, самую лучшую из женщин, когда-либо живших на свете, — госпожу Эмили Бейтс из Филадельфии. Она не знает этого человека так, как знаем его мы с вами; она жалеет его и уже почти согласилась выйти замуж за того, кто изображает любовь исключительно из-за ее богатства. Госпожа Бейтс была у меня больше месяца, она полностью предана мне и Обществу. Но если этот человек ею завладеет — она пропала. Как только госпожа Бейтс поймет, кто он такой и что собою представляет, она не станет приносить себя в жертву. А пока что она, не испытывая к нему любви, вообразила его героем, мучеником и с глупым женским великодушием вбила себе в голову, что его нужно спасти от себя самого! Я видела письма, которые он присылал ей вскоре после ее развода. Проделайте теософскую работу, Джадж, и попытайтесь спасти эту женщину. Этот тип — во всех отношениях просто мерзавец.

Ну вот, на манифест «Кейблз Браун» ответ уже готов. Если вы не захотите или не сможете напечатать его в «Path» ^[587], то, будьте добры, отошлите его в Адьяр. Я чувствовала себя обязанной высказать все, что я думаю об У.Т.Брауне ^[588] из Глазго. Этот дурак меняет идеи и Учителей как перчатки, и даже если я не называю его имени, другие люди все равно узнают господина У.Т.Брауна в этом портрете, слишком добром, слишком хорошем и благородном для него. Но он дурак — и мне его жаль.

Что ж, сэр и мой единственный друг, кризис уже грядет. Я заканчиваю мою «Тайную Доктрину», а вам предстоит заменить меня, то есть занять мое место в Америке. Я знаю, что вы обязательно добьетесь успеха, если вам не изменит мужество, но только храните, непременно храните верность Учителям, их теософии и их именам. Если статья моя вам не понравится, отошлите ее обратно.

Спасибо господину Харту за его добрые письма — клянусь, у меня совершенно нет времени ему отвечать. Мне едва удается выкроить пару минут, чтобы ответить вам и Олькотту. Забавные дела намечаются. Да помогут Они вам и позволят передать вам наши наилучшие пожелания и благословения.

Мне предлагают любые суммы денег — годовой доход, полный пансион, и все бесплатно, лишь бы я приехала в Америку и работала без вас, то есть против вас. Конечно же, я послала их к черту. Я предпочту скорее лишиться всех своих американских сотрудников до последнего человека, включая Артура, нежели вас. Теперь уже скоро и вы узнаете почему.

Искренне ваша

Е. П. Блаватская

 

 

Письмо 3

У.К.Джаджу

19 марта 1887г. Остенде

Дорогой Джадж!

Когда червь поселяется в плоде, он доводит свою разрушительную работу до печального конца. Но плод не может этому противостоять, в то время как человеческий плод, наделенный волей, разумом и способностью проникать в суть, в состоянии с этим справиться. Если человеческий плод еще десять лет назад мог удалить поврежденный участок в себе, но так и не сделал этого по причине отсутствия решимости и стремления выбрать что-то одно из «быть или не быть», то к чему тогда клясть судьбу — паутину собственного изготовления?

Если бы вы отправились на поиски Учителей сейчас, то вы бы не нашли Их. Человек, желающий посвятить себя Им, должен быть свободен, на него не должны притязать никакой мужчина, никакая женщина. Иначе узы, связывающие вас с Бруклином, уподобятся веревке, вечно тянущей вас назад. Однажды вы уже это попробовали, пытаясь найти Учителей и проделав полпути им навстречу. И во что это вылилось? В скандал гораздо худший, чем если бы это был любой чистый развод. Вы опутали себя по рукам и ногам, и если вы не сумеете вырваться из этих пут, они вечно будут вас душить. Вы должны прийти к недвусмысленному и окончательному решению, и ей придется выбирать. Держать вас на привязи так, как она, — это всего-навсего обреченное проявление женской ненависти. В этом деле я не в силах дать вам никакого совета; могу лишь указать вам на причину, диагностировать неизлечимый недуг. Вы никогда не будете счастливы вне своей естественной, родной стихии.

Вас посещают весьма здравые и благотворные идеи, когда вы сидите, склонившись над своими причудливыми набросками или рисунками пером. Но эти идеи тают в разреженном воздухе, как только вы отбрасываете ручку или карандаш. За вами все это время наблюдали, бедный мой старый приятель. Учителя и ученики относятся к вам со всею симпатией. Но кто осмелится прикоснуться к «узам» и путам и разорвать их, кроме вас самого?

Нет, вы определенно не знаете себя. Единственная полумера, которая приходит мне в голову относительно вас, — это предложение приехать и окрепнуть, пожив у меня месяц-другой этим летом. Попытайтесь это осуществить.

Я целыми ворохами получаю из Лондона петиции с просьбами незамедлительно приехать и взять в свои руки бразды правления в Лондонской Ложе, дабы преобразовать и возродить ее. Мне предлагают mpyn! Я должна гальванизировать ^[589] разлагающееся тело, как это сделал Христос с Лазарем. Однако поехать мне все же придется. За мною приехали супруги Кейтли, все уже готово, и не кому-нибудь, а дряхлой, парализованной, с трудом передвигающей ноги старушке предстоит сотворить нового Франкенштейна, который, повзрослев и окрепнув, набросится на свою родительницу, дабы ее уничтожить. Ну и пусть. Такова, видно, моя судьба.

Госпожа Кейблз пишет и жалуется, что вы не отвечаете на ее письма — что-то там насчет Конвенции. Все расспрашивает меня, хочет, чтобы я сказала, кого ей выбрать на данный момент: кумира в Вашингтоне, то есть Коуза, или же кумира ее родителей — У.К.Джаджа. Я ей ответила, что она может выбирать любого, кого ей, черт возьми, заблагорассудится. Но что лично я выбрала бы Коуза. Для вас эта дамочка чересчур импульсивна.

Мой совет — наш совет: сохраняйте по крайней мере внешнюю сплоченность. Существование тридцати одного графства, или штата, и все склоки и раздоры между ними не мешают внешнему миру воспринимать Соединенные Штаты как единое целое. Так пусть и отделения Общества будут столь же свободны, как каждый штат в Америке: ведь любого дурака, какой бы ни засел в Белом доме, признают все штаты, и тем не менее каждый штат имеет свои собственные законы. Отдел управления упразднен, не так ли? Почему бы тогда не позволить, а может, даже и помочь Коузу выполнять свою работу в качестве независимого президента своего отделения? Пусть каждый филиал будет предоставлен собственной карме. «На небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии».

Установите правило, согласно которому любой собрат, уличенный в злословии в адрес другого, будет исключен после вторичного предупреждения. Сделайте это правило категорическим и первоочередным для всех. Пусть каждый либо выметается из Общества, либо попридержит язычок и займется своим собственным делом. Семь поваров за жарким не уследят. Введите еще одно правило: в тот день, когда кто-либо вступит в Общество, между прошлым этого человека и его собратьями по Обществу будет воздвигнута стена. Никто не имеет права критиковать собрата за то, кем он был и чем занимался до вступления в Общество. Но никакого снисхождения к тому, кто предается распутству, клевете и ведет дурной образ жизни, уже вступив в Общество.

Тот, кто делает все, что в его силах, и знает, как это делать, — делает достаточно для Них. Это — послание для вас. Ваш «Path» начинает вырываться вперед, затмевая наш «Theosophist». Это просто превосходно. Статьи Бьеррегора очень, очень хороши. Один только «Path» является свидетельством ваших свершений для теософии. А в каждом штате, где действует Теософское Общество, можно создать тайную группу. Вступите в три, пять или семь таких групп и работайте в одном и том же направлении. Замечайте любое событие, любую случайность в своей повседневной жизни, вплоть до самых пустяковых, а потом встречайтесь раз в неделю и сравнивайте их, выясняйте оккультные причины и следствия, взаимодействие и соотношение этих событий и присматривайтесь: не ведет ли вас чья-то рука, не узнаете ли вы ту руку, что задерживает одни события и ускоряет другие, — и все это без малейшего вмешательства в действие закона кармы.

Если вашу группу можно будет привести к строгому единомыслию, к единству целей и к гармонии, то вы станете ощущать указания и правильное направление, в котором следует двигаться, воспринимать их столь же ясно, как Бишоп и К° воспринимают едва ощутимое напряжение мускулов той руки, с которой происходит соприкосновение. Это метод подготовки младших чела — там, на родине. Они фиксируют любое незначительное обстоятельство, сравнивают накопленные цифры, выводят из этих посылок свои заключения, и эти выводы безошибочно ведут их вперед. Это помогает обострению интуиции и чувствительности, восприимчивости, развивает ясновидение, и каждый чела привыкает мгновенно распознавать мельчайшие изменения в невидимой ауре вечно присутствующих рядом мыслей своего гуру, который направляет события, но никогда не творит их. Понятно ли вам это, о агнец божий? Попытайтесь уразуметь.

Бедный, бедный мой друг, как же вы чертовски глупы при всем вашем интеллекте, ирландско-индусской остроте восприятия и прочем. Это тот самый червь, что подгрызает вашу проницательность, способность смотреть вглубь. Это злой дух вашего семейного очага, так прочно внедрившийся в ваши мозги, что они едва способны действовать после очередной методистской головомойки. О мой бедный подавленный друг, чего бы я только не отдала, чтобы вам помочь! Но как мне бороться с вашим ирландским эго, которое вступает в перебранку с вашим индусским, «мягким» эго и пытается его перекричать?

Я стараюсь быть с вами столько, сколько могу. Я часто наблюдаю за вами. Следите за тенями на стенах вокруг вас и черпайте силы у той, которая бывает рядом с вами чаще, чем вы об этом подозреваете. Не противоборствуйте Коузу в его вотчине. Ради меня, действующей на внешнем плане, не выступайте против него открыто. Он — орудие в руках кармы, а вы мешаете проявлению этого закона.

Будьте сильны, спокойны, тверды и полны надежды. Вам ведь еще нет и сорока лет.

Искренне ваша

Е.П.Б.

Письмо 4

У.К.Джаджу

12 августа 1887г.

Дорогой Джадж!

Чтобы лучше понять мою сегодняшнюю телеграмму, знайте, что в течение нескольких дней я размышляла над вашим письмом и письмом Коуза, ощущая ту огромную ответственность, которую вы хотите на меня взвалить. Но позапрошлой ночью мне показали нынешнее состояние теософии и теософских обществ с высоты птичьего полета. Я увидела горстку искренних, надежных теософов, сошедшихся в смертельной схватке со всем миром и с другими теософами — номинальными, но честолюбивыми. Число первых значительно больше, чем вы можете предположить, и они одержали победу, точно так же, как в Америке победите вы, если только будете твердо следовать программе Учителей и останетесь верны себе. А прошлой ночью я видела л и теперь ощущаю себя сильной — такой, какова я в своем теле, и готовой сражаться до последнего вздоха за теософию и немногих верных ей людей.

Вы готовы помогать мне и дальше приносить эту жертву — принять и постоянно нести это пожизненное, воистину тяжкое бремя? Мой выбор сделан, и я от него не откажусь. Я остаюсь в Англии, посреди воющих волков. Здесь я нужна и нахожусь поближе к Америке; там же, в Адьяре, зреют темные заговоры против меня и бедного Олькотта (что вам будет легче понять, прочитав письмо Берта и приложенное к нему одно из писем Олькотта), и я могу лишь сама защищаться, но не в состоянии приносить пользу Обществу и Делу. Силы защитников настолько скудны, что их необходимо очень разумно распределить по всему земному шару, везде, где теософия сражается с силами тьмы. Пусть 0лькотт остается в Адьяре — я же останусь здесь. Если вы с Коузом осуществите план, то у нас будут четыре больших и мощных центра: Америка, Париж, Индия, Англия.

Слова, сказанные: «Пусть оба объединятся и претворят в жизнь свою идею тайного совета. Но для эффективной работы необходимы два условия:

1) честная, добросовестная работа, выполняемая в полном согласии и подкрепленная обещанием поддерживать друг друга и оставаться едиными в счастье и в горе, в победе или в поражении, которому никогда не будет позволено достичь своей кульминации, если эти два человека сохранят верность друг другу;

2) чтобы заставить замолчать критиканов и оппонентов, президента и генерального секретаря следует избирать пожизненно».

Это могут осуществить ваши личные сторонники, и это обязательно будет сделано, если вы поручитесь за успех и воспользуетесь помощью: здесь, в США он станет помогать вам так же, как «Илларион» помогает нам здесь. Если президент будет постоянным, то никакие протесты, никакая критика не возымеют эффекта. Во всем США не найдется человека, более подходящего для борьбы за теософию и ее Общество, чем Э.Коуз; нет человека, более преданного Им и делу и столь же пригодного для этой цели, нежели вы. Это слова самого... У вас обоих есть свои недостатки, бывают промахи, но все это с лихвою перекрывается вашим соответствием теософской работе и необходимыми для нее особыми качествами. При том, что вы оба представляете собою полярные противоположности, это лишь станет притягивать к вам людей с противоположных концов. Эти противоположности станут вашей силой и мощью, слившись воедино, — или вашим крушением, причиной вашего поражения, будучи разведены в стороны.

Объединяйтесь, объединяйтесь, говорю я вам, и вы достигнете высшей цели, ради которой вас так долго вели к примирению и по пути к которой вы, образно выражаясь, успели расквасить друг другу носы. Займите мое место в Америке, а после того как я окончательно уйду, — в Адьяре. Если у вас не больше личных амбиций, чем у меня (а я знаю, что не больше — только боевитость), то для вас это будет не большей жертвой, чем для меня — держать Олькотта при себе президентом, проклиная его с утра до вечера и в то же время зная, что нет для этой работы человека лучше него.

«Для него это вообще не является жертвой, — сказала я, — если я, конечно, знаю своего У.К.Джаджа». — «Нет, в действительности, конечно же, нет, однако иллюзия того, что это — жертва, еще может крепко держаться в теле ''старика"», — заметил. Так ли это? Надеюсь, что нет.

Dixi. Мне больше нечего вам сказать, пока я не получу вашего ответа. В работе я навсегда «искренне ваша». Располагайте мною, я буду тем, что вам нужно, и стану помогать вам изо всех сил; если вы согласитесь, то пришлите мне инструкции относительно моей части работы, и тогда поживем — увидим.

Насчет «заговора в Адьяре». Он начался вскоре после празднования очередной годовщины. Я получила обращение за подписями 107 человек, которых возглавили Субба Роу, Купер-Оукли и Нилд Кук; меня просили вернуться в Адьяр на следующую годовщину. Затем на сцену вышел Субба Роу со своими нападками на меня и на семь принципов (см. письмо Берта). Сегодня госпожа Кук, умирающая от рака, в отчаянии пишет Берту, пытаясь узнать у него, что же нашло на ее брата в Адьяре. Купер-0укли, Субба Роу и иже с ними плетут интриги, пытаясь помешать моему возвращению в Адьяр, и размахивают жупелом «русской шпионки», запугивают всех святыми отцами и т. д. Вся эта братия (кроме самого Субба Роу) непрестанно пишет письма о том, что Учитель якобы настроен против меня и подсказывает Субба Роу (!), каким образом хотя бы частично уменьшить причиненное мною зло!! Они говорят, что Лондонская Ложа здесь уже практически потеряна, что она, по сути, погибла под моим злостным влиянием, подвергнувшись психологической обработке с моей стороны. Олькотт, как видите, пишет, что Совет единогласно принял резолюцию о том, чтобы просить меня отложить мое возвращение.

Все это я знала; мне был известен смысл слов Нилда Кука: Субба Роу — единственный, кто в силах спасти Общество (основанное мною!), и он готовит какую-то великую реформу. Бедные глупцы!

Что ж, я пробудила к жизни Франкенштейна, и он теперь норовит сожрать меня. Вы один в состоянии спасти этого демона и сделать его человеком. Вдохните в него если не Дух, то хотя бы Душу. Станьте его спасителем в США, и да снизойдет на вас благословение моих Старших.

Ваша «старушка», правда, всегда готовая раскрыть вам свою внутреннюю жизнь, если вы только как следует возьметесь за работу.

Пожалуйста, обратите внимание Коуза на одну новую книгу, изданную нашим врагом Лилли, «Буддизм в христианстве». Прочтите страницы 358 и 404 и сообщите мне, можно ли найти худший пасквиль, чем это произведение!

 

 

Письмо 5

У.К.Джаджу

15 сентября 1887г.

Майкот

Дорогой мой У.К.Джадж!

Либо я что-то напутала и написала одно, подразумевая при этом нечто совсем иное, либо вы меня неправильно поняли. Учитель предложил, как вы изволите выражаться, а не приказал (ибо Он больше не «приказывает» с того момента, как началось раскрытие характера каждого крупного теософа), и поэтому Он приказал (только мне) телеграфировать вам обоим и спросить, готовы ли вы, прониклись ли желанием, созрели ли вы для того, чтобы вас избрали пожизненно. Это не значит, что вас должны избрать прямо сейчас и что начинать следует именно с этого. Начинать со смены фасада было бы смешно и абсурдно. Это означает только то, о чем я вам телеграфировала.

Для начала вас обоих нужно избрать сроком на один год, а затем, в том случае, если вы будете готовы дать обет пожизненного служения, тогда незримые силы направят течение дел и событий в такое русло, что вы будете единогласно избраны пожизненно (точно так же, как избрали нас с Олькоттом), дабы продолжать нашу работу после того, как мы уйдем из жизни. Вы понимаете, что, собственно, это значит? Это значит, что если вы не согласитесь, то обречете меня на печальную жизнь и печальную смерть, ибо все это время меня будет терзать мысль о том, что теософии приходит конец; что в течение нескольких лет я буду не в состоянии помогать ей и направлять ее развитие, ибо буду действовать в теле, которому предстоит уподобиться нирманакае^[590], потому что даже в оккультизме существуют такие вещи, как неудача, промедление и нестыковка. Но я вижу, что вы меня не понимаете.

Джадж, попытайтесь понять. Что бы вы ни предприняли, поспешите, ибо вы не знаете, что может произойти завтра. К тому же вы еще не умеете беспристрастно разбираться в людях, заглядывая за плотную завесу майи ^[591]. Если вы испытываете к кому-то любовь и привязанность, то не замечаете его пороков; если же кого-то не любите, то всячески преувеличиваете его недостатки. Все это так естественно и так по-человечески, мой дорогой друг, но — не по-теософски.

«Lucifer» ^[592] вам уже выслан. Мне не нравится его первый номер, точнее, я им недовольна. Я постаралась сделать его совершенно непохожим на «Path» и «Theosophist», дабы их интересы не сталкивались и они не вредили друг другу, но теперь то, что из этого вышло на деле, меня раздражает.

Поехать в Индию, прежде чем англичане меня выгонят? Вы, наверное, хотите сказать, прежде чем англичане меня загонят кое-куда, ибо именно это произойдет, если я поеду. Нет уж, спасибо. Думаю, что я полезнее здесь, в Лондоне, на свободе, нежели в Адьяре в тюрьме как русская шпионка — по одному лишь подозрению.

Всегда искренне ваша

Е. П. Блаватская

Поступайте как угодно. Не спрашивайте моего совета, потому что в действительности я готова сделать все, что вы мне скажете, вот только советовать вам ничего не стану. Пусть все идет своим чередом согласно карме.

 

Письмо 6

У.К.Джаджу

Лично

[ 15 сентября]

Это только что написанное письмо вы вполне можете при случае показать Коузу; следовательно, я не написала в нем ничего такого, что могло бы помешать вам поступить подобным образом. Но то, что я вам говорю, это истинная правда. Учитель, по каким-то своим соображениям, хочет, чтобы вас избрали пожизненно, — это ясно как божий день. Я не могу написать Коузу, что это было испытанием, поскольку таковым оно не являлось: это был просто вопрос, на который вы оба ответили.

Я готова как угодно приврать, когда речь идет о мирских принципах, но не могу лгать, когда дело касается Учителя. Я еще меньше, чем вы, хотела бы видеть этого человека и вообще кого угодно (кроме вас) избранным пожизненно. Но коль скоро это входит в программу будущей деятельности и общей политики, то я вынуждена подчиниться, как бы неприятно ни было это для меня лично. Однако если мне не нравится подобная идея, то лишь потому, что я больше никому не верю, за исключением вас и, возможно, Олькотта. Я утратила остатки своей веры в человечество и вижу и ощущаю (и не без оснований, если угодно) повсюду одних лишь Иуд. Но с вами все совсем по-другому. Вы не желаете, чтобы этого человека избрали пожизненно, ибо вы преувеличиваете его дурные наклонности, его «уловки» и мстительность.

Что ж, вы правы лишь относительно последнего порока. Коуз и вправду мстителен, потому что он горд, и если вы сейчас сделаете его своим врагом, то вы своими собственными руками задушите теософию в США. Что он мстителен, это верно, но он отнюдь не лжив и не склонен «ловчить». Вы его просто не знаете. Он необыкновенно восприимчив, просто ужасно. Он больше, чем медиум, ибо он вводит в заблуждение не только своих «клиентов», свою публику, но и самого себя, что другим медиумам не свойственно. Он самовнушаем в высшей степени. Это заходит так далеко, что вы можете раскусить те или иные его «трюки» и считать их именно таковыми, тогда как сам он будет верить в них как в истину и непреложный факт. Коуз — то же самое, чем был Магомет, хотя Магомет и основал религию, которая в тысячу раз лучше любой другой, кроме буддизма. Какое вам дело до кармы Коуза, если этот человек добивается благих результатов для теософии? Коуз — наш последний козырь. Если вы его потеряете, то и для вас, и для нашего дела битву можно считать проигранной, вот что я вам скажу. Это наше Ватерлоо. Олькотт слишком слаб, хотя и выглядит крепким.

Весь план, что вас так «расстроил», «план на всю жизнь», является одним из последствий женитьбы Коуза на госпоже Бейтс. Эта женщина — просто ангел, к тому же она — мой лучший друг среди женщин. Она станет для Коуза настоящим спасением. Этот человек глубоко несчастен в своем уязвленном самолюбии, потому что общество забрасывало его грязью в течение двадцати лет, когда он этого совершенно не заслуживал. Есть в нем нечто от традиционного «падшего ангела», и я еще раз повторяю: Джадж, вы просто не понимаете этого человека. Дайте избрать его на один год, а там посмотрим. Но что бы вы ни делали, во имя милосердия, во имя Учителей, ради себя самого и ради общего Дела не становитесь вновь врагами. Я чувствую себя глубоко несчастной и пребываю в отчаянии, и это вы довели меня до такого состояния. Я об этом деле уже и не помышляла, я отказалась от всяких мыслей об этом, когда услышала, что между вами обоими намечается какое-то политическое соглашение. Это меня воодушевило. Затем из Вашингтона одновременно пришли письма от вас обоих. Учитель велел мне вам телеграфировать, что я и сделала, а теперь, оказывается, вы этим расстроены!

Мой самый дорогой друг, вы не можете сделать человека теософом, руководствуясь своими чувствами к нему. Но вы в состоянии создать превосходное оружие, волшебный «молот Тора» ^[593], с которым вы сами можете стать Тором, непобедимым в схватках со злобными «инеистыми великанами» ^[594] этого грешного, погрязшего в материализме мира. Мы должны делать все, что в наших силах, пользуясь подручным материалом — или же немедленно прикрыть нашу «лавочку». Аминь.

И да просветят вас Учителя. Ваша.

Письмо 7

У.К.Джаджу

[Конец сентября 1887г.]

Дорогой мой У.К.Джадж!

Допусти я хотя бы на мгновение, что «Lucifer», как говорится, «сведет на нет» влияние «Path», я никогда не согласилась бы стать его редактором. Послушайте, мой старый добрый друг: раз уж Учителя провозгласили ваш «Path» самым лучшим и самым теософским из всех теософских изданий, то наверняка это было сделано не для того, чтобы позволить его влиянию «сойти на нет»!! Я знаю, что говорю и делаю, и мой «гений-покровитель» этому не противодействует. В доказательство этого (что подтвердит вам первый номер журнала «Lucifer», когда вы ознакомитесь с его полемическим содержанием), я регулярно, с периодичностью раз в месяц, буду писать для «Path» статьи оккультного, трансцендентного и теософского содержания. Даю вам честное слово Е.П.Б. Я заставлю людей подписываться на «Path», что никак не повредит журналу «Lucifer». Один из них — это боевой, воинственный манас^[595], другой («Path») — чистый буддхи^[596]. Разве не могут они оба образовать единый наступательно-оборонительный союз в одной рупе, или стхулашарире^[597], теософии? «Lucifer» станет бойцом теософии, «Path» — ее лучезарным светом, звездою мира. Если ваша интуиция не нашептывает вам: да, так оно и есть, то это значит, что означенная интуиция, должно быть, витает в облаках. Нет, сэр: «Path» издается слишком хорошо, слишком по-теософски, чтобы я вмешивалась в его дела. Я не создана для кроткой, умиротворяющей литературы!

Теперь о Коузе. Все, что я думала и говорила о нем, остается в силе. Но впредь над ним будет простерта железная длань, которую он не будет осознавать. Он тоже боец теософии, а в США — ее главнокомандующий. Я долго над этим думала, размышляла, взвешивала, пока чуть не спятила. Никогда бы не подумала, что он откажется от Общества с упразднением этого треклятого отдела управления. Но, Джадж, если вы испытываете любовь к теософии и к нашему Делу, если вы готовы спасать это несчастное здание, которое дрожит и трещит по всем швам, тогда поставьте во главе движения эту сильную, упорную личность. Пусть работа с этим человеком — лишь полумера. Но если мы не доверим сей пост этому Атилле в качестве «ангела с мечом», то никто, даже Олькотт, не справится с подобной работой в Америке.

Смотрите, Адьяр уже коллапсирует. Только что получила письмо от Олькотта. Он пересылает мне одно из посланий, полученных им от Купер-Оукли, который вынудил Совет проголосовать за то, чтобы я в этом году не возвращалась в Адьяр. Я отправлю вам этот образчик низменных происков и интриг — сможете оценить сами. Остерегайтесь Купер-Оукли! Он полон решимости отделаться от меня и при помощи лжи, клеветы и инсинуаций уже склонил на свою сторону Субба Роу. Поверь мне, о сын мой Гистасп ^[598], у журналов «Lucifer» и «Path» достаточно сил, чтобы стать армией, способной сдерживать темные интриги и заговоры. Всем этим деятелям не терпится занять мое кресло. Да не натрут они себе мозоли на соответствующих местах!

Поспешите, не медлите, что бы вы ни делали. Будьте готовы, если вдруг придется идти до конца и силою брать Царство Небесное. [...] ^[599] быть [...] чела [...] должен воспринимать [...] в качестве [...] гуру. Таковы распоряжения.

Ваша, второпях.

Е.П.Б.

 

 

Письмо 8

Теософам Соединенных Штатов