Подобные пакты, как пакт Ленина с германским Генеральным Штабом, как договор Троцкого с «Ними» - реализуются без записей и без подписей.

Единственная гарантия их выполнения коренится в том, что выполнение того, о чем договорено, выгодно пактирующим... эта гарантия и есть единственная реальность в пакте, как бы ни велико было его значение.

Г. - С чего же бы вы начали в таком случае?

Р. - Просто; я бы начал уже с завтрашнего дня зондировать Берлин...

Г. - Для того, чтобы договориться о нападении на Польшу?

Р. - Я бы не с этого начал... Я бы проявил свою уступчивость н намекнул бы на некоторые разочарования в демократиях, ослабил бы в Испании... Это было бы актом поощрения; затем бы я намекнул на Польшу. Как вы видите - ничего компрометирующего, но достаточно, чтобы какая-то часть ОКВ, бисмарковцы, как они называются, имели бы аргументы для Гитлера.

Г. - И больше ничего?..

Р. - Для начала ничего больше; это уже большая дипломатическая работа.

Г. - Откровенно говоря, имея в виду те цели, которые до сих пор господствовали в Кремле, я не думаю, чтобы кто-либо сейчас осмелился посоветовать такой радикальный поворот в интернациональной политике. Я предлагаю вам, Раковский, мысленно превратиться в то лицо в Кремле, которое должно решать...

На основании одних только ваших разоблачений, доводов, ваших гипотез и внушений, как мне представляется, нельзя будет никого убедить. Я лично, после того, как вас выслушал и при этом, чего не буду отрицать, испытал на себе сильное воздействие от ваших высказывании, от вашей персональности - ни на один момент не чувствовал искушения считать германо-советский пакт чем-то практически осуществимым.

Р. - Интернациональные события заставят с непреодолимой силой...

Г. - Но это будет потерей драгоценного времени. Обдумайте что-нибудь осязаемое, что-нибудь, что я мог бы представить в качестве доказательства правдоподобности... В противном случае я не осмелюсь передать вашу информацию о нашем разговоре; я отредактирую его со всей точностью, но она попадет в Кремлевский архив и там застрянет.

Р. - Не было бы достаточно для того, чтобы ее приняли во внимание, чтобы кто-нибудь, хотя бы сверхофициальным образом, поговорил с какой-нибудь высокопоставленной особой?..

Г. - Как я думаю, это было бы нечто существенное.

Р. - Но с кем?..

Г. - Это только мое личное мнение, Раковский. Вы говорили о конкретных особах, о крупных финансистах; если я правильно запомнил, то вы рассказывали о некоем Шиффе, например; затем назвали другого, который служил для связи с Гитлером с целью его финансирования. Имеются также и политики или лица с общественным положением, которые принадлежат к «Нам», или же, если желаете, служат «Им». Кто-нибудь в этом роде мог бы нам пригодиться для того, чтобы начать что-либо практическое... Знаете ли вы кого-нибудь?..

Р. - Я не вижу в этом необходимости». Подумайте: о чем будете вы договариваться?.. Вероятно, о плане, который я изложил, не так ли?.. Для чего?.. В данный момент «Им» в этом плане нечего делать: их миссия - «не делать»... И поэтому вы не сможете договориться ни о каком позитивном действии и не сможете потребовать этого... Припомните, обдумайте хорошо.

Г. - Даже если оно и так, то в силу нашего личного мнения требуется обязательно реальность, хотя бы даже и бесполезная... человек, личность которого подтвердила бы правдоподобность власти, приписываемой вами «Им».

Р. - Я удовлетворю вас, хотя я и уверен в бесполезности этого. Я уже говорил вам, что я не знаю, кто входит в состав «Их», но имею заверения от лица, которое должно было знать «Их».

Г. - От кого же?

Р. - От Троцкого. От Троцкого я знаю только то, что один из «Них» был Вальтер Ратенау, известный по Раппалю. Вы видите последнего из «Них», занимающего политический и общественный пост, ибо это он разрывает экономическую блокаду СССР. Несмотря на то, что он был одним из самых крупных миллионеров; разумеется, им был и Лионель Ротшильд. С уверенностью могу назвать только эти имена. Конечно, я могу назвать еще больше лиц, деятельность и персональность каковых я определяю как целиком совпадающую с «Ними», но я не могу подтвердить, чем командуют или же кому подчиняются эти люди.

Г. - Назовите мне нескольких.

Вот некоторые из «Них»

Р. - Как учреждение - банк Кун, Леб и Kо с Уолл Стрит, к этому банку принадлежат семьи:

Шифф, Варбург, Леб и Кун; я говорю семьи, чтобы указать разные имена ибо все они связаны между собой браками; затем Барух, Франкфуртер, Альтшуль, Кохем, Беньямин, Штраус, Штейнхарт, Блом, Розенжан, Липман, Леман, Дрейфус, Ламонт, Ротшильд, Лод, Мандель, Моргентау, Эзекиель Лаский.

Я думаю, что уже достаточно имен; если я напрягу свою память, то, может быть, припомню еще, но я повторяю, что я не знаю, кто из них может быть одним из «Них», и я даже не могу утверждать, что обязательно кто-нибудь из них туда входит; я хочу избежать всякой ответственности.

Но я определенно думаю, что любое из перечисленных мною лиц, даже из не принадлежащих к «Ним», всегда сможет довести до «Них» какое-либо предложение существенного характера.

Разумеется, независимо от того, угадано лицо или нет, нельзя ожидать непосредственного ответа. Ответ будет дан фактами. Это неизменная тактика, которую они предпочитают и с которой заставляют считаться. Например, если вы решитесь начать дипломатические хлопоты, то вам не нужно пользоваться способам личного обращения к «Ним»; надо ограничиться высказыванием размышлений, изложением какой-нибудь рациональной гипотезы, зависящей от определенных неизвестных. Затем остается только ждать.

Г. - Вы понимаете, что в моем распоряжении не имеется сейчас картотеки, чтобы установить всех упомянутых вами лиц; я предполагаю, что они находятся, вероятно, где-то очень далеко. Где?..

Р. - Большинство в Соединенных Штатах.

Г. - Поймите, что если бы мы решили хлопотать, то пришлось бы потратить на это много времени. А дело срочное и срочное не для нас, а для вас, Раковский.

Р. - Для меня?..

Г. - Да, для вас, помните, что ваш процесс будет очень скоро назначен для слушания. Я не знаю, но думаю, что не будет рискованным предположить, что в том случае, если все, что здесь обсуждалось, заинтересует Кремль, то оно должно заинтересовать его прежде, чем вы предстанете перед трибуналом; это было бы для вас делом очень решающим.

Я думаю, что в ваших личных интересах вы должны предложить нам что-нибудь более быстрое. Самое главное - это добиться доказательства того, что вы сказали правду, и добиться не за срок в несколько недель, но за срок в несколько дней. Я думаю, что если это вам удастся, то я почти что мог бы дать вам относительно большие заверения в возможности спасти свою жизнь... В противном случае я не отвечаю ни за что.

Р. - В конце концов - я отважусь. Не знаете ли вы, находится ли сейчас в Москве Дэвис?.. Да, посланник Соединенных Штатов.

Г. - Думаю, что да; должен был вернуться.

Р. - Только исключительный случай дает мне право, как я думаю, вопреки правилам, воспользоваться официальным посредником.

Г. - Значит, мы можем думать, что американское правительство находится позади всего этого?..

Р. - Позади-нет, но под этим...

Г. - Рузвельт?..

Р. - Что я знаю? Я могу только делать выводы. Вами все время владеет мания политического шпионажа. Я бы смог сфабриковать для того, чтобы доставить вам удовольствие, целую историю; у меня более чем достаточно воображения, дат и правдивых фактов для того, чтобы придать ей видимость правды, граничащей с очевидностью. Но разве не более очевидны общеизвестные факты?.. И дополните своим воображением остальное, если вам нравится. Смотрите сами.