Каштелян уходит. Скорина опускается на лавку, закрывает лицо руками.

СКОРИНА. Господи, за что?..

Тихо скрипнула дверь.

ЯН. Терпеть не могу скрипучих дверей. Нельзя смазать?

КАШТЕЛЯН. Простите, ваше преосвященство, упустил. Сейчас исправим.

ЯН. Раньше нужно было, граф Гурка. Идите по своим делам, оставьте нас.

Скорина с удивлением смотрит на гостя, через мгновение припадает к его ногам.

СКОРИНА. Ваше преосвященство!

ЯН. Ого! Когда ты служил у меня, такого почтения, граничащего с уничижением я не видел.

СКОРИНА. Как я рад вас видеть.

ЯН. Еще бы. (Осматривает тюремную камеру.) Плохо содержат заключенных в нашем королевстве. Нужно подумать об облегчении их участи. Хотя, сколько не вноси в польский сейм законопроекты, толку никакого, шляхта заботиться только о своих привилегиях.

СКОРИНА. Как я рад вас видеть, ваше преосвященство. Господь услышал мои молитвы.

ЯН. Не могу ответить тебе взаимностью. Не испытываю большой радости посещать подобные заведения. Да и встреча с тобой не входила в мои планы. Говоришь, молил Бога, Франциск? Об отпущении грехов?

СКОРИНА. Об освобождении и снятии наговора.

ЯН. Значит, не каялся… А с чего ты взял, что я стану тебя выручать, Франциск? (Молчание.) В знак признательности за твоё врачевание? Не скрою, я стал себя чувствовать гораздо лучше после твоих лекарств. Пока не забыл: выпиши мне по старой памяти рецепт на чудодейственный эликсир. С тех пор, как ты удрал в Пруссию, боли в груди возобновились. Тревожат меня эти боли: в пот бросает, одышка. С весом никак совладать не могу. Сколько лет отведёт мне Господь с этими болями, не знаешь?

СКОРИНА. Современная медицина не знает ответов на подобные вопросы.

ЯН. Несовершенная твоя медицина, в отличие от религии. Религия точно знает – душа вечна. Так, Франциск?

СКОРИНА. Хочется верить, ваше преосвященство.

ЯН. Ты, как всегда, сомневаешься. Как это я согласился держать рядом с собой скрытого еретика?

СКОРИНА. Я не еретик, ваше преосвященство.

ЯН. А кто же ты, православно-рожденный?

СКОРИНА. Разве некатолика могли назначить секретарем Виленского бискупа Яна?

ЯН. А может, мне важней были твои медицинские познания, чем вероисповедание? Католиков вокруг – пруд пруди, а вот где найти в нашем краю хорошего врача? (Резко меняет тему и интонацию.) Почему ты бежал из Вильно, Франциск?

СКОРИНА. Я не бежал.

ЯН. Со стороны это выглядело именно так. Что тебя напугало? Великий Виленский пожар 30-го года? Но дом твоей Маргариты – прости, прости, конечно же твой дом! – не пострадал. Эпидемия 31-го года? Но ты же врач, блестящий врач. Ты не испугался даже страшного мора в Праге. Что прогнало тебя с насиженных мест? Вспомнил юношескую страсть к перемене мест? Молчишь? А хочешь отвечу за тебя? – Когда все, на кого ты поставил, один за одним сошли в могилу, ты судорожно пытался подобраться ко мне, чтобы использовать в своих корыстных целях. А когда понял, что ничего не выйдет, бежал. Ты понял, что проиграл и пустился во все тяжкие.

СКОРИНА. Про какие корыстные цели вы говорите?

ЯН. Ну не про шкуры же злосчастные и не про двести шесть коп грошей, разумеется. Я про главную цель твоей жизни.

СКОРИНА. Главная цель врача – лечить людей.

ЯН. Я говорю про книги.

Молчание.

СКОРИНА. Причина моего ареста – книги?

ЯН. Ты удивительно проницателен! Странно, что для постижения столь очевидной истины потребовалось три месяца в тюремной камере. Первопечатник – смертельно опасная профессия, как выясняется. Тебе же прекрасно известно о государственных эдиктах, запрещающих распространение еретических изданий. Шесть лет назад я лично визировал решение синода Виленской епархии о борьбе с реформаторскими веяниями. Ну и остановился бы! Нет же, не здесь, так хоть в Пруссии, но ты мечтаешь продолжить свою Библейскую эпопею! Что, не сложилось? Думал, не достанем тебя там? Не стоило заигрывать с властью, у нас очень длинные руки, Франциск. Тебе это никогда не говорили?

СКОРИНА. Вы намекаете, что смерти моих близких связаны с…

ЯН (грубо обрывает). Смерти твои близких связаны с Божьей волей! Не рисуй меня Нероном!

СКОРИНА. Простите, ваше святейшество.

ЯН (кричит). Граф! Гурка!

ГОЛОС. Позвать пана каштеляна?

ЯН. А кого я зову, Иисуса Христа? Пусть принесёт книги.

ГОЛОС. Бегу, ваше святейшество!

ЯН. Преосвященство, болван! (Скорине.) К сожалению, мы упустили время и твои книги расползлись по свету, как чума. Их уже не сможет собрать в одну горящую кучу ни Папа Римский, ни митрополит московский, ни султан турецкий, прости меня Господи. Кем ты себя возомнил? Кто тебе позволил трактовать и комментировать канонический религиозный текст? Кто ты, примазавшийся в семидесяти толковникам? – Фальшивый тринадцатый апостол, возомнивший себя равным евангелистам!

КАШТЕЛЯН (вместе с охранником приносит целую кучу книг). Куда, ваше преосвященство?

ЯН. Бросайте на пол и убирайтесь!