Какую работу заставляли делать Хаврошечку?

 

Кто скажет, тот и сам с любой работой справится, все ему будет нипочем: все будет у него спориться.  

 

А вот и ответ: «К завтрему дали пять пудов напрясть, наткать, побелить, в трубы покатать».

О чем рассказывает Хаврошечка, жалуясь коровушке? Да о том, что хозяйка дала ей непосильную работу. Нельзя за один день и напрясть пять пудов нитей, и наткать ткань, и отбелить сотканные холсты, а потом свернуть их в трубы, то есть в рулоны. Начать хотя бы с того, что всю эту работу выполняли в деревнях обычно за целую зиму – и уж точно не пряли и не ткали пять пудов. Ведь пуд – это 16 килограммов (точнее, даже 16,38 килограмма). Пять пудов – почти 82 килограмма, а ведь труженица Хаврошечка столько прядет да ткет каждый день.

Но еще же надо и отбелить холсты. Это совсем сложно. Потому что никаких отбеливателей тогда не существовало. Холсты белили по ночам при большой луне и… зимой, расстилая их прямо на снегу. Об этом очень образно рассказывают сказы Кочнева, особенно «Миткалева метель». Миткаль – это как раз холст тонкой выделки, ну а метель – самая подходящая погода для отбеливания. Холсты расстилались на снегу и от мороза выбеливались естественным путем. То есть всю работу, данную Хаврошечке, надо было производить зимой. Но по сказке же видно – на дворе‑то лето!

Отсюда вывод: исполнение работы было абсолютно непосильным. И могло быть произведено действительно только волшебным способом. Помните: «Влезь ко мне в одно ушко, а в другое вылезь – и все будет сработано!» Именно так отвечает коровушка. Так Хаврошечка и делает.

Но что это значит?

Ухо – ушная раковина – означает естественную спираль жизни, кардинальный поворот, путь изменения. Недаром же говорят: исхитрилась, вывернулась, то есть сумела повернуть ситуацию в свою пользу. Но в сказке это еще и временная спираль – поворот времен. Помните – на такую работу необходим сезонный цикл: урожай льна поспевал к осени, потом лен сушили, мяли, трепали – и всё для того, чтобы освободить мягкие волокна от жесткой внешней оболочки стебля. Только к зиме его начинали прясть, ткать. Про отбеливание мы уже говорили. Но и после отбеливания холсты недели две сушили, а уж потом скатывали в рулоны (трубы). Но, пройдя по спирали жизни и времени, Хаврошечка попадала на один временной цикл вперед. К тому времени, когда все уже будет сделано. Недаром же сначала она была маленькой девочкой, но, пройдя по временной спирали, вырастала, становилась девицей на выданье.

Конечно же подобное перемещение во времени должно было храниться в тайне. Но ведь были «сестрицы» – Одноглазка, Двуглазка и Триглазка – соглядатаи. Что за чудища такие? От одних имен оторопь берет.

Одноглазка сразу же наводит на мысль о древнегреческих мифологических существах – циклопах. Поначалу, как повествуют древнейшие мифы, мать‑земля Гея и отец‑небо Уран родили троих сыновей – огромного роста, но с одним только большим круглым глазом (циклоп/киклоп и значит «круглоокий»). Потом, как рассказывает Гомер, существовала уже целая страна, населенная циклопами. Но не подумайте, что мифы об этих хтонических (то есть порожденных матерью‑землей – изначальной прабогиней) божествах существовали только в Древней Греции. Об одноглазом великане Балоре, который мог убивать взглядом своего единственного ока, рассказывают ирландские мифы, о воине Хагене/Хогни – скандинавские и старонемецкие.

Теперь самое время устроить ВИКТОРИНУ.

 

Есть ли подобный персонаж в русских сказках?  

Имеется даже и подсказка – про этот персонаж существует пословица.

 

Кто вспомнит – никогда с эдаким «несчастьем» не встретится.

А значит, счастливо проживет всю жизнь. Потому что это – Лихо Одноглазое. Помните: «Не буди лихо, и будет тихо», «Не встречай лихо одноглазое – жизнь будет медом намазана».

У того же Афанасьева есть сказка с таким названием. По преданиям, это самое Лихо может быть и мужского, и женского рода. По жизни оно бродит само по себе и гадостей не делает. Но, увы, люди его приманивают – то пригласят с собой в дорожку, то разбудят, пока оно спит, – любопытно им поглядеть, что за невидаль такая. Лихо же очень привязчиво, и, коли уж пристанет к человеку, ничем его не возьмешь, никак не прогонишь. Однако в сказке, записанной Афанасьевым, имеется рецепт. Там Лихо предстает в образе высокой тощей одноглазой женщины, привязавшейся к мужику. И мало того что герой начал попадать в самые разнесчастные обстоятельства, так он еще и заметил, что Лихо весьма плотоядно облизывается, на него глядя, – верно, сожрать мечтает. Тогда‑то он и решил проблему кардинально – выколол этой самой «Лихе» (помните, есть слово лиходейка?) глаз.

В «Крошечке‑Хаврошечке», конечно, таких зверств нет – ведь уже веками она отшлифовалась как детская сказка. Здесь Хаврошечка просто усыпляет свою «сестрицу» Одноглазку. Но помните, как кончается сказка? «Стала она в добре поживать, лиха не знавать». Символично, верно?

Ничего плохого «сестрице» Крошечка‑Хаврошечка, конечно, не сделала. Просто усыпила ее, повторяя: «Спи, глазок, спи, глазок!» Ну прямо народный гипноз. И ведь помогло – заснула «сестрица»‑соглядатайша.

Но каков символ усыпления Одноглазки? А вот какой. В ее лице Крошечка победила старинные темные мифические силы. Правда, на их место пришли другие. Вторая «сестрица», Двуглазка, явилась шпионить за Крошечкой – как той удается не умереть с голоду, да еще и работу выполнить. Конечно, два глаза – символ человека и теперь уже не мифических древних, а современных человеческих сил. Но Хаврошечка и Двуглазке спела свою гипнотическую песенку: «Спи, глазок, спи, другой!» Оба глаза и заснули – не сумели ничего подглядеть.

Но ведь есть еще и Триглазка! Хаврошечка снова завела свою песенку: «Спи, глазок, спи, другой!» И, как сказано в тексте, про третий‑то глаз позабыла. А вот тут, думается, лукавят народные авторы. Дело в том, что третий глаз – признак людей не обычных, а просветленных, посвященных в тайны иных миров. Еще древнеиндийские Веды (самые древние сказания, известные человечеству) повествовали о том, что третьим глазом обладали только наимогущественные прабоги и богини. Это признак непобедимости, поскольку такой человек провидит не только все, что было в древности (первый глаз), не только то, что в настоящем (второй глаз), но и то, что будет в будущем. Так же и по житию в разных мирах: «трехглазые» одновременно живут и в прошлых, давно ушедших мифических мирах, и в настоящем человеческом мире, и в иных, Высших мирах богов. Вот почему Триглазку Хаврошечка не одолела – даже если бы усыпляла все три глаза. Отсюда возникла нужда в жертве, которой и стала коровушка. Это была жертва Высшим богам.

Однако материнская любовь (а коровушка выступает в сказке символом матери) сильнее всего – и прошлых древних сил, и настоящих, и будущих, еще не познанных сил всех иных миров. Любовь матери – всеобъемлюща. Не стало коровушки, мать пришла на помощь в роли яблоньки и помогла дочери найти настоящую любовь – мужа в этом мире. Вот такая мораль – кто против нее устоит? Может, потому и любят эту сказку и дети и взрослые. Ведь они видят в ней самое главное – материнскую защиту в жизни, помощь в любых обстоятельствах. А что может быть нужнее, чем защищенность, чувство безопасности в настоящем и уверенность в будущем?

 

Сон под ракитовым кустом

 

И в сказке «Буренушка», тоже записанной Афанасьевым, та же мораль. В нашем восприятии обе эти сказки слились в одну, потому что мы говорим неотъемлемо: «Коровушка‑Буренушка». В тексте про Крошечку‑Хаврошечку корову никак не зовут – просто рябая корова.

Ну а что такое – рябая? Может, у нее оспа была? Конечно нет! Была б она больная – не держали бы в семье и часу. Ведь через ее молоко все бы заразились. Нет, наша коровушка звалась рябой потому, что имела особую раскраску. По всем словарям рябой окрас – это когда на фоне пятен одного цвета проступают пятна другого. Издревле считалось, что такая многоцветность окраса домашнего животного говорит о том, что оно станет приносить своим хозяевам особую пользу, ограждать семью от злых духов и даже отваживать от дома болезни. Словом, приносить удачу и благополучие. Вспомните, до сих пор в семью берут трехцветную кошку на счастье. Буренкой же звали корову с бурыми пятнами по бокам. И обычно на фоне темных пятен проступал более светлый окрас. Так что обе сказочные коровушки имеют множество буроватых оттенков. Ну а бурый – это оттенок коричневого. Коричневый же – цвет земли. Недаром мифы практически всех народов (индоевропейских и американских) рассказывают о Небесной корове, сотворившей земную твердь. На рогах ее блестят Солнце и Луна, из ее шерсти (вариант – капель молока) рождаются звезды. Словом, это не просто священное животное, но волшебное, животворящее – создающее жизнь.

 

А давайте поиграем!

Кто назовет больше рябых да бурых героев сказок, тот и победит.  

Итак, кого мы знаем?

• Сивку‑БУРКУ

• Курочку РЯБУ

• БУРОГО медведя

• РЯБУЮ Хромоножку

 

Кто вспомнит больше, тому очень‑преочень повезет в жизни. Известно же, Бурки да Рябы приносят удачу и счастье.

В «Буренушке» есть и отличия от «Крошечки‑Хаврошечки». Они, кстати, доказывают, что «Хаврошечка» – уже более поздняя, упорядоченная сказка. Ведь в «Буренушке» героиня, как и полагалось в старинных сказках, – царская дочь, Марья‑царевна. И жених ее – Иван‑царевич. А вот Хаврошечка – неизвестно, чья дочь, и жених ее – молодой барин. То есть этот пересказ сказки создан уже во времена крепостничества, когда до царя уже было далеко‑далешенько, а барин – рядом – и царь, и судья, и вообще владелец «живота» твоего.

Словом, в «Буренушке» царь овдовел (умерла мать Марьи‑царевны) и женился на другой. Появились у Марьи и три сводные сестрицы. А знаете, как звали мачеху в старой сказке? Ягишна. То есть была она дочерью самой Бабы‑яги, а значит, реально злющей ведьмой. Потому и боролась она с Добром в лице Марьи‑царевны и Буренушки. То есть это не бытовая история, как в «Крошечке‑Хаврошечке», а старинно‑символическая, мифическая.

Интересно, что вместо тяжелой работы по полному циклу создания холстов в более старой сказке есть еще более простое указание на то, как измывалась мачеха над героиней. Она ее выгоняла в рубище корову пасти и давала с собой всего‑то кусок черствого хлеба. На такой еде и без работы долго не протянешь. Впрочем, ведь Марья‑то была царевной и вряд ли смогла какую работу сделать – это же вам не крестьянская девчонка Хаврошечка.

Разнится и общение с Буренкой. Если Хаврошечка в ее ушко влезала, а в другое вылезала, осуществляя момент изменения жизни, поворот‑круговорот времен и событий, то Марья‑царевна своей Буренушке «в праву ножку кланялась» – «…в праву ножку буренушке поклонилась – напилась‑наелась, хорошо срядилась; за коровушкой‑буренушкой целый день ходит как барыня».

То есть царевна, кланяясь корове, показывала смирение и почитание своей заступнице. Та ее кормила‑поила и одевала, как полагается царевне. Уж как это ухитрялась делать Буренушка, в сказке не сказано. Да и не это главное. Главное, что заступница (символ родной матушки) возвращала дочке статус, отнятый мачехой, которая сделала из царевны коровницу.

Симптоматично, что в этой сказке Буренка превращается не в яблоню, а в ракиту.

 

Ракита – это что: дерево, кустарник?  

И не говорите, что не знаете! Что только и вспоминаются строки из детской песенки:

 

То березка, то рябина,

Куст ракиты над рекой!

Край родной, навек любимый,

Где найдешь еще такой?

 

 

Видите – ракита входит в символ нашего края. И не только нашего. Этот кустарник (а это именно он!) нежно почитаем во всем мире. Потому что другое название ракиты – это ива! Кустарник, который может вырасти в рост дерева (поэтому обычно его и зовут деревом), а может и всего в несколько сантиметров (так называемые стелющиеся кустарники). Это растение живет везде, на всех континентах. Символ гибкости и выживания, недаром из нее плетут все – от корзин до домов. Символ нежности и женственности, ибо она – ива серебристая. Символ тревоги, послушания, трепетности и покорности, ибо она – ива плакучая. Символ преодоления любых тягот и несчастий, ибо она «ивушка зеленая, над рекой склоненная» – Ветвь Радости и нежной Любви.

Есть и еще один вид ивы‑ракиты. Это верба. Та самая, что издревле считается святой. Та, которая символизирует у язычников приход весны, а у восточных христиан – Вербное воскресенье – Вход Господень в Иерусалим, то есть праздник, отмечаемый в тот день, когда Иисус Христос пришел с учениками в город‑столицу, где и был встречен как Мессия, которому люди махали пальмовыми листьями. Но ведь на Руси не растут пальмы. Во время последнего воскресенья перед Пасхой у нас обычно еще снег лежит, но вот верба уже дает свои почки с мягкими пушистыми шариками. Это первые плоды пробуждающейся к весне природы. Поэтому они и воспринимались издревле символом вновь пробуждающейся жизни. Животворящая верба – вот как звали это святое дерево наши предки.

В древнеславянских мифах, сказаниях и легендах ракита имеет и еще одно качество: это дерево мистических, роковых встреч, которые определяют Судьбу человека. Недаром под ракитовым кустом ему может присниться вещий сон, у ракиты герой повествования обычно встречается либо со своим врагом, либо с новым другом, то есть с тем, кто повлияет на его дальнейшую жизнь. Иногда в шуме ракитового куста слышится будущее. Наши предки считали это куст‑дерево провидческим и волшебным потому, что обычно ракита/ива/верба росла на «пограничных» местах – тех, где одна реальность граничила с другой: берег с водой, лес с полем. Отсюда ее охранительная функция: наши предки верили, что ракита хранит людей от нечисти, которая обычно шастает из одного мира в другой – из нашего мира Яви (явного) в потусторонний мир Нави (наваждения). Однако ракита всегда на страже и охраняет людей мира Яви.

Так что недаром в народной сказке на месте похороненной коровушки Буренушки (то есть опять же пограничном месте, соединяющем Явь и Навь) выросла ракита‑ива‑верба – животворящее дерево‑куст, которое нельзя победить.

Вот и сказка закончилась счастливо. Мачехины дочки не смогли нарвать для Ивана‑царевича сладких ягодок с ракитиного куста – подняла ракита свои ветви, не дала ягод злым девкам. Только Марья‑царевна нарвала большое блюдо ягод и поднесла Ивану‑царевичу. Ну тут славным пирком – да за свадебку.

 

Но что за ягоды у ракиты?!  

 

Вот здесь‑то и волшебство – потому что нет у ракиты никаких сладких ягод. И появиться они могли только на сказочной раките.

Зато у этих растений есть невероятная земная тайна. Теперь уже раскрытая. Дело в том, что в коре ивы имеется большой концентрат салициловой кислоты. Недаром же отвар коры с незапамятных времен используется в народной медицине как противовоспалительный, снимающий жар. Неужели еще не поняли?

 

Из коры ивы впервые начали добывать салициловую кислоту. А из нее делать Главное лекарство ХХ века – аспирин. Ну как бы мы без него жили?!

 

Воистину ива‑ракита вместила в себя тайные и явные знания и ее кора стала корой жизни.

Вот такая она, наша ракита/верба/ива – защитница, святая покровительница и медицинская спасительница. Символ жизни почти у всех народов. Недаром же она появилась в сказке, любимой всеми.

 

И вдруг забавный вопрос, услышанный от пятилетнего мальчика, которому прочли «Буренушку»:

 

А что ищет Мария‑царевна в голове у злой сестры?  

 

Приходится отвечать: вшей она там ищет, чтобы выловить. А ребенок вдруг произносит рассудительно: «Мылом надо мыть. Дегтерённым!» Поправляю: «Дегтярным. А ты откуда знаешь?» – «Воспитательница говорила».

Вот они – плоды детского садика – вши там, видно, привычное явление. Про то, что их «искали в голове», ребенок не знает. А про дегтярное мыло – пожалуйста. Прогресс налицо. Вот вам и развитие сказки во времени. Что‑то остается, что‑то меняется. Жаль, конечно, если остаются «вши»…

 

«Морозко меня встретил, в тереме своем приветил»

 

 

– ТЕПЛО ЛЬ ТЕБЕ, ДЕВИЦА, ТЕПЛО ЛИ, КРАСНАЯ?

– ТЕПЛО, МОРОЗУШКО, ТЕПЛО, БАТЮШКА!

 

Эту сказку знают все. Фильм «Морозко» смотрели десятки раз – по цитатам запомнили. Несомненно, это лучшая сказка нашего кудесника кинопленки Александра Роу (Киностудия им. Горького, 1964). В этом фильме все лучшее и самое волшебнейшее: и Настенька (истинно русская героиня Натальи Седых), и Марфушенька‑душенька (шедевр Инны Чуриковой), и Баба‑яга (легендарно‑«наияговное» создание Георгия Милляра), и музыка, полная народного обаяния (композитор Николай Будашкин).

Но, возможно, самая большая заслуга – текст поэтической пьесы Николая Робертовича Эрдмана (1900 – 1970) и Михаила Давыдовича Вольпина (1902 – 1988). Что ни фраза, то жемчужина, хоть всё на нить памяти нанизывай, – всю жизнь цитировать станешь – и не надоест. Недаром критики сравнивали блестящий (и лирический, и сатирический) текст аж с самим «Коньком‑Горбунком».

И ведь не поверишь, что оба сценариста прожили трудную жизнь – до войны были репрессированы. Пьесы Эрдмана, хлесткие, ироничные, снимались с репертуара. Его блестящий «Самоубийца», которого мечтал поставить новатор Всеволод Мейерхольд, был запрещен. Вольпин вообще мало кому известен, хотя это именно он написал сценарий культового мультфильма «История одного преступления» («Союзмультфильм», 1962). Вместе эти драматурги написали сценарии шедевров советского кино: «Волга‑Волга», «Кубанские казаки». Но вот парадокс – и этого никто не знает. А все потому, что много лет драматургов вымарывали из титров, как репрессированных «врагов народа».

Удивительно, как этим двум соавторам (а они сочиняли вместе практически всю жизнь) удалось создать наилиричнейший, архидобрый и трогательный, веселый и насмешливый фильм. Достаточно сказать, что его сценарий оценили не только наши зрители. Он получил в США престижную премию Awаrd of Excellence за лучший киносценарий для семейного просмотра. И с тех пор Стивен Спилберг уверяет, что «Морозко» был образцом для Голливуда и предтечей многих его последующих шедевров. Да и других наград у фильма немало: например, в 1965 году фильм получил приз «Золотой лев святого Марка» на XVII Международном кинофестивале в Венеции. И вот еще невероятная деталь: в самом сердце Европы, Чехии и Словакии (странах древних легенд и мистических преданий), эта сказка вот уже полвека показывается на ТВ под Новый год столь же традиционно, как у нас «Ирония судьбы». То есть без «Морозко» и Нового года не будет. А вдруг и в самом деле не придет?!

Словом, редко встретишь фильм подобного обаяния и доброты. Едва вспомнишь – и сразу улыбаешься. Конечно, все знают, сценарий создан по мотивам русской народной сказки «Морозко». Но кто скажет: чем отличается сюжет фильма от народной сказки? А ведь отличается, и сильно.

Во‑первых, художественный фильм конечно же не о Морозко, а о самых теплых чувствах – о любви. Вот сразу вопрос:

 

Кто может вспомнить: почему мачеха решила выгнать Настеньку из дома – просто потому, что была злой?  

 

А вот и нет! Это в народной сказке мачеха просто злая, а в сценарии фильма все разъяснено:

 

Я Марфушеньку сватаю‑сватаю –

А все смотрят на Настьку проклятую.

Увези ее в лес, негодную,

С глаз долой змею подколодную!

 

То есть у мачехи имеется самый что ни на есть настоящий резон. Она хочет выдать замуж свою дуру‑дочь – ленивую Марфушу, но та не выдерживает сравнения с работящей умницей Настенькой. Словом, наш фильм о свадьбах, поисках жениха, но и настоящем чувстве. Он и заканчивается свадьбой. Как объясняет Настенька отцу:

 

Морозко меня встретил,

В тереме своем приветил.

Сосватал меня с Иваном,

Наградил богатым приданым.

 

Словом, фильм о любви. А вот народная сказка – нет. Да там вообще нет любовной линии. Героиня не собирается замуж, и никакой герой в нее не влюбляется и не ищет по всему тридесятому царству, тридевятому государству. Впрочем, в народной сказке и молодого героя нет, и обе дочки, что старика, что старухи, там безымянные. То есть в народной сказке не важна личность. Там история не обретения любви, а вознаграждения за добрую и внимательную душу.