Изобель знала, что Гвен была права. Думая об этом все время, она сомневалась, что сможет сделать это в одиночку. Загнанная в угол, она подняла глаза.

- Столько всего произошло. Я сама едва понимаю это. Я даже не знаю с чего начать.

- Начало хорошее, - подталкивала Гвен.

Начало? Изобель хотелось рассмеяться, потому что это звучало настолько логично. Но ничего логичного в этом не было.

Изобель вспомнила тот день, когда они с Вореном впервые встретились, тот день, когда мистер Свенсон поставил их в пару для работы над проектом. Она вспомнила, как Ворен выглядел, сидя ссутулившись в кресле, мрачный и задумчиво тихий, его черную тетрадь, зажатую между рукой и столом.

- Все началось с его записей, - прошептала Изобель, понимая, что это первый раз, когда она рассказывает об этом кому-либо. – Он писал о… другом мире.

- Другой мир? – скривилась Гвен, как будто слова были странными на вкус.

Но Гвен видела бой Рейнольдса той ночью в Мрачном Фасаде, она знал, что его противник, призрак в багровом балахоне, утопающий в крови, не был иллюзией. Она точно знала, в отличие от других присутствующих, что бой с Красной Смертью не был постановочным спектаклем.

- Значит… можно с уверенностью предположить, что Ворен сейчас там? В другом мире? - спросила она, каждое слово звучало так, словно она робко ступала в черную как смоль комнату.

Изобель с облегчением медленно кивнула, Гвен, наконец, соединила все точки в единое целое. Это случилось прежде, чем она сама сказала хоть слово. Слова. Рейнольдс не раз предупреждал ее о силе слова? Что бы он сказал? Что они, появляясь в воображении, могут материализоваться.

- Прежде чем все это началось, - сказала Изобель, нервно вздыхая, - прежде чем все это выяснилось, до того как я начала видеть вещи, слышать вещи, Ворен писал. Помнишь его черный скетчбук (прим. альбом для рисования), который он всегда носил с собой? Все это связано с По. Я думаю, именно поэтому Ворен выбрал его для проекта. Он читал По.

- Ты сама читала, о чем писал Ворен?

Изобель кивнула.

- Однажды. И… еще раз. Позже.

- И?

Изобель покачала головой.

- Он всегда пишет об одном и том же, - прошептала она. – О женщине. Она приходила к нему во сне, появлялась каждую ночь. Призывала его для… чего-то.

- Ты имеешь в виду, это было похоже на дневник снов? – спросила Гвен, прищурившись.

- Нет, - прошептала Изобель, но затем поправила себя. - Это был своего рода дневник снов. Но еще это была история. Она… эта женщина, она хотела, чтобы он писал. Это… я думаю, что это дало ей власть.

- Он по-прежнему у тебя?

- Дневник Ворена? – Изобель снова покачала головой. - Нет. Я сожгла его. Мне пришлось. Это был единственный способ… прервать связь.

- Связь? – спросила Гвен.

- При написании Ворен создал связь с историей, - объяснила Изобель, - между этим миром и… и миром грез. Но потом все начало сливаться. Именно это случилось в Мрачном Фасаде. Когда я уничтожила дневник, я нарушила связь. Я сделала это, потому что думала, что Ворен был здесь. Вернулся в этот мир. В безопасности. Я думала, он вернулся. Но…

Гвен внимательно, но неуверенно посмотрела на нее. До сегодняшнего дня она изнывала от любопытства о деталях той ночи, странных и, казалось бы, необъяснимых событий, которые привели к исчезновению Ворена. Сейчас, однако, она нервно покусывала верхнюю губу, выглядя так, словно не была уверена, что Изобель рассказывает об этом ей.

- Гвен, я знаю, ты можешь подумать, что я сумасшедшая, что я все придумала, но я была там.

- Я тоже там была, помнишь?

- Нет, Гвен. Я имею в виду, я была ТАМ. С другой стороны. В мире грез. Я искала его там. Именно туда я и отправилась, когда ты не могла меня найти.

Гвен нахмурилась, устремив взгляд в другую сторону.

- Об этой женщине, - начала она. - Той, о которой, ты сказала, писал Ворен?

Изобель ощущала растущее беспокойство Гвен. Она чувствовала нервное напряжение, исходящее от крошечного тела подруги, столь же ощутимое, как электрический ток. Изобель в ожидании неотрывно смотрела в глаза Гвен, готовая к любым ее вопросам.

- Как она выглядела?

Простота вопроса удивила Изобель. Она на мгновение задумалась, вновь представляя женщину, которая явилась ей в перевернутой версии сна на чердаке книжного магазина, освещенная последовательными рядами белой паутинки и падающей вуали.

- Она была… ну, она была красивая, - призналась она. - И сначала это было все, о чем я могла думать, когда увидела ее. У нее была белая кожа, как мрамор. И черные густые длинные волосы. Масса волос.