День четырнадцатый или пятнадцатый всходной луны

Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса

Наши разведчики всё ещё не вернулись. Ради детей днём нам приходится вести себя так, словно всё в порядке, но ночью, пока мои мальчики спят, я и Марти Дюпарж обсуждаем свои беды. Наши мужья должны были вернуться, даже если бы и не нашли места, лучшего, чем наш болотный островок.

Прошлой ночью Марти плакала и говорила, что сатрап, должно быть, намеренно послал нас на смерть. Я была в ужасе от её слов. Жрецы Са перевели древние свитки, в которых говорилось о городах на реке. Люди, посвятившие себя Са, не могли солгать. Но, возможно, они могли ошибиться, и их ужасная ошибка будет стоить нам жизни.

Здесь не может быть никакого постоянства, часто меняющиеся страхи всегда рядом. Практически каждую ночь несколько человек с криками просыпаются и не могут вспомнить, что им снилось. Одна молодая женщина лёгкого поведения пропала два дня назад. На улицах Джамелии она продавала себя за деньги, а здесь брала еду у мужчин, которые её использовали. Мы не знаем, ушла ли она по своей воле или её убил кто-то из нашего отряда. Мы не знаем, скрывается ли среди нас жестокий убийца или это сама земля требует всё новых жертв.

Нам, матерям, приходится тяжелее всего, потому что наши дети постоянно просят есть. Все запасы с корабля закончились. Я каждый день хожу искать еду вместе с сыновьями. Несколько дней назад, ковыряясь в куче рыхлой земли, я обнаружила гнездо с пёстрыми коричневыми яйцами. Их было много, почти полсотни, и хотя некоторые мужчины отказались от них, сказав, что не станут есть яйца змеи или ящерицы, матери были благодарны. Есть ещё одно растение, похожее на лилию, которое бывает очень тяжело выдернуть из-за длинных цепких корней, — после борьбы с ним я часто остаюсь заляпанная грязью с головы до ног. Корни этого растения усыпаны мелкими узелками, не больше крупной жемчужины, с приятным пряным вкусом. Сами корни я отношу Сьюит, которая плетёт из них корзины и пытается выделывать грубую ткань. Последнее просто необходимо. Наши юбки уже изорваны практически до колен и туфли не толще бумаги. Все были удивлены, когда я нашла это растение. Многие спрашивали, как я узнала, что узелки съедобны.

Я не могу ответить. Цветы словно были мне уже знакомы. Я не могу объяснить, что заставило меня вытащить корни или оторвать жемчужные узелки и попробовать на вкус.

Мужчины, которые остались в лагере, постоянно жалуются на то, что им тяжело стоять ночью на страже и поддерживать огонь в кострах, но я считаю, что мы, женщины, работаем не меньше. Нет ничего сложнее, чем держать детей чистыми и сытыми в таких условиях. Должна признаться, что я многому научилась у Челли. Она была прачкой в Джамелии, но, несмотря на это, тут мы стали подругами и делим крошечную хижину, которую построили для себя и наших пятерых детей. Её муж, Эйс, тоже ушёл с разведчиками. Она старается не показывать уныния, а троица её отпрысков очень помогает нам с работой. Обычно старших мы отправляем за сухими дровами для костра. Мы требуем, чтобы они не заходили слишком далеко и оставались в пределах слышимости лагеря, но и Петрас, и Опли жалуются, что рядом просто не осталось подходящего дерева. Девочки, Пьет и Ликея присматривают за Карлмином, пока мы с Челли сливаем воду из цветков-трубочек и собираем грибы. Мы обнаружили корень, из которого можно заваривать пряный чай; он также помогает бороться с голодом.

Я благодарна Челли за поддержку и надеюсь, что когда придет моё или Марти время рожать, её помощь будет очень кстати. Но всё же её сын Опли, будучи немного старше Петраса, боюсь, оказывает на него неподобающее влияние. Вчера, например, эти двое исчезли до самого заката, но принесли совсем мало дров. Они сказали, что услышали вдали музыку и последовали за ней. Уверена, при этом они зашли гораздо дальше в лес, чем следовало. Я отругала их обоих, и Петрас выглядел раскаивающимся; но Опли позже спросил у своей матери, что ещё им было делать — сидеть здесь в грязи и отращивать корни? Я ужаснулась тому, как он посмел разговаривать с матерью. Мне кажется, что именно он виноват в кошмарах, которые преследуют Петраса, так как именно Опли любит придумывать ужасные истории о призраках, что путешествуют с ночными туманами, и ящерицах, высасывающих кровь. Я не хочу, чтобы мой Петрас верил во всю эту сверхъестественную чепуху, но что мне поделать? Нам нужны дрова, и я не могу отпустить его одного. Все дети такого возраста помогают матерям. Меня огорчает, что Петрас, потомок двух благороднейших семей, вынужден работать наравне с простыми мальчиками. Я боюсь, что к тому времени, когда мы вернёмся в Джамелию, его воспитание будет бесповоротно испорчено.

И почему Джетан всё не возвращается? Что случилось с нашими мужьями?