По несвежим следам одной публикации. Открытое письмо А. А. Проханову

 

Здравствуйте, многоуважаемый Александр Андреевич! Это письмо, если оно, конечно, попадется Вам на глаза, возможно, несколько удивит Вас. Ведь такая форма заочного общения в наших давних и, смею надеяться, приятельских, союзнических отношениях еще не использовалась (мои тюремные месяцы не в счет). Прибегнуть к ней меня подтолкнуло одно немаловажное обстоятельство: я страшно далек от журналистского и уж тем паче писательского ремесла, и потому некое подобие эпистолярного жанра представляется мне наиболее подходящим для выражения своих мыслей на бумаге.

Александр Андреевич, Вам наверняка известно, что я давным‑давно состою в рядах огромной армии поклонников Вашего многогранного таланта – литературного, политического, ораторского, вдохновенно публицистического и т. д. Этот же текст прошу воспринимать как некое проявление обратной связи, читательский отклик на Ваше чрезвычайно богатое творчество. Мы с Вами сверстники и полные единомышленники, а значит, отдельные мои сомнения и замечания, высказанные вслух (точнее – письменно), не должны ни в коей мере Вас огорчить, раздосадовать.

Примерно полгода назад я прочитал Вашу очень яркую и – по первом прочтении – во всем убедительную статью под названием «Свидетель перестройки». Сперва мне показалось, что Вы абсолютно точно и объективно выявили, отразили окаянные параллели дня нынешнего и наших прежних этапов истории. Однако, когда я тщательно обдумал прочитанное и мысленно разбил эту статью на фрагменты, у меня возникли некоторые принципиальные возражения. Нахожу правильным поделиться ими и лично с Вами, и с теми, кто много лет совершенно справедливо считал (и по‑прежнему считает) Вас самым мощным, самым эффективным генератором востребованных обществом патриотических идей и теорий. Итак, перейду к сути.

В самом начале статьи вы написали (приведу большой фрагмент, чтобы не вырывать из контекста):

 

«Наши дни загадочным образом напоминают перестройку 80‑х годов. Некоторые из сегодняшних политологов называют процесс, начатый с приходом президента Медведева, «перестройкой‑2». Слишком много совпадений, слишком много одних и тех же тенденций, прерванных путинским правлением.

Наряду с кремлевским центром перестройка выделила и второй, параллельный центр. С какого‑то момента рядом с Горбачевым появился Ельцин, в стране возникло своеобразное двоевластие. Вокруг них начинали группироваться люди, пошла тихая аппаратная борьба, потом она переросла в партийные столкновения, а в итоге расколола все основы советского общества, армию, госбезопасность, культуру. Эта борьба окончилась катастрофой ГКЧП, сдвинулась лавина, и мы ли шились великой страны.

Сегодняшнее двоевластие не так явно, но уже заметно. Вокруг Медведева и Путина складываются разные кольца. Разные имена, разные репутации. Модернисты‑обновленцы окружают нынешнего президента. Они идеологически конфронтируют с такими людьми, как Сечин, Абрамович, старой олигархической гвардией, включая Фридмана и Дерипаску.

Существуют и другие симптомы. Вспомним «путинский застой». Путин заморозил процессы распада, остановил сепаратизм, войны. Но одновременно остановил нарождающееся развитие, законсервировал страну. Ему на смену пришла динамика медведевско го ренессанса, модернизации. То же самое было и при Горбачеве. После застоя наших геронтократов он пришел как буря, предлагая стране динамику обновления, ускорения.

В чем трагедия перестройки? Вместо того чтобы ставить новые станки, строить заводы, Горбачев пустился в трансформацию политической системы, уничтожив централизм. То же самое делает сейчас и Медведев. Лучше свобода, чем несвобода, сказал он. Но всякая модернизация предполагает несвободу, ограничения, концентрацию».

 

Вряд ли я готов спорить с Вашим, Александр Андреевич, утверждением относительно путинского замораживания «процессов распада». Наверное, так и про исходило – этот «процесс» был остановлен и в государстве установилась относительная стабильность. Но противопоставляя в этом смысле Медведева Путину, Вы как бы намекаете: нынешний президент в отличие от его предшественника своими действиями вольно или невольно подготавливает дальнейшую дезинтеграцию страны, то есть ее распад на регионы. И в этом, судя по всему, Вы усматриваете (пусть и гипотетически) самую зловещую параллель нынешнего «двоевластия» с разрушительным горбачевско‑ельцинским «тандемом». Может статься, проводя такую аналогию, Вы, дорогой товарищ Проханов, правы, а может, и нет...

Полагаю все же, что развал Союза был выгоден очень и очень многим, прежде всего – здешним (в первую очередь республиканским) и западным «эли там». Гибель СССР означала кончину не только союзного государства как такового, но и крах социализма, советской системы, стремительный переход к хищнической форме капиталистических отношений, интеграцию в «мировое сообщество» на правах сырьевой колонии Запада и все такое прочее. Все эти цели, как не трудно заметить, были достигнуты.

Разделение же Российской Федерации на отдельные куски, по большому счету, невыгодно никому – ни «вашингтонскому обкому», ни постоянным обитателям Кремля, ни Фридману с Дерипаской, ни тем, кто с ними, по вашим словам, «идеологически конфронтирует», ни даже лидерам национальных республик. Последние благодаря установившимся, весьма льготным для них, межбюджетным отношениям живут в сытости («горячие» территории Кавказа – отдельная тема) и даже известной изолированности от других областей. И если чем‑то недовольны, то это недовольство не носит взрывоопасного характера. За счет русских налогоплательщиков и большого запаса природного сырья пока еще можно подобные проблемы решать более или менее успешно.

Наш известный философ и социолог Александр Зиновьев в свое время говорил о нынешней России примерно следующее: это государство‑ублюдок (буквальное выражение Зиновьева) может существовать бес конечно долго – и 100, и 200, и даже 300 лет. Пока на территории РФ есть сырье, огромные неосвоенные пространства («годные» для захоронения ядерных и прочих отходов из‑за рубежа), дешевая рабочая сила и прочие атрибуты колонии, у западных держав нет никакой необходимости покушаться на «целостность» такого государства. В самом деле, зачем «цивилизованному миру» организовывать у нас неуправляемый экономический хаос, разрыв колониально‑наместнических управленческих связей, локальные или тем более повсеместные очаги социальной напряженности? Вас смущает слово «модернизация»? Но оно никуда и не уходило из обиходного лексикона российских поли тиков все последние десятилетия. Всевозможные «модернизации», «диверсификации», «демонополизации» довольно громко декларировались и во время президентства Владимира Путина. Другое дело, за грохотом военных кампаний в Чечне эти декларации были не очень хорошо слышны...

Что же касается «идейной конфронтации» разных групп олигархов, то она суть непременное условие жесткой и порой жестокой компрадорско‑капиталистической конкуренции, нередко влекущей за собой передел собственности. Причем далеко не только в нашей стране. А мировой финансовый кризис эту непримиримую конкурентную борьбу только усилил, обострил.

Так что извините, уважаемый Александр Андреевич, вышеприведенная аналогия мне представляется несколько спорной. Хотя, еще раз оговорюсь, возможно, Вы правы. Но пойдем по статье дальше...

 

«Тема глобализации и общечеловеческих ценностей, разрушения перегородок между странами и нациями – это любимая тема президента Медведева. А Горбачев с его «Европа – наш общий дом»?

Есть более неприятные совпадения. Помните, как мы в одностороннем порядке убирали свои дивизии из Восточной Европы? Победоносные дивизии, которые за три дня могли дойти до Пиренеев, в спешке возвращались в Россию и исчезали в русских полях. Сейчас мы уничтожаем армию и готовы перед лицом Америки сократить наше ядерное вооружение на две трети.

В период горбачевской перестройки по всей периферии Союза прокатились конфликты, зажглись горячие точки. Сегодня снова горит Кавказ. Горбачевская перестройка была отмечена знамениями. Катастрофа в Чернобыле – это был знак беды. А сейчас трагедия на Саяно‑Шушенской ГЭС».

 

Насчет «любимой темы президента Медведева» ничего сказать не могу. Однако осмелюсь заметить, что президент Путин едва ли стремился к политической или экономической самоизоляции. «Дружественный» экспорт российского сырья и «при Путине» был главным источником бюджетных доходов, а также «стабилизационных» и золотовалютных накоплений. А если вспомнить, где эти накопления хранились и хранятся, то и вовсе отпадает охота обвинять экс‑президента и премьера правительства в проведении какой‑то враждебной по отношению к Западу политики. Более того, именно путинские пропагандисты придумали для нашего государства красивый эвфемизм «энергетическая империя», за которым как бы спрятали подлинное предназначение российской «экономики» – добровольно и регулярно поставлять «странам и нациям» дешевые энергоресурсы.

И в таком глобальном «альтруизме» наши владельцы недр и скважин дошли до того, что установили цены на бензин в Российской Федерации гораздо выше, чем, например, в Америке, которая нефть в основном импортирует. Оправдывая самопровозглашенный статус «энергетической державы», мы отнюдь не торопимся восстанавливать нашу разгромленную наукоемкую промышленность. Как заявлял два года назад лидер КПРФ Г.А.Зюганов, производство металлорежущих стан ков по сравнению с началом 90‑х у нас сократилось в 11 раз, тракторов – в 14 раз, вычислительной техники – в 15 раз. Это ли не показатели нашей самозабвен ной открытости перед Западом, постоянного стремления уступить, освободить для него нишу индустриального и постиндустриального производства? Ведь такое его падение, как в РФ, больше никому из более или менее развитых (а тем паче развивающихся) стран и не снилось. Как не снился и такой, как у нас, износ «основных фондов» – более 50%.

А еще Зюганов привел такие отрадные для лидеров развитых стран и совсем безрадостные для нас данные: «Обрабатывающая промышленность выпускает продукции лишь 45% от уровня 1991 года. Такое падение производства происходило только в момент, когда фашисты захватили треть европейской, наиболее развитой, части страны. После 1991 года не построено ни одного крупного современного предприятия. Исчезли целые отрасли, определяющие технический прогресс, – электронная, радио‑ и приборостроение. Россия способна производить лишь половину комплектующих для своего ВПК. Полувековой юбилей первого спутника и 45‑летие полета Гагарина страна встретила без единого метеоспутника. О каком статусе сверхдержавы можно говорить в этих условиях?.. Из России уже выехали около 800 тыс. специалистов высшей квалификации и более 100 тысяч ученых. Двадцать тысяч ученых работают на страны ЕС, оставаясь сотрудниками российских учреждений. Страна становится интеллектуальным донором и кадровой колонией для «золотого миллиарда»...»

Так что правителям западных государств, право же, грешно на нас обижаться.

Не могу согласиться, уважаемый Александр Андреевич, и с Вашим мнением о том, что при президенте Медведеве какими‑то ускоренными темпами пошла «демилитаризация» РФ. На протяжении всех постсоветских лет и ядерное вооружение у нас планомерно сокращалось, и армия неуклонно теряла численность, и военные базы за рубежом (например, во Вьетнаме и на Кубе) прекращали свое существование.

«Знаковые» катастрофы, кстати, «при Путине» тоже случались, достаточно один «Курск» упомянуть...

Следующая часть Вашей статьи, Александр Андреевич, заслуживает того, чтобы процитировать ее полностью. Ибо это не просто фрагмент газетной публикации, а «концентрированное выражение» целой теории. Конспирологической...

 

«Сталинское время было наполнено тайнами. Многие из них не раскрыты, иные не будут раскрыты никогда. Ключи от этого великого проекта были у одного человека. И он, уходя из жизни, выкинул эти ключи в реку времени.

Такими же тайнами окружен распад Советского Союза. Либералы, демократы говорят: «СССР распался сам». Но Советский Союз – это не ком сухой глины. Это галактика, наполненная тысячами явных и неявных связей. Распад Союза – огромная тайна. Перестройка была утонченной формой насилия над социумом. Од ной из загадочных фигур является отец перестройки. Вы думаете – кто? Михаил Сергеевич Горбачев? Нет.

Юрий Андропов является отцом перестройки, ее теоретиком, концептуалистом. Таинственный гений или демон нашей истории. Он был модератором тех процессов. Начал свое правление с провозглашения курса на усиление производственной дисциплины и модернизацию.

Всемогущий глава КГБ долгое время скрыто управлял процессами внутри партии и страны. Он стал главой страны, генсеком. Комитет госбезопасности стал управлять Советами, партией, экономикой – всем. Триумф госбезопасности абсолютно изменил структуру нашего общества. Это был один из первых государственных переворотов. Смещение Хрущева в сравнении с ним – это всего лишь внутрипартийные разборки. Приход к власти госбезопасности в лице Андропова – переворот иного плана, структурный.

Академик Сахаров призывал сблизить нашу систему с западной. Но первыми сблизились не экономики, не культуры, а разведки СССР и США. Началось интенсивное взаимное разоружение, собрались переговорщики. Кто мог этим заниматься? КГБ и ЦРУ. Тогда и воз никла эта таинственная, нигде не описанная конвергенция разведок. И Андропов был ее частью.

Он массу времени посвящал чтению советских документов, исторических манускриптов. Изучал страну. Он хотел найти ключи, которые Сталин выкинул в океан истории. И отомкнуть сейф великого советского проекта. Он хотел понять, как устроена советская мегамашина. Но не для того, чтобы ее смазать, заменить изношенные узлы. А для того, чтобы узнать, как ее разрушить. Империя казалась ему нерентабельной. Нужно было сбросить окраины. Сбросить Украину, Белорус сию, Среднюю Азию, оставить вместо красной империи русское национальное государство. В результате этой операции мы не досчитались 10 миллионов русских.

И это были не просчеты. Это были четкие расчеты.

Еще один персонаж тех времен – Александр Яковлев. Простоватый, окающий ярославский мужичок с животиком, милый человек. Но он был послом в Венгрии и, по существу, руководил подавлением восстания в Будапеште. Пошехонский мужичок вдруг отправился учиться в колумбийский университет в США. Он вернулся, напитанный таинственной, мощной культурой американских политических технологий. Он вернулся в Россию кибернетиком перестройки».

 

В общем и целом эту Вашу теорию, уважаемый Александр Андреевич, ни подтвердить, ни опровергнуть не представляется возможным. Конечно же, СССР распался не сам, и какие‑то тайны, связанные с его гибелью, еще долго будут будоражить умы просвещенной публики. Вряд ли можно исключить и то, что Андропов являлся в каком‑то смысле «модератором (т. е. главным регулировщиком) тех процессов». Он твердой рукой ввел в советский истеблишмент Горбачева. Он негласно поощрял «либеральные настроения» отдельных (подчеркиваю – ОТДЕЛЬНЫХ) представителей околокремлевской интеллигенции. В конце концов, он чрезвычайно удачно воспользовался «уходом» с его пути к вершине власти таких сильных конкурентов в борьбе за партийно‑советский трон, как Машеров, Романов, Кулаков, Щербицкий...

Но можем ли мы быть на 100 процентов уверены, что Андропов желал конца Союза Советских Социалистических Республик? А если все‑таки желал, то почему никак не проявил это желание во время своего руководства страной? Ради чего он «собирался сбросить окраины» (Украину с Донбассом и Крымом, Киевом и Харьковом, подлинно братскую Белоруссию) «и оставить русское национальное государство»? Ради «странного», невесть кем внушенного «русского национализма»? Но подобного национализма как полноценной идеологии, слава богу, не существовало и не существует. Русские националисты не считают белорусов и украинцев (по крайней мере восточных) какими то инородцами или иноверцами. Да и вообще, говорить об Андропове в сочетании с «русским национализмом» лично у меня с трудом язык поворачивается. Как писал в своих воспоминаниях о семидесятых годах в СССР В.А.Казначеев, бывший партийный руководитель из родного Горбачеву Ставрополья: «Подъем русского национального самосознания подавлялся нещадно. Множество русских молодежных организаций национального толка были истреблены, а их участники получили не символические сроки, как, напри мер, прозападные правозащитники, а совершенно реальные, полновесные 10 – 15 лет».

Мне немного «не с руки» заниматься рассуждения ми о разного рода национализмах, поскольку себя я все‑таки к интернационалистам причисляю, и тем не менее меня слегка смутило упоминание о «брежневском» председателе КГБ в означенном контексте. Хотя, конечно, готов признать, что чего‑то недопонимаю...

Может, все‑таки причины особости и обособленности Ю.В.Андропова следует искать не в теории заговора, а в чем‑то другом? Допустим, в обычной человеческой природе, с ее причудами, недостатками и комплексами. Что я имею в виду? Ну, например, ощущение себя чужаком в брежневском Политбюро, в котором доминировали либо фронтовики, либо крупные государственные руководители времен Великой Отечественной войны. Во времена «застоя» такое деление на своих и чужих было в порядке вещей. Андропов не являлся ни фронтовиком, ни членом сталинского правительства. И как знать, не в этом ли кроется тайна его планов и поступков... Известно, что среди высших партийных и советских руководителей Юрий Владимирович слыл самым ярко выраженным «ястребом». К примеру, в то время, когда бывшие фронтовики, будущие гэкачеписты (пусть и неформальные), крупнейшие специалисты и начальники Генштаба С.Ф.Ахромеев с В.И.Варенниковым высказывали сомнения в необходимости ввода войск в Афганистан, Андропов на этом вводе буквально настаивал.

Чем подпитывался столь радикальный милитаризм – не давним ли комплексом человека, в сущности не шибко причастного к величайшему подвигу советского народа? А совершенно очевидный андроповский цинизм – чем он был обусловлен? Не пресловутыми ли «хрущевскими разоблачениями»?

Сталин при жизни воспринимался как «царь и бог». Когда же он умер, да еще и удостоился посмертных проклятий с трибуны XX съезда, сработала знамени тая «формула» Достоевского: «Если Бога нет, то все позволено». Позволено распивать за милой беседой чаи с «замаскировавшимися» ненавистниками советской власти, позволено заступаться за мерзавца‑двурушника, будущего изменника Родины Калугина, позволено покровительствовать Горбачевым и Яковлевым...

Кстати, меня и некоторых моих знакомых весьма удивило то, что Вы, уважаемый Александр Андреевич, «отправили» А.Яковлева послом в Венгрию, да еще и во время тамошнего антисоветского восстания (1956 года). Андропов был тогда послом в этой стране, а не Яковлев.

Эту Вашу ошибку мы с друзьями сочли преднамеренной. Всем известны Ваши своеобразные, только од ному Вам присущие розыгрыши. Наверняка и эта «дипломатическая миссия» Яковлева задумана Вами с тем, чтобы немного подурачить читателей. А если и нет, то опять же ничего страшного. Андропов, Яковлев – какая в сущности разница. Через Горбачева они навеки «породнились», и Вы справедливо назвали Яковлева «кибернетиком перестройки». Но читаем далее.

 

«Перестройка была начата с пафосного заявления Горбачева о начале модернизации и ускорения. Это всех вдохновило. Кто же не хотел рывка, преодоления застоя? Кто же не хотел свежего ветра в наших застоявшихся домах? Но вместо этого был нанесен удар по советской индустрии. При крупных предприятиях, при огромных монопольных заводах были созданы кооперативы, маленькие хищники, которые набросились на гигантских советских ящеров и стали пить из них кровь. За год они истощили эти предприятия. Перекачали к себе ценности, разбазарили сырьевые запасы, переманили лучшие кадры.

Пришла теневая экономика. Те, кто скрывался, кого ловили, судили, иногда расстреливали, вышли на свет со своей грабительской психологией. Одновременно была введена процедура избрания директоров. Чудовищная идея! Крупные производства нуждались в централизованном управлении. «Красные директора» обладали огромным опытом, волей, властью и гигантской ответственностью перед Центром. И теперь их надо было избирать. Толпы рабочих сминали их, выкидывали, заменяя дилетантами, избранниками народа. Это подрывало основы управления советской экономики. И промышленность начала стремительно разрушаться.

Включилась пропаганда по обвинению военно‑промышленного комплекса во всех наших бедах. Говорили, что ВПК сожрал нашу экономику, высосал из нас все деньги. Но во всех цивилизованных странах ВПК – это локомотивы развития. В нем рождаются все современные технологии. Фундаментальная наука работает на ВПК, там лучшие умы, там открытия, там все средства. Под видом конверсии стали убивать закрытые высокие технологии. ВПК превратился в труху. Теперь мы можем сделать соломенную ракету, берестяной танк, деревянные компьютеры».

 

В процитированном отрывке комментировать и пытаться оспаривать абсолютно нечего. Лучше Проханова тут, как говорится, хоть умри – не скажешь, не напишешь. Вот за это, уважаемый Александр Андреевич, Вас и считают бесспорно лучшим, поистине уникальным выразителем народно‑патриотической идеологии. К Вашим хлестким метафорам можно разве что добавить парадоксальный факт: на «трухлявом», давно устаревшем, морально и физически, оборудовании как‑то исхитрялись до последнего времени производить оружие и военную технику, разработанные еще ПРИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ. И даже «толкать» эти изделия за рубеж, выйдя на второе место в мире по экспорту военной продукции. Но если все пойдет так и дальше, то очень скоро и этому бизнесу настанет конец. Не только станочный парк приходит в полную негодность. Рабочий класс также «устарел», «изношен» до предела. А молодого пополнения ждать неоткуда, поскольку система профтехобучения разрушена. Уже даже олигархи, паразитирующие на старом ВПК, буквально взвыли, заголосив о необходимости возрождать ПТУ. Вот только найдут ли они желающих обучаться рабочим профессиям? У молодежи‑то нынче совсем другие запросы...

 

«Следующий удар пришелся по армии. Армию сна чала бросили с лопатками на толпу, а после этого предали, обвинив в жестокости. Отреклись от собственноручно отданных приказов, представив солдат кровожадными монстрами. Горбачев уничтожил командующего округом генерала Родионова, обвинив его в тбилисской трагедии. Армия была демонизирована и деморализована. Собчак ратовал за свободу Грузии, защищал грузин от жестоких русских палачей. И во что превратилась Грузия? В Грузию Гамсахурдия и Саакашвили. Армия пыталась усмирить эти безумства, но вышла оттуда униженной, оскорбленной и подавленной. В Вильнюсе произошло то же самое. Сначала военных кинули на подавление мятежей, а потом Горбачев их предал. Алма‑Ата, Фергана – везде один сценарий. Армия, как вернейший институт государства, была уничтожена. Как результат, во время ГКЧП армия вошла в столицу, погрохотала, попыхтела и позорно ушла из Москвы».

 

А эти Ваши, Александр Андреевич, в высшей степени правдивые заметки я почти дословно пересказываю всюду, где это в той иной степени уместно. И подобные заимствования отнюдь не считаю зазорными. Уверен, что другие члены ГКЧП полностью разделяли (большинство из них, увы, уже «в прошедшем времени»...) мое мнение относительно Вашего яркого, благо родно‑яростного творчества. В нем, помнится, в свое время нашло отражение и такое справедливое замечание: совершенно безропотно взирают на все, что про исходит с нашими вооруженными силами, их «униженные‑оскорбленные» офицеры. Они вместо того, чтобы припугнуть имеющимся у них оружием могильщиков армии и всего Отечества или хотя бы решительно вы ступить на защиту своих прав, нередко с помощью это го же оружия сводят счеты с жизнью...

Пользуясь случаем, кстати или некстати упомяну один любопытный эпизод, связанный с вышеупомянутым Гамсахурдией: в дни работы ГКЧП он присылал в Москву своих «эмиссаров», дабы выразить от имени грузинского народа всеобщее стремление «жить и процветать» в составе СССР. Такая вот грустная ирония судьбы...

Как бы там ни было, раз уж взялся обильно перепечатывать статью, то доведу это дело до конца.

 

«Сейчас Горбачев празднует объединение Германии, сидит вместе с Колем, как триумфатор. Он сдал соцлагерь, он снял с Советского Союза защитную оболочку. Он раскрыл врата НАТО к советским границам. Он наслаждается этой победой с лицом иуды.

Еще предстоит узнать, о чем говорил Горбачев, будучи секретарем ЦК, в Лондоне с Тэтчер. Почему состоялась эта аттестация? Почему таинственная леди Тэтчер, представитель английской аристократии и английских спецслужб, дала ход Горбачеву? О чем говорил Горбачев в Рейкьявике с Рейганом? После завершения этих переговоров он вышел со страшным лицом, будто убил свою мать. Он совершил ужасное предательство. Когда они встречались потом на Мальте на борту корабля, поднялась страшная буря. Даже море не могло стерпеть предательства, которое там совершалось.

Горбачев потом признавался, что всю жизнь меч тал порвать с коммунизмом. И все, что он делал, он делал сознательно. Он сознательно уничтожал Советский Союз».

 

Верно, уважаемый Александр Андреевич! Но о чем говорят нам иудины муки, отразившиеся на лице Горбачева после встречи с Рейганом? Наверное, все же о том, что давно вынашиваемого, якобы разработанного еще Андроповым стратегического плана развала СССР скорее всего не существовало. По‑видимому, имела место «всего лишь» цепь чудовищных предательств и, как когда‑то говорили, перерождений. И абсолютно очевидно то, что морально‑нравственной основой всем этим мерзостям послужили укоренившиеся в позднем советском обществе безыдейность, безверие, беспринципность.

А они суть прямые следствия хрущевского ПЕРЕВОРОТА. Переворота не только в политике и общественной жизни, но и, что самое страшное, – в массовом сознании. Поэтому, как мне кажется, есть все основания полагать, что не Андропов был первым архитектором перестройки по‑горбачевски, а не кто иной, как Никита Хрущев. И если вспомнить, с чего Горбачев и Яковлев ее начинали – со второй волны «разоблачений сталинизма» – то все в этой гипотезе становится на свои места.

Уважаемый Александр Андреевич, то, что вы делаете все последние десятилетия, обеспечило Вам достойное место в истории Государства Российского. И даже Ваши апелляции к В.В.Путину с расчетом на то, чтобы «чувства добрые лирой пробуждать», свидетельствуют лишь об одном. О том, что Вы по праву находитесь на вершине не только литературного, но и общественно‑политического олимпа.

Искренне желаю Вам отменного здоровья и всяческих успехов на Вашем многотрудном и почетном поприще!

С неизменным особым уважением к Вам, Ваш постоянный читатель (и почитатель)

Геннадий Янаев.

Июнь 2010 г.

 

ВОПРОСЫ POST SCRIPTUM

 

– Геннадий Иванович, в некоторых изданиях описывается такой случай. В 1972 году Яковлев, «трудившийся» тогда в отделе пропаганды ЦК КПСС, «в один прекрасный день» зачитывал свою знаменитую русофобскую статью «Против антиисторизма» перед партийными и комсомольскими работниками, а также представителями творческой интеллигенции. Во время этого выступления «главный пропагандист» нашел взглядом в зале писателя Валерия Ганичева (нынешнего председателя Союза писателей России) и отпустил в его адрес какую‑то ядовитую реплику. Это была очевидная для всех «черная метка». В тот момент вы поднялись со своего места, подошли к Ганичеву и демонстративно встали рядом с ним, выразив таким образом солидарность с писателем. Было такое?

– А где вы это прочитали?

– В частности, в одной биографической книге о Ганичеве.

– Ну, если в книге писали, значит, наверное, что‑то подобное было...

– А почему вы «для прессы» об этом своем поступке никогда не рассказывали? Ведь он дорогого стоит.

– Зачем? Мало ли все мы плохих и хороших дел наделали. О плохих, может быть, и надо иногда рассказывать, признавая свои ошибки и слабости. Да и то вряд ли – не так поймут... А бахвалиться по принципу «сам себя не похвалишь – от других не дождешься» вряд ли стоит.

– Яковлев, по вашему мнению, работал на американские спецслужбы?

– Могу сказать на эту тему не больше, нежели со держится в «открытых источниках»... Да ведь Владимир Александрович Крючков не раз выступал по этому вопросу в прессе. И в своих книгах об этом писал. Мне известно, что он докладывал Горбачеву о возможной причастности Яковлева к деятельности американской разведки. Однако, как я понимаю, неопровержимыми доказательствами этого (возможного) тягчайшего преступления председатель КГБ не располагал. Да и откуда было им взяться. Если Яковлева завербовали американцы (как предполагал Крючков – еще в 60‑е годы), то, конечно же, сделали это по всем правилам строжайшей конспирации. И чтобы получить об этом достоверные сведения, нужно было иметь свою агентуру в руководстве ЦРУ или Белого дома. Ну или как минимум пере вербовать тех, с кем Яковлев в Америке контактировал. Вряд ли такое было возможно. Но, как бы там ни было, Яковлев и ЦРУ делали общее дело. И этому факту не требуются какие‑то дополнительные подтверждения.

 

РЕТРОСПЕКТИВА

 

В.Рыньков. Геннадий Янаев: загадка эпохи. Нижний Новгород, 2003 г.

– Геннадий Иванович, в СМИ много говорится о начале распада КПРФ и негативной роли в этом Г.А.Зюганова. Хотелось бы узнать вашу позицию по этому по воду.

– Ни к каким негативным оценкам Зюганова я присоединиться не могу. Его огромная заслуга в том, что в сложной политической ситуации он создал одну из самых крупных политических организаций, представ ленных в Государственной думе. Он мобилизует массы против политики правительства, направленной на ущемление прав и свобод трудового народа. Вот уже на протяжении многих лет Г.А.Зюганов является обще национальным лидером, удерживает партию на плаву и проводит ее между Сциллой и Харибдой как реально существующих политических проблем и разногласий, так и намеренно раздутых, привнесенных. Но в то же время в его руководстве КПРФ есть существенные недоработки: отказ от принципа историзма, недостаточное, особенно в провинциях, омоложение рядов КПРФ, отказ от интернационализма...

Уважаемому мной Г.Зюганову я бы посоветовал разнообразить тематику своих выступлений. Нужно посвятить одну пресс‑конференцию политике партии в молодежном вопросе, другую – в женском, третью – вопросам религии, четвертую – бизнеса и т. д. Пока во всех этих направлениях ничего другого, кроме политики антинародных властей, не видно.

Зюганову, может быть, стоит выглядеть несколько пораскованнее. Это очень импонирует людям...

Успех оппозиции, по моему мнению, зависит от умения правильно, грамотно, учитывая современные политические технологии, выстроить свою политику. Не надо забывать, что Москва – это еще не вся Россия. Россия – это Волга, Урал, Сибирь, Дальний Восток, и там решается многое.

Я вполне солидарен с ученым, известным своей объективностью и провидческой глубиной социального анализа, Александром Александровичем Зиновьевым. Вот что он пишет по поводу «распада» КПРФ: «...В партии есть Устав, и ее члены добровольно принимают обязательство выполнять этот Устав. Они ДАЮТ СЛОВО выполнять его. А они хотят нарушить Устав и одновременно оставаться в партии, потому что они «яркие личности»... (речь идет об исключенных из партии Селезневе, Горячевой, Губенко).

Партия вправе поступать так, как она поступила. И с точки зрения интересов партии такое решение майского пленума (2002 года) было правильным. В этой ситуации уход людей со своих постов способствовал бы укреплению партии... Вспомните о Горбачеве, Ельцине, Яковлеве, Шеварднадзе и других, которые сделали карьеру за счет партии. Чем быстрее она избавится от предателей, тем лучше будет и для нее, и для истории, и для мира в целом...

– Как вы относитесь к президенту Российской Федерации как к политику?

– Как к политику к В.В.Путину я отношусь неоднозначно. С одной стороны мне нравится его патриотическая риторика. С другой – она так и остается политической риторикой. По существу, Путин продолжает политику, которую продиктовали Международный валютный фонд, Международный банк развития и Соединенные Штаты Америки. До тех пор пока национальные интересы страны не будут четко определены и гарантированно защищены, Россия не осознает своего национального величия. А для этого нужно изменить экономическую политику, так как величие государства определяется его экономической мощью. Если Путин будет продолжать тот же политический курс, что проводил Ельцин, то будет происходить дальнейшая стратификация общества, и это, в конечном счете, приведет страну к положению «Верхней Вольты с ядерным оружием».