Рэй бредбери золотой змей, серебряный ветер

 

 

– В виде свиньи!? - воскликнул мандарин.

– В виде свиньи, - подтвердил гонец и ушел.

– О, какой несчастливый день, да еще в таком несчастливом году! - горестно произнес мандарин. - Во времена моего детства город Кванг-Си, что за горой, был очень мал. Но теперь он так разросся, что жители стали строить стену.

– Но почему какая-то стена в двух лигах от нас могла так опечалить моего доброго отца? - тихо спросила дочь.

– Они строят свою стену в виде свиньи, - сказал мандарин. - Понятно тебе? Наша собственная городекая стена построена в виде апельсина. Эта жадная свинья сожрет нас!

– А-а!

Отец и дочь погрузились в раздумье. Жизнь была полна символов и знамений. Повсюду таились демоны, слеза в глазу могла нести смерть, поворот крыла чайки означал дождь, веер, если его держали так, а не этак, предрекал падение крыши, и даже… да, даже городская стена приобретала роковое значение. Путешественники и торговцы, вожаки караванов, музыканты, живописцы, приближаясь к этим двум городам и непредвзято оценивая признаки, обоих, говорили: "Город в виде апельсина? Нет! Я войду в город, имеющий вид свиньи, и мне там будет хорошо. Там можно сытно есть, нагуливать жир, меня будут сопровождать удача и благосостояние!".

Мандарин заплакал.

– Все пропало! Эти символы и знаки ужасны. Наш город ждут тяжкие испытания.

– Тогда созови своих каменщиков и зодчих, - сказала дочь. - Я буду стоять за шелковой завесой и нашептывать тебе нужные слова.

Старик не надеялся на лучшее, но все же захлопал в ладоши.

– Эй, каменщики! Эй, строители храмов и городов!

Люди, сведущие в мраморе и граните, в ониксе и кварце, быстро пришли. Мандарин с тревогой глядел на них и ждал шепота из-за шелковой завесы позади трона. Наконец дождался.

– Я призвал вас сюда… - зашептал голос.

– Я призвал вас сюда… - повторил мандарин вслух, - потому что наш город имеет очертание апельсина, а гнусные жители Кванг-Си ныне придали своему - форму прожорливой свиньи…

Тут каменщики застонали и заплакали. Смерть застучала ручкой косы по плитам двора. Нищета кашлянула в тени зала.

– А потому, - продолжал голос, а за ним и мандарин, - вам, строителям стен, надлежит взять лопаты и камни и изменить очертание нашего города!

Зодчие и каменщики ахнули. Сам мандарин ахнул, услышав свои слова. А шепот продолжался, и мандарин снова заговорил:

– И вы переделаете нашу стену в дубину, чтобы мы могли побить свинью и прогнать ее!

Каменщики поднялись и заговорили все разом. Даже мандарин, в восторге от своих слов, захлопал в ладоши и сошел с трона.

– Живо! - крикнул он. - За дело!

Когда люди ушли, смеясь и толкаясь, мандарин, исполненный благодарности, обратился к девушке за шелковой завесой.

– Дочь, - прошептал он, - дай я тебя обниму.

Ответа не было. Мандарин обошел завесу, но девушка ушла.

"Какая скромность! - подумал он. - Ускользнула и оставила меня наедине с моим торжеством, будто это и вправду мое торжество!"

Новость распространилась по городу. Мандарина восхваляли. Все таскали камни к стене. Жгли фейерверки. Демонам смерти и нищеты приходилось туго, ибо все трудились. К концу месяца стена была перестроена. Теперь она имела вид здоровенной дубины, ею можно было отгонять свиней, кабанов и даже львов. Мандарин каждую ночь спал без просыпу.

– Хотел бы я видеть мандарина Кванг-Си, когда он узнает о наших делах. Какой поднимется переполох, какое неистовство! Он захочет броситься со скалы!.. Налей мне еще немного этого вина, о дочь, мыслящая, как сын.

Но радость была подобна зимнему цветку, В тот же день на дворцовый двор прискакал гонец.

– О мандарин! Недуг, горе, лавины, налет саранчи и отравление колодцев!

Мандарин задрожал.

– Город Кванг-Си, - прохрипел гонец, - город, построенный в виде свиньи, каковую мы отогнали, превратив стену в здоровенную дубину, теперь развеял пеплом наше торжество. Жители перестроили стену своего города в виде великого костра, который сожжет нашу дубину!

Сердце мандарина увяло в его груди, подобно осеннему плоду на старом дереве.

– О боги! Путешественники будут чуждаться нас. Торговцы, прочтя символы, отвернутся от дубины, так легко разрушимой, к огню, побеждающему все.

– Нет, - послышался шепот, словно упала снежинка, за шелковой завесой.

– Нет, - недоуменно сказал мандарин.

– Скажи своим каменщикам, - продолжался шепот, теперь напоминавший падающие капли дождя, - пусть они построят стену в виде сверкающего озера.

Мандарин произнес эти слова вслух, и сердце его согрелось.

– И этим озером воды, - вещал шепот и вторил старый мандарин, - мы зальем огонь и уничтожим его навсегда!

Город оделся празднично, узнав, что его снова спас великий мудрец. Все побежали к стене и принялись перестраивать ее, распевая, но не так громко, как раньше, ибо устали, и таская камни не так быстро, ибо в первый раз перестройка стены отняла у них месяц, и пришлось им запустить дела и жатву, отчего они стали слабее и беднее.

Последовал ряд ужасных и удивительных дней, один другого тягостнее.

– О властитель, - возгласил гонец, - Кванг-Си перестроил стену так, чтобы она походила на уста. И они выпьют все наше озеро.

– Тогда, - сказал властитель, стоя вплотную у шелковой завесы, - придайте стене вид иглы. Она зашьет эти уста!

– Властитель, - возопил гонец, - они кладут стену в виде меча, чтобы перерубить нашу иглу!

Властитель, дрожа, прижался к шелковой завесе.

– Тогда переложите камни в виде ножен для этого меча!

– Да пощадят нас боги! - зарыдал на следующее утро гонец. - Они работали всю ночь, и теперь их стена как молния. Она вспыхнет и разнесет ножны в щепы!

Болезни разбежались по городу, как стая лютых псов. Лавки закрылись. Жители, бесконечные месяцы изнемогавшие на перестройках стены, сами стали похожи на Смерть. На улицах появились погребальные шествия, хотя лето было в разгаре и людям надлежало трудиться в поле на уборке урожая. Мандарин так ослабел, что его ложе придвинули к шелковой завесе. Здесь он лежал и срывающимся голосом отдавал свои распоряжения строителям. Голос за завесой теперь тоже ослабел и замирал, как ветер под карнизом.

"Кванг-Си орел?" - "Тогда наша стена должна стать сетью для этого орла". - "У них солнце, чтобы сжечь нащу сеть?" - "Построим луну и затмим их солнце".

Город еле шевелился, как заржавелая машина: вотвот остановится!

И наконец голос за завесой воскликнул:

– Во имя богов, пошли за Кванг-Си!

В последний день лета четыре голодных лакея внесли мандарина Кванг-Си, очень больного и обессиленного, в зал аудиенций нашего мандарина. Обоим мандаринам подложили под спины подушки. Гость и хозяин взирали друг на друга.

Их дыхание трепетало на устах, подобно зимним ветрам.

Послышался слабый голос:

– Положим этому конец!

Старики закивади головами.

– Это не может продолжаться, - произнес голос. - И наши и ваши жители только и заняты тем, что каждый день, каждый час перестраивают по-новому городские стены. У них нет времени, чтобы охотиться, ловить рыбу, предаваться любви, почитать предков и детей этих предков.

– Это верно! Это верно! - сказали мандарины обоих городов.

– Вынесите их на солнце! - прозвучал голос.

Стариков вынесли на солнце и поднялись с ними на вершину невысокого холма.

Пользуясь последним летним ветерком, несколько тощих детей пускали воздушных змеев. Эти змеи имели вид драконов всех цветов радуги, цвета лягушек и цвета травы, и цвета моря, и монет, и пшеницы.

Дочь первого мандарина стояла у его ложа.

– Смотрите! - сказала она.

– Это всего лишь змеи, - сказали старцы.

– Но что есть змей на земле? - сказала она. - Ничто. Что же нужно, чтобы поддержать его, сделать прекрасным и поистине одухотворенным?

– Нужен, конечно, ветер, - сказали мандарины.

– А что нужно небу и ветру, чтобы сделать их прекрасными?

– Змеи нужны, конечно! Много змеев, чтобы нарушить однообразие, одинаковость неба. Змеев цветных, летающих!

– Так-то, - сказала дочь мандарина. - Ты, Кванг-Си, в последний раз перестроишь свою городскую стену, чтобы она изображала не более и не менее, как ветер. А мы построим нашу в виде золотистого змея. Ветер оживит змея и вознесет его высоко в небо. Змей нарушит однообразие ветра и придаст его жизни цель и значение. Один без другого они ничто. Вместе - они и красота, и совместный труд и долгое счастье.

Мандарины преисполнились такой радости, что впервые за несколько дней приняли пищу. К ним тотчас начали возвращаться силы, они обнялись, вознесли друг другу хвалу и назвали дочь мандарина юношей, мужем, каменным столпом, воителем и навеки преданным сыном. Вскоре они расстались и поспешили в свои города, радостно восклицая еще слабыми, но блаженными голосами.

И немного спустя их города стали называться городом Золотого Змея и городом Серебряного Ветра. Жители снова убирали урожай и занимались.делами. Они опять пополнели, а болезни убежали, как испуганные шакалы. И каждую ночь года жители в городе Змея могли слышать чистую и бодрящую музыку ветра. А жители в городе Ветра могли слышать, как змеи пели и бормотали, взлетая и наполняя их счастьем.

– Да будет так! - сказал старый мандарин, стоя перед шелковой завесой.

Перевод Д. Горфинкеля