Несвижский замок и городские укрепления

 

Несвиж, согласно летописям, известен с XIII в. Один из его князей — Юрий Несвижский — в 1224 г. принимал участие в битве с татарами на Калке. После включения земель Белоруссии в состав Великого княжества Литовского несвижские князья владели своим уделом с XIII по XV вв. на условиях несения военной службы. В 1492 г. великий князь Александр передал город князьям Кишкам, а в 1513 г. княжна Анна из этого рода вступила в брак с Яном Радзивиллом («Бородатым»), к которому и перешел Несвиж.

Теперь неясно, какие причины заставили несвижского князя Николая Радзивилла («Сиротку») приказать в мае 1583 г. начать на месте старого деревянного замка строительство современной фортеции. Вполне вероятно, что причиной послужил неожиданный пожар. Однако не исключено, что на князя оказала влияние европейская фортификационная практика. В пользу этого свидетельствует и то, что зиму 1580-81 гг. Радзивилл провел в Италии, где мог собственными глазами видеть и должным образом оценить тогдашние достижения итальянского военного зодчества.

 

 

И, думается, совсем не случайно новый замок было поручено построить итальянскому архитектору Джиованни Бернардони. Неизвестно, сооружал ли он ранее фортеции. Тем не менее, вера в его способности и талант были настолько велики, что Николай Радзивилл даже выехал в паломническое путешествие в Палестину, разрешив вести строительные работы без него.

Несвижский замок возвели на полуострове, на правом берегу реки Уши, подпертой плотиной, которая образовала два пруда — Паненский и Пионерский. Окруженный широким водяным рвом, где уровень воды регулировался, Несвижский замок был фактически островным, с двумя водными рубежами. Попасть в замок из города можно было только по длинному деревянному мосту, который шел через озеро и в случае опасности легко разбирался. Этот мост доходил до оборонительного рва с переброшенным через него подъемным мостом.

Замок имел в плане форму четырехугольника размером 170Х120 м, окруженного высоким земляным валом с бастионами по углам. Вал был обмурован камнем до самого верха и переходил в такой же бруствер.

За бруствером были сделаны стрелковые ячейки, окопы, шла дорожка, которой пользовались защитники во время осады. Со стороны замкового двора брустверная линия огня защищалась еще одной каменной стенкой. Просторный замковый двор окружали три здания. Напротив въездных ворот, на оси въезда, стоял главный корпус с княжескими покоями. По углам прямоугольного здания возвышались традиционные для Белоруссии 8-гранные башенки, однако они уже утратили свое оборонное значение. Центр фасада украшал ризалит.

Справа от входа на замковый двор стоял массивный трехэтажный корпус с высокой часовой башней. Здесь же, видимо, размещались казармы и отдельные хозяйственные службы.

Третье здание — двухэтажный хозяйственный корпус стоял на дворе слева от въезда.

Характерно, что вал Несвижского замка заслонял собой от обстрела весь первый этаж здания. Внутри вала, имевшего сводчатые помещения, располагались отдельные подсобные службы, а также четыре тайных выхода. Позднее, в XVII в., на бастионах возвели башни.

С внешней стороны водяного рва шла широкая дорога, которая защищалась невысокой земляной насыпью. С запада и севера от насыпи находился ров, а с остальных сторон — глубокие пруды.

С запада подход к воротам укреплялся треугольным шанцем, от которого отходили две дороги. Чтобы защитить подступы к замку с северной стороны, напротив него, на левом берегу реки Уши, соорудили большой бастион, который контролировал подступы к мосту.

Все вышесказанное позволяет утверждать, что Несвижский замок стал родоначальником нового типа бастионных укреплений в Белоруссии — так называемой новоитальянской системы.

Некогда Несвижский замок считался одним из самых мощных и совершенных. В нем никогда не ощущался недостаток в артиллерии, ручном огнестрельном оружии и военной амуниции. Здесь всегда стоял большой гарнизон.

Ранее, чем где-либо в Белоруссии, в Невиже была создана литейная пушечная мастерская — людвисарня. Уже в 1576 г. здесь отлили первую партию из семи пушек — «подделков», стрелявших 2-фунтовыми ядрами. Этим же годом датируется мортира — «моджер спижовый». Две пушки — «2 подделка в осаде дубовой слесарской работы с колами и осями добре окованными и обрефованными» были отлиты в следующем 1577 г. Несвижская «делолейня» в 1597 г. отлила серию пушек и мортир, которым дали имена христианских святых: «Святой Иоанн», «Святой Марк», «Святой Лукаш», «Святой Михаил», «Святой Рафаил», «Святой Матвей», «Святая Марконеза». Выпуск пушек в 1598 г. несколько замедлился в связи с тем, что для замков Несвижского и Мирского отливалась партия часовых колоколов. За свой мелодичный звук они получили название «цимбалы». Голос цимбал звучал на протяжении 300 лет, отбивая каждый час и каждые 15 минут.

Однако в том же 1598 г. начинается отливка новой партии пушек и мортир, которая растянулась на несколько лет. Каждому орудию давалось оригинальное название, вырезавшееся на стволе по-латински с оригинальной расшифровкой названия. Так, в 1598 г. была отлита мортира «Крокодил». В следующем, 1599 г., мортира «Саламандра», пушка, стрелявшая огненными ядрами, пушки «Цербер», «Гидра», а также мортиры «Святой Юрий», «Святой Александр», «Святой Георгий». К ним в 1600 г. добавились «Святой Крыштоф», «Бахус», «Виноград», «Сова», «Попугай», «Кубок», «Цирцея». Затем последовал перерыв и лишь в 1602 г. отлили пушку «Мелюзина».

Отливкой пушек в Несвиже в конце XVI — начале XVII в. руководил мастер — немец Герман Мольтц-фельд. Однако этот сложный и многотрудный процесс был делом рук большого квалифицированного коллектива ремесленников, основу которого составляли местные мастера-белорусы. Они участвовали в создании форм для отливки орудий, «доводили ствол», отливали бронзовые украшения в виде листьев различных растений, виноградных лоз и гроздьев, птиц, зверей, изображений святых. Они напаивали отлитые буквы латинских надписей, изображения святых, ставили орудия «на кола» лафета. Документы сохранили имя «Степана злотника», который резал «литеры на титулах и верши, что должны быть на делках». Столяр Хломада занимался изготовлением «кол под гарматы». Упоминаются также «Петр слесарь», «гисер (отливщик букв— М. Т.) Герман, тесля мирский», кузнецы.

Пушки последней серии отливок — не только оружие. С полным правом их можно отнести к подлинным произведениям литейного искусства. Стволы пушек напоминали причудливые колонны, перекрученные стволы деревьев с объемными изображениями попугаев, сов, семиглавых чудищ, песьих голов и др. Это придавало им экзотичность и привлекательность. Оригинальны были и латинские надписи на их стволах:

«Гидра. Готовит траур, скоро тронет черной отметиной». «Попугай. Всех умерщвляю, кого кривым клювом ударяю». «Сова. Катастрофу предсказываю каждому, если кто-либо прибудет как разрушитель». «Химера. Уничтожаю врага огненным горлом зияющей химеры» и т. п.;

Отливка пушек в Несвиже продолжалась и позже — в XVII–XVIII вв., когда делались железные навальные орудия 6-фунтового калибра. В 1743 г. отлили серию 3-фунтовых бронзовых орудий и 12 стволов. 2-фунтовые пушки делали в 1749, 1753, 1756, 1760 и 1762 гг. Еще в 1785 г. в присутствии короля Станислава Августа была отлита 24-фунтовая пушка, украшенная выгравированными сценами пребывания в Несвиже короля и его придворных. В тот же год в замке насчитывалось 66 пушек.

Неудивительно, что Несвижский замок во время русско-польской войны выдержал осады войск в 1654 и 1659 гг. В 1706 г. войска шведского короля Карла XII взяли его после длительной осады, ограбив дворец и взорвав мощные замковые бастионы.

Востановленный снова в 20-е годы XVIII в., Несвижский замок постепенно утрачивал первоначальные черты, существенно изменив систему своей фортификации. Обмурованные бастионы, которые подорвали шведы, уступили место новым, земляным.

Что касается внутризамковых жилых и хозяйственных построек, то их на протяжении XVII и XVIII вв. не раз перестраивали, надстраивали и дополняли новыми архитектурными деталями. Так, главный дворцовый корпус в середине XVIII в. переделали и надстроили, дополнив трехэтажными объемами. Вместе с двумя другими перестроенными корпусами они образовали открытый двор. Усложнились украшения фасадов, стены стали члениться пилястрами. Очень красиво смотрелся ризалит, поднятый до четырех с половиной этажей и завершенный фронтоном. Его удачное архи-тектурно-художественное решение еще больше подчеркивается пластикой пилястр, богатым рельефным декором и скульптурными вставками в стиле позднего барокко. Особенно щедро украшен щит фронтона, поля откосов с обеих сторон ризалита и межпилястровые промежутки. В XVIII в. перестроили браму замка, а крылья дворца соединили двухэтажной галереей.

В общей планировке и объемном построении замка заметна тенденция симметричности. Она в значительной степени повлияла на идею создания дворцово-замкового ансамбля с большим открытым двором, окруженным монументальными строениями. Силуэт ансамбля, усиленный стройными башнями и башенками, приобрел романтическую привлекательность, а вода прудов и яркая зелень ландшафтного парка завершили становление дворцово-замкового комплекса — одного из наилучших в Восточной Европе.

Несвижский замок, родовое гнездо местных Радзивиллов, в свое время был не только великосветским замком, но и богатым культурным центром, средоточием средневекового искусства. В 12 величественных залах размещалась библиотека на 20 тыс. томов, портретная и картинная галереи, которые насчитывали более тысячи полотен, принадлежавших кисти различных известных и неизвестных художников, богатая коллекция европейского, арабского, японского и китайского оружия, знаменитые слуцкие пояса, кореличские и несвижские шпалеры, огромная коллекция монет и медалей, роскошная мебель и другие предметы.

Сейчас в замке размещается профсоюзный санаторий.

Однако рассказ о Несвиже был бы неполным без описания защитных сооружений города. Первоначально в нем не было укреплений, и его жители в период военной опасности укрывались в замке. Лишь в 1586 г. Н. Радзивилл поставил перед горожанами задачу соорудить оборонные объекты, в том числе две городские каменные брамы, «абы место замкнено было». Одна брама выводила на дорогу в Мир, другая — в Слуцк. Князь лично следил за ходом фортификационных работ и указывал, где ставить ворота и каких размеров. Город, получивший магдебургский привилей («право Саское Магдебургское»), отчислял деньги на фортификационные работы из своих доходов. Радзивилл освободил мещан навечно «от жнивных толок», однако обязал их каждый год «с каждого пляца оселого насыпать по пруту (4,87 м — М. Т.) земляной насыпи вала». Все общественные работы в Несвиже выполнялись сообща всеми мещанами. Согласно артикулам магдебургского права, в городе были организованы сторожевая, противопожарная службы и ополчение.

27 сентября 1592 г. с согласия мещан магистрат принял специальную «Ухвалу места Несвижского», где провозглашались основные обязанности жителей по обороне своего города. Согласно «Ухвалы» горожане могли быть свободными от обязанности выполнять «валовую работу», если вносили в магистрат ежегодно по 30 грошей литовских с каждого «пляца». За эти деньги нанимались специальные землекопы, валмейстер, каменщики и другие рабочие, которые постоянно следили за состоянием укреплений. Лишь только в случае необходимости отнести «паркан» на новое место и при прорыве дамбы — гребли все жители должны были являться «як на гвалт». При сборе налога бедным и убогим делалась скидка: они выплачивали свой взнос в рассрочку. Каждый владелец дома был строго обязан иметь ручницу, порох, пули и являться на пункт сбора ополчения по сигналу городского «бубна». Тот, кто не приобретал оружия, в начале штрафовался на одну копу грошей. Затем решался вопрос о его пребывании в городе. Опоздавший на сбор ополчения платил магистрату штраф в 12 грошей.

Все жители несли сторожевую и оборонную повинности, участвовали в военных смотрах («полисах») и тренировках («муштрах»). Ежегодно все взрослое мужское население участвовало в стрелковых соревнованиях на приз «короля курка». Они проводились в торжественной обстановке в «шихаузе» — на определенном месте для стрельбы, находившемся за монастырем бенедиктинок. В числе первой стрелявшей четверки были, как правило, князь Радзивилл и его жена, которые могли передать свое право первого выстрела любому лицу, а также губернатор Несвижского замка и войт. Затем стреляли члены магистрата и все жители города, являвшиеся со своим оружием. Тот, чья пуля попадала в середину мишени, провозглашался на целый год «королем курка». Ему в торжественной обстановке в городской ратуше вручался аксамитовый пояс с серебряными пластинками. Имя победителя записывалось в магистратскую книгу, его освобождали от ряда налогов и ему разрешалось свободно «выкуривать» определенное количество пива и браги. С того же дня «король» назначался на год смотрителем «шихауза». Он обязан был приобрести за свой счет серебряную табличку весом в 1 лот (11 г с небольшим — М. Т.), выгравировать на ней свое имя и прикрепить к поясу. Если победителем становился сам князь, его жена или губернатор, то они уступали титул «короля» любому жителю Несвижа.

К концу XVI в. городские укрепления в основном были сооружены. Гравюра несвижского картографа Томаша Маковского, сделанная около 1600 г., изображает Несвиж, основу обороны которого составлял высокий земляной вал. Он имел вид пятиугольника с 7 бастионами, который охватывал город со всех сторон.

Внутрь попадали через пятеро ворот-брам: Слуцкую, Клецкую, Виленскую, Мирскую и Замковую. Городскую фортификацию окружал водяной ров, соединявшийся с рекой Ушой. Перед каждой брамой имелся подъемный мост. Не последнее место в обороне Несвижа занимали 4 каменных кляштора — бенедиктинский, иезуитский, бернардинский и доминиканский с комплексами построек, поставленные в тактически важных и выгодных местах. Они закрывали прямую дорогу к замку и были серьезным препятствием на пути противника. Водяной ров вокруг города выполнял еще одну функцию: он был зарыблен и превратился практически в рыбий питомник. Однако ловить рыбу мещанам запрещалось. Радзивиллы приказывали строго следить за этим поручику или цейхгварту, уполномочив их отнимать сети у горожан.

Городские укрепления в XVII в. продолжали строиться, а в случае необходимости периодически ремонтировались. Магистрат, в лице «будовничего» — главного строителя, который был одновременно бурмистром, заключал договоры с землекопами («копачами»), каменщиками («мулярами»), плотниками («цеслями», «дойлидами») на выполнение конкретных работ. За это платились деньги с выдачей задатка. Так, согласно договору от 29 июля 1652 г. «будовничего» бурмистра Яна Гановича с «достославным мастером — муляром Якубом Безменом с четырьмя товарищами», сооружались две каменные стенки. Одна шла вдоль реки, а вторая — поперек ее — от гребли, которая вела на замок. Кроме того, ремонту подверглась Копыльская брама, где надо было оштукатурить низ, поправить арки ворот, угол, подмытый водой пруда, побелить все сооружение. Мастер обязан был сам позаботиться о подсобных рабочих, подготовить стройматериалы и выполнить все работы, включая ремонт откосов каменных стен, за 4 недели августа. Все это оценивалось в 20 коп грошей, причем задаток в 6 коп выдавался сразу. После подписания контракта бурмистр для того, чтобы каменщики «…веселей возле той стены ходили», выделил им на угощение 3 злотых и купил на 2 злотых 15 грошей пива и водки.

Сведения о строительных работах 1652 г. показывают, что каменные стены в это время возводились с востока и севера города. С юга и запада они уже имелись. Их называет король Владислав IV в привилее, выданном несвижским мещанам 2 марта 1633 г., отмечая «…возведенные высокие и основательные стены-муры Несвижа, досмотренные и обеспеченные оборонительными укреплениями».

Как видим, постройка городской фортификации Несвижа растянулась на многие годы. Этот факт является наглядным отражением экономических возможностей горожан, на которых лежал тяжелый податный пресс, и возможностей магнатов Радзивиллов, не только соорудивших на протяжении 1584–1598 гг. первоклассный замок, но и заложивших 2 костела, 2 кляштора и большой коллегиум для 200 монахов.

Во время русско-польской войны 1654–1667 гг. Несвиж дважды, в 1654 и 1659 гг., был взят штурмом, а его укрепления повреждены. Однако удержать город русским воеводам не удалось. Также безуспешными были осады замка. В 1660 г. воевода Хованский доносил царю, что вынужден снова посылать к Несвижу воеводу С. Змеева, которому «велел город осадить и промысл над Несвижем чинить сколько милосердный бог помощи подаст». Хованский писал, что вылазки из города ратных людей — конных и пеших, наносят его людям большую «шкоту», особенно фуражирам, приезжавшим из-под Ляхович на поиски «хлебных запасов и конских кормов». Судя по всему, взять Несвиж в 1660 г. не удалось.

Привилей короля Михаила Вишневского от 29 октября 1669 г. упоминает о возобновлении укреплений города, которые сооружались заново от самого фундамента. Однако дела шли плохо. Тогда князь Михаил Радзивилл, желая привести свое родовое гнездо в надлежащее состояние, начал сам «немалым коштом фортификовать Несвиж».

Однако восстановить полностью свои укрепления город до начала Северной войны не смог. Это заставило магистрат и все «поспольство», не надеявшееся на городскую фортификацию, просить Радзивилла, чтобы он разрешил им в случае острой нужды укрыться за стенами замка. Судя по тому, что в марте 1706 г. шведский подполковник Таутфэттэр взял Несвиж штурмом, Радзивилл просьбу жителей не удовлетворил. Правда, как уже упоминалось, в мае того же года шведские войска после длительной осады все же овладели и замком, разрушив его и взорвав бастионы. Однако при осаде города шведы так и не смогли сломить сопротивление защитников, засевших в стенах иезуитского коллегиума и в соседних каменных постройках.

После Северной войны укрепления замка и города все же восстановили. Радзивиллы и короли Речи Посполитой хорошо понимали стратегическую важность и значение Несвижа для Верхнего Понеманья и центра Белоруссии. С севера и запада на подступах к городу возвели дополнительные бастионные укрепления, правым краем упиравшиеся в искусственный пруд. В Несвиже по-прежнему было много огнестрельного оружия. Так, в 1765 г. здесь еще было 36 пушек главным образом местной отливки, сотни мушкетов, карабинов, «янычарок», пистолетов и другого оружия. Гарнизон замка, который, как правило, возглавляли иностранные офицеры, в своей службе все более ориентировался на подавление выступлений угнетенного населения.

Сведений о военной организации мещан Несвижа за XVIII столетие нет. Судя по аналогии с другими владельческими городами Радзивиллов, она сохранилась и действовала по старым канонам вплоть до момента присоединения земель Белоруссии к России. В 1792 г. Несвижский замок сдался «российским войскам по заложении первых батарей». Также без труда был взят и город. Как отмечали русские офицеры, его укрепления были в плохом состоянии: «ныне город окружающий земляной вал весьма не надежен». Однако стратегическое значение Несвижа «на вершине реки Неман» учитывалось, равно как и достоинства замковой фортификации: «…замок может учинить изрядное сопротивление, ежели оной защищаться будет довольным числом храброго войска».

До наших дней в Несвиже уцелела только одна городская брама — Слуцкая, перестроенная в 1700 г. Она представляет собой тип массивных безбашенных брам с удлиненной (10,3 м) проезжей частью, которые со второй половины XVII в. широко распространились в Белоруссии. Проезд закрывался двойными полотнищами. Здесь находилась каморка сторожей и вход на лестницу, которая вела на второй этаж. Неглубокий рельеф декора хорошо подчеркивает массивность древнего сооружения.

 

 

БЫХОВСКИЕ УКРЕПЛЕНИЯ

 

В письменных источниках поселение под названием «двор Быхов» впервые упомянуто в грамоте князя Дмитра Семеновича 31 мая 1393 г. В 1430 г. он находился во владении князя Свидригайло, перейдя затем в руки князей Гаштольдов. После угасания этого рода в 1542 г. Быхов оказался у могущественных магнатов Ходкевичей. Им он принадлежал до 1625 г., перейдя затем по наследству к Сапегам.

Поселение возникло на правом берегу Днепра недалеко от слияния с ним речушки Мокранки и с этой стороны оно было надежно защищено природой.

В 1590 г. владелец Быхова Ян Ходкевич, занимавший должность гетмана Великого княжества Литовского, получил от короля грамоту на постройку здесь Каменных замковых укреплений, которые сменили деревянные. При Карле Ходкевиче, в 1610–1619 гг., строительство было продолжено и завершилось при Льве Сапеге, когда город получил мощную бастионную фортификацию. Громадный 800-метровый вал с бастионами, равелинами и рвом в виде полукруга надежно защищал Быхов и принес ему славу неприступной цитадели.

Город был продуманно спланирован и делился на кварталы взаимно перпендикулярными улицами. Центр его занимала торговая площадь.

Основой, ядром обороны Быхова являлся дворцово-замковый ансамбль, построенный в начале XVII в. и не раз перестраивавшийся. Он занимал участок берегового плато в виде неправильного прямоугольника размером 77Х100 м. С востока его защищал Днепр, с остальных трех сторон — глубокие и широкие (22–27 м) оборонительные рвы. Отделенный от города рвом и подъемным мостом, обнесенный земляным валом с бастионами, замок представлял собой компактный комплекс жилых и хозяйственных построек, стоявших по периметру замкового двора. С западной стороны располагались три каменные башни: угловые 8-гранные двухъярусные, имевшие по 7–8 бойниц, и въездная воротная брама.

Она была 2-ярусной, со сводчатым перекрытием, с круглым куполом — «галкой» и флюгером в виде герба Сапегов. Двухстворчатые полотнища ворот дополнительно защищались опускной решеткой — герсой и имели целую систему железных запоров. Попадали в ворота по деревянному мосту, на середине которого размещалась подъемная решетка— «крата из дерева столярской работы». На оси замкового въезда стоял дворец. Его верх занимали покои и столовая, а внизу располагались подвалы. На замковом дворе находилась «студня».

Подобно другим белорусским городам, Быхов располагал военной организацией мещан и волощан, объединенных в десятки и сотни. Они были вооружены холодным и огнестрельным оружием, имели свои знамена — хоругви, бубны и трубы, регулярно становились на «попис» перед местным управляющим, громко называвшимся «губернатором». Традиция «полиса» была древней и соблюдалась «водлуг давнего звычаю». Поветовая быховская шляхта также ежегодно «пописывалась на святого Михала водлуг давнего звычаю».

Все жители города, согласно древней традиции, занимались фортификационно-строительной работой:

начав с весны и до заморозков, бесплатно ремонтировали и насыпали заново валы, чистили и углубляли рвы под присмотром местного губернатора. Крестьяне Быховской волости, окончив сеять яровые, также обязывались «водлуг давней повинности своей валовую работу исполнять по приказу Его Милости пана губернатора». Они же осенью, «сойдя с поля», продолжали эту работу до заморозков. Следует отметить, что городской оборонительный вал Быхова достигал высоты 7–8 м и ширины в основании до 30 м. Почти такие же параметры имел и оборонительный ров.

Попасть в город и выйти из него можно было только через трое каменных ворот — Подольные (Доль-ные), выводившие к берегу Днепра, Могилевские — в северной части и Рогачевские (Новобыховские) — в южной, открывавшие путь к другим городам Белорусского Поднепровья. Через оборонительный ров перед Могилевской и Рогачевской брамами были перекинуты мосты, последнее звено которых перед входом поднималось.

На подступах к замку с севера мощным узлом обороны стоял каменный костел, обнесенный каменной оградой с небольшими угловыми башенками. Кроме того, недалеко находилась приспособленная к обороне инкастеллированная синагога. Прямоугольная в плане, с толстыми, почти 2-метровыми стенами, круглой угловой башней, круглыми и прямоугольными бойницами в аттиковой части, она запирала выход из прилегавших улиц северо — западной части города и являла собой дополнительное препятствие на пути наступавших.

Мещанское ополчение Быхова в XVI–XVII вв. было хорошо вооружено первоклассным оружием. Документы XVI в. упоминают ручницы, гаковницы, пулгаки, сагайдаки (луки со стрелами), копья, панцири кольчатые.

Оружием европейских типов были вооружены при Сапегах в XVII в. и солдаты замкового гарнизона, нанимавшиеся в Венгрии или Германии. В городе и замке всегда имелось значительное количество артиллерии и боеприпасов — пороха, свинца, селитры, железа. При Сапегах в Быхове существовал собственный литейный пушкарский двор. Здесь мастера «людвисары» — литейщики отливали пушки самого различного калибра и типа: дробовые пушки — «шротовницы», полевые орудия мортиры — «мордеры», многоствольные «органы» — прототипы современных многоствольных орудийных установок. Здесь же делались ядра, картечные заряды, гранаты артиллерийские и ручные.

Причем, по сведениям за 1682 г., гранаты делались не только железными, деревянными («точеными»), но и стеклянными с толстыми стенками, осколки которых наносили страшные раны. Кроме аркебузов, мушкетов и пистолетов местные оружейники делали еще в XVII в. традиционные виды оружия — боевые цепы, пики, топоры, косы «просто насаженные», которыми вооружалась часть городских и сельских ополченцев.

Документы свидетельствуют, что быховские литейщики пушек приглашались для работы и в соседние города. В частности, в 1697 г. мастера «Юрко» и «Миколай» отливали большую пушку в Могилеве.

Калибр быховских пушек был различен: вес их ядер составлял от 1 до 100 фунтов. Еще в 1912 г. 10 пушек быховской отливки находились в городе, четыре из них стояли, прислоненные к стенам костела, а 6 лежали в замке у стен дворца. Затем их следы затерялись.

Быхов, близко расположенный к тревожному порубежью, беспокойной казачьей Украине, неоднократно переживал военные потрясения. Однако захватить сильно укрепленный и хорошо вооруженный город было очень сложно. Известно, что лишь в 1590 г. «низовые казаки» донского гетмана Матюши Федоровича захватили «место Быховское, наехавши гвалтовне…». Однако в 1648 г. восставшие украинские казаки и местные крестьяне во главе с Ф. Гаркушей уже не смогли взять ни города, ни замка.

В русско-польской войне середины XVII в. Быхов все время был камнем преткновения для обеих воюющих сторон. Сначала его 18 месяцев, с августа 1654 г., безуспешно осаждали украинские казаки под командованием И. и В. Золотаренко и войска князя А. Н. Трубецкого. При этом И. Золотаренко был убит. В городе разместились украинские казаки И. Нечая, который во второй половине 1658 г. изменил русскому царю и перешел на сторону польского короля. В результате Быхов снова оказался с мая по декабрь 1659 г. в осаде. Он был взят 4 декабря в ходе ночного штурма войсками князя Лобанова-Ростовского, которому удалось склонить к капитуляции коменданта замка немца Шульца. В ходе осады город и замок сильно пострадали, особенно замок, где взорвался арсенал. Однако уже в 1660 г. царские войска сами оказались осажденными и в декабре 1661 г. сдались войску гетмана Чарнецкого.

В годы Северной войны на Быхов обрушились новые беды. Его владелец К. Сапега перешел на сторону С. Лещинского и Карла XII. В результате союзное войско короля Августа II и Петра I дважды подвергало осаде город. В многомесячной осаде 1701 г. успех был достигнут благодаря громадной пушке, привезенной из Могилева. На один заряд в нее шло сразу три пуда пороха. Командовавший осадой генерал Синицкий имел хорошего бомбардира, который многопудовыми начиненными «бомбами сильно здания городские ломал и разрушал». В результате город сдался, правда, на почетных условиях: мещанам сохранили все вольности и привилеи.

Затем, спустя некоторое время, Синицкий перешел на сторону противника, сделав Быхов своим главным опорным пунктом. После того, как его солдаты ограбили русскую армейскую казну, доставлявшуюся к месту дислокации полков Петра I, царь двинул против сильно укрепленного Быхова войска своих генералов Боура, Чамберса, Фонвердена и Волхонского. Население города не поддержало мятеж, однако под угрозой суровых репрессий было вынуждено занять боевые позиции. Синицкий не смог удержать город и капитулировал. В результате вся быховская артиллерия числом не менее 30, а также 15 пушек, взятые Синицким из Могилева, были судами отправлены в Киев. В городе на протяжении семи с лишним лет находился русский гарнизон. При отступлении были приведены в негодность брамы, взорваны бастионы.

Спустя некоторое время Сапеги восстановили укрепления, артиллерийский парк заново пополнился новыми орудиями. По сведениям за 1751 г., здесь все еще насчитывалось 20 пушек, сохранялось мещанское и шляхетское ополчение. В замке в 1757 г. имелся гарнизон из 50 человек «жолнеров», одного капрала, двух ефрейторов и двух барабанщиков. Все они были местными жителями, набранными из Старого и Нового Быхова и служившими на условии пользования земельными наделами.

С присоединением Восточной Белоруссии к Российской империи Быхов утратил свое стратегическое значение, а его укрепления с течением времени пришли в упадок.

 

 

ГОЛЬШАНСКИЙ ЗАМОК

 

Поселение Гольшаны с деревянным замком, известное по летописям с XIII в., возникло на высокой самородной горе над рекой Корабль, на северо-востоке от местечка Гольшаны. Князья Гольшанские владели замком до 1525 г., а потом, после брака княжны Елены Гольшанской с Павлом Сапегой, он перешел во владение Сапегов. Они перенесли свою резиденцию на берег речки Лусты (Жиганки).

Гольшанский каменный замок, возведенный в первой половине XVII в., — наглядная иллюстрация тех значительных изменений в архитектуре, которые произошли на протяжении столетия. Своей композицией он отдаленно напоминает Мирский замок и представляет собой прямоугольное (88,6Х95,6 м) замкнутое здание. Жилые корпуса с башнями на углах образуют, как и в Мире, замкнутый квадратный двор. Однако мощные стены, характерные для оборонного зодчества XVI в., в Гольшанах уступили место фасаду жилого дома. Здесь уже нет воротной башни, а угловые 6-гранные стали меньшими и более стройными. В них в основном размещались жилые и хозяйственные помещения. Башни еще не утратили своего первоначального значения, однако основой обороны замка стали уже мощные земляные валы и водяные рвы. Проезд в замок находился по центру одного из зданий, фасад которого характеризуется монументальной простотой. Арочный портал обрамлялся архивольтом.

 

 

Напротив въезда, на его оси, в противоположной стороне двора находилась небольшая капличка, встроенная в жилой корпус.

Композиция внешнего фасада Гольшанского замка напоминает голландские замки Бесенштэен и Клейдаель под Антверпеном, хотя и отличается от них пропорциями, массивностью и деталями планировки.

Такое сходство объясняется тем, что Белоруссия, находясь в составе Речи Посполитой, ощущала достаточно мощное влияние голландско-фламандской архитектуры, которое было результатом оживленных культурных и торговых связей со странами Западной Европы.

 

 

С конца XVI в. и до начала XVIII в. на землях Речи Посполитой резиденции магнатов строились с анфиладной планировкой помещений, аркадными галереями и угловыми башнями. По такому принципу, в частности, построены в конце XVI — начале XVII в. польские замки Баранов, Красичин, Суха. Архитектурная композиция, планировка и частично их размеры весьма близки и схожи с архитектурно-планировочными элементами Гольшанского замка.

Многое из того, что было в Гольшанах, разрушено. Можно только утверждать, что справа от входа находилась большая квадратная зала с четырьмя колоннами, на которые опирались крестовые своды. Стены зала ранее были покрыты богатой живописью. На них висели портреты представителей рода Сапегов, живописные полотна и оружие. Окна, выходившие на замковый двор, имели витражи из толстого стекла. Каменные плитки пола гармонировали с дорогими коврами и мебелью — креслами, мраморными столиками, бронзой подсвечников. Небольшие комнатки в башнях украшались разнообразной лепкой.

Стены других залов и жилых покоев, колонны и оконные проемы были украшены росписями. Потолки и обрамления каминов, окон также украшала разнообразная лепка.

Под замком имелись громадные сводчатые подвалы.

Современники считали Гольшанский замок самым выдающимся и красивым в Белоруссии и Литве.

В годы Северной войны замок был большей частью разрушен шведами. Довершил его уничтожение в 1880 г. последний его хозяин Горбанев. Он взорвал башни и стены, а кирпич пустил на строительство корчмы. Частично уцелели две башни и восточное крыло дворца, которые будут реставрироваться.

 

ЗАМОК В СМОЛЬЯНАХ

 

Он находится в Оршанском районе у д. Смольяны и занимает низкий заболоченный участок на левом берегу речушки Дерновки. Его возвели во втором десятилетии XVII в. по приказу князя Семена Андреевича Сангушко.

Традиции местного зодчества повлияли и на выбор строительного материала и на планово-композиционное размещение зданий замка, ориентированных на разные стороны.

 

 

Это давало равномерно свет всем покоям и залам.

Замок был обычным для земель Белоруссии прямоугольным в плане сооружением. Его архитектурные объемы, огражденные внешней стеной, выходили во двор. Внутренние корпуса Смольянского замка были трехэтажными. Поперечные перегородки разделяли их на отдельные помещения с большими оконными проемами, что отчетливо выявляет великосветский характер здания.

Руины замка свидетельствуют, что он имел традиционную по тем временам прочную браму, по высоте равную жилым корпусам замка.

На каждом углу комплекса стояли угловые башни, которые тогда выполняли уже роль обычных жилых помещенинй, о чем свидетельствуют большие окна.

Высотной доминантой Смольянского замка была 5-этажная башня, которая стояла вблизи входных ворот. Пятиугольная в плане, она, как, вероятно, и все башни замка, выделялась утонченным рельефным декором, мягко контрастировавшим с гладкими поверхностями стен. Орнамент оконных проемов и плоская ордерная раскреповка свидетельствуют о стилистической связи с западноевропейским искусством. Особенно красиво смотрится рамка — картуш восточной грани пятиэтажной башни.

В мотивах сложного ренессансного обрамления исследователи прослеживают голландское влияние. Внутреннее оформление замка по причине его сильного разрушения представить сложно. Внутри уцелевшей башни видны остатки витой лестницы, многочисленные ниши различных размеров, остатки арочного перехода из главного корпуса в башню, детали каминов. Известно, что на склоне жизни хозяин замка князь С. А. Сангушко приказал расписать покои картинами на религизоные сюжеты, преимущественно на темы смерти и забытья.

Внешне здание имело черты светлого, красивого дворцово-замкового сооружения, окруженного водой и мягкой зеленью заливного луга.

Находясь близко к восточным рубежам Великого княжества Литовского, Смольянский замок, как и все окрестности, не раз переживал лихие времена. Не прошли мимо него русско-польская война середины XVII в. и Северная война. В 1708 г. в Смольянах было разбито войско шведского генерала Канифера, а сам он попал в плен. Отступавшие войска Петра I частично взорвали замок, дабы не оставлять его двигавшемуся сюда королю шведскому Карлу XII.

Из инвентаря за 1739 и 1742 гг., когда здесь властвовал маршалок Великого княжества Литовского Павел Любартович Сангушко, вытекает, чт