Глава 2. Новый дом. Новая жизнь

 

***

(В и т т о р и я)

 

Резиденцией моего будущего свекра Альфонсо де Авалоса, маркиза де Пескаро, служил Castello Aragonese (Арагонский замок) на острове Искья, что в Неаполитанском королевстве.

 

Будучи при дворе доброй и отзывчивой Костанции, время мое, жизнь моя текла беззаботной. А потому смело смогла сосредоточиться на книгах, учебе (особенно  любила латынь), на музыке и рисовании. Но больше всего меня манила к себе поэзия. В рифме, в музыкальных нотах, в идеально сложенных воедино словах, вырисовывались целые миры, что звали, манили к себе, обещая безоговорочное счастье…

 

Не знаю, может, и была я наивным, мечтательным ребенком, но… этого не смущаюсь и не жалею. Уж лучше так, чем наоборот. Пусть, пусть считают, что мир дерзок, черств и черен, а наш с Фернандо брак был совершен по расчету, в моей же душе все было иначе. Я любила его как самого близкого человека. Отчасти как брата, отчасти… как мужчину, с которым мне предстоит провести всю свою оставшуюся жизнь. Нежен, заботлив, уверен в себе, благороден и справедлив - мне более и не нужно. Да и ко всему он тоже питал ко мне теплые чувства.

 

Так что в свои семнадцать я выходила замуж не за мечту, а за реальность.

 

***

… родители?

Спустя время я отчасти поняла их решение. И даже простила. Хотя до конца принять все так и не смогла.

Скучала?

Скучала. Но… по какой-то дымке, образу,… ведь в реальности их я совсем не знала, и не помнила. С  матерью больше встретиться так и не довелось.

К тому моменту, когда я стала полноправной, самостоятельной дамой, с моей близкой родни остался лишь брат Асканио, но и того я видела до безумия редко - пропасть между нами пролегла слишком огромная, чтобы когда-нибудь на что-то надеяться. Увы, кроме как фамилии (теперь и то девичьей) у нас ничего общего не осталось.

 

***

Тяжела судьба тех жен, мужья которых избрали своим призванием ратное дело.

Походы за походами. Интриги, опасность и риск.

А нам остаются – одинокие вечера, болезненные переживания, страстные письма…

 

Давно уже наша любовь с Фернандо переросла в целые поэмы на бумаге, в слезы из чернил и ласки из метафор… Нежные строки, аромат роз, воздушные поцелуи… - и ничего более.

Редкие встречи не могли излечить, загладить ту боль разлуки, что дарила нам реальность. А надежда на общее будущее ставала с каждым годом все призрачнее…

 

 

***

- Виттория? Вам нездоровится? – едва слышно прошептала Лукреция, слегка наклонившись ко мне, манерно прикрыв рукой рот.

- Да так. Терпимо…

- Я хотела поговорить с Вами, после мессы. Хорошо? – видимо, даже не слышала юная синьора мои слова, быстро протараторила и тут же выровнялась, отстранилась от меня,  не дожидаясь ответа.

Подруги поневоле. Я всегда рада ее выслушать, поддержать - и она это знала…

Как и мой Фернандо, ее муж большинство времени проводил в походах, визитах вежливости (политически выгодных), или просто на охоте.

Так что, какие бы не пылали чувства в семейном очаге, в душе Лукреции, как и моей, млело одиночество…

 

 

***

Сдержанные, насколько возможно, быстрые шаги в сторону сада, по аллее. Манерные улыбки и жеманные приветствия. Еще немного - и наконец-то остались одни.

 

- Лукреция, что случилось? Вы меня пугаете.

 

(тяжелый, шумный вдох;

резко остановилась; взгляд в глаза)

- Я хочу сбежать.

- Что?

 

(утопая в переживаниях, скривилась молодая особа, неосознанно закусив нижнюю губу)

- Но это еще не все.

- Что?!

 

(глубокий вдох)

- Помните, к нам приезжал погостить кузен герцога Анжуйского?

 

(молчу, затаив дыхание, глаза невольно окурглились от удивления)

 

- Так вот.

(и снова заминка, глотая слова)

… его звали еще Франсуа.

 

- Лукреция…

(едва заметно закачала я головой в негодовании, предвкушая неотвратимую боль)

 

- Виттория, нет. Только не Вы. Не осуждайте! – болезненно, тонким голосом, протянула слова девушка.

- Чего же Вы хотите от меня? Что я должна буду сделать?

(короткая пауза)

Вы ведь за этим пришли?  Для этого начали весь этот разговор? Да?

 

- Виттория, - тяжелый вдох, - у меня же кроме Вас больше нет никого. Нет того, кому смогу довериться. Сами знаете... Ни мать, ни отец, ни братья…

- И? Какова моя роль во всей этой… затее?

 

- Через два дня, когда матушка Роберто отправиться к себе…

(неосознанно та закачала головой: глотнув слова, продолжив движением руки)

 

- Ясно.

- Своим я всем скажу, что направилась к Вам. И будьте добры, как можно дольше…

 

- Но почему сейчас? Почему?!

- Они возвращаются на следующей неделе. И я хочу как можно дольше…

(нарочно повторила, подчеркнула слова)

 

- И Фернандо?

(взволновано перебила ее я, явно уходя от темы)

 

(едва заметно пожала та плечами)

- По всей вероятности, да.

 

- Но, почему же не сообщил?

 

- Виттория, я почем знаю? Может, приятно удивить хотел. Так поддержите меня?

 

(едва заметно, печально улыбнулась я и коротко кивнула головой…)

Пусть я и ярый противник лжи, но… что мне еще оставалось? Кому, как не мне было известно, насколько несчастлива эта особа в своем неравном, совершенном по расчету, браке, в выборе ее родителей, а не ее самой; сколько слез и разочарований выпало на судьбу сей... бедняги.

- Я хоть и боюсь за Вас, и… сами понимаете, что думаю на этот счет. Но…

(поджала губы,  смолчала)

- Благодарю, родная. Благодарю! – Поцелуй в щеку, - я никогда этого не забуду!

 

… да нет уж, это я не забуду. Но почем мне тогда было знать, почем? откуда?

 

Глава 3. Интриги и трагедии

 

***

«На следующей неделе…»

 Три, пять, десять - сколько еще осталось до нашей встречи?

И главное, почему смолчал, не написал?

… и почему возвращаются так скоро?

 (я, конечно, рада, но… в жизни военнослужащих подобные вещи больше пугают своими «подводными камнями», подтекстом и истинными причинами, чем радуют, греют душу)

 

Все эти вопросы и волнения напрочь выбили из головы последние события. И как бы потом не каялась, о Лукреции и ее авантюрном поступке  я отнюдь не думала.

 

***

Шум. Гам. Цокот копыт по брусчатке. Во всем дворе переполох.

Сколько было духу, кинулась на улицу. Сердце колотилось, как сумасшедшее, заикаясь, заливаясь в радости и тревоге одновременно.

 

- Фернандо!

- Любовь моя! Виттория!

(жадно притянул к себе;

жгучий поцелуй в губы)

- Не думала, что так скоро тебя увижу.

- Но вот он я.

(смущенная улыбка)

 

Минуты слабости и насильно отстранилась от него.

 

- И? – взгляд в глаза.

- Что? – попытка скрыть очевидное.

- И даже не пытайся убедить меня в том, что не было никакой весомой причины для того, что бы поход, который планировался на долгие месяцы, вдруг закончился спустя несколько недель. Я счастлива видеть, обнимать тебя, но… не первый год живу такой жизнью. Ферни…

- Виттория… - тяжелый вдох, неожиданно улыбка смылась с его лица; опустил голову. Мгновения - и присел рядом на каменный выступ веранды.

Молчу, покорно выжидая приговора.

- Ты, как всегда, права, - резко уставился в глаза, - готовится серьезный заговор против императора. И… боюсь, вряд ли что хорошее в итоге получится.

- Не поняла.

(нервно скривился)

- У нас два пути: сражаться и пасть вместе с императором, при этом полностью поставив под удар своих близких… или же…

- Или? Фернандо…

- Или же выступить за «освобождение Италии» и при этом получить корону Неаполя.

(замерла я)

Нет. Я не узнаю своего Фернандо. Нет.

(невольно закачала головой, пытаясь сбросить пелену абсурда)

- Виттория. Послушай…

- Нет. Это ты послушай. Ты всегда выступал за справедливость, за благородство. Душой и телом служил нашему императору. Ты – блестящий капитан Карла V. И нет. Я не верю, что  мог допустить даже мысль такую в своей голове. Нет. Мой муж, человек, которого я знаю всю свою жизнь, так никогда не поступит!

- Виттория, но это - угроза не только для моей жизни.

- Фернандо де Авалос, я предпочитаю умереть супругой храбрейшего из маркизов и вернейшего из генералов, чем жить супругой короля, опозоренного хоть малейшим пятном бесчестья [1] [1].

Тягостная минута раздумий. Тяжелый вздох...

- Тогда собирай все необходимое - этой ночью покинешь Рим.

 

***

Солнце уже склонилось к закату тогда, как во дворе вновь (неожиданно) раздался топот гарцующей лошади. Второй раз за день, вот только гости уже нежданные и... непрошенные.

Рысью кинулась к окну. Узнала его,  узнала. Все вмиг похолодело внутри, ноги прикипели к полу. Я осознавала все то, что необходимо сделать, что требовала от меня ситуация и прошлое, но не могла пошевелиться. Замерла в оцепенении, нерешимости и тревоге среди комнаты, взволнованно сжав полы платья в руках.

Я дала слово. И теперь совсем не время отступать или пугаться. Я дала ей... слово.

 

Шум внизу. Прислуга не в силах его сдержать. Ферни не успевает среагировать, спасти меня, преградив путь.

 

- Лукреция! Лукреция! Где она? Где?!

- Синьоры здесь нет... - растерянно шепчет Джули.

- Где хозяйка? Где Виттория?

- Наверху... Милорд, вам туда нельзя! Милорд!

 

Резко рванул на себя дверь - и застыл на пороге моей комнаты. Рывками, скомканное переживаниями, поверхностное дыхание. Глаза полные страха и замешательства.

- Где Лукреция?

 

(проглотить болезненный ком в горле - и впервые попытаться соврать)

- Она  отправилась домой.

- Как?! - замялся, но мгновение - и снова уставился на меня. - Разве Фернандо не предупредил? Как она могла одна, без сопровождения, отправиться в дорогу в такой час?

Тяжело сглотнуть едкий ком предательства, и снова выворотить сознание в поисках чужих отговорок:

- Она уехала прежде, чем...

- Черт! - не сдержался, рывок - и, не теряя больше времени, метнулся прочь.

По дороге едва не налетел на Фернандо, но проворные движения - вырвался на улицу, быстро заскочил на лошадь - и я услышала отдаляющийся стук копыт. Победный отдаляющийся стук копыт.

- Что это было? - сдержанно, но не без нотки злости проговорил Авалос, вытирая полотенцем запачканные чем-то руки.

Молчу, немо наблюдая за его движениями. И ему врать? И ему???

- Лукреция пропала.

- А ты знаешь, где она?

Врать?

(молчу)

- Виттория, я спрашиваю.

Врать?

Еще одно мгновение ожидания - шаг ближе. С осторожностью, с опаской, коснулся моего плеча.

- Так ты знаешь, где она?

- Д... да.

- И где?

Врать?

- Домой уехала.

 

Мило улыбнулся. Отлегло. От его души отлегло - а на моей прибавилось.

Он поверил, безоговорочно поверил. Ведь как иначе? Виттория де Авалос никогда не врет.... не так воспитана...

 

Проглотить, прогнать горечь яда в горле - резкий разворот и обреченно повесить голову.

- Что-то не так?

- А? - резко уставилась в глаза, сгорая от стыда.

- Что-то случилось?

- Н-нет, это так... странно все это.

- Ничего странного, и я бы переживал. Лукреции тоже грозит смерть, как и всем нам.

 

Еще больше похолодело в душе, кошка вскарабкалась по спине и.. обреченно ойкнуло сердце.

Ойкнуло, да уже было поздно...

 

...

 

Тайными тропами, в темных балахонах, с минимальной поклажей, прокравшись к воротам, откупившись у стражников и... предательски, украдкой простившись, бросив прошлое позади, казалось бы, навсегда... два всадника покинули Рим.

Я... и моя служанка Джули.

 

И снова разлука с Фернандо. И снова мы расстоянии обстоятельств и нужд, на расстоянии чужой игры, борьбы за власть, давно уже ненавистной борьбы и стремлений за ненужную никому из нас власть. Чужие мечты, цели и радости - ценой наших слез и печалей.

 

И следующий раз в нашей жизни, когда вновь друг друга повидаем, обнимем и приласкаем, возможно, наступит не раньше, чем мы увидим... свою собственную смерть.

 

***

 

Известия осколками врывались в мой мир, разрезая, кромсая жизнь в ошметки.

Первым ударом стала новость о Лукреции.

 

- Синьора, вам письмо...

 

Ее изувеченное тело было найдено недалеко от их замка в лесу, небрежно брошенное в канаве бездушными истязателями.

 

Следующий выстрел - Роберто, ее муж.

 

Не было никакой любви с кузеном герцога Анжуйского. Был лишь заговор, фикция, обман, холодный расчет черствых тварей. Они пытались до него добраться через нее - и зверь был пойман. Не пощадили никого.

 

Растерзанны голодными псами человеческих обличий и брошены в реку, зловонную и мертвую уже давно. Туда, где не одну судьбу сгубили. Где не одна история начинала свою новую перепись.

 

...

 

- Синьора, синьора, что с вами?!

Женский крик казалось пытался до конца разорвать мое сознание. Но в глазах давно уже все помутнело, лишь темная, багровая кровь на руках переливалась грехом и расплатой.

В голове вторились слова гонца: "Скончался"...

"Скончался... Маркиз де Пескаро, Фернандо де Авалос попал в плен. Его придали пыткам. Скончался, не выдержав терзаний, хоть своих так и не выдал, и не приклонил голову врагам."

 

- Что с ней? Что за кровь?

 

Я сгубила их. Всех их. Не соври я, не соври, поступи как всегда поступала, возможно, Лукреция и Роберто были бы живы... И Ферни, мой Ферни, моя любовь, единственная и неповторимая...

 

***

В сознание с новой, упертой силой стал пробиваться медовый свет усталых свеч.

- Синьора! Синьора Виттория! Как вы себя чувствуете?

Узнала Джули, но вдруг очертания рядом стоящего человека собрались воедино - незнакомый мужчина. Дернулась, пристыжено сжалась, пытаясь скрыться под простыней.

- Успокойтесь, я - врач. Я хочу помочь.

- Что? - "произошло" - хотела, было, продолжить, но не смогла.

- Тише, не разговаривайте. Берегите силы. Вы сейчас слишком слаба. Ребенка спасти не удалось, зато с вами теперь все хорошо.

 

Ребенка?

 

 

Глава 4. Грехи и искупление

 

***

 

Мой мир искрасился в черно-серые тона.

Я осталась одна, наедине со своим прегрешением и карой Божьей.

 

Единственным выходом, который я после всего видела - податься в монастырь, и горько, отчаянно вымаливать у Господа прощение. И уже ступила на выбранный путь (меня приняли монахини у себя как светскую гостью), но папа Климент VII отговорил, пресек это рвение: ссылаясь, что мое призвание на этой земле - отнюдь не такое, другой удел, иная роль, иное предназначение.

 

 

Первое время все-таки пришлось находиться под покровительством и защитой церкви, пока вокруг все не приутихло, и мое существование перестало быть проблемой и занозой для тех, кто сражался за власть. Земли и остатки когда-то роскошной жизни маркиза де Пескаро могли и впредь принадлежать своему законному владельцу, то есть - мне...

 

 

И, вроде бы, должно было стать легче (когда устранилась угроза жизни, пламя стихло, оставив по себе лишь теплые угли), легче и проще, но... месяцы шли, превращаясь в года,  а над моей головой вместо просветления... все больше и больше сгущались черные тучи.

 

Поэзия перестала утешать неизлечимое...

 

Тесное общение с видными интеллектуалами нашего времени: писателями, поэтами и религиозными деятелями; частые визиты в монастырь святой Екатерины из Витербо; одинокое заточение на Искье; и даже, исполненная душевного трепета, дружба с Микеланджело... - никто и ничто не могло излечить мое сердце и дать силы жить  дальше... без него.

 

Я считала дни своего безвольного, пустого существования и молила лишь об одном... о скорой встрече с любимым, где бы не было суждено оной состояться.

 

 

... и сбылось.

 

***

 

Теплый, еще с дыханием лета, осенний, тихий вечер. На небе уже игриво сверкали звезды, и заманчиво так, с некой таинственностью и коварством, улыбался, ухмылялся месяц. 1528 год цвел, пестрел всей своей красой, хотя и не обещал мне никаких, хороших, событий и перемен.

 

Я смирилась со своим тяжелым одиночеством и ненадобностью никому в этом мире, а потому, в столь поздний час, стук в дверь моей комнаты прогремел ярче грома среди ясного неба.

Мгновения сомнений, старания совладать со страхом - и отворила, сдвинула с места деревянное полотно.

 

Но никого... и ничего, кроме свежесрезанной, ярко-алой розы на моем пороге.

Роза, точно такая, какую всегда мне Фернандо прилагал к письму - лепесток, бутон или сам цветок, но это было символом нашей любви и страсти друг другу, а потому сейчас это было до жути... пугающим.

 

Резкий шаг вперед - и осмотреться по сторонам. Что-то стукнуло, чиркнуло в саду.

Быстрые шаги на улицу... Будто кто подменил меня, высосал весь страх, поселив в сердце больную надежду. Знаю, помню правду, но... бегу.

Кружусь среди тьмы и нежного, пусть и холодного, света молодого месяца... ищу зацепки, подсказки, ищу его...

Но нет. Нет никого... еще шаги, еще вперед - и остановилась, невольно дрожа от предвкушения и счастливого волнения.

На земле был начерчен символ, узор... рисунок, который мы придумали с Ферни еще в раннем детстве, как тайная подпись, исключительное подтверждение того, что это послание от конкретного автора к точному адресату: от меня - к нему, лично от него -... ко мне.

 

Мгновения испуга, рассуждений - и вновь кружусь, бегу, осматриваюсь... но позвать не решаюсь, опасаюсь издать хоть звук... дабы не прогнать такое хрупкое видение.

Еще шаги - и вышла к лаве у старого дуба. А на ней... лежал, забытый кем-то, или нарочно брошенный, оставленный, крошечный, ручной  фолиант. Кинулась к нему, быстро схватила и развернула...

Поэзия, мои стихи... я вас узнала. Те, что посвятила тебе, Фернандо, тебе... моя большая и единственная любовь.

Но что это значит? Что? Перелистала, коснулась взглядам строк - но очередная загадка не дается мне уже так просто...

Но вот, вот... и мой взор уловит что-то важное, ключевое, решающее - слова, чьей-то рукой искусно вписаны, чужие слова - слова  одного из надгробий, эпитафия из монастыря святой Екатерины, что в Витербо...

 

***

 

Целый день и полночи занял путь в плену надежды. Целый день и полночи я мчала навстречу едва зарожденной мечте.

 

Быстрые шаги вниз, темные коридоры, знакомые стены. Никогда не думала, что однажды здесь буду искать, казалось бы, давно утраченную свою жизнь, буду искать... и в конце концов... найду ее. Найду глоток утраченного воздуха.

Еще шаги - и замерла... На мраморном саркофаге лежал перстень. Его перстень. Испуганно обернулась по сторонам. Но никого. Шаг вперед - и схватила находку.

Еще раз осмотреть, чтобы окончательно удостовериться...

А ведь тела я его так и не видела, не довелось мужа хоронить, так может... может и не зря? Может, всё было обманом? Аферой? Ложью... во имя спасения? Моего, нашего спасения? Может, Господь услышал все же мои молитвы... и обратил свой гнев на милость? Может, я наконец-то... прощена?

 

Резвые, отчаянные поиски - и нашла крошечную записку, рьяно спрятанную между крышкой и самой гробницей саркофага. И вот те слова, указатель, который должен был вести меня дальше:

 

"Aeternae veritates: Aeterna urbs. Aeterna nox. Aeternus Festum.[2] [2] "

 

Я помню, когда-то отец Фернандо, маркиз Альфонсо де Авалос, рассказывал, что в Романьи, давным-давно, еще когда существовала Священная Римская Империя как единое целое, и объединяла в себе все земли королевств Италии, Германии, Бургундии и Чехии,  когда ее сильное тело не разрывали междоусобные войны, существовало тайное место, которого боялась даже сама церковь. Одни считали этот замок  - Aeternus Festum, вечным праздником, источником блаженства, веселья и услады, а другие - исчадьем ада на земле, клубнем порока и разврата. И вот, в один из Крестовых походов армии под знаменами церкви во имя очищения земли от греховности и просветления, было стерто это место с лица земли, оставив по себе лишь руины, кедровые колья mortuus lacrimatio[3][3] и башню Quies[4][4], как напоминание о том, что ничего нет вечного, все бренно, и как зарок того, что это безрассудство никогда не повторится... и не возродится.

 

Курс был выбран. "Рим. Ночь. Этфе[5][5]."

 

Глава 5. Тайные замыслы

 

***

(А с к а н и о)

 

- Милорд!

- Да, Николо?

Шаг ближе, и едва слышно прошептал на ухо:

- Ваша сестра, синьора Виттория.

- Что с ней?

- Я думаю, кто-то пытается с ней связаться. И, боюсь, это может быть небезопасным, уж слишком осторожничают.

- Есть предположения, кто это может быть?

- Нет, милорд. Пока никаких зацепок. Но я знаю, куда она направляется... сегодня ночью.

- Седлай лошадей!

 

***

(В и т т о р и я)

 

Под покровом ночи я прибыла к руинам былой славы и роскоши.

 

Оставить лошадь у одинокого дерева, предусмотрительно привязав к стволу поводья, и пуститься навстречу надежде.

 

Холодный свет молодого месяца озарял серые останки прошлого.

 

Шорох мимо пробежавшей мыши, всполох голубей где-то вверху (у обрывках, островках, позабытых Госпожой Разрухой, кровли), и еще больше пугающее давление тишины, мертвой тишины, кладбища "вечного праздника"... - всё это срывало мое сердце на сумасшедший, отчаянных бег, заставляя разбиваться о прутья грудной клетки от страха, да желание отыскать то, что так жаждет сердце, что давно приказал душе позабыть разум, было куда сильнее мирских, глупых, приземленных предрассудков, мыслей, чувств и эмоций.

 

Пройтись вглубь, через небольшой дворик, мимо опечаленных своей участью останков некогда шикарного, мраморного, украшенного, искусно выточенными мастером, барельефами, фонтана... и нырнуть в здание. Кроткие, полные опасения и страха, полные надежды и счастья, шаги... по коридору, еще немного - и оказалась в большой, просторной зале. Крыша и стены во многом здесь уцелели, лишь кое-где проемы окон слишком велики и безобразны, как для архитекторского замысла... Много паутины и пыли, а в некоторых подсвечниках даже можно было отыскать брошенные, позабытые птицами, гнезда. Но стены, они всё еще живы, и дышат... гордо смотрят и улыбаются своим пафосом незваным гостям, ухмыляются, манят своей вычурностью и богатством, нагло хохочут над глупыми попытками людишек склонить на колени Вечность: никакая грязь (пыль, лужи, сгнившие лохмотья, деревянная труха и почерневшие, опавшие листья), рванье (царапины на нежных полотнах старательных художников и портных) и предательство (не кого другого, как самих завсегдатаев) - не способны их сломить. И даже времени здесь ничто не подвластно. Словно заколдованное, спустя столько веков, здесь все, как будто только недавно закончился бой, и все еще звучат фанфары предателей, и плач сраженных вторится в коридорах замка...

Здесь все течет своим чередом, своим темпом, своим временем... и явно не спешит превращаться в прах.

Этфе... он еще будет благоухать и цвести, наполняться светом и смехом, радостью и горем, он еще будет нести в себе жизнь... и вновь зажжет Вечный Праздник.

 

...

 

Вдруг неожиданно раздался грохот за спиной. Резко обернулась.

... но ничего. Голубь. Это был снова голубь - одинокие, беглые хлопки крыльев. Еще немного - и приземлился на деревянную балку.

Никого.

Тяжелый, разочарованный вздох - и развернутся обратно.

Сердце ойкнуло от неожиданности и испуга - замерло. Передо мной, так близко, на расстоянии вытянутой руки... стоял он.

Мой Фернандо...

Успел, вовремя успел подхватить - ноги согнулись в предательской слабости, а в глазах стало темнеть. Удержалась, удержалась в этом мире, хотя и на волоске сознания.

Прижал, нежно, заботливо... жадно, голодно стиснул в объятиях...

"Неужели это, и вправду, - ты," - едва слышно, на грани реальности.

- Да, Виттория,.... это, действительно, - я. Я, живой.

 

***

(А с к а н и о)

 

- Милорд, вы знаете, кто это?

Немного помолчал, оттягивая тяжелый ответ. Шумный вздох.

- Да.

- Что будем делать?

- Ждать.

 

***

(В и т т о р и я)

 

- Почему теперь?

 

- Всё очень сложно.

 

Что-то в нем было не таким, как прежде... И нет, не виной тому года, ведь внешне он мало чем отличался от того Фернандо, которого я помню. Что-то иное было в его глазах, хотя и теплилась в них прежняя любовь ко мне. Что-то иное... и пугающее.

 

- Ты изменился.

- Ты тоже... Похорошела. Расцвела.

(робко коснулся моего лица, нежно провел по щеке, а затем, ненадолго замерев, тут же, по старой доброй привычке, заботливо заправил, нагло вырвавшийся из строгой укладки, локон волос за ухо; пристыжено улыбнулась, на мгновение спрятала лицо, но затем снова уставилась в глаза; в груди счастливо сжалось сердце, и затрепетали... как и прежде, как давным-давно, счастливые мотыльки несмелых, беззаветных чувств)

- Неправда. Постарела и завяла... без тебя, - пытаюсь совладать с разумом и взорвавшимися эмоциями.

- Я не мог иначе.

- Понимаю...

Тяжело вздохнул, выпустил из объятий, шаг в сторону... провел бессмысленных взгляд по стенам, а следом все же нашел силы и взглянул мне в глаза.

- Когда-то ты, действительно, поймешь... и надеюсь, простишь.

- Я не гневаюсь.

 Коснулся ладонью моей груди, сердца.

- Но здесь живет обида... и я знаю, что заслужил.

- Но теперь ты здесь, со мной, - торопливо, испугано добавила я. - И все будет иначе.

Мило (загадочно) улыбнулся, немного поджал губы. Промолчал.

 

***

(А с к а н и о)

 

- Милорд, у него нож.

- Вижу, - тяжелая пауза, - ждем.

Мгновение внутренних рассуждений и добавил:

- Если что, сможешь же отсюда его остановить?

- Да. Конечно.

 

Одобряюще кивнул и вновь прикипел взглядом к двум, одиноким фигурам внизу, в центре полуразрушенной, заброшенной залы.

 

***

(В и т т о р и я)

 

- Ты мне веришь?

Вдруг неожиданно отозвался Фернандо.

- Да, конечно, - поспешно выпалила я. - Ты же - мой муж. Как иначе?

Нежно улыбнулась.

Несмело дрогнула... и ласково коснулась его руки.

Ответил - взял ее и крепко сжал.

- И пойдешь за мной куда угодно?

- Конечно, - уже более смело и радостнее.

- Несмотря ни на что? Что бы не произошло? И как бы оно ужасным не казалось?

(попытка скрыть волнение)

- Да. Без сомнений.

 

И снова поджал губы. Опустил взгляд.

Шаг ближе и внезапно прошептал:

- Главное, помни, я никогда не причиню тебе вреда. Верь мне, прошу. Верь, как прежде. И все у нас будет хорошо.

- Да.

Но тут же перебил, не слушая:

- Закрой глаза. Закрой, и что бы не произошло... помни, я сильно люблю тебя. И я пришел по тебя, чтобы уже никогда не разлучаться.

 

Тяжело сглотнула. Короткие мгновения рассуждений - и сомкнула веки.

Отдалась, отдалась на волю мужа, на волю любимого...

 

Чувствовала, как ступил шаг назад...

 

***

(А с к а н и о)

 

Его рука дрогнула.

Свет луны высверком брызнул по комнате.

 

- ДА-ВА-АЙ! - что было духу, крикнул, скомандовал я и кинулся вперед.

 

***

(В и т т о р и я)

 

Время словно замедлилось...  и в моем сознании отчетливо отбилось все то, что увидела:

от неожиданного вскрика очи распахнулись... - и я узрела взнесенный надо мною кинжал в руке Фернандо. Еще мгновение - и где-то сбоку уже летел на нас человек, мужчина... мой, мой брат, Асканио, невероятно, но это был действительно он(!), к тому же упорно и отчаянно пытающийся мне что-то донести, то и дело истошно крича и взволнованно махая рукой, но... я больше не различала звуков. Ужас сдавил сознание, давая власть лишь глазам. Ничего не слышала и не понимала. Лишь только наблюдала пустынным, мертвым от ошеломления взглядом.

Еще миг - и вдруг Авалос попятился...  в его шее запестрел нож, отчего тотчас багровая жидкость жадно прыснула на волю прочь. Еще мгновение - и очередная стрела клинка впилась в его тело, грубо останавливая ход сердца. Дикий визг страха вырвался из моей груди, но едва попыталась кинуться к любимому, как неожиданно... Очи его вспыхнули алой ненавистью - гневно ухватился за  рукоятки и вырвал "занозы" долой - рана на шее моментально затянулась, словно и не было ничего вовсе.

 

Исчез...

Тень, размытая тень, метнулась куда-то вперед... а дальше стук, удар - Асканио рухнул на пол, жадно ухватившись за горло, захлебываясь расплатой. Еще миг - и испуганный визг смерти раздался где-то в темноте,

... непонятным образом сбрасывая с меня оцепенение.

 

Проморгала непонимание и, глотнув колючий ком ужаса, кинулась к умирающему молодому человеку.

- Асканио! Аско! - сердце мое дико взвыло, моля время остановиться... и не дать непоправимому случиться.

- П-п...прости, - едва слышно, сколько было сил, прохрипел, прошептал Колони.

- Молю, живи! Асканио! Дорогой мой, живи!

 

Короткий момент - и около меня застыл Фернандо.

Кошка страха вцепилась в спину, сдирая кожу заживо, внутри все заледенело, покрывая настом, а руки жадно уцепились в брата.

Глаза в глаза. Боялась пошевелиться.

 

Тяжелая пауза сражений взглядов, нервически сглотнул, и выстрелил первым:

- Асканио? -  перевел взор на мужчину.

 

Страх, сжимая, заколачивая прутья абсурда и жути в разум, приказывал убираться отсюда вон, пока и сама не пала жертвой больного, дикого, жуткого существа, но... душа, игра чувств, которые вызывало такое родное лицо мужа и все еще бьющееся сердце брата, лежащего у моих ног, приказывали замереть на месте и вести себя трезво и хладнокровно, насколько это было вообще возможно среди этого ада и безумства.

- Да, мой брат Асканио.

 

Нервозно вздернул головой.

Блуждающий взгляд - и, вновь уставившись на меня, прошептал:

- Прости...

 

Вдруг хрип, вскрик еще тлеющей в теле жизни, воспламенил надежду.

- Асканио, слышишь меня? Слышишь? Держись, молю.

Гневный взор выстрелил навстречу Фернандо: безумие захлестнуло меня целиком, и я уже сама не понимала, что творю и говорю. Все выходило само по себе, едва ли осознанно:

- Спаси его!

- Что? - оторопел Авалос.

- Спаси его, любой ценой. Спаси. Он ничего плохого не хотел. Спаси, а со мной делай, что хочешь. Убить? Убей. Но его спаси!

 

Растерянный вид, метание взглядов то на меня, то на Аско.

Резко сорвалась на ноги. Шаг ближе к существу с ликом моего любимого - и прорычать, как неведомо доселе:

- Спаси, и я - твоя!

 

- Виттория, - ошарашено прошептал Фернандо.

- Спаси, прошу, - уже более сдержано.

 

Тяжело сглотнул скопившиеся переживания:

- Уже слишком поздно, да и потом...

- Что потом?! - испуганно, хоть еще и с нотками злости, переспросила я.

- Он слишком много знает.

- Он будет молчать! Ничего не скажет! Обещаю! - отчаянный крик. Слезы сорвались с глаз. Рывок - и рухнула на колени перед катом.

- Спаси, умоляю!

 

Раздраженно скривился. Опустился рядом. Взял мою руку в свою - дрогнула, но не вырвалась, сдержалась.

- Я постараюсь...

 

 

Глава 6. Обещания

 

***

 

Шаг ближе - и присел Фернандо рядом с Асканио.

Быстрый, дабы увериться в правильности своего решения, взгляд на меня - и вновь уставился на молодого человека.

Неожиданно, поднес свое запястье ко рту и разодрал его до крови. Притиснул к губам Колони.

- Пей. Пей! Только так тебе жить!

 

 

***

Взяв под руки Асканио, Авалос и я пошагали к выходу из залы.

Мой взгляд уловил окровавленное тело незнакомого мужчины, разодранное и изувеченное. Тут же осеклась, приказала себе отвернуться и не думать.

Глубокий вдох - и прогнать наваждение чувств.

 

Вышли в коридор - и свернули к лестнице.

- Держи его, - скомандовал  Ферни и тут же отпустил на меня Колони. Шаг вперед - отодвинул большую, пыльную каменную балку в сторону. Перед нами оказалась дверь.

Распахнул.

- Нам вниз...

 

 

По темному коридору, пока вдруг не застыли на месте. Резкий удар кулаком по камню - и стена дрогнула. Открылся проем.

Кое-как протиснулись через образовавшуюся щель - и пошли дальше, едва ли не на ощупь.

Звук чиркнувшего камня о камень где-то позади оповестили нас о том, что ход закрылся... и мы теперь спрятаны от посторонних глаз.

Еще тягучие мгновения старательных шагов - и остановились.

Скрипнула дверь.

Навстречу ударил медовый свет почти вконец растаявших свечей...

 

***

Бережно уложили на кровать.

 

Тяжело вздохнул Авалос.

 

Пытаюсь не обращать внимания, нарочно игнорирую.

Всматриваюсь в лицо брата.

И пусть рана на его шее уже перестала кровоточить и полностью затянулась, он был еще слишком слабым. Бледным. И измученным.

 

- Потерял слишком много крови. Ему нужно время, - словно понял, о чем думаю.

- Сколько?

- С моей помощью - день-два, не больше.

- А дальше?

И вновь болезненная пауза.

 

- А дальше он покинет нас навсегда.

 

Мгновения рассуждений - и решилась.

- А со мной? - Обернулась, взгляд в глаза. - А со мной, что будет?

Смолчал, увел очи в сторону.

 

- Я умру?

- Что?! - невольно вскрикнул, резко перевел взор на меня. Короткие сомнения - и прильнул, присел на колени рядом, взяв мою руку в свою. Дрогнула, но сдержалась. - Нет, конечно. Виттория, я все еще тот же Фернандо де Авалос, за которого ты выходила замуж.

 

(невольно скривилась, тягостно сглотнула)

- Возможно. Возможно, за которого выходила замуж, - вырвала свою ладонь из его и коснулась ею Асканио, провела по щеке. - Но совсем не тот, которого я любила.

 

Опустил голову.

 

- Мой Ферни никогда бы не убил без весомой на то причины.

 

- Прости меня...

 

Смолчала. Глубокий вдох.

- Но я дала слово, и я пойду за тобой.

- Виттория, - болезненно протянул.

- Не надо, - резко перебила его. Взгляд в глаза. - Я пойду за тобой. Только  хочу знать что, как, и когда будет.

 

Утопил взгляд в пол.

Но все же... закивал, закивал головой, соглашаясь, идя мне навстречу.

 

- Я хочу, чтобы ты стала такой, как я.

(лихорадочно проглотила скопившуюся слюну, промолчала)

И мы исчезнем для этого мира навсегда. Заживем той жизнью, о которой давно мечтали.

 

- Убивая?

Ошарашила. Даже немного дернулся на месте. Посмотрел мне в лицо. Совладал с собой:

- Это необязательно.

 

Одобрительно кивнула.

- Хорошо.

 (пауза)

А Асканио?

 

- Уйдет с миром, и будет жить, как прежде.

 

- Как я исчезну?

- Придется разыграть твою смерть. Ибо слишком много будет вопросов.

- Так я смогу проститься с близкими? - взволнованно, полной надежды слова.

- Если хочешь. Но думаю... не стоит. Так больнее.

- Поэтому ты бесследно исчез? - выстрелила взглядом  в глаза.

Сдержал удар, хоть и скривился от боли. Немного помолчав, ответил:

- Все очень сложно.

- Сложно? Не один год я пролила слезы по тебе! Не один!

- Я знаю, знаю, любимая! - прильнул, схватил мою руку в свою и сердечно сжал. - Прости, но  не мог иначе. Я пытался научиться жить той жизнью, куда меня завела моя судьба, пытался совладать с демонами в себе... и научиться делать то, без чего наше воссоединение невозможно.

- Что это?

Промолчал. Догадалась.

- Почему я не могу остаться такой, как сейчас? Почему должна стать...

- Вампиром, - учтиво продолжил. - Этот мир не может быть связанным с тем, в котором ты живешь... В котором я был... когда-то. Соприкасаться - но никогда не пересекаться. То, что мы сейчас делаем - опасно.

- И много таких, как ты?

- Очень... и они невероятно сильны и могущественны. Но еще больше - кровожадны и властолюбивы. И я не говорю, что будет лучше, <