Рар Владимир (Эрвин) Федорович

 

Полковник

Родился 23 января 1880 г. в городе Аренсбурге (Куресааре) на острове Эзель (Сааремаа). Был крещен по лютеранскому обряду, получив имя Эрвин. Перешел в православие во время войны, с тем чтобы быть одной веры со своими солдатами и стал Владимиром.

Окончил Аренсбургскую гимназию в 1899 г. и Алексеев-ское военное училище в Москве. 13 августа 1901 г. вышел подпоручиком в 114-й пехотный Новоторжский полк, расквартированный в Митаве.

В начале Русско-японской войны добровольно перевелся в 12-й пехотный Великорусский полк, в рядах которого участвовал в боевых действиях в Маньчжурии. Был ранен в сражении под Мукденом, но вскоре вернулся в строй. Награжден рядом боевых орденов.

По окончании поступил воспитателем в 1-й Московский Императрицы Екатерины Второй кадетский корпус. Преподавал в нем и в Алексеевской военном училище также и немецкий язык.

В 1915 году, будучи уже полковником, вернулся в строй на должность командира батальона 4-го гренадерского Несвижского полка. Был тяжело ранен при атаке германских позиций под Барановичами в мае 1916 г.{~1~}

Находясь на излечении в Москве, полковник В.Ф. Рар был назначен временным заместителем начальника 1-го кадетского корпуса генерала Римского-Корсакова. После октябрьского переворота он организовал оборону корпуса и продержался несколько дней. Не получая никаких указаний от командующего округом полковника Рябцева и оказавшись под артиллерийским обстрелом, полковник Рар распустил кадет по домам в гражданской одежде, так что никто из них не был

захвачен, а сам присоединился к юнкерам, занявшим Кремль. Накануне сдачи Кремля скрылся и вместе с семьей сумел в

1918 г. с эшелоном немцев-балтийцев и латышей выехать в Ригу, занятую немцами. В январе 1919 г., накануне сдачи Риги красным латышским войскам, отправил семью в Германию, а сам принял командование 3-й ротой созданного тогда Балтийского ландесвера{~2~}.

После отступления из Риги прибыл в Либаву в русский добровольческий отряд св. князя Ливена. Вспоминая эти первые, самые трудные недели в январе 1919 г., когда формировался отряд, князь Ливен писал: «Никогда не забуду и дружеской совместной работы с моими ближайшими помощниками полковником Раром и подполковником Бирих. Первый — коренной офицер 114-го Новоторжского пех. полка, затем инспектор в одном из московских корпусов, был моим помощником по строевой части и его уменью влиять на своих подчиненных я много обязан в деле установления дисциплины, в весьма разнокалиберной и не сплоченной офицерской массе»{~3~}.

Полковник В.Ф. Рар участвовал в качестве заместителя князя А.П. Ливена в боях за освобождение Курляндии. 18 марта

1919 г. русский Либавский добровольческий отряд совместно с балтийским ландесвером взял Митаву. После занятия Митавы полковник Рар, проводя инспекцию городской тюрьмы, заразился сыпным тифом и через несколько дней скончался. Он умер, вероятно, вскоре после 18 марта 1919 г., когда была занята Митава, ибо уже 24 марта князь Ливен вывел свой отряд из города, с тем чтобы занять сторожевое охранение вдоль реки Аа. О кончине полковника В.Ф. Рара, вскоре после занятия Митавы, пишет и его друг Кур фон Браатц (Киг УОП Вгаа^г).

Полковник В.Ф.Рар был похоронен с воинскими почестями на русском городском кладбище Митавы. Его гроб сопровождали не только соратники по Ливенскому отряду, но и многочисленные жители Митавы{~4~}.

В 1931 г. комиссией под председательством капитана П.А. Кашинского были собраны по подписке деньги на постановку памятника на могиле В.Ф. Рара. Согласно отчету комиссии, «памятник представляет собой чугунный крест высотой в метр на камне высотой в полметра. На кресте высечена надпись: "Полковник Владимир-Эрвин Рар 1919 г.", а на другой стороне креста надпись: "Ливенцы — Ливенцу"»{~5~}.

 

 

Рогожинский Прокопий Львович

 

Полковник

Родился 20 июля 1885 г. Уроженец Витебской губернии, из крестьян. По окончании Витебского городского четырехклассного училища 20 января 1904 г. поступил рядовым на правах вольноопределяющегося в 163-й Ленкоранско-Нашебур-гский полк. 10 августа 1904 г. командирован в Виленское пехотное училище. Окончил курс училища и произведен в подпоручики 2 августа 1907 г. Вышел в 151-й пехотный Пятигорский полк и служил вначале батальонным адъютантом и начальником команды связи. Произведен в поручики 5 ноября 1911 г. 28 февраля 1914 г. командирован в Варшаву для держания предварительного испытания на поступление в интендантскую академию.

В связи с мобилизацией в июле 1914 г. выделен на сформирование 299-го пехотного Дубненского полка. Командир 9-й роты, а затем полковой адъютант. За отличия в бою у фольварка Черный Ляс, приказом по армиям Юго-Западного фронта от 31 января 1915 г. награжден орденом Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». Капитан. Высочайшим приказом 16 августа 1916 г. утверждено пожалование Георгиевского оружия за то, что «...в бою 3 мая 1915 г. при занятии посада Копронивица, доблестью и самопожертвенной деятельностью содействовал достижению поставленной задачи»{~1~}. Подполковник.

Произведен в полковники приказом от 7 декабря 1917 г. В 1918 г., во время правления гетмана Скоропадского на Украине, добровольно вступил в Полтавский отряд Южной армии. С остатком отряда отошел в зону германской оккупации и через Польшу достиг Северо-Западной армии. Занимал

должность командира батальона и помощника 19-го Полтавского полка, с которым участвовал в октябрьском наступлении на Петроград.

В аттестации при назначении командующим армией генерала Глазенапа рекомендован на должность командира полка или командира бригады{~2~}.

После ликвидации Северо-Западной армии в Эстонии переехал через Данциг во Францию. Проживал в течение почти всей своей жизни в эмиграции в гостинице русских шоферов-таксистов на 71, те УаШег в парижском предместий Леваллуа-Перре. Там же был представителем французского отдела Союза чинов Северо-Западной армии.

Участвовал в торжественном собрании, посвященном годовщине основания Добровольческой армии, где выступил с докладом: «Борьба на Северо-западе». Собрание состоялось 16 ноября 1926 г. в мэрии 15-го района Парижа.

Скончался в Леваллуа-Перре 19 января 1953 г. и похоронен на русском кладбище Сент-Женевьев де Буа.

 

 

Родзянко Александр Павлович

 

Генерал-лейтенант

Родился 13 августа 1879 г. Был одним из сыновей Павла Владимировича Родзянко, родного брата Михаила Владимировича — Председателя Государственной Думы III и IV созывов. Его мать, Мария Павловна, урожденная княжна Голицына, унаследовала от своей матери, графини Строгановой, огромное состояние. Во время Великой войны она устроила за свой счет полевой госпиталь с приданным ему санитарным отрядом. Командир Гвардейского корпуса генерал В.М. Безобра-зов, адъютантом которого в течение почти всей войны был другой ее сын — полковник Кавалергардского полка Павел Павлович Родзянко, не раз принимал ее у себя в штабе на фронте и лично инспектировал ее передовой отряд, снабженный в 1916 г. автомобилями.

Ее состояние позволило, в частности, ее сыновьям и, в особенности, Александру Павловичу, участвовать до войны в дорогостоящих конных состязаниях, в том числе бороться за традиционный кубок короля Великобритании ЭдуардаVII, где они победили своих соперников из знаменитого английского полка Ногзе Оиагйз.

Как и его отец, Александр Павлович Родзянко по достижении трех лет, 15 октября 1882 г., был зачислен в пажи-кандидаты Высочайшего Двора. Определен в Пажеский Его Императорского Величества корпус 4 октября 1894 г.{~1~} С переводом в младший специальный класс 1 сентября 1897 г. начался счет его действительной службы в армии. В следующем, 1898 г., переведен в старший специальный класс Пажеского корпуса и 6 октября 1898 г. произведен в камер-пажи Высочайшего Двора.

9 августа 1899 г. произведен в корнеты по экзамену и вышел в Кавалергардский Ее И. В. Государыни Императрицы Марии Федоровны полк. Будучи еще корнетом, был командирован в Италию, где в Турине участвовал в международных конных состязаниях, продолжавшихся с 13 мая по 14 июня 1902 г. Награжден Кавалерским Крестом Итальянского ордена Короны, на принятие и ношение которого получил Высочайшее разрешение 14 апреля 1903 г.

С 29 ноября 1902 г. по 8 января 1904 г. занимал должность заведующего молодыми солдатами в полку и был произведен в поручики 9 августа 1903 г. С 8 по 20 ноября 1904 г. — временно командующий эскадроном Его Величества.

10 ноября 1905 г. командирован в Офицерскую Кавалерийскую школу. Окончил ее с отличием в 1907 г., начав курс еще при строгом и требовательном начальнике школы — генерале Брусилове.

2 октября 1907 г. произведен в штаб-ротмистры, и тогда же было высочайше разрешено командировать его «на собственный счет во французскую Офицерскую Кавалерийскую школу в Сомюре на 10 месяцев, с сохранением содержания».

Вернулся в полк из Франции 26 августа 1908 г. и 27 сентября был снова назначен временно командующим эскадроном Его Величества. Эту должность он исполнял с небольшими перерывами до 30 июня 1909 г. 1 сентября того же года назначен начальником полковой учебной команды, а вскоре — командующим 2-м эскадроном с утверждением в должности 7 декабря 1911 г. Тогда же, 6 декабря 1911 г., произведен в ротмистры со старшинством 9 августа 1911 г. 8 ноября 1912 г. сдал должность командира эскадрона и 26 ноября был назначен помощником командира полка по хозяйственной части. Временно командовал полком с 25 мая по 1 июня 1912 г. 6 декабря 1912 г. произведен в полковники со старшинством того же числа.

В тот же период, помимо службы в полку, А.П. Родзянко отдает много времени и сил международным конным состязаниям: в мае-июле 1911 г. он находился в командировке в Лондоне, с 18 июня по 8 июля 1912 г. выступал на Олимпийских играх в Стокгольме, в мае-июне 1913 г. на международных конных состязаниях в Лондоне.

Эти успехи полковника А.П. Родзянко были замечены Инспектором Кавалерии: 9 ноября 1913 г. он был назначен «в распоряжение Его Императорского Высочества Великого Князя Николая Николаевича, Главнокомандующего войсками Гвардии и С.-Петербургского Военного округа, с оставлением в списках полка». К этому времени полковник Родзянко был награжден орденом Св. Станислава 3-й степени и орденом Св. Анны 3-й степени.

С началом Первой мировой войны полковник Родзянко был переведен Высочайшим приказом от 30 августа 1914 г. во 2-й Кавказский полк Кубанского казачьего войска с исключением из списков Кавалергардского полка. Приказом по 2-й Кубанской казачьей дивизии от 9 октября 1914 г. прикомандирован ко 2-му Кубанскому казачьему полку. Но затем приказом по 8-й армии генерала Брусилова от 17 октября прикомандирован к 1-му Линейному казачьему генерала Вельяминова полку Кубанского казачьего войска, где был назначен помощником командира полка по строевой части.

Но и на этой должности оставался недолго: с 17 по 25 ноября 1914 г. он временно командовал 16-м Донским казачьим генерала Грекова полком. После всех этих перемен в служебной карьере гвардейского полковника, наконец, сыграли свою роль связи «наверху» и знакомство с генералом Брусиловым, ибо согласно послужному списку полковник Родзянко был откомандирован «по словесному приказанию командующего 8-й армией».

Обрыв в послужном списке не позволяет выяснить, на какую должность полковник Родзянко был назначен генералом Брусиловым, но судя по наградам (орден Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» и орден Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом), он доблестно участвовал в боевых действиях 8-й армии в трудную зиму 1914-1915 гг.

Высочайшим приказом от 17 июля 1915 г. был переведен обратно в Кавалергардский полк в качестве «штаб-офицера». Прослужив в своем старом полку год, был, наконец, назначен Высочайшим приказом от 1 мая 1916 г. командиром полка Офицерской Кавалерийской Школы. Этот отборный полк, сформированный на основе постоянного состава школы, вместе с 17-м Финляндским драгунским полком образовал новую 4-ю отдельную кавалерийскую бригаду, которая приказом Начальника штаба Верховного Главнокомандующего была включена в формировавшуюся 17-ю кавалерийскую дивизию под командованием генерал-майора П.П. Каншина. Назначение командиром полка Офицерской школы было, конечно, признанием полковника Родзянко как выдающегося кавалерийского офицера.

Оставаясь командиром полка, полковник Родзянко временно командовал с 17 января по 23 февраля 1-й бригадой 17-й кавалерийской дивизии. 22 апреля 1917 г. приказом по армии и флоту был назначен командующим бригады.

17-я кавалерийская дивизия входила в состав 12-й армии, занимавшей фронт по реке Двине. С 26 июня по 10 июля 1917 г. приказом по армии полковник Родзянко занимал должность начальника гарнизона Риги, после чего вернулся в свою бригаду.

Во время наступления немцев на рижском участке фронта, за бои у дачи Зегевольд 30 августа 1917 г. был награжден орденом Св. Анны 2-й степени с мечами.

Временно командовал 17-й кавалерийской дивизией с 1 по 16 октября 1917 г. и снова с 26 октября 1917 г., когда вернулся из отпуска в Петрограде, выехав из города 25 октября, в день большевистского переворота. В начале ноября пытался проехать в Ставку Верховного Главнокомандующего. 12 ноября вернулся в штаб дивизии и оставался в нем вплоть до расформирования. Весьма вероятно, что в эти последние месяцы 1917 г. полковник Родзянко был представлен к производству в генерал-майоры, но приказ об этом по армии и флоту так и не был отдан в силу падения Временного правительства. Откомандовав полком, бригадой и временно даже дивизией, полковник Родзянко, как мы увидим ниже, считал себя вправе претендовать на чин генерал-майора.

После расформирования дивизии, ко времени заключения Брест-Литовского мирного договора в марте 1918 г., полковник Родзянко оставался вместе с частью бывшего штаба Северного фронта в Пскове, откуда занявшими Псков немцами был отправлен в качестве интернированного в Германию.

В августе 1918 г. он был отпущен и поселился в Риге, где проживала его супруга. В сентябре 1918 г. Родзянко узнал, как он сам пишет, о начале создания «противобольшевистской организации»{~2~} в Пскове, куда и выхлопотал себе разрешение на проезд, чтобы получить более достоверные сведения.

Убедившись в Пскове, что немцы не торопятся ни со снабжением, ни с вооружением первых русских добровольцев, Родзянко вернулся в Ригу, где уже только после капитуляции Германии на западном фронте, т.е. после 11 ноября, командование 8-й германской армии согласилось на формирование стрелковых батальонов в Риге. В удостоверении, выданном

штабом 8-й германской армии 20 ноября 1918 г. на имя Родзянко, он указан как полковник («оЬегз!»). Но другой документ — командировочное предписание штаба Псковского Добровольческого корпуса от 23 ноября 1918 г., за подписью командующего корпусом полковника Нефа — выдан уже на имя генерал-майора Родзянко{~3~}. Однако приказа о производстве полковник Неф отдать так и не успел. 25 ноября 1918 г. Псков был сдан красным.

Северный корпус отступил в Эстонию, а генерал-майор Родзянко вернулся в Ригу, где, сдав свое условное командование стрелковым батальоном (здесь возникла лишь рота русских добровольцев капитана Дыдорова), отправился вместе с ротмистром Кавалергардского полка св. князем Ливе-ном на встречу с командующим английской эскадрой адмиралом Синклером в Балтийское море.

В итоге этой встречи и Ливен, и Родзянко пришли к выводу, что ожидать немедленной помощи снабжением и вооружением от союзников не приходится. Поэтому Ливен согласился возглавить русский отряд, отходивший из Риги в Либаву, которая оставалась под немецким контролем, а генерал-майор Родзянко, оставив письменный доклад о русской Северной армии у адмирала Синклера, отплыл 20 января 1919 г. на эстонском корабле «Ваза» вместе с полковником графом Паленом, полковником Бибиковым и другими офицерами в Ревель.

Здесь он явился к новому командующему Северным корпусом полковнику К.К. Дзерожинскому и предложил назначить его на любую должность — «хотя бы ротным командиром»{~4~}. Полковник Дзерожинский оставил его пока у себя «в распоряжении». В конце февраля 1919 г. генерал-майор Родзянко получил назначение принять командование в районе Юрьева южной группой корпуса, состоящей из отдельных отрядов, с задачей сформировать из них 2-ю бригаду корпуса. Взяв с собой в качестве начальника штаба энергичного поручика Ви-дякина, генерал-майор Родзянко сформировал из Талабского отряда ротмистра Б.С. Пермикина Талабский полк, из отряда полковника Ветренко Волынский полк (этот отряд полковник Ветренко привел с Украины) и из отряда полковника Булак-Балаховича — Конный полк. С этой бригадой ему удалось в самом конце февраля 1919 г. ударом во фланг группе красных войск, наступавших от Пскова в направлении Верро (Выру), заставить ее отойти обратно к Пскову. Этот успех вызвал прибытие в Юрьев главнокомандующего эстонской армии генерала Лайдонера, с которым генерал-майор Родзянко успел познакомиться и уже тогда затронуть вопрос о своем возможном назначении командиром Северного корпуса.

Успешно переформировав партизанские отрады в более или менее регулярные войска, генерал-майор Родзянко ограничился, быть может вынужденно, импровизацией при формировании своего штаба. У его начальника штаба поручика Ви-дякина, как он сам признает, «известная неопытность вполне возмещалась энергией и здравым смыслом»{~5~}. Неподготовленными к штабной работе были начальник оперативного отделения ротмистр Куражев, начальник разведывательного отделения штаб-ротмистр Щуровский и другие молодые офицеры. На уровне только что сформированной бригады дело шло благодаря энергии ее командира и его начальника штаба, но с переходом этого состава штаба на управление войсками корпуса генерал Родзянко не только терял управление но и, не занимаясь глубокой разведывательной деятельностью, упускал принятие важных оперативных решений (например, о сосредоточении русских белых войск на подступах к форту Красная Горка накануне восстания).

В начале апреля 1919 г., пользуясь затишьем на фронте, генерал Родзянко прибыл в Ревель и несколько раз встречался с командиром корпуса полковником Дзерожинским. «Для пользы дела»{~6~} Родзянко готов был принять командование корпусом. Такое мнение активно поддерживали близко знавшие Родзянко по службе в гвардии конногвардейцы — полковник граф Пален и начальник штаба корпуса энергичный полковник фон Валь. Полковник О.А. Крузенштерн, заменивший фон Валя на посту начальника штаба корпуса по приказу генерала Лайдонера, был одного выпуска с Родзянко из Пажеского корпуса.

Сам генерал Лайдонер как главнокомандующий и эстонскими, и русскими войсками сочувствовал назначению Родзянко — ближайшего родственника бывшего Председателя Государственной Думы, являвшегося в глазах эстонского правительства наименее опасным для независимости Эстонии в случае успеха русских на Петроградском фронте.

В ходе переговоров и совещаний по этому вопросу выяснилось, что большинство начальников частей считают необходимым как можно скорее перейти к наступательным действиям и, заняв часть территории Псковской и Петроградской губерний, уже не зависеть от Эстонии как базы.

Генерал Родзянко сумел убедить эстонское командование в необходимости перебросить его 2-ю бригаду с псковского направления на нарвское и таким образом сосредоточить все войска корпуса в кулак в районе Нарвы. Хотя сам предпочитал псковское направление для наступления, он все же согласился после получения директив от генерала Юденича начать без промедления наступление в направлении Ямбург-Гатчина-Петроград. Полковник Дзерожинский, не сдав командования, вынужден был передать подготовку и проведение наступления генералу Родзянко.

Став фактически во главе корпуса, генерал Родзянко подготовил план наступления с ограниченной целью: выход на правый берег реки Наровы, занятие отрядом Булак-Балахови-ча Гдова на юге и Ямбурга на севере путем выхода в тыл главным силам 19-й стрелковой дивизии 7-й армии красных в районе станции Веймарн. Перерезав там и Балтийскую железную Дорогу, и Петроградское шоссе, он рассчитывал окружить ямбургскую группу 7-й армии противника.

Дальнейший план наступления, как он пишет, «в деталях разработан не был»{~7~}, что фактически означало отсутствие операционной цели в самом замысле наступления.

Наступление Северного корпуса началось 13 мая 1919 г. Оно, несмотря на недостаток вооружения и снабжения, воодушевило войска и позволило командирам частей проявить инициативу, часто весьма рискованную. Пример тому — захват в первую же ночь штаба 3-й бригады 19-й стрелковой дивизии в селе Попкова Гора слабым отрядом поручика Данилова. Успех наступления превзошел все ожидания. Через неделю, к 20-21 мая, на левом фланге группы полковника Палена Островский полк полковника Ярославцева вышел в район Копорья и вслед за тем занял фронт Глобицы-Воронено-Муковицы, т.е. вышел на подступы к форту Красная Горка и Ораниенбауму. В центре Талабский и Волынский полки заняли станции Во-лосово и Кикерино, находясь в 20-ти с небольшим километрах от Гатчины. На юге отряд Балаховича занял 15 мая Гдов и вышел на фронт по реке Желчи. 20 мая вооруженные суда Чудской флотилии подняли Андреевские флаги, перешли на сторону белых, что позволило Балаховичу занять базу флотилии Роскопень.

В то же время в ночь на 24 мая командир 1-й эстонской красной стрелковой дивизии Ритт и его командир бригады Айпис перешли с 1-м эстонским красным полком на сторону эстонской армии, оголив фронт у Изборска. Этим воспользовалось командование эстонской армии и фактически без боя овладело 25 мая 1919 г. Псковом, оставленным деморализованными частями 10-й красной стрелковой дивизии. А это в свою очередь вызвало отход двух полков 10-й стрелковой дивизии с позиций на реке Желчи, что позволило Балахо-вичу прибыть в Псков, где после его разграбления эстонцами 31 мая, ему была передана власть в городе.

Управление войсками белых не отвечало требованиям быстрого и часто непредвиденного (в силу деморализации или перехода частей красной армии на сторону белых) продвижения вперед. «Во время этого первого наступления, — вспоминает генерал Родзянко, — штаб мой был весьма малочислен, средств связи почти не было, а поэтому большую часть приказаний мне приходилось отдавать лично, разъезжая по фронту корпуса»{~8~}. И при этом, как правило, верхом. Так, описывая свою встречу на фронте уже с командующим армией, командир батареи, тогда еще капитан А.С. Гершель-ман рассказывает: «Выехав вперед, я вдруг неожиданно встретил генерала Родзянко. На своей свежей породистой лошади он объезжал части и подгонял их. Я ему доложил о наших затруднениях и мы одно время ехали вместе... Затем, перепрыгнув через какое-то срубленное дерево (я на своей кляче, конечно, не последовал его примеру), он рысью поехал подгонять другие колонны»{~9~}.

И нельзя не признать, что победы молодого гвардейского ротмистра на фешенебельных скачках Турина и Лондона в мирное время подготовили его к такому личному вождению войск во время Гражданской войны.

Командующий Западным фронтом, а затем 7-й красной армией, многоопытный генерал-лейтенант Дмитрий Николаевич Надежный так оценивает деятельность своего противника: «В общем, нельзя не признать, что генерал Родзянко обладал энергией и организаторскими способностями, что в значительной мере оправдывает его стремление стать у власти, так как, по-видимому, полковник Дзерожинский был далеко не самостоятелен и не энергичен»{~10~}.

По возвращении с фронта генерал Родзянко, воспользовавшись отсутствием в штабе полковника Дзерожинского, 25 мая 1919 г. отдал приказ о своем временном вступлении в командование Северным корпусом. Этот приказ был подтвержден эстонским главнокомандующим генералом Лайдонером, утвердившим окончательную передачу командования корпусом генералу Родзянко начиная с 1 июня 1919 г.

Полковник Дзерожинский, произведенный в генерал-майоры, принял командование 1-й дивизией в составе Ревельско-го, Георгиевского и Гдовского полков (находившихся в стадии формирования). Фронт 1-й дивизии был растянут от реки Плюссы до Сабека. Таким образом, была организована связь между отрядом полковника Балаховича в Пскове с отрядом, переформированным во 2-ю дивизию генерала графа Палена, фронт которой простирался от Сабека до Финского залива с наибольшей плотностью на гатчинском направлении.

Несмотря на успехи Северного корпуса в майском наступлении, превзошедшие все ожидания, отсутствие налаженного тыла, средств связи и главное — ясно определенной операционной цели, в силу чего небольшие силы корпуса оказались разбросанными на очень широком фронте, привели генерала Родзянко к решению приостановить наступление. Он опасался, что «все это может окончиться для нас плохо. Ни у меня, ни у кого другого не могло быть и мысли о занятии Петрограда такими ничтожными силами, но отдавать обратно уже освобожденную от большевиков местность являлось нежелательным»{~11~}.

Иначе говоря, он склонялся к переходу к обороне. А это вело к утрате инициативы и при существовавшем соотношении сил — к неизбежному отступлению.

Генерал Лайдонер, как главнокомандующий, уже 22 мая отдал распоряжение о прекращении наступления, явно опасаясь, что группа графа Палена при продвижении на Гатчину зарвется, попадет в окружение, и тогда оборона на рубежах рек Луга и Нарвы ляжет на его плечи.

В начале июня генерал Родзянко передал свой штаб во главе с поручиком Видякиным, сформированный еще во время командования бригадой, генералу графу Палену как командиру 2-й дивизии. Затем с развертыванием дивизии — в штаб 1-го стрелкового корпуса.

Начальником же штаба Северного корпуса, а вскоре за тем Северо-Западной армии, стал произведенный в генерал-майо-

ры полковник Крузенштерн, находившийся в Ревеле и ведавший всеми службами тыла. В полевом штабе, непосредственно при генерале Родзянко, исполняющим должность начальника штаба был назначен полковник Зейдлиц. Однако он не смог организовать по-настоящему работу штаба. Генерал-квартирмейстера не было. Начальником оперативного отдела был ротмистр Костанда, как и полковник Зейдлиц никогда не служивший по Генеральному штабу.

Это серьезное упущение стало очевидно и самому генералу Родзянко после полного провала взаимодействия с восставшими на форту Красная Горка. Воспользовавшись прибытием бывшего командующего Северным корпусом Генерального штаба генерал-майора Вандама, он поспешил пригласить его на должность начальника штаба теперь уже Северо-Западной армии. Вслед за Вандамом в Нарву вернулся Генерального штаба генерал-майор Малявин. Его генерал-майор Родзянко назначил приказом по армии от 31 июля 1919 г. генерал-квартирмейстером, взяв полковника Зейдли-ца «в свое распоряжение». В этом составе штаб Северо-Западной армии оставался почти до самого конца.

В ходе этих перемен в штабе Северного корпуса, а затем Северно-Западной армии, страдала, прежде всего, глубокая разведка. Неожиданным для белого штаба оказался переход Семеновского полка к белым 29 мая, присоединение в те же дни батареи красных курсантов к Островскому полку полковника Ярославцева и многие другие подобные случаи.

«О желании гарнизона Красной Горки и части Балтийского флота перейти на нашу сторону, — пишет генерал Родзянко, — я уже знал раньше и сообщил об этом Английской Военной Миссии через капитана 1 ранга Кнюпфера»{~12~}. Однако, будучи лично в штабе Островского полка 22 мая 9 июня, занимавшего фронт Глобицы-Воронило, т.е. на ближайших подступах к форту Красная Горка, а затем в деревне Кернево на берегу Финского залива, где располагался штаб Ингерманландского отряда (формирование из местных финнов под командой финских офицеров, подчиненное оперативно генералом Лайдонером штабу Северного корпуса), он удовлетворился лишь тем, что заверил командира Островского полка полковника Ярославцева о подчинении ему Ингерманландского отряда{~13~}. Никаких мер усиления на этом участке фронта, равно как и предупреждений командиру Островского полка, сделано не было.

Когда в ночь с 12-го на 13 июня началось восстание на форту Красная Горка, в штабе Северного корпуса не было получено никаких известий ни от командования английской эскадрой, принявшей сообщение радио из форта, ни от Ингерманландского отряда.

В то же время командовавший фортом поручик Неклюдов (см. его воспоминания в Приложении) и его помощник — командир артиллерийского дивизиона капитан Лощинин, умело проведя подготовку восстания, послали, в частности, накануне восстания к белым делегатов-офицеров, с тем чтобы предупредить их и организовать взаимодействие... Делегаты попали к финскому начальнику ингерманландского отряда, который потребовал сдачи форта ему, а также выдачи арестованных в качестве заложников комиссаров и коммунистов. Вопреки приказу он не потрудился донести о прибытии делегатов ни штабу Северного корпуса, ни даже своему соседу по фронту — командиру Островского полка.

Изолированный и не поддержанный, хотя бы морально, белыми, гарнизон форта Красная Горка с примкнувшим к нему гарнизоном форта Серая Лошадь вступил в артиллерийскую дуэль с флотом в Кронштадте и единоборство с подошедшим из Ораниенбаума, спешно собранным морским экспедиционным отрядом и сборной бригадой Стороженко.

Гарнизон форта, состоявший помимо артиллерийского дивизиона и технических команд из 1-го и 2-го Кронштадтских крепостных полков, насчитывал первоначально свыше 5000 штыков. Передовые части гарнизона заняли поселок Большие Ижоры на берегу Финского залива недалеко от Ораниенбаума. Попав здесь под сильный обстрел с трех подошедших к берегу эсминцев и не видя никакой поддержки с юга, где проходил белый фронт, части гарнизона отступили обратно в форт, уже полуразрушенный артиллерийским огнем линкоров «Петропавловск» и «Андрей Первозванный». Началось разложение. В ночь на 16 июня, т.е. на третий день, большая часть гарнизона оставила форт и, решив продолжать борьбу, отошла к белым. Но попала в расположенный на берегу Финского залива Ингерманландский отряд, командование которого сообщило о сдаче ему гарнизона форта. Прибывший из штаба 1-й дивизии генерала графа Палена полковник Неф не разобрался в ситуации. Поверив донесению, он согласился на разоружение перешедшего гарнизона форта, сопровождавшегося ограблением его ингерманландцами.

О восстании на форту Красная Горка генерал Родзянко узнал на третий день от прибывшего к нему в Нарву 16 июня начальника сухопутной обороны форта полковника Делля. Он рассказал о драматическом ходе событий, пережитых за три дня гарнизоном форта. Разъяренный генерал Родзянко немедленно выехал с полковником Деллем в Ямбург, куда был вызван начальник Ингерманландского отряда капитан Топо-лайнен. Последний заявил, что он не подчиняется генералу Родзянко, после чего был выгнан вон с угрозой разоружить его отряд, если оружие гарнизона форта не будет ему немедленно возвращено.

Затем Родзянко лично отправился в Копорье, где находился перешедший к белым гарнизон, и, проверив выполнение его приказа о возвращении оружия, распорядился о формировании полковником Деллем Красногорского полка, доблестно сражавшегося впоследствии в составе 3-й дивизии генерала Ветренко.

Позже, уже во время вынужденного отступления Северо-Западной армии на рубежи реки Луга, Родзянко в какой то степени признал, что главной причиной неудачи майского наступления и в частности полного провала в плане использования восстания на Красной Горке, было отсутствие оперативной цели.

«Во время нашего наступления, — вспоминал он, — был один исключительно удачный момент для занятия Петрограда: Красная Горка сдалась, три форта Кронштадта выкинули белые флаги, было известно о желании части флота перейти на нашу сторону; казалось еще один нажим»{~14~}.

Почему же, спрашивается, этот «нажим» в направлении Ораниенбаум-Петергоф-Петроград не был осуществлен, особенно в начале восстания, когда для моральной поддержки достаточно было выдвижения хотя бы одного Островского полка (см. биографию генерала Ярославцева). Генерал Родзянко повторяет: «Даже и в эти самые лучшие минуты у нас никогда не было мысли о занятии Петрограда, т.к. наша армия была слишком малочисленна и мы прекрасно сознавали, что в случае удачи она растаяла бы в этом городе»{~15~}.

В этих словах слышится неверие генерала в существовавшие организованные силы, сочувствовавшие белой армии как на фронте, так и в самом Петрограде. Ни переход Семеновского полка, ни восстание на Красной Горке не убедили его в серьезности этих сил, ожидавших белую армию и готовых присоединиться к ней или даже самостоятельно и организованно выступить при приближении Северо-Западной армии, как это случилось на фортах Красная Горка и Серая Лошадь.

Очевидно, что генерал Родзянко видел Петроград таким, каким он его оставил в дни Октябрьского переворота 1917 г., и был летом 1919 г. еще далек от мысли, что через год с небольшим может произойти Кронштадтское восстание.

В связи с событиями на Красной Горке и роли в них Ингерманландского отряда, проводившего помимо того и самовольную мобилизацию в Сойкинской волости Ямбургского уезда, что вызвало протест генерала Родзянко, генерал Лайдо-нер отказался от должности главнокомандующего 19 июня 1919 г. Северный корпус вышел из подчинения эстонского командования.

В тот же день корпус был развернут в Северную армию, переименованную 1 июля в Северо-Западную (в связи с указанием английской миссии на то, что Северная армия генерала Е.К. Миллера уже действует на Архангельском направлении).

В начале августа генерал Родзянко закончил в основном переформирование Северного корпуса в Северо-Западную армию. В состав 1-го стрелкового корпуса генерал-майора графа Палена вошли 2-я дивизия произведенного в генерал-майоры Ярославцева, 3-я дивизия генерала Ветренко и несколько позже прибывшая из Латвии 5-я Ливенская дивизия полковника Дыдорова.

В состав 2-го корпуса генерал-лейтенанта Арсеньева вошли 4-я дивизия генерал-лейтенанта князя Долгорукова и отдельная бригада (позже переименованная в 6-ю дивизию) генерал-майора Ежевского. В корпус также входил одно время конный полк произведенного в генерал-майоры Булак-Балаховича..

1-я отдельная дивизия генерал-майора Дзерожинского, занимая фронт между Лугой и Струги Белые, находясь в центре расположения Северо-Западной армии, примыкала к крайним флангам обоих корпусов.

Обострение отношений с эстонским командованием и выход из подчинения генералу Лайдонеру привели к резкому сокращению снабжения боеприпасами и другим снаряжением со стороны эстонской армии. А прекращение наступления лишило Северо-Западную армию трофейного вооружения и боеприпасов, поставив ее в катастрофическое положение.

Генерал Родзянко в ожидании английской помощи своей раздетой армии счел наиболее выгодным отойти на севере на рубеж реки Луги и, заняв удобную для обороны позицию, выжидать перевооружения и усиления артиллерией, танками и техническими средствами.

Войска Нарвского участка 7-й армии красных могли наступать, как пишет бывший главнокомандующий Западным фронтом Надежный, «...благодаря численному перевесу на их стороне, а также ослаблению боевой энергии утомленных непрерывными боями частей 1-го белого корпуса, испытывавшего нужду как в боевых припасах, так и в других видах снабжения»{~16~}. И он же признает, что «отход частей 1-го белого корпуса был совершен в достаточном порядке и вполне планомерно»{~17~}.

4 августа 1919 г. 6-я стрелковая дивизия 7-й армии красных заняла Ямбург. Генерал Родзянко считал наилучшим решением оставить город, находящийся на правом берегу Луги, и, взорвав железнодорожный мост, закрепиться на левом берегу, благодаря чему стало бы возможным перебросить большую часть 1-го корпуса в район Пскова.

Но как раз в самом начале августа в Нарву прибыл со своим штабом генерал Юденич. Как пишет генерал П.А. То-милов (а он писал как по поручению, так и по документам штаба, предоставленным ему генералом Юденичем), генерал Юденич настаивал на удержании города Ямбурга и предмостного плацдарма на правом берегу Луги, но генерал Родзянко «вопреки