В которой случается невозможное

Лада Лузина

Выстрел в Опере

 

Киевские ведьмы – 2

 

 

http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=4400185

«Лада Лузина. Выстрел в Опере»: Фолио; Харьков; 2008

ISBN 978‑966‑03‑4321‑4

Аннотация

 

"Киевские ведьмы. Выстрел в Опере" – новый роман Лады Лузиной и продолжение волшебной истории, начатой ею в книге "Киевские ведьмы. Меч и Крест". Ровно 90 лет назад октябрьская революция пришла в мир из Киева – из Столицы Ведьм! И киевлянин Михаил Булгаков знал почему в тот год так ярко горели на небе Марс и Венера – боги‑прародители амазонок. Ведь "красная" революция стала революцией женской. Большевики первыми в мире признали за женщинами равные права с мужчинами, сделав первый шаг к Новому Матриархату а этом захватывающем приключенческо‑историческом романе вы встретитесь с киевской гимназисткой и будущей первой поэтессой России Анной Ахматовой и Михаилом Булгаковым. Узнаете, что украинки произошли от легендарных амазонок, что поэзия причудливо переплетена с магией…

 

Лада Лузина

Выстрел в Опере

Киевские ведьмы

Шабаш второй

 

 

 

 

«Зазеркалье» Лады Лузиной

 

Он тот, кто смешивает карты,

Обманывает вес и счет,

Он тот, кто спрашивает с парты,

Кто Канта наголову бьет,

Кто в каменном гробу Бастилий –

Как дерево в своей красе.

Тот, чьи следы – всегда простыли,

Тот поезд, на который все

Опаздывают…

Борис Пастернак

 

Бывает же такое везение! Мне, рядовому обывателю современного Киева, попасть в Город ушедших эпох, увы, не удавалось ни разу. Я мог лишь представить себе мой бесконечно любимый Город, всматриваясь в пожелтевшие фотографии и тексты старинных фолиантов со всяческими ерами, ятями и ижицами, мог лишь со слов свидетелей «раньшего времени» пережить опыт реконструкции, но чтобы вот так, вопреки неизбежному течению времени, где путь проложен только в будущее, прокатиться на старом «пульмане», пообедать в «Европейской» гостинице и побеседовать на равных с Анной Ахматовой, и даже запросто, панибратски (правда, на грани дозволенного) пообщаться с Александром Куприным! Такое могут позволить себе только гениальные поэты, юродивые и…

Ведьмы!!! Бессмертное гоголевское «В Киеве все бабы – ведьмы» подтверждают произведения талантливой киевлянки Владиславы Кучеровой (то есть Киевицы, то есть Лады Лузиной), в творчестве которой вовсю прослеживаются «брокеновские штучки», правда, нашего, местного, но не менее масштабного и яркого пошива. В Киеве, разумеется, подобное место шабашей – Лысая гора, куда, смею думать, хотя бы раз в году, на Купалу прилетает посудачить с подружками и сама Лада. Уж не знаю, на «борове» ли каком (допускаю такую возможность, ибо знаю, что госпожа Лузина чтит своего не менее мистического земляка – Михаила Булгакова), либо на более традиционной метле (думаю, что и Николая Гоголя наша уважаемая писательница уважает), а только обязательно наведывается туда.

Произведения Лады пропитаны духом Киева, Города, где не только крестили Русь и сбрасывали в Днепр языческих истуканов, но где и до сих пор полно всяческой нечисти. Не случайно Николай Гумилев «Из города Киева, из логова Змиева» забрал «не жену, а колдунью»!

Оказавшись, благодаря Ладе, в Киеве вековой давности, пережив вместе с ней яркие события, в которых даже захотелось принять непосредственное участие, я, по понятным причинам, с большой неохотой «вернулся» в настоящее.

Авантюрные романы Лады Лузиной, проникнутые и отменным знанием исторического материала, и тонкой иронией, и искрометным юмором, читаются легко и непринужденно. Задумываться и анализировать нет времени. Хочется спешить и спешить, опасаясь, что не успеешь… И хочется продолжения, ибо для писательницы минута, прожитая «там», – будто бы по теории Эйнштейна – год, прожитый в нашем бренном мире. А жизнь коротка. Вкусно подобранные слова складываются в предложения, оные – в абзацы и главы того романа, который вам, уважаемый читатель, на зависть мне, еще только предстоит прочесть.

Александр Анисимов,

историк, журналист.

 

Автор выражает глубокую признательность своим друзьям и помощникам – книгам:

«КИЕВ И КИЕВЛЯНЕ»

Александра Анисимова

«МАЛАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

КИЕВСКОЙ СТАРИНЫ»

Анатолия Макарова

«КИЕВ МИХАИЛА БУЛГАКОВА»

А. Кончаковского, Д. Малакова

«КРЕЩАТИК, ИЗВЕСТНЫЙ И НЕИЗВЕСТНЫЙ»

Михаила Рыбакова

А также – особую благодарность статье

«АННА АХМАТОВА В КИЕВЕ»

Евдокии Ольшанской

и книге

«МАСТЕР И ГОРОД»

Мирона Петровского

– без которых не было бы моей книги.

 

 

Начало волшебной истории!

Шабаш первый

 

Madame Лузина загремела чашками.

– Скорее, господа, не будем терять времени!..

Михаил Булгаков. «Спиритический сеанс»

 

 

 

Моему Городу посвящается

 

Лет назад

 

– Мама, а когда я вырасту, я смогу купить Мариинский дворец?

– Ты сможешь просто забрать его себе.

– А я смогу летать?

– Да, доченька, сколько угодно…

– А когда я стану такой, как ты?

У ее мамы были золотые волосы, а глаза голубые и ясные, как камешки на дне ручья. Ее мама могла совершенно все. Даже отвечать на вопросы дочери, одновременно чертя что‑то важное и взрослое в большой бухгалтерской тетради.

Только теперь она не ответила.

Ровная строка под ее рукой оборвалась… Мама недоверчиво нахмурилась, закусила нижнюю губу и медленно, отрицательно покачала головой. А секунду спустя вырвала из тетради последний лист и скомкала его в шар.

– Мама, что ты делаешь? – спросила дочь.

– Ничего. – Мама не глядела на нее. Она глядела на шар. – Что ты спрашивала, милая?

– А когда я стану такой, как ты?

– Скоро. – Мамин голос прозвучал странно. – Очень скоро. – Шар полетел в корзину для бумаг.

– Мама, – удивленно вскрикнула дочь, – у нас тетя!

Мать обернулась. В дверном проеме стояла незнакомая девушка.

– Мама… – плачуще произнесла гостья.

– Это моя мама! – рассердилась дочь. – У нее нет других девочек!

– Не бойся. Тетя шутит, – утешила ее золотоволосая мама. – Что‑то произошло? – Она исподлобья смотрела на гостью.

– Я очень прошу тебя… Очень тебя прошу… – попросила та, запинаясь. – Сделай так, чтобы Трех не было.

– Ты пришла ко мне за этим?

– Да.

– Значит?

– Да. Ты умерла! Ты умерла, ма!

Женщина остановила ее поднятым пальцем. Помедлив, вытащила из корзины измятый листок. Аккуратно разгладила его. Перечитала.

И отрицательно покачала головой.

– Мне очень жаль, – сказала она, – очень жаль, дорогая.

 

 

Глава первая,

Глава вторая,

В которой объявляют войну

 

Брыксы – древний обряд исполнения мужем любых капризов и желаний жены в день Петровок… в этот день киевские ведьмы отправлялись на шабаш, а «простым смертным киевлянкам позволялось немного отвести душу на своих мужьях и побеситься».

Журналист С. Ярон утверждал, что видел в Киеве брыксы еще в 1880 году. «Процессия состояла в том, – писал он, – что молодуха сидела в санках, которые тянул ее муж, понуждаемый длинной веткой орешника. Отправлялись обычно к кабачку, но молодуха требовала водку себе и приказывала распить ее в том месте, где она пожелает».

Анатолий Макаров. «Малая энциклопедия киевской старины»

 

– Это огромная честь для меня, Ясные Киевицы!

Василиса Андреевна с интересом обшаривала взглядом круглую комнату Башни, и поселившийся на ее лице восторг посвященной свидетельствовал ярче слов: она допущена сюда впервые.

– Приглашение в Башню Киевиц – мечта каждой киевской ведьмы, – призналась она, принимая предложение присесть на диван. – Даже Хозяин бывал здесь нечасто.

Но ее дифирамбы не стали бальзамом даже для горделивой Кати.

– Зато эта соплячка зашла к нам, как дети в школу! – сказала та. – Как она исхитрилась войти сюда? Я понимаю, она – дочь Кылыны и знает пароль. Но ключ… Я думала, ключей только три.

– Да не было у нее никакого ключа! – встряла Землепотрясная Даша. – Она завалила через балкон.

– Как к себе домой! – разгневалась Катя.

– Дело в том, – раздался размеренный голос Белладонны, – что это ее дом. – Кошачья блондинка вынырнула из тайника‑кладовой и вспрыгнула на спинку дивана. – Акнир родилась здесь, – объяснила она. – В прямом смысле слова. Кылына произвела ее на свет в Башне Киевиц.

– Да‑а, – восхищенно промолвила Василиса Премудрая. – Со времен Великой Марины Город не знал Киевицы мудрей. – Вася развернула полногрудое тело, чтобы взглянуть на висящую над каминной полкой древнюю фреску в византийском стиле.

Изображенная на ней Киевица Марина держала в руке Весы – их левая чаша сильно перевешивала правую.

Василиса нахмурилась:

– Кылына умела взламывать законы почище иного хакера.

– Кылына знала, – сказала Белладонна, – для своей дочери наш Дом сделает исключение.

– Выходит, – логично прибавила Маша, – Кылына знала, что Акнир придется пользоваться этим исключением? Знала, что в Башне поселятся другие? Что ее дочь не станет Наследницей?

Маша тоже смотрела на фреску.

И тоже хмурилась, тревожно и испуганно.

– Да откуда она вообще взялась, эта Акнир? – раздраженно спросила Катя. – Где она была раньше?

– Кылына отослала ее из Города, – чинно ответствовала Василиса. – Вы знаете лучше других, если б план Кылыны сработал, Киев сошел бы с лица Земли. Кылына замыслила опасное и не желала рисковать жизнью единственной дочери.

– Эта соплячка грозила нам каким‑то судом. Обещала поединок. Кричала, что мы уже трупы. – Катя презрительно ухмыльнулась, припоминая, как нелепо та завалилась на пол.

Но тут же нахмурилась – посмотрела на фреску. На кособокие Весы в руке Великой Марины, провозгласившей тысячу лет тому первый закон Киевиц:

«Истина – в равновесии!»

Равновесие в Городе было нарушено.

– Вы правы, – похоже, Василиса умела читать чужие мысли. Или же Катины мысли были написаны у нее на лбу. – Вам не стоит недооценивать Акнир. Ге падение было разыграно. И кот подыграл ей.

– Предатель, – сжала кулаки Даша Чуб, поминая испарившегося вместе с Акнир вредного кота.

– Вовсе нет, – опротестовала Катя. – Молодец, верная сволочь. Вызывает уважение. А еще говорят: коты преданны не хозяину, а дому. А он даже не ест из моих рук – за мертвой хозяйкой тоскует. Лихо он нас развел, ничего не скажешь.

– Чертов корень. – Вася грустно улыбнулась. – Чертов корень увеличивает потенцию. Они знали, что вы…

– Ничего не знаем, – сказала Катерина. – Лично я ноготки от чернобрывцев не отличу.

– Не прибедняйтесь, – вежливо опровергла ее слова Василиса. Но помимо услужливой вежливости ничего утешительного в ее фразе не прозвучало.

– Василиса Андреевна, – дрожаще заговорила Маша, сцепив руки в страстный «замок», – вы видите сами, Весы в руках Марины покачнулись. Они сильно покачнулись. Так же, как два дня тому, когда Кылына вызволила Змея и Киев мог сгореть дотла. А еще утром Весы были ровными! Еще утром в Городе было равновесие. А после прихода Акнир… Вы не подозреваете, что она могла у нас украсть?

Ковалева напряженно воззрилась на Васю и, не дождавшись ответа, перевела застывший во взоре вопрос на всезнающую белую кошку.

– Не знаю, – сказала Белладонна, аристократично выпрямив спину. – Я проверяла чулан. Кроме денег, все на месте.

– Ну и хватит на них заморачиваться. – Желая разрядить атмосферу, Даша включила телевизор. – Ночью на небе зажжется красный огонь, мы все поймем и опять всех спасем. Проблем‑то!

На экране застонал дневной сериал. На следующей кнопке бывшая киевлянка Мила Йовович агрессивно истребляла какую‑то нечисть.

Изида Пуфик вернулась из кухни, куда захаживала, дабы слегка подкрепиться, и направилась прямиком к Даше Чуб. В то время как Бегемот наотрез отказывался признавать новых хозяек, а Белладонна смотрела на них с высоты белого муфтия, рыжая Пуф сразу выбрала в «мамы» Землепотрясную Дашу, да и Даша вскоре начала величать себя «мамой» ее «рыженькой девочки», «толстого мешочка» и «вредного батона».

Обе они, и круглая кошатинка, и крутобокая блондинка, обладали одной завидной чертой – высшей степенью беспроблемности.

– И на хрена Акнир сдались дореволюционные деньги? – скривилась Катерина, страдавшая чертой менее завидной. Катя ненавидела неподчинение.

Но ныне подвластный ей мир явно отбился от рук!

– Это как раз понятно, – сказала Маша. – Деньги нужны, чтобы пойти в Прошлое.

– А зачем ей вдруг в Прошлое? – полюбопытствовала Чуб, поднимая рыжую «дочу» на руки.

– Maman! – Из‑за присущей ей лени Изида открывала рот не так часто, но, открывая его, чаще всего изъяснялась на языке Бальзака.

– В Прошлом Акнир сможет найти свою мать, – перевела кошачью реплику Вася. – Спросить ее совета. Судя по кладовой, Кылына нередко наведывалась в минувшие века. А то, что было, – остается навсегда.

Васе надоело сидеть, развернувшись на 90 градусов, и она встала с дивана, желая разглядеть фреску с покосившимися Весами получше.

– Зачем ходить так далеко? – не взяла в толк Катерина. – Кылына была жива еще неделю назад.

– Вы не знаете? – искренне изумилась Василиса Премудрая.

– Мы знаем, – избавила Катю от отрицательного ответа студентка. – Киевица может пойти в Прошлое. И не только Киевица – любая ведьма, если мы дадим ей ключ и если у нее достаточно сил. Чем больше силы, тем дальше в Прошлое можно пойти. Дойти до V, X века может, пожалуй, одна Киевица. Но даже Киевица не может вернуться во вчерашний день. Если бы мы могли менять вчерашние дни, все было бы слишком легко. Слишком большой искус – все бы все время исправляли вчерашние ошибки. В общем, самое ближайшее время, куда можно пойти, – тринадцать лет назад.

– Ладно, – позволила Катерина, – пусть топает в свой прошлый век, я не против. Я другого не понимаю. Почему наши Весы так болезненно отреагировали на тривиальную кражу денег?

Переключив телевизор, Даша поймала хвост новостийного репортажа: девица в мини‑юбке сидела на загривке у парня и, смеясь, хлестала его хворостиной.

«За много лет до того, как Клара Цеткин и Роза Люксембург ввели в календарь 8 Марта, – затрещал журналист, – киевлянки давно праздновали свой женский день – Брыксы. На Петровки мужья обязаны были делать за жен всю работу по дому и выполнять любые их прихоти. Мужчины, которые в течение года обращались с женщинами недостаточно хорошо, попросту боялись выйти из дома. Украинские молодки объединялись в компании, чтобы хорошенько проучить их…»

«Землепотрясно!» – прониклась неизвестной народной традицией Чуб и широко открыла рот, желая задать вопрос об «украинском 8 Марта» двум имевшимся у нее в распоряжении историчкам, но не успела.

– Ясные Киевицы! – Преподавательница истории педагогического института приложила руку к своей безразмерной груди, – если мне будет позволено сказать вам правду…

– Позволяем, – разрешила Катерина Михайловна.

– При всем уважении к вам, вы отреагировали на кражу денег потому, что вы люди – слепые. Равновесие нарушено по намного более важной причине. Придя в Башню, Акнир официально объявила вам войну. В Городе раскол. Ведьмы распались на два лагеря. Большинство, – спешно пояснила предводительница киевских ведьм, – верят в вас. А я и наш Хозяин – не верим, мы знаем: вы – истинные. Иначе меня бы не было здесь. Но часть наших пошли за провозглашенной Наследницей.

– Что значит «провозглашенной»? – потребовала конкретики Катя.

– В свое время Кылына публично провозгласила дочь Наследницей и будущей Киевицей, – истолковала Василиса Премудрая. – И если Акнир призовет на вас Суд, даже я не сумею подготовить вас к бою за столь короткий срок.

– Насколько короткий? – уточнила Дображанская.

– По традиции поединок назначат на следующий шабаш. А следующий – это Петровки.

– Петровки?! – дернулась Даша. – Украинское 8 Марта? Так это еще и шабаш? Только что по телевизору показывали…

– Брыксы – не всеукраинский, а чисто киевский праздник, – сказала преподавательница. – В ночь на Петровки, накануне праздника святых Петра и Павла, ведьмы со всей Украины слетаются в Киев справлять шабаш на Лысой Горе. А слепые женщины – празднуют свой «шабаш». Правильнее сказать, праздновали его до революции. Киевлянки ездили на мужчинах верхом, во всех смыслах: запрягали их в телеги и сани, заставляли стряпать, стирать, а сами напивались и отрывались на год вперед.

– Ездили верхом? – Чуб уразумела, чем занималась теле‑девушка в мини – воскрешением дореволюционных традиций! – Как ведьмы? Я во‑още думаю, ведьмы – те же амазонки. И мы, и они сильнее мужчин. И мы, и они – свободны. И мы, и они – ездим верхом, только они на коне, а мы на метле. А ведьмацкая метла – во‑още стопроцентный фаллический символ. И Фрейд бы наверняка со мной согласился!

Но Зигмунда Фрейда в Башне не обнаружилось, и эту интересную, животрепещущую и классную тему никто не поддержал.

– Брыксы имеют какое‑нибудь отношение к делу? – справилась Катя.

Василиса вздохнула:

– Никакого. Если не считать того, что Главных шабаша года всего три. Первый – 1 мая на Вальпургиеву ночь, ее празднуют ведьмы всего мира. Второй, как вы знаете, с 6 на 7 июля, в ночь на Ивана Купалу. Третий – 12‑го, в женский день.

– Сегодня 9‑е! – подняла брови Катя. – Через два дня? И насколько это реально?

– Реально и весьма, – сказала Василиса Андреевна. – Суд над вами состоится через два с половиной дня. Теперь вы понимаете, почему ваши Весы покачнулись?

– Но ведь Кылына отдала власть сама! Нам! – Суд, назначенный на послепослезавтра, произвел впечатление даже на Чуб.

– Это так. – Вася озабоченно поправила бюст. – Но Акнир сказала вам правду. Существует закон. Киевица должна передать власть потомственной ведьме. Чаще всего ею оказывается дочь или родственница. Но родство – не непременное условие. А вот ведовская кровь – обязательное. Хотя вполне может быть, в вашем роду тоже были ведьмы? – Василиса Андреевна с надеждой посмотрела на Трех. – Ведь ведьмы, – взбодрилась она, – есть в роду каждой второй киевлянки! Шанс очень велик. Советую вам срочно навести справки.

– Мне не у кого спрашивать. Мои родители умерли. Я с тринадцати лет воспитывалась в приемной семье. Соболезнования ненавижу! – срезала Катя.

– А мой дедушка Чуб написал целую книгу про ведьм, – сообщила Даша.

– Хорошо, – положительно оценила творчество Дашиного деда Глава киевских ведьм. – То есть книга сама по себе ничего не значит. Но раз он ее написал, возможно, его мать или бабка, двоюродная прабабка, троюродная тетка – не важно… Хоть капля ведовской крови! Стоит доказать ведовство одной из вас, Суда удастся избежать. Правда, и Киевицей тогда будет признана только одна. Но это лучше, чем… – Вася удрученно умолкла.

– Чем что? – взволнованно прояснила Маша.

– У нас могут отобрать власть? – не поверила Катя.

– О нет, силу Киевиц нельзя отобрать. Вы можете отдать ее только сами.

– А если мы не отдадим? – выпрямилась Катерина Дображанская.

– Вы отдадите, – испустила новый вздох Василиса. – Если вам придется выбирать между силой и жизнью.

– Но Киевицу невозможно убить. Убить ее может лишь Город. Акнир зря обвинила нас в смерти матери, – сказала Маша.

– Но она не зря призвала на вас Суд, – возразила студентке Премудрая преподавательница. – Во время Суда между Небом и Землей этот закон не действует. Вы будете уязвимы. И бой будет один на один. Точнее, три на одну. Но это не лучший вариант. Проиграв Трем, Акнир попытается опротестовать результат. Лучше, если в поединок с ней вступит одна из вас. Но беда в том, что вы не справитесь с ней даже втроем.

– Вы шутите? – сломала губы Катя.

– Вы должны понять, Екатерина Михайловна, – на этот раз Вася приложила к груди уже обе руки. – Акнир – не обычная ведьма. Она юная, взбалмошная, но она выпестована с детства. Кылына растила ее Киевицей. Она знает и умеет практически все, что умела ее мать.

– Она обертиха? – придирчиво прищурилась Даша.

– Нет, Акнир не способная обращаться ни в людей, ни в животных. Но она гадуница, косматочка, кудесница. Чародейка, чертовка, бесиха, труболетка… Но главное – чароплетка!

– Можно с гадуницы поподробнее? – попыталась разгадать абракадабру Чуб.

– Гадуница – значит, умеет гадать и предсказывать будущее, – удовлетворила ее любопытство препод.

– А косматочка?

– Умеет ворожить с помощью своих волос. Весьма ценное качество, если под рукой нет ничего иного. Не случайно инквизиторы в первую очередь брили ведьм наголо. Считалось, что в женских волосах прячется сила Дьявола.

– Как интересно! – энергично тряхнула косами Даша. – А бесиха? Труболетка?

– Может насылать и изгонять бесов. Способна пролететь на метле сквозь печную трубу.

– Чертовка?

– Управляет чертями.

– Мы тоже управляли. Хоть нет, – понурилась Чуб, – черт только врал, что слушался нас, а сам нас круто подставил. А чародейка, чароплетка?

– Владеет чарами и может, при надобности, сплести новые заклинанья сама. Редчайший дар, его невозможно приобрести – с ним рождаются или не рождаются… Правда, – подбодрила Трех Василиса, – пока Акнир просто ведьма. В ней нет силы Киевиц. Но, к несчастью, ее нет и у вас. Вы сами не понимаете своей силы. Вы не понимаете даже, о какой силе я говорю. Она принадлежит вам, но вы не повелеваете ею. А Акнир готовили в Наследницы со дня рождения. Я должна сказать вам правду: я сомневаюсь, что вы сможете выиграть бой.

– Я пять лет посещаю боксерский клуб, – информировала ее Катерина. – А когда я вышла на ринг, выпив победного зелья…

– С передозировкой, – сказала Чуб. – Да неважно, – отмахнулась она. – Снова передозируем, раз такая жара! Слушайте, Вася, вы б Катю на ринге видели! Она была как не знаю что… Она могла бы всех там поубивать!

– Поединок между Небом и Землей – это не бой на кулаках, – тускло сказала Василиса Андреевна, стараясь не задеть ни бурнокипящих чувств Даши Чуб, ни чести Катерины Дображанской. – Он состоит из трех частей. В первом вам придется отвечать на вопросы. Для привычности назовем их тестами. Но чтобы ответить на них, нужно знать всю магию Киевиц, всю историю Города.

– Ну это разве что Маша сможет, – понадеялась Чуб.

– Я прочитала только пятую часть Книги, – отрицательно качнула головой студентка. – Но за два дня я могу…

– Да, Ковалева, – вернулся к Васе преподавательский тон. – С этим вы справитесь. Во второй части соперницы должны показать Суду, как их сила способна менять мир.

– Я могу разрушить дом, сжав руку в кулак, – сказала Катя.

– А я, наверное, только на метле пока хорошо летаю, – покаялась Чуб. – Зато Маша умеет воскрешать мертвых!

– Неплохо, – похвалила Василиса.

– И потом, – взбунтовалась Землепотрясная Даша, – прошло всего пять дней. Мы Киевицы всего пять дней! Без году неделя! Даже недели‑то еще нет… Чего они от нас хотят?

– Акнир и принявшие ее сторону хотят именно этого – чтобы вы проиграли. И вы проиграете. – Вася больше не пыталась смягчить удар. – Третий этап – Поединок. Бой между Небом и Землей. Вам позволят выбрать оружие. Но, помимо оружия слепых, нужно использовать силу. И если вы хотите знать, какова сила Акнир, я скажу: она неспособна ни разрушать, ни воскрешать, у нее вряд ли хватит сил даже на то, чтобы пойти в Прошлое дальше, чем на тринадцать лет. Но она чароплетка! – В возгласе Васи простонало отчаяние. – Со времен Великой Марины даром чароплетства не владел никто! Акнир может сплести новые чары! Чары, которых нет в книге Киевиц. Чары, против которых нет противоядий. Кабы не это, у вас был бы шанс. Но я не знаю, я просто не знаю, на что она способна на деле. Чароплета почти невозможно предугадать. Он меняет мир по собственному желанию. Он создает новые законы. Так же, как поступала Марина. И теперь тысячу лет все мы вынуждены подчиняться законам, провозглашенным ею. Стоит Акнир получить чуть больше сил… Впрочем, – сказала Василиса, – вы можете отказаться от боя.

– Третий вариант есть? – сухо спросила Катя. – Либо мы находим ведьмацкие корни, либо сдаемся?

В вопросе Дображанской таилась ирония – малолетка, изощрившаяся их обмануть с помощью союзника‑кота, не была идиоткой.

Но все равно была малолеткой.

И та, чья рука, сжавшись в кулак, могла разрушить соседний дом, не могла воспринимать ее иначе, чем неприятность.

– Разве что попытаться оттянуть Суд, – сказала Премудрая. – У вас есть три ночи. Предположим, сегодня или завтра над Старокиевской горой зажжется красный огонь, и от срочности решения этой проблемы будет зависеть судьба Города. Тогда Суд будет отложен до окончания данного дела и перенесется на 1 мая грядущего года. А за год ваша сила успеет прорасти… За год вы совершите многое, и результаты, естественно, если они будут положительными, зачтутся вам в плюс.

– А то, что мы спасли Киев, уже ничего не значит? – обиделась Даша.

– Значит, – сказала Глава киевских ведьм. – И очень много. Но Акнир не солгала вам. Пока мои ведьмы тряслись за свои шкуры, они были готовы признать вас кем угодно. Вы спасли Киев. Вас Трое. Казалось, пророчество сбылось. Но, увы, закон есть закон! И отменить закон, провозглашенный Мариной, не в силах ни я, ни Хозяин. Так было тысячу лет. Киевица должна быть потомственной ведьмой, и ее утверждает Суд между Небом и Землей. Хотя, если бы Небо и Земля не признали вас достойными, вы бы никогда не победили Кылыну.

– Подождите, – прервала ее Маша. – Вы говорите, Небо и Земля. Тогда почему Киевица должна быть именно ведьмой, а не…

– О, вы совершенно правы, Мария Владимировна! – Несмотря на подчеркнуто уважительное сочетание слов, ответ Василисы прозвенел неподобающе саркастично. – Простите, что я забыла уточнить этот важный нюанс. Если в вашем роду есть святые, чудотворцы или угодники, это, безусловно, решит все наши проблемы!

 

* * *

 

– Маш, ты не знаешь, к чему чешется левое полупопие?

Даша Чуб изогнулась на надувном матрасе и почесала помянутое место.

– Ладонь – к деньгам, нос – к выпивке, грудь – к сексу, бровь – к гостям. Локоть – спать на новом месте. А попа?

Пляжный матрас возлежал на верхней площадке ступенек музея истории Украины.

Музей, в свою очередь, стоял на Старокиевской горе – той самой, где тысячу пятьсот лет тому основали Град трое братьев – Хорив, Щек и Кий, давший свое имя Киеву.

Той самой, где тысячу лет назад стоял Город князя Владимира и его княжий терем, где пировали три легендарных богатыря: Илья, Добрыня и Алеша.

Той самой, где каждую ночь должны были дежурить Трое, пришедшие в Киев в третий раз, – Катя, Маша и Даша.

Ибо книга Киевиц гласила:

 

Да пребудет сила с тобой, когда ныне, как и в любую иную ночь, стоя на горе, породившей Город, ты, завидев на небе красный огонь, полетишь туда, чтобы остановить то, что может нарушить Истину.

 

Вот только стоять на горе, запрокинув голову и рассматривая небо над ней, в надежде увидеть там «красный огонь», дольше пятнадцати минут было совершенно невыносимо. Шея затекала и ныла.

И вчера Дашу озарило: матрас!

– Так ты не знаешь, к чему чешется левое полупопие? Хорошо б задница чесалась к чему‑то полезному, – проканючила Чуб.

Ее рука оставила попу в покое и успокоилась на лежащей рядом верной метле, с двумя прикрученными к древку велосипедными седлами.

Это означало готовность № 1.

Метла была Дашиной любимицей, уже не раз за их недолгую совместную жизнь выручавшей хозяйку из самых безумных передряг.

Но на небе ничего не горело.

– Ну че там? – спросила певица у Маши.

– Ни‑че.

– Че, совсем ни‑че? И у меня совсем… – Даша недовольно заерзала.

Сидя на ступеньках, держа в левой руке карманный фонарик, Маша штудировала большую бухгалтерскую тетрадь в мягкой обложке, найденную в открывшемся им тайнике.

Листы ее были исписаны идеально ровным почерком – знакомым, красовавшимся на всех банках, пакетах, коробках в их шкафах, – почерком аккуратистки Кылыны.

Даша, отыскавшая в обширной библиотеке Башни книгу «Тайны Зодиака», положительно утверждала: Кылына была рождена под знаком «Девы»:

«Только «Девы», и еще «Весы»… Это я, Маша, имею в виду тебя. Только вы двое – такие фанатичные системщики. Вам бы все по полочкам разложить, по баночкам, по пунктам, пока нормальные люди (тут Чуб имела в виду себя) просто живут и наслаждаются жизнью».

Но в данный момент Даша не наслаждалась – вертелась и нервничала.

– Нет, они меня умиляют! – проворчала она. – Сначала они делают нас Киевицами, как будто мы их просили. Потом мы в срачке спасаем их от Змея, как будто нам больше нечего делать. Потом они закидывают нас золотом и называют королевами… А потом, тыц‑пиздыц! – вызывают на Суд и требуют, чтобы мы доказали, что мы те, кем они сами нас сделали. Где логика? – вопросила она. – Нету! Ну ни‑че, ни‑че! – злорадно пообещала Землепотрясная. – Я знаю, к чему моя задница чешется. Она у меня всегда чешется к приключениям. Чую, сейчас на небе что‑то ТАКО‑ОЕ зажжется, что мы всем им скажем: «А не пошли бы ли вы! У нас есть дела поважнее, чем выяснять, кто кому косматочка, а кто гадуница», – и добавила без логического перехода: – Боже, как я по сцене соскучилась! Я ж раньше каждую ночь в клубе пела. А ты меня и не видела… Как я Катьке завидую, что она работает.

Чуб вдруг запела:

 

Гори, гори, моя звезда!

 

Голос, огромный, сильный, накрыл безлюдную Старокиевскую.

Маша подняла глаза – она не знала, что талант Даши Чуб обладает такой страстной энергетической мощью.

 

Звезда любви приветная!

Ты у меня одна заветная,

Другой не будет никогда…

 

Однако тоскливая серенада, обращенная к небу над горой, оставила его равнодушным.

«Заветная» звезда не загорелась.

– Да оставь ты эту тетрадку в покое! – озлилась певица. – Говорю тебе, малая случайно ее уронила, когда деньги тырила. Если б тетрадка что‑нибудь значила, она б взяла не бабки, а ее.

– Логично. – Машин ответ был усталым.

Хотя конспект Кылыны был пролистан ею больше чем наполовину, его содержание так и осталось полнейшей загадкой.

На первой странице тетради стояло одно‑единственное число – аккуратно зачеркнутое.

 

 

Следующие страниц двадцать занимали непонятные и длиннохвостые формулы, столь заковыристые и бесконечные, что от обилия чисел, иксов, дробей и математических прогрессий у студентки исторического факультета закружилась ее гуманитарная голова.

На двадцать первой странице задачка заканчивалась значком:

 

=

 

А на соседнем листе стояло еще одно число, трижды обведенное ручкой, так эмоционально и криво, точно, вычислив его, скрупулезная Кылына утратила от счастья контроль над собой.

 

 

Двести одиннадцать тысяч девятьсот одиннадцать.

Маша расширила глаза. Потом сощурила.

Не помогло.

Под 211911 пристроилось непонятное:

 

К+2 верт

AAA не прольет, БД не пойдет, вор не будет, Ц остается,

(БМочень тревожно?)

 

Студентка пролистала еще пару страниц – они были схожими.

Страницы слева занимали подсчеты.

Страницы справа – слова и сокращения.

Сие сильно смахивало на словесную расшифровку левой – математической части.

Но расшифровать расшифровку также не представлялось возможным.

Ковалева вернулась к началу:

 

К+2 верт

AAA не прольет… вор не будет…

 

«Кто не будет вором? Тот, кто получит двести тысяч?» – подумала она и в недоумении закрыла тетрадь.

– А я вот тут думаю, не записаться ли мне в астрологическую школу Глобы, – доложила ей Даша Чуб.

– Тебе? Киевице? – удивилась подруга. – Ты способна увидеть на небе такое, что Глобе не снилось.

– Да, – согласилась та. – Но только на одну минуту. А сколько часов я должна тупо на небо пялиться? Так, может, хоть астрологию изучу… Еще мне физиогномика нравится. Это читать характер человека по чертам лица. Вот видела морщину у Кати на лбу? Так это огромная редкость! Обычно у всех нормальных людей две продольные морщины, а у нее одна – точно посередине лба. Такая же была у Черчилля. Из этого можно увидеть, что она сильная натура, помешанная на власти.

– А разве это без морщины увидеть нельзя?

– На Кате? Можно.

 

К+2 верт

 

«Катя плюс мы двое, – предположила Маша. – Вряд ли. Но, допустим. Тогда что такое «верт»? Вертихвостка? Вертеп? Вертеть? Вертолет?

Вертолет мог бы подойти…»

Как раз неподалеку от них, на Ярославовом Валу, во дворе дома № 15 сын известного киевского психиатра – авиаконструктор Игорь Сикорский построил и опробовал в 1911 году первую в мире модель вертолета.

В 1911 году. 201911… Кабы не прилепившаяся впереди двадцатка.

1911 год зашевелился у Маши в уме, и из него, как из скорлупы, обещало вылупиться нечто знакомое. Но обещание свое не сдержало.

– Д‑аш, – отрывисто позвала студентка, – помнишь, ты говорила «в Киеве всегда летали»?

– А то! – ожила Чуб. – Я ж мечтала стать космонавтом! И мне предки книжку купили – с картинками, про воздухоплавание. Я ее все детство читала. Вот там я и прочитала, что первую в мире «мертвую петлю» летчик Петр Нестеров сделал в Киеве. Первый вертолет изобрел наш Сикорский. Первый в мире спутник Земли, первую ракету в космос запустил наш Королев[4]. А еще до него киевский инженер Гешвенд придумал «паровоз‑самолет» для полетов в космос. Тогда его запихнули в сумасшедший дом, а теперь считают основоположником аэронавтики… И даже первую атомную бомбу изобретали наши! В Америке Кистяковский[5], он в революцию сбежал из Киева в США и был советником Кеннеди. В Москве – наши Курчатов и Александров. Один из Крыма, другой из Киева. Теперь‑то ясно чего… – сказала Чуб. – Просто Киев город такой – летательный. Столица Ведьм. Мы тут тысячу лет на метлах рассекали. Ладно, ложись, твоя очередь бдить.

Вздохнув, Маша отложила конспект и, согласно сложившемуся ритуалу смены караула, задрала горло к небу.

Не отрывая глаз от серебряных звезд, она вслепую переместила себя на освобожденный матрас, пока Даша, придерживая напарницу за ягодицы, направляла их на середину ложа.

Небо должно было оставаться в поле их зрения каждую секунду! Поскольку, если на нем загорался «красный огонь», «завидеть» точное местонахождение оного, чтоб «полететь туда», было возможно лишь в самое первое мгновенье.

– Все. Ложись! – дала добро Даша.

Маша Ковалева легла.

От нечего делать Землепотрясная открыла тетрадь с «математикой».

– Фигня какая‑то, – прокомментировала она минуту спустя. – Слушай, Маш, а ты ведь нам так и не сказала, чего у тебя такой паршивый настрой? Из‑за суда? Да?

– Да, – сказала Маша. Потом подумала и сказала правду: – Нет.

– Конечно нет, – удостоверила Чуб. – Оно у тебя давно паршивое. С тех пор, как ты с Купальского шабаша слиняла. Я ведь знаю, куда ты побежала.

– Знаешь, – не стала спорить та.

– Но я честно молчу.

От удивления Ковалева на миг оторвала взор от жизненно важного неба и взглянула на Дашу.

Даша, честно молчавшая почти трое суток, была явлением невероятным!

– К своему художнику побежала в XIX век. К Врубелю. Верно?

– Верно.

– Ну и че, не сложилось? – соболезнующе сказала подруга.

– Не сложилось.

– Я так и поняла, – удовлетворенно кивнула Чуб. – И у меня с Демоном не сложилось. В