Немного из прошлого – цирковые

 

Жозе правил лошадьми. Он ехал в головном фургоне колонны своего цирка, а где должен ехать директор и владелец цирка? А почему сам правил? Так он не гордый, вполне может это делать. А ещё он не такой уж и богатый, чтоб нанимать возниц. Жозе ещё и смотрел по сторонам, а тут было на что посмотреть – местность была очень живописная, словно картина художника. Вот и поворот, за ним раньше дорога подходила к домику под красной черепичной крышей. Но месяц назад, когда цирк Жозе ехал в Арэмию, домика на этом месте не оказалось! Он будто исчез! Если бы его развалили – остались бы развалины, если бы сгорел – осталось бы пожарище. А так – полянка заросшая травой! И всё!

Вот так размышляя, Жозе заметил маленькую худенькую фигурку, стоящую у полянки, где был домик, только тогда, когда кони стали упираться, не желая идти дальше. Судя по крикам, раздавшимся у него за спиной, такое произошло с лошадьми не только его фургона. В коней будто вселились демоны, они громко ржали, брыкались, всем своим видом показывая желание бежать от этого места, бежать в ту сторону, откуда пришли. Но сделать это им не позволял фургон, в который они были запряжены. Жозе больше ни на что не обращал внимания, прилагая титанические усилия, чтоб унять коней. Внезапно кони успокоились, перед их мордами стояла рыжая девочка и, поглаживая, что‑то говорила. Та самая девочка, что стояла у того места, где был домик. Успокоив упряжку первого фургона, девочка пошла ко второму. Только сейчас Жозе обратил внимание на то, что девочка обнажена! Раньше было не до этого, надо было сдерживать испуганных коней. Непонятно почему она разделась, а может её раздели? Жозе пугливо огляделся, если бы здесь были грабители, они уже напали бы! Но с другой стороны, кто‑то же раздел девочку? Хотя какой в этом смысл? Если бы это был ребёнок из богатой семьи, то тут были бы сопровождающие или следы борьбы сопровождающих с грабителями. Но ничего этого не было! Пока Жозе размышлял, кони, запряженные в фургоны бродячего цирка, успокоились, их утихомирила рыжая девочка. Даже львы, зарычавшие в своей клетке–фургоне, затихли – они тоже ревели, добавляя всеобщего переполоха. Жозе спрыгнул с козел и пошёл посмотреть – что же там?

Подойдя к львиному фургону, Жозе застал странную картину – девочка с интересом рассматривала жёлтых хищников, испуганно забившихся в дальний угол клетки. Около рыжей девочки стоял Журо – второй укротитель, или лучше сказать – помощник укротителя, укротителем был сам Жозе. Подняв взгляд на помощника укротителя, рыжая малышка спросила, показывая на больших кошек:

– Это кто?

Жозе заметил у девочки полоски от слёз на щеках, видно, она перед этим плакала, подтвердив догадку директора цирка, что девочку таки обидели – раздели и ограбили. Несмотря на своё удивление – потревоженные львы обычно рычат на посторонних, а тут они словно испугались маленького ребёнка, Журо ответил:

– Это львы! Лев самый сильный зверь! Потому его и называют – царь зверей!

– Ага, а как их зовут? – задала следующий вопрос девочка.

– Льва так и зовут – Царь! Видишь, какая у него грива? Словно царская мантия! А без гривы – это львица, её зовут…

– Ага, Царица, – предположила малышка. Журо улыбнулся:

– Нет, её зовут – Злюка!

– А тебя как зовут? – спросила изящная девушка, с черными как смоль волосами и такими же глазами. Она и другие цирковые, убедившиеся, что лошади, запряженные в их фургоны, успокоились, подошли посмотреть на девочку, их так легко угомонившую.

– Листик, – ответила девочка и сама задала вопрос: – А тебя?

– Селена, – улыбнулась девушка, – вообще‑то это моё артистическое имя, а друзья меня называют – Смоль.

– Ага, – улыбнулась в ответ девочка.

– Откуда ты такая взялась? – поинтересовался Жозе, внимательно рассматривая девочку со странным именем – Листик.

– Оттуда, – мотнула головой в сторону рощи рыжая девочка. Жозе многозначительно хмыкнул – его догадки о том, что эта рыженькая – жертва ограбления, подтверждались. Он хотел спросить девочку, куда делась её одежда, но Смоль его опередила:

– Листик, а где твоя одежда?

Девочка растерянно оглянулась, словно в поисках своих вещей, а потом, пожав плечами, сообщила:

– А у меня её нет.

– Как нет?! – удивился кто‑то из цирковых артистов, а Смоль, приобняв девочку за плечи, увлекла с собой:

– Идём, я тебе дам хотя бы шаль, а потом что‑нибудь придумаем.

Когда маленькие фигурки скрылись за фургоном, Жозе прикрикнул на остальных:

– Что встали? Ехать надо!

Оставшись у фургона со львами вдвоём с директором цирка, Журо придержал его за рукав:

– Царь и Злюка испугались, очень испугались! Забились в угол… А потом подошла эта рыжая и как‑то их успокоила.

– Как она могла их успокоить? – возразил Жозе. – Ты ещё скажи, что это она их напугала! Напугала, а потом успокоила. Меня другое волнует, как она здесь оказалась, да ещё в таком виде! До жилья отсюда далеко, да и вряд ли она голой гулять пошла.

Журо пожал плечами, показав, что это его занимает меньше всего, а Жозе развернулся и пошёл к своему фургону. Проходя мимо фургона Смоль, он потрепал по гриве одну из двух тонконогих лошадок, привязанных к кольцам в заднем борте повозки, потом осторожно туда заглянул, но обитательницы этого фургона: Смоль, Карэхита и Батар – были слишком увлечены, чтоб обращать внимание на тех, кто к ним заглядывает – они одевали рыжую девочку. Та стояла, раскинув руки в стороны, а Смоль подворачивала явно большие цветастые шаровары. Карэхита одёргивала тоже великоватые для этой малышки, вышитые узорами курточку и рубашку, а Батар наворачивала на рыжую голову что‑то вроде тюрбана из длинного куска ткани.

– Ишь! Нашли себе куклу, теперь наряжают, – пробурчал Жозе и, постучав по дощатому борту фургона, закричал: – Сейчас трогаемся! Не задерживайте колонну!

Фургоном правила Батар, в отличие от миниатюрных Смоль и Карэхиты, она была рослой и мускулистой. Чудно одетая Листик примостилась с возницей рядом, впрочем, тут же сели и другие две девушки – места, где могли сесть двое крупных мужчин, хватило и девушкам, и девочке.

– А вы кто? – поинтересовалась девочка. – Зачем вам такие большие звери, ну, которые Царь и Злюка?

– Мы цирковые артисты, мы ездим по стране и даём представления, – ответила Карэхита.

– Ага, а как это – давать представления? – заинтересовалась Листик.

– А вот если поедешь с нами, то увидишь, – ответила Батар, щёлкнув вожжами.

– Вы мне покажете? Да? – спросила девочка.

– Обязательно покажем! – засмеялась Батар.

– Ну тогда я еду с вами, – важно произнесла рыжая малявка, вызвав улыбки девушек.

Цирковой обоз катился дальше без происшествий. Вечером фургоны были поставлены в круг, матушка Мижан занялась стряпнёй, в этом ей активно помогала Батар, остальные цирковые, расположившись вокруг костра, вдыхали аппетитные запахи и слушали, как Жозе пытался выяснить, кто такая Листик и откуда она взялась на дороге:

– Так откуда ты пришла? Да ещё и в таком виде?

– Пришла, – односложно отвечала девочка.

– Ну, мы поняли, что не прилетела, – кивнул Жозе, при этих его словах девочка почему‑то заулыбалась. А директор цирка продолжал настаивать: – Так откуда ты пришла?

Листик продолжала молча улыбаться, а Жозе попытался зайти с другой стороны:

– А где ты была до того, как к нам пришла?

– На Каприне, – ответила рыжая девочка. Жозе и Журо переглянулись. Они довольно много попутешествовали, но этого названия не слышали.

– А что ты там делала? – продолжил допрос Жозе, в надежде хоть что‑то прояснить. Ответ Листика его очень удивил:

– Брёвна перетаскивала.

– Какие брёвна?

– Большие такие, их надо было из одной кучи в другую перенести.

– Ты что одна перетаскивала? – удивился Журо, трудно было поверить, что эта малявка может тащить бревно, пусть даже маленькое, а не большое, как она утверждает.

– Не–а, не одна, нас там много было, – ответила девочка. Мужчины переглянулись – если много, то возможно так и было, кто‑то таскал брёвна, а девочка просто была вместе с ними. Но Листик снова их запутала: – Каждый брал по бревну и нёс. Надо было их быстро перетащить из одной кучи в другую!

– Зачем? – удивилась Батар.

– Потому что другие таскали нам навстречу из той кучи, куда мы носили, в нашу, – спокойно ответила девочка и принюхалась к уже почти готовой каше.

– Изверги какие‑то! – возмутилась матушка Мижан. – Заставлять детей такое делать! Где это видано?!

– Я же сказала – на Каприне, – ответила Листик, подставляя миску, выделенную ей Карэхитой. Матушка Мижан от жалости к бедному ребёнку положила двойную порцию, а потом спохватилась – девочка же столько не съест! Миска‑то была большая, рассчитанная на взрослого едока! Но девочка быстро всё съела и попросила добавки. Все с удивлением смотрели на эту малышку, умявшую столько каши. Только Жозе и Журо не обратили внимания, обсуждая то, что рассказала эта рыжая девочка.

– Она сказала «на», а не «в», – тихо говорил Журо, – скорее всего этот Каприн не страна, а что‑то типа острова. Точно остров! И находится он где‑то далеко, в южных морях. Ни я, ни ты не знаем этого названия.

– Наверное, ты прав, только там, на юге, существует работорговля и только там могут так издеваться над детьми…

– У нас тоже используют детский труд, да и наши кабальные слуги – это те же рабы, – возразил Журо, но Жозе пояснил, почему он так думает:

– У нас даже кабального слугу не заставят выполнять бессмысленную работу. Его труд должен приносить доход хозяину, а не убыток. А заставлять носить брёвна из одной кучи в другую, навстречу друг другу…

– Если девочка не врёт, – заметил Журо.

– А чего ей врать? Да и то, что там есть брёвна, говорит о том, что там и лес растёт, значит, этот остров большой.

– Жозе, если допустить, что их там, действительно, заставляли делать бессмысленную работу, то и брёвна для этого могли привезти. А вот то, что она была рабыней, вполне возможно, посмотри как изголодалась! Третью тарелку доедает! Как бы ей плохо не стало!

Цирковой обоз катился по полям и рощам ещё один день, потом остановился. Вечером фургоны, как обычно, поставили в круг, а вот утром не было привычных сборов в дорогу. Артисты, дружно работая, установили четыре высоких мачты, укрепив их растяжками. Между мачтами натянули различные канаты – тонкие и толстые.

– Это зачем? – спросила Листик у Смоль.

– Мы тут будем репетировать, – ответила черноволосая девушка. – Понимаешь, Листик, когда мы приедем в город, то надо сразу выступать. Ведь нам приходится платить налоги, а их достаточно много. Нас приравняли к торговцам, а они платят за место, рыночный сбор, ну и много ещё чего, если тебе интересно, то спроси у Жозе, он точно знает, или у матушки Мижан, она ведёт все денежные дела. А нам надо программу обновлять, ведь ещё и года не прошло, как мы выступали в Тарахене. Вот потому мы здесь и остановились, будем новые номера разучивать и отрабатывать их исполнение. Понятно?

– Ага, – ответила Листик, она уже поняла, что цирковые артисты едут из Арэмии, а туда‑то ей меньше всего хотелось попасть. А другой город девочку вполне устраивал. Листик с интересом наблюдала за приготовлениями, и не только смотрела, но и помогала. Когда всё было готово, девочку позвал высокий и худой мужчина:

– Мелкая, иди сюда! Я тебе покажу настоящее волшебство!

– Фаримито, нужен свежий зритель, – усмехнулась Батар, – он и меня точно так же мучил.

Листик уже знала, что Батар недавно присоединилась к цирку Жозе. Смоль захихикала, а Карэхита пояснила:

– Мы уже знаем все «магические» трюки Фаримито. Ему просто надо проверить, заметны ли будут секреты его «волшебства», вот он и ищет на ком бы опробовать то, что он придумал, иди, Листик, тебе понравится, все дети любят волшебство.

– Ага! – ответила Листик и замерла перед сидевшим на цветастом коврике, скрестив ноги, фокусником. Тот, напустив на себя важный вид, произнёс какую‑то абракадабру и достал из воздуха цветок, вообще‑то достал он его из рукава, но проделал это настолько ловко, что впечатление было именно внезапного возникновения розы из ниоткуда. Листик захлопала в ладоши, она восхитилась, не столько самим фокусом, столько тем, насколько это было ловко проделано, она‑то видела, что сделал Фаримито. Тот, учтиво склонив голову, протянул розу девочке:

– Это прекрасной даме как истинной ценительнице высокого магического искусства! А теперь, небольшая разминка. Маленькая такая проверка внимания. У меня есть три стопочки, вот, под одну из них я кладу шарик.

Фаримито положил под металлический стаканчик деревянный шарик и со словами – «кручу, верчу, обмануть хочу» стал быстро двигать стопочки по коврику, меняя их местами.

– Базарный фокус! – фыркнула Карэхита. – Так обманывают простаков!

– Базарный или нет, а позволяет определить, насколько внимателен зритель, – хитро улыбнулся фокусник и спросил у Листика: – Где шарик?

– Вот тут! – Девочка протянула руку, чтоб поднять один из стаканчиков.

– Нет, его тут нет! – Ещё шире улыбнулся фокусник, поднимая стаканчик. Улыбка сошла с его лица – шарик, действительно, находился там!

– И вот тут! – Листик подняла следующий стаканчик, там тоже лежал шарик! Широко улыбаясь, девочка подняла и третий стакан, и там был шарик!

– Э–э–э… Как? Не может быть! – Фаримито раскрыл ладонь – там был четвёртый шарик!

– Да, неизвестно кто кого проверил на внимательность! – засмеялась Карэхита. Поняв, что происходит что‑то необычное, к фокуснику стали подходить остальные цирковые. Смоль, которая тоже наблюдала за Листиком и Фаримито, с улыбкой стала рассказывать о произошедшем. А Листик накрыла шарики стаканчиками.

– Ставлю медяк против серебрушки, что там их не окажется! – закричал пожилой мужчина с большим накладным красным носом.

– Урторио, почему ты так думаешь? – спросил Жозе, беря деревянный шарик из рук растерянного фокусника.

– Должна же в этом действе быть какая‑то интрига!

– Урторио, ну какая тут может быть интрига, в чём? – спросил ещё один подошедший мужчина, могучего телосложения.

– Интрига должна быть! А то жить неинтересно! – ответил пожилой мужчина. А Жозе без лишних разговоров попереворачивал стаканчики, шариков там не было! Посмотрев на ухмыляющуюся девочку, директор цирка строго спросил:

– Где?

Листик разжала ладошку и показала шарики.

– Вот! – обрадовался Урторио, а мужчина могучего телосложения укоризненно покачал головой:

– Ты из всего цирк сделаешь! Паяц во всём паяц! Клоун!

– Да, клоун! Так не всем же гири тягать, кто‑то и… – возразил Урторио, совсем не обидевшись на то, что его обозвали паяцем. – Это, между прочим, тоже надо уметь! Хороший клоун…

– Интриги плести должен! – засмеялась Смоль и, обратившись к фокуснику, сказала: – Сегодня, Фаримито, тебя самого проверили на внимательность!

– Листик, а что ты ещё можешь? – спросил Жозе

– Вот! – ответила девочка и достала из воздуха, точно так как это сделал фокусник, цветок. И Жозе, и Фаримито сумели разглядеть, как Листик доставала цветок из рукава, обычный полевой цветок, каких вокруг было множество. Жозе удовлетворённо кивнул, Фаримито встал и поклонился, остальные захлопали. Никто из них не знал, что в отличие от фокусника у Листика ничего в рукаве не было, цветок она туда заранее не прятала, и если бы кто‑нибудь этот цветок понюхал, то с удивлением обнаружил бы отсутствие какого‑либо запаха!

– Искусством создавать иллюзии многие пренебрегают, считают это баловством, чем‑то мелким, недостойным их. Они считают, что это просто обман, – говорила Тайша, внимательно слушавшей её рыжей девочке. В руках у пепельноволосой девушки один за другим возникли четыре ножа, которые она метнула в недалеко стоящее дерево. Ножи с хрустом вошли в древесину.

– Тайша, а как ты сделала эти ножи? Ведь у тебя в руках ничего не было! – поинтересовалась девочка.

– Пойди их достань, может, поймёшь, – улыбнулась пепельноволосая. Листик побежала к дереву, но пока она добежала, ножи исчезли, а вот в местах, куда они попали, остались глубокие отверстия–порезы.

– А куда они делись?! – удивилась девочка, оглядываясь на свою наставницу, та только улыбнулась. Листик, проведя пальцем по тем местам, где были ножи, спросила: – Это была иллюзия? Но как? Они были как настоящие! Будто ты их создала!

– Листик, создавать даже простые предметы не все боги могут! Только старшие, но я подозреваю, что и они не все такое могут. Для этого надо оперировать слишком многими… – Тайша не нашла подходящего слова и щёлкнула пальцами, Листик кивнула и повторила щелчок.

– Именно, – тоже кивнула Тайша, – чтоб создать самую простую материальную вещь, надо знать её внутреннюю структуру, а это очень сложная…

– Ага! Вещь! – Понятливо кивнула Листик, Тайша заулыбалась, уж очень важно, но в то же время забавно это у девочки получилось. Пепельноволосая наставница продолжила:

– Но повторить внешние признаки, даже не все, а только основные – это вполне мне по силам. Да и тебе, думаю, тоже. Вот смотри. – В руках Тайши возник нож, она его передала девочке. Листик осторожно взяла его, понюхала, попробовала остроту лезвия и сообщила:

– Острый! Только это не нож! Он не пахнет железом! Это такая иллюзия, да? Но очень уж она… Прямо как настоящая!

– Настоящая иллюзия, – усмехнулась Тайша, – хорошее определение. Настоящая иллюзия должна быть ничем не отличимая от реальности! Длительность её может быть недолгой, но достаточной, чтоб убедить того, для кого ты эту иллюзию создала, что он видит реальность, а не магический мираж. Для этого совсем не обязательно, чтоб твоя иллюзия имела все признаки копируемого тобой предмета. Только те, которые необходимы тебе для выполнения действия, характерного для этого предмета. Понятно?

– Не–а!

– Хорошо, объясню на примере. Вот смотри. – В руках Тайши снова возник нож. – Видишь, он острый. Для того чтоб что‑то разрезать, этого вполне достаточно. Остальные признаки необязательны. Теперь понятно?

– Ага!

– Ну, если ага, тогда продолжим. Я тебе показываю как, а ты повторяешь. Сплетать свои заклинания вряд ли у тебя получится, а вот запомнить базовый набор и складывать разные варианты плетений, ты вполне сможешь. Запоминай, как это делается…

Листик улыбнулась, вспомнив свою строгую наставницу, хотя почему строгую? Всё то время, пока Листик пробыла у пепельноволосой драконы, она и Рамана откровенно баловали девочку.

– Листик, а что ты ещё умеешь? – спросил Жозе, прерывая воспоминания девочки. Она растерянно оглянулась и честно ответила:

– Ничего такого, мне же больше не показывали!

Листик имела в виду, что ей не показывали сейчас, но окружающие сделали вывод, что эти фокусы девочке кто‑то показывал раньше.

– Листик! Давай ты будешь у меня помощницей, – предложил Фаримито, директор бродячего цирка хмыкнул:

– Там видно будет. А сейчас чего встали? Давайте репетируйте, мы здесь пять дней пробудем, потом надо двигаться в Тарахену, мы должны быть там к началу ярмарки!

Фаримито, вздохнув, стал сооружать какую‑то конструкцию из разноцветных ящиков, Смоль начала ему помогать, а Карэхита пустила своих тонконогих лошадок по кругу, запрыгнув на одну из них, девушка встала в стойку на руках, а потом, сделав сальто, перепрыгнула на вторую лошадку. Сделала Карэхита это легко, словно бабочка, перепорхнувшая с цветка на цветок. Листик захлопала в ладоши. А Урторио, сделав зверское выражение лица, заговорщицким тоном, хрипло сказал Листику:

– Недолго ей прыгать осталось, Фаримито сегодня её таки распилит напополам!

– Как распилит?! – испугалась девочка и со страхом посмотрела на улыбавшегося фокусника, тот не расслышал, что говорил клоун девочке.

– Ржавой пилой! – трагическим шёпотом пояснил Урторио. При этом он начал заламывать руки так, словно пилить собирались его.

– Не верю! Не верю, – голосом прокурора произнесла Батар, обращаясь к клоуну. – Где правда жизни? Где сопереживание? Ты должен трепетать от ужаса, а руки, руки… Что ты их вывернул, словно в носу поковыряться собрался!

– У него трагизм появится, если ему гирю на ногу уронить, – мужчина атлетического сложения, легко подбрасывая, перекидывал большую и, наверное, очень тяжёлую гирю из руки в руку. Увидев, что Листик на него обратила внимание, он в замахе вверх выпустил завертевшуюся гирю из руки, и когда та начала падать вниз, поймал её на шею: – Хех!

– О–о–о! – восхитилась девочка, а польщённый атлет, широко разведя в стороны руки, в которых снова было по тяжёлой гире, поклонился девочке. Листик отвесила поклон в ответ и повернулась к Батар, доставшей ножи:

– Батар, а зачем Фаримито пилить Карэхиту?

– Номер такой, вернее, фокус. Карэхита залазит в ящик, а Фаримито будто её пилит, а потом раздвигает половинки ящика в стороны. В одной – Карэхита улыбается и машет руками, а во второй болтает отпиленными ногами.

– Как же она может болтать ногами, если ей ноги отпилили и они в другой половинке ящика? – удивилась девочка, с жалостью глядя на вставшую ласточкой на своей лошадке улыбающуюся девушку.

– Там ноги не Карэхиты, а Смоль, – засмеялась Батар, начиная подбрасывать ножи. Шесть ножей, завертевшись, превратились в блестящую ленту. Листик завороженно смотрела, Батар жонглировала ножами, заставляя их взлетать – то друг за другом, то парами, то по три штуки! Казалось, ножи просто висят в воздухе! И делала это девушка без всякой магии!

– Батар, а ты меня так научишь? – Листик протянула руку и поймала один нож, поймала ладонью за лезвие.

Ой! – испуганно выдохнула Смоль, а Карэхита спрыгнула с лошади и бросилась к девочке:

– Листик, ты не сильно поранилась!

Ножи Батар были такими острыми, словно они были предназначены не для жонглирования, а совсем для другого. Жонглёрша, тоже дёрнувшаяся к девочке, остановилась, но при этом как‑то очень внимательно смотрела на руку девочки, державшую нож.

– Батар! Ну разве так можно!.. У тебя же ножи острые, как бритва! Да помоги же…

Высокая девушка молча показала на руку Листика, если бы это была обычная девочка, то нож отрезал бы ей пальцы. Но даже бритвенно–острый нож не может пробить драконью кожу, если, конечно, дракон готов к тому, что его ударят. Листик поймала нож ладонью, но, не желая демонстрировать свои возможности, быстро перехватила его так, чтоб острое лезвие было зажато между ладонью и пальцами, не касаясь их. На ладонях девочки не было никаких следов крови.

– Ага! – Листик протянула нож Батар и снова попросила: – Научи меня так!

– Хорошо, только мы будем учиться не на ножах, а на булавах, – кивнула девушка. Она достала короткие палки с утолщениями на концах и стала показывать Листику, как надо жонглировать. Через полчаса девочка уже вовсю подбрасывала, но только четыре булавы, шесть у неё ещё не получалось.

А тем временем на натянутый на столбах канат ступила Смоль. Она осторожно пошла, балансируя веером. Неожиданно сделав кувырок, девушка едва не упала, но выровняла равновесие и затанцевала на канате, словно под ней была не шаткая и узкая опора, а твёрдый пол. Листик, забыв о булавах, с восторгом смотрела на танец Смоль. Девушка, сделав несколько пируэтов, снова закачалась, будто собираясь упасть, но это вышло у неё как‑то очень изящно, словно это было элементом танца.

– Не бойся, Смоль не упадёт, это такие приёмы, чтоб пощекотать почтеннейшей публике нервы. Зритель любит, когда на его глазах вот так рискуют, – прогудел силач, стоявший рядом с Листиком и тоже наблюдавший за девушкой.

– Я тоже так хочу! – заявила рыжая малышка и ловко полезла по одной из опор, между которыми был натянут канат. Девочка бесстрашно ступила на этот канат и быстро по нему пробежалась, затем, как и Смоль, перекувыркнулась, повторив не только сам кувырок, но и мнимую потерю равновесия. Всё это у девочки выходило легко и непринуждённо, Листик даже в ипостаси человека легко держала равновесие, как дракон или как кошка. Но для всех она была маленькой рыжей девочкой, и то, что эта малышка показывала, вызывало изумление!

К концу дня умаялись все наставники рыжей непоседы, она, казалось, хотела испробовать всё, и очень многое у неё получалось. Листик только не приставала к Торунаро, оно и понятно – поднимать, а тем более подбрасывать гири девочке явно было не под силу. Вечером, после ужина, у костра зазвенели гитары, как оказалось Фаримито и Урторио очень неплохо играли. Под аккомпанемент зажигательной мелодии в круг вышла Карэхита. Листик, глядя на танцорку, казалось, перестала дышать. Когда танец закончился, девочка жалобно посмотрела на Карэхиту.

– Сейчас она скажет – научи меня, – улыбнулся Урторио, Листик показала клоуну язык и попросила девушку:

– Научи меня!

– С удовольствием, – улыбнулась в ответ Карэхита, – тебя учить – одно наслаждение!

Снова звенели гитары, танцевали Карэхита и Смоль. К ним присоединилась Листик, сначала неумело копируя девушек, а потом её танец становился уверенней и уверенней, и вот уже три танцорки кружились, то образовывая круг, то ведя собственные танцевальные темы. Когда девушки и девочка сделали последние танцевальные движения и застыли, обнявшись, раздались бурные аплодисменты. Зрители и аккомпаниаторы не жалели ладоней, выражая свой восторг.

Утром, когда матушка Мижан только начала готовить завтрак, артисты цирка Жозе собрались у его фургона, не было только Карэхтиы и Листика.

– Вряд ли она рабыня, – говорил Журо, – уж очень она уверенно держится. У тех, кто побывал в рабстве, появляется некоторая скованность в поступках. Они всё делают с оглядкой, словно боятся разгневать своего хозяина.

– Да и то что она показала… Пусть только два фокуса, но исполнила она их безукоризненно. Такое может быть только результатом долгой тренировки, – задумчиво произнёс Фаримито, – да и нож Батар она поймала за лезвие и при этом не порезалась. Может жонглировать она и не умеет, но с оружием обращается вполне умело.

– Вот только откуда она взялась? Всё‑таки округа Арэмии довольно густо населена, – высказался Урторио, – как‑то же она туда попала. Так откуда она там взялась, да ещё и в таком виде?

– Урторио, она же сказала с Каприна, думаю, что это какой‑то экзотический остров, – сделал предположение силач.

– Торунаро, с чего ты так решил?

– А я её спросил, почему она в появилась таком виде? И знаете, что она мне ответила? – прогудел атлет и, отвечая заинтересовавшимся слушателям, пояснил: – Она сказала – там все так ходят!

– Я могу ещё поверить, что где‑то на юге есть остров, где очень жарко и все ходят голышом, но Листик была‑то около Арэмии! Неужели ты думаешь, что она вот так и пришла оттуда в таком виде? – возразил Жозе. – И как она пересекла море?

– Ладно, пойду гляну как там Царь и Злюка, что‑то они себя сегодня очень тихо ведут, – обеспокоенно сказал Журо и направился к фургону–клетке.

– Да, посмотри, сегодня и с ними надо провести репетицию, – кивнул своему помощнику Жозе, – новых номеров разучивать не будем, закрепим старое.

– И всё‑таки её учили и очень многому учили, – вернулся к прерванной теме Фаримито, – уж очень многое она умеет. Почему я так говорю? Вы же видели, она буквально за несколько минут обучается тому, про что говорила, что не умеет! А на канате?! Так можно кувыркаться только после длительных тренировок! А как она вчера танцевала! А утверждала, что не умеет! Не может быть, чтоб это было в первый раз!

– Я бы её взяла партнёром в номер, – кивнула Смоль, – она немного потренируется и сможет станцевать на канате не хуже меня!

– Да и я бы взял её ассистентом в номер, – кивнул Фаримито, – у неё замечательно получается! Сколько в ней артистизма!

– Я бы тоже не отказался от такого ассистента, – заявил Торунаро своим гулким голосом.

– А что бы она делала в твоём номере? Или ты думаешь, что она сможет поднять твои гири? – засмеялся Урторио.

– Она бы могла сидеть на гире, что я поднимаю!

– Постой, постой! А если и я буду в твоём номере? Мы бы с Листиком станцевали на поднятых тобой гирях! Ты смог бы нас поднять? – спросила Смоль.

Силач пожал плечами, показывая, что это не составило бы для него труда. А Жозе задумчиво покивал и произнёс:

– Только не на гирях, а на таком помосте. Небольшой такой помост и на нём танцуете: ты – Смоль, Карэхита и Листик. Карэхита, как тебе такая идея?

Жозе обратился к заспанной девушке, вылезшей из своего фургона. Та пожала плечами, не сообразив, что от неё хотят. А Смоль спросила:

– А Листик, что, ещё спит?

– Не знаю, её в фургоне нет.

– Карэхита, вы же долго шептались там о чем‑то, перед тем как заснуть!

– Батар, я рассказывала Листику сказку, а потом она пошла спать.

– К кому? – удивилась жонглёрка. – У нас же в фургоне только три спальных места! Я думала, что она возле тебя и заснула!

– Я тоже так думала, а потом обнаружила, что её нет! – растерянно произнесла Карэхита.

– Вот! А вы – я бы взял ей в ассистенты! Я бы взяла её в номер! Она такая молодец, всё на лету схватывает! А она просто сбежала! – жёлчно произнёс Урторио. Смоль собралась ему возразить, а Батар укоризненно покачала головой, да и остальные не разделяли мнение клоуна, а тот продолжил развивать свою мысль: – Точно сбежала! Она и перед этим откуда‑то сбежала, её‑то и раздели, наверное для того, чтоб она этого не сделала. А вы… Накормили, приодели… А она даже спасибо не сказала! А вы тут – ах, ох! Какая помощница вышла бы…

– А пожалуй бы и вышла, – произнёс подошедший Журо и кивнул директору цирка, – и не кому‑нибудь, а нам с тобой, Жозе. Идем, глянешь на, как вы решили, пропажу. Я как увидел, так просто обалдел!

Жозе пошёл за Журо, впрочем, все остальные тоже пошли. Увиденная картина вызвала изумление, а потом смешки – в клетке со львами спала Листик! Она устроилась под боком лежащей Злюки, всегда злая и готовая кого‑нибудь цапнуть львица спокойно лежала, прикрыв девочку лапой. А вот спокойный и покладистый Царь стоял и хлестал себя по бокам хвостом, всем своим видом показывая, что не позволит приблизиться к своей подруге. При виде людей Царь тихонько, но грозно зарычал.

– Посмотри на него! – усмехнулся Жозе. – Охраняет!

Словно подтверждая его слова, лев зарычал громче. Листик заворочалась и открыла глаза, увидев собравшихся перед клеткой людей, она виновато захлопала глазами:

– Я только хотела посмотреть, а потом заснула!

– Листик! Но если ты только хотела посмотреть, зачем залезла в клетку?! – Всплеснула руками Карэхита.

– А я хотела ещё погладить! Они такие хорошие!

– Листик! Это дикие звери! Они могут напасть! – не выдержал Жозе.

– Не–а, они хорошие! – возразила девочка, а Злюка, словно подтверждая слова рыженькой малышки, принялась ту облизывать.

– Ой–ой, щекотно! Я сама умоюсь! – отбивалась Листик от львицы, но та продолжала ещё усерднее умывать девочку своим языком.

– Ты хоть что‑то понимаешь? – спросил Жозе у Журо, тот пожал плечами:

– Злюка относится к Листику как к своему детёнышу, не знаю почему. Может материнский инстинкт проснулся? Я когда её там увидел, – Журо кивнул на девочку, – очень испугался, думал, они её разорвали. Решил, что эта маленькая дурёха из любопытства сунулась в клетку и… Тут ещё Царь начал рычать. А потом пригляделся… Сам видишь, можно смело Листика брать к нам в номер. А можно и новый сделать – царь зверей и спящий младенец! Как тебе?

– Хороший номер, ничего делать не надо, – ворчливо начал Урторио, но хоть остальные и поглядели на него осуждающе, он тем же тоном закончил: – Спи себе среди львов, даже репетировать не надо.

– Так в чём дело? Вон можешь потренироваться, место освободилось, – усмехнулась Батар, кивнув на выбирающуюся из клетки девочку. Листик не стала открывать дверь, она просто пролезла между прутьями и немного смущённо начала оправдываться:

– Извините, что я проспала, я только немножко погладила Злюку, а потом как‑то заснула. Мне так тепло было.

– Пригрелась и заснула, – хмыкнул Журо, – рядом с такой‑то грелкой!

– Завтрак готов! – закричала матушка Мижан, и оригинальный способ проведения ночи Листиком был на время отодвинут в сторону. После завтрака круг внутри фургонов, служивший импровизированной ареной, был отгорожен высокой решёткой. В эту клетку на всю арену, внесли три большие тумбы, другой реквизит и впустили львов. Поскольку основное место репетиций было занято, все расположились вокруг арены, принявшись с интересом наблюдать за репетицией номера с большими жёлтыми кошками. Но львы были явно не в духе, они огрызались и не хотели запрыгивать на тумбы. Жозе грозно щёлкал длинным кнутом, но ни Царь, ни Злюка на него не обращали внимания.

– Ну что же ты? Почему не хочешь на тумбочку? – Листик, проскользнув между прутьями, обняла Злюку. Львица снова лизнула девочку, а та со словами – «смотри как надо» забралась на круглое возвышение. Львы последовали примеру девочки.

– А теперь прыгайте! – скомандовала Листик, но львы и не думали прыгать, они с недоумением смотрели на маленькую рыжую укротительницу.

– Листик, как же они будут прыгать? Они же должны перескакивать с тумбы на тумбу. А на свободной тумбе ты сидишь, – усмехнулся Журо.

– Ага! – Кивнула девочка и прыгнула на тумбу где сидела Злюка, та тоже прыгнула, освобождая место. Львица прыгнула на тумбу Царя, а тот перескочил на освободившееся место Листика. Так они и прыгали по кругу некоторое время.

– Жозе! Давай огненный обруч! Это будет шикарный номер, львы гонятся за младенцем, прыгая через пылающий круг! – подначил Урторио.

– Скорее, младенец гоняет львов, – усмехнулся Торунаро. А Карэхита и Смоль захлопали в ладоши, Батар только улыбалась.

– Предлагаю разнообразить и дополнить номер, – ехидно продолжил Урторио, – включить туда жонглирующую Батар и нашего атлета с гирями… Получится очень эффектно – Торунаро впереди львов со своими гирями прыгает сквозь огненный круг!

– Тогда и тебя нужно в этот номер, – прищурился силач.

– Это в каком же качестве? Что я там буду делать, после тебя‑то…

– А Царь будет прыгать сквозь огненный обруч, держа тебя в зубах!

Фаримито укоризненно покачал головой, глядя на спорщиков. А Жозе, отвлёкшись от карусели, устроенной львами и Листиком, прикрикнул на зрителей:

– Делом займитесь! Или ваши номера уже отработаны? Через три дня дальше двигаемся!

Люди разошлись, а Листик немного посидела в уголке клетки, наблюдая за львами и их укротителем. Потом её позвала Карэхита, она ехала к речке купать своих лошадок. Жозе посмотрел вслед удаляющимся всадницам и спросил у Журо:

– Что ты думаешь?

– Думаю, можно. На канате у неё великолепно получается, если она там ещё и жонглировать сможет… Это будет хороший номер.

– С жонглированием у неё не очень… – засомневался Жозе.

– Жозе, четырёх булав вполне хватит. Ещё можно её напарницей к Карэхите, – прикидывая, как задействовать в будущем выступлении рыжую девочку, произнёс Журо. Вспомнив, он добавил: – Фаримито просил…

– Хватит с него Смоль, две ассистентки у фокусника – это перебор, – возразил Жозе, усмехнувшись, продолжил: – А вот со львами её можно выпускать, не в номер – просто выход перед основным выступлением. Младенец и львы – хорошо смотрятся, публика любит такие сочетания.

– Ну что ж, на этом и порешим, – согласно кивнул Журо, – только номер как‑то по–другому назвать нужно, Листик на младенца обижается.

Мужчины засмеялись. Отсмеявшись, Жозе заметил:

– Похоже Единый услышал наши молитвы и послал нам это рыжее чудо, она поможет поправить наши дела! Только один её выход со львами сделает нам кассу.

– Карэхита, а почему твоих лошадок зовут Птичка и Рыбка? Как‑то не сочетается рыбка с птичкой, они же живут: одна в воде, а вторая летает в небе, – спросила Листик, она мыла Рыбку, а Карэхита, уже помыв Птичку, расчёсывала той гриву.

– Так почему? – не отставала Листик. Карэхита, заулыбавшись, ответила:

– Надо чтоб было ласково, если одну лошадку назвать злюкой, то она может обидеться.

– Но З<