Ему можно было навешать не только возможную беременность, но и парочку готовых близнецов

Алина Кускова

Замуж за 25 дней

 

 

текст предоставлен издательством http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=165824

«Алина Кускова. Замуж за 25 дней»: Эксмо; Москва; 2013

ISBN 978‑5‑699‑63810‑9

Аннотация

 

Замуж!!! Соне Романцевой срочно нужно замуж! И вовсе не потому, что ей скоро тридцать лет и она до сих пор одна. А исключительно по работе – срывается заграничная командировка. Без штампа в паспорте одинокой девушке не светит поездка в Германию. Приглашается только замужняя дама – таковы условия контракта. А потому муж нужен… совершенно фиктивный. На поиск жениха у Сони всего двадцать пять дней. Время пошло. Неженатых мужчин в провинциальном городке оказалось не так уж и мало. Но чем же приманить их – если добычу не привлекает ни модельная Сонечкина внешность, ни обещания развестись сразу после окончания командировки…

 

Алина Кускова

Замуж за 25 дней

 

Вместо предисловия

 

Спокойный, тихий вечер в одном из дворов провинциального городка Тугуева грозил превратиться в разнузданное действо с дракой, «Скорой помощью» и полицией. Все началось с того, что после ожесточенной дискуссии с женой по поводу вопроса, чья очередь выносить мусорное ведро, Артемий Федорович Чесноков наткнулся у подъездной двери на соседа Скворцова. Тот буквально вцепился в рукав Чеснокова и пылким шепотом сообщил ему на ухо о маньяках в юбках, орудовавших в их дворе.

– Ловят, – волнующе шептал сосед, – прижимают к стенке и о…

Чесноков инстинктивно заслонил свое хозяйство мусорным ведром.

– И что «о»? – поинтересовался он таким же еле слышным голосом.

– Требуют жениться! – почти прорыдал в ухо Артемию Федоровичу Скворцов.

– О?! – Сообщение подействовало на Чеснокова как гром и молния. Недавняя ссора с женой, после которой он в одних тапочках на босу ногу и стареньких шортах оказался на темной улице, оставила в его душе гнусный отпечаток, который кидал тень практически на весь женский род.

Пока Чесноков несколько секунд соображал, стоит ли ему идти к мусорным контейнерам или опрокинуть ведро прямо в кусты сирени, растущие у подъезда, и ни с кем не связываться, Скворцов проскользнул в подъезд и пулей вознесся на третий этаж. Двор вновь окутала зловещая тишина, нарушаемая какими‑то всхлипами. Чесноков всмотрелся в сумерки. Прямо из них на него шла растрепанная девица неопределенного возраста с расставленными в стороны руками. Она судорожно открывала густо обведенный красной помадой рот, но голоса не было слышно. Только всхлипы. Чесноков прижал к себе ведро и приготовился к бегству. Но, видно, девица обладала таким парализующим жертву взглядом, что ноги его сделались ватными, а коленки предательски задрожали.

– Женат?! – поинтересовался наконец‑то приближающийся красный рот.

– …гу, – с трудом выскочило из Чеснокова.

– Отпадаешь, – изрекла девица, ткнув его длинным пальцем, и повернулась в другую сторону.

Словно повинуясь ей, Чесноков, пятясь назад в спасительный подъезд, зацепился за порог и свалился, опрокинув на себя картофельные очистки и недоеденные кабачки. Потирая ушибленный затылок и ругая на чем свет стоит баб‑маньячек, Артемий Федорович вернулся домой.

Девица тем временем зашла в глубь двора и присела на скамейку у детской площадки.

– Ничего, сейчас отловим. Возьмем тепленьким! Без шума и пыли.

Ей в ответ раздался похожий на рев раненого крокодила стон, от которого задрожали рамы в окнах на третьем этаже.

– Во! Слышишь! – Чесноков как раз пытался объяснить супруге, почему пришел домой с полупустым ведром, шишкой на затылке и оторванным от шорт карманом. – Бабы‑маньяки!

– Артемий! – Чеснокова засучила рукава с таким видом, что тот вытянулся в струнку. – Вызывай полицию! – И, схватив подвернувшуюся под руки табуретку, добавила: – И «Скорую помощь»!

– Тусечка, – прохрипел из‑за подступившего к горлу комка супруг, – прошу тебя, без смертоубийств…

Жена Чеснокова выскочила во двор, как ошпаренная кошка. К беспощадной расправе подстегивало то, что какие‑то бабы хотят ее Чеснокова без ее на то согласия и благословения. Они с табуреткой пару раз прогулялись вдоль подъездов. Маньячек не было видно. Только слышно. Со стороны детской площадки доносились бередящие душу завывания. Чеснокова тихо подкралась к лавке и занесла карающую табуретку вверх, как вдруг лицо одной из маньячек показалось разъяренной женщине очень даже знакомым.

– Сонька! Ты?

– Я, тетя Туся, – прорыдало существо, очень похожее на девушку из соседнего подъезда.

– Что ты тут делаешь? – Рука Чесноковой вместе с табуреткой опустилась вниз.

– Плачу, – ответила та, моргнув ресницами, чтобы сбить навернувшуюся слезу.

– Что вы к ней пристаете с расспросами? – вмешалась сидевшая рядом с Сонькой худощавая девица с растрепанными волосами. – Не видите, что ли, – у человека горе?

– Какое? – Пыл борьбы у Чесноковой спал, и она попыталась спрятать табуретку за спину.

– Замуж никто не берет! – ответила девица таким тоном, словно кто‑то, и вполне вероятно сам Артемий Федорович, просто был обязан жениться на Соньке.

– Нашла о чем рыдать, – удивилась Чеснокова и опустилась на табуретку. – Кому они нужны, эти мужья?

– Мне, – всхлипнула Сонька, – очень нужны, тетя Туся. Срочно.

 

День первый

День второй

Поцелуй меня. – Сейчас? – Немедленно!

 

Итоги первого дня были неутешительными. Во‑первых, разведенный Сева оказался голубым, а склоненный к браку Гоша мог взять назад свое слово в любой момент. Действительно, на следующий день он подошел к Соне и сообщил, что, хорошенько подумав, решил остаться холостяком. Соня поначалу подняла ставки до двадцати процентов, но жадный Усачев потребовал пятьдесят. Тогда она сказала, что согласна только на тридцать и ни рублем, вернее, евро, больше. Усачев потребовал сорок. Они разошлись недовольные друг другом. А в обеденный перерыв Соня встретилась с Ларисой и поведала ей горькую правду о том, что среди коллег найти мужа не удастся.

– Не переживай, – успокоила подруга, – есть бывшие одноклассники и одногруппники.

Время еще оставалось.

За первые полчаса скорбный список в красном блокноте пополнился фамилиями одноклассников, уже не помнивших, кто такая Софья Романцева. Даже несмотря на то, что их городок можно было пешком обойти за пару часов, со многими бывшими однокашниками Соня потеряла связь. Кто‑то из них занимался торговлей, кто‑то преподавал в школе, некоторые уехали в поисках лучшей доли в столицу. Рядом был Алеша Воронцов. Он работал у отца в ремонтной мастерской, куда Соня обращалась, когда у «девятки» в очередной раз что‑то ломалось. Но взяться за Воронцова, значит – потерять хорошего мастера. Этот опыт Соня извлекла из своего общения с коллегами по работе: Усачев дулся на нее, а Караванов прятал взгляд.

Соня достала потрепанную записную книжицу с выцветшими от времени телефонными номерами и начала обзвон. После полуторачасового мониторинга она узнала, что все (!) знакомые ей однокашники мужского пола женаты, некоторые по второму, а Степан Колбаскин – по третьему разу. Еще через полчаса информация обновилась – Степан оказался разведенным. Этой радостью она поделилась с Ларисой, забежавшей к ней на работу.

– Отлично, – обрадовалась та. – Колбаскин у нас в кармане! Но есть другая проблема, решение которой требует твоего немедленного отказа от других дел.

Проблема решалась в местном отделении загса, где подать заявление на бракосочетание требовалось заранее. Лариса за коробку шоколадных конфет и бутылку шампанского договорилась о том, что им найдут более раннее время и пути обхода положенного срока на ожидание. За конфетами с шампанским вышла представительная дама на высоченных шпильках и хорошо поставленным голосом поинтересовалась, где брачующиеся.

– Понимаете, – прыгала возле нее Лариса, тряся рыжей шевелюрой, – есть невеста, жених будет позже.

– Вот тогда пусть и приходят. – Дама обвела взглядом комнату, в углу которой у стенда пристроились будущие молодожены, занимающиеся изучением цен на услуги загса.

– Нам нужно сегодня подать заявление. – Лариса сунула даме презенты.

– Ясно, что сегодня. – Та взяла конфеты с бутылкой и скрылась в кабинете.

– Вот, заполняйте. – Вернувшись она протянула девушкам бланки. – Строчки с информацией о женихе можно пропускать.

Подруги пристроились у огромного стола и принялись заполнять бланки. Делали они это впервые в жизни, и хотя ничего сложного в вопросах не было, им пришлось поднапрячься. Обсуждали вслух и, увлекшись, не заметили, как рядом с ними оказалась колоритная бабуля в пуховом платке.

– Доченьки, – попросила она жалостливым голосом, – помогите, – и протянула свои бумаги.

– Бабуля, – ласково обратилась к ней Лариса, – нам некогда. Мы сами заполняем заявления на брак. Приходи с дедушкой, он тебе и поможет.

– Некогда ей! – Старушку словно подменили. – Деда приводи! Ишь, какая умная нашлась…

Батюшки! – приглядевшись, она всплеснула руками. – До чего дошло, девки друг на друге женятся!

Молодая пара бросила цены и с интересом уставилась на подруг.

– До чего довели демократию в стране! – не унималась старушенция, размахивая бланками над Ларискиной головой. – Совсем стыд потеряли!

– Из мужчин на мне никто не захотел жениться, – тихо вставила Соня, поправляя очки.

– Милая, – бабуля сменила гнев на милость и покачала головой, – надо же, такая девка справная. Кидай ты эту потаскушку, – она кивнула на Лариску. – Я тебя со своим внуком познакомлю.

Незаслуженно обиженная Лариса попыталась оттеснить наглую бабку, но та заняла возле Сони глухую оборону и, диктуя номер телефона внука, следила за тем, чтобы Соня его записала.

– Обязательно позвони, я сейчас к нему схожу и скажу, чтобы сводил тебя в клуб на танцы. А заявление на смену имени потом напишу. Видишь, – она повернулась к Ларисе, – имя у меня отвратное – Лариска, как у крысы, что со старухой Шапокляк жила. Хотела стать Анжеликой, маркизой ангелов. Книжка есть такая жалостливая, про жизнь. Сейчас все можно, только плати.

Дважды обиженная Лариса демонстративно отвернулась от старушки, но та, убедившись, что Соня записала телефон ее внука, уже спешила к выходу.

– Ты что делаешь? – удивилась Лариса, видя, как Соня аккуратно вписывает только что обретенный номер в телефонную книжку.

– На всякий случай, мало ли что еще будет. У меня вообще нехорошие предчувствия.

– Не паникуй, подруга. Они у нас в кармане! А этого внука лучше сразу занеси в свою красную книгу как исчезнувший вид.

В чем‑то она была права. Мужчины, думала Соня, действительно исчезают с лица земли как вид. Остаются одни подвиды. Но и их в мгновение ока разбирают нахрапистые отряды женского пола. Забивают еще в младенческом возрасте. С детского садика, с яслей. А родители в этом потакают: «Гляди, сынок, какая невеста на горшке рядом с тобой сидит», или что‑то подобное в том же духе. В голове мальчугана крепко цепляется мысль, что если девочка сидела рядом с ним на горшке, она – невеста. А если в другом месте – вешалка, которая только и мечтает о том, как бы его охомутать. Соня в детстве не ходила ни в ясли, ни в сад, поэтому свой шанс упустила сразу. Вот теперь наверстывает упущенное.

С такими грустными мыслями она подошла к книжному магазинчику, в котором торговала ее бывшая школьная приятельница.

– Тебе, как всегда, Куликову? – поинтересовалась та после привычного обмена приветствиями.

– Давай, – Соня махнула рукой, – все равно делать по вечерам нечего. Я же одна живу. Да, кстати, сегодня узнала, что Степан Колбаскин развелся.

– Тоже теперь один, – вздохнула приятельница.

– Может, пьет?

– Нет, говорят, тоскует.

Тосковал Степан, как выяснилось, по своему старому адресу, который был до безобразия прост: его квартира находилась как раз напротив Усачевской. Вечером Соня, взяв солидную папку с документами, отправилась ошибаться адресом.

– Вот это да! Сонька! Какими судьбами? – Степан совершенно не был похож на убитого горем брошенного мужа.

– О! – делано удивилась несостоявшаяся когда‑то артистка. – Ты здесь живешь?

– Я, – обрадовался Колбаскин.

– А я думала, Усачев, – Соня пожала плечами и поправила выбившуюся из пучка прядь волос.

– Этот хмырь живет напротив, – продолжал радоваться Колбаскин, – но его сейчас нет дома. Он окучивает какую‑то лаборантку.

– Гоша документы забыл на работе, – Соня указала на папку, – но раз его нет…

– Да ты проходи, – Степан распахнул дверь, – гостем будешь. Вспомним прошлое, про жизнь поговорим.

Про жизнь говорили полчаса. Потом Степан признался в том, что с первого класса был в нее влюблен, и полез целоваться. От неожиданности и выпитого вина у Сони закружилась голова. Девушка откинулась на спинку дивана, и Степан, решив, что это согласие на продолжение действий, принялся расстегивать ее блузку.

– Подожди, – она убрала его руки, – я не могу так сразу.

– Мы уже час тусуемся, – обиделся Колбаскин и подозрительно прищурился, – или у тебя кто‑то есть?

– Никого. Но мне нужны другие отношения.

Степан встал и развел руками.

– Тогда я – пас. После последнего брака я не готов к продолжительным отношениям.

– Даже на один месяц? Потом можно развестись.

Он не давал гарантии и на неделю, чем полностью разочаровал Соню. Она выскочила из подъезда и наткнулась на Гошу с Зоей. Физиономии последних вытянулись еще больше, когда из окна донесся хриплый голос Колбаскина:

– Сонька, вернись, я тебя люблю с первого класса!

– Тридцать девять, – подступил к ней Усачев.

– Тридцать и ни пфеннигом больше.

Она заскочила в машину и выехала с этого невезучего двора.

Но добраться до дома у нее не получилось, «девятка» заглохла на светофоре. Эту болезнь своего железного коня Соня знала наизусть и смогла бы вылечить ночью с закрытыми глазами. В карбюраторе залипал какой‑то контакт. На глазах всей улицы она достала молоток, открыла капот и стукнула им по капризному прибору. Машина завелась, но вместо того, чтобы поехать домой, девушка завернула в мастерскую к Леше. Нет, Соня не собиралась требовать от него немедленной женитьбы. Просто, вспоминая однокашников, она подумала и о нем.

Алексей Воронцов предстал перед девушкой в грязном, засаленном комбинезоне, но вместо необходимого слесарю, по мнению Сони, огромного ключа в руках у него был небольшой приборчик.

– Сейчас мы продиагностируем твою красавицу, – он усмехнулся и залез под капот.

Ей всегда нравился этот веселый, улыбчивый парень, одно время девушке даже казалось, что симпатия взаимна. Но когда Соня увидела Алексея на каком‑то концерте вместе с длинноногой девицей, неизвестно откуда появившейся в городе, уверенность в том, что она ему небезразлична, растаяла, как летний утренний туман. Осталось лишь смутное чувство чего‑то недосказанного и вовремя несделанного. Соня пожалела, что не ходила с ним в детский сад. Он был ее одноклассником, но девочки его никогда не интересовали. Алексей был увлечен автомобилями. Вот и сейчас он с упоением возился с ее «девяткой».

– Софья, ты когда последний раз меняла масло? – строго спросил он, оторвав девушку от раздумий.

– Ну… – Она снова впала в ступор, пытаясь припомнить, меняла ли его вообще.

Потом выяснилось, что Соня много чего не делала. И еще больше ей предстоит сделать. Все эти мелкие подробности Алексей сопровождал своей неизменной улыбкой, словно наслаждался производимым эффектом. Соне было все равно, чего там не хватает ее машине для быстрого старта и почему через пару лет пороги начнут подгнивать. Она вообще рассчитывала за это время сменить «девятку» на какую‑нибудь модель «Ауди». Но для этого нужно срочно выскочить замуж. Один лишь маленький штампик в паспорте против всестороннего благополучия. Нет, жизненные ценности распределяются несправедливо.

– Ты меня не слушаешь, – Алексей усмехнулся, глядя на то, как Соня задумчиво водит длинным ногтем по пыльному капоту. – Ясно, у тебя роман.

– Роман? Какой Роман? – Соня посмотрела на свой рисунок: сердечко, пронзенное кривой стрелой. – Стрелкин! – вспомнила она.

– И чего ты только в нем нашла? – удивился Воронцов.

– Еще не искала, но обязательно найду!

Соня договорилась с Воронцовым, что обязательно отдаст свою машину в его руки на следующей неделе, и поехала к Ларисе.

Та ее не ждала и занималась любимым делом: валялась на диване и ела бутерброд. Это было вечерним времяпрепровождением подруги, с тем лишь дополнением, что у нее под носом диктор сообщал последние новости. Сейчас телевизор молчал, зияя черным экраном.

– Сломался, – голосом хирурга Лариса поставила диагноз, – надо вызвать мастера.

– Потом. – Соня пробежала на балкон. – Кто рядом с тобой живет?

– Стрелкины, – поморщилась та. Но через несколько секунд скорбные морщинки разгладились. – А Ромка‑то – холостяк!

– Вот и я о том же, – обрадовалась Соня.

– Он у нас в кармане, – Лариска потерла руки.

– Зови! – Соня подбежала к дивану, скинула куртку, поправила блузку. И пока подруга бегала за соседом, успела поменять несколько поз, приноравливаясь пристроить ноги и руки в выгодном ракурсе.

Через пять минут Лариса стояла перед ней вместе с соседом. Роман Стрелкин был их одноклассником, как они могли про него забыть, обе не понимали, но радовались, что сумели вовремя исправить ошибку.

Длинный, тощий очкарик Стрелкин был ботаником в самом прямом смысле этого слова. А еще он любил мышей и бабочек, которых ловил сачками всю сознательную жизнь. Девчонками в школе он, как и Воронцов, интересовался мало.

– Привет. – Соня томно протянула Стрелкину узкое запястье.

– Софья? – Роман указательным пальцем поправил свои окуляры и галантно приложился к ее руке.

– К чему же так официально, – та старалась расположить его к себе как можно быстрее.

– Н‑да. Соня? – Стрелкин глупо улыбнулся и огляделся. – Ну и что у вас тут случилось?

– Вот, – Лариса показала на телевизор.

– Сломался, надо вызвать мастера, – после небольшой возни с включением приказавшего долго жить телевизора констатировал Роман.

– Понятное дело, – ответила ему Лариса, – что сломался. Мы подумали, ты и починишь.

– Я? – Изумлению Стрелкина не было предела.

– Ты, – подтвердила Соня, у которой страшно затекла левая нога, неудобно устроенная для сногсшибательного эффекта под правой частью таза. И девушка решила действовать еще быстрей. – Ты же такой…

– Какой? – снова удивился Стрелкин и вознес указательный палец к носу.

– Такой умный, решительный, смелый, – пела ему коварная соблазнительница.

Палец Стрелкина застыл в двух сантиметрах от очков, и Соня судорожно закивала Ларисе, давая понять, что пора оставить их с Романом вдвоем.

– Н‑да. – Стрелкину понравилось, но он еще не верил. – Ты меня разыгрываешь!

– Ты что?! Я всегда говорила, что ты – клад, правда ведь, Лариса?

– Ага, – крикнула та уже из кухни, закрывая за собой дверь.

– Вот видишь, – Соня наконец‑то вытащила из‑под себя ногу и с облегчением вздохнула.

Стрелкин истолковал ее вздох совершенно по‑иному: столько эротики и чувственности в этой холодной девчонке, которую в школе мальчишки называли Снежной королевой, – и все для него! Ошеломленный Роман опустился на диван рядом с Соней.

– Поцелуй меня, – прошептала она, закрыв глаза и представляя вместо Ромки Колю Баскова.

– Сейчас? – изумился тот.

– Немедленно! – приказала Соня.

Стрелкин покраснел и побледнел почти одновременно. Изрыгая странные, непонятные звуки, он обратил свой взгляд сначала на кухонную дверь, потом на темный телевизор. Как будто ждал в последний момент, что из кухни или телевизора выскочит кто‑то и образумит бессовестную Соньку, за которой он безрезультатно ухаживал в третьем классе. После этого Роман посмотрел на Соню, зажмурился и поцеловал ее в губы, неуклюже обнимая и прижимая к себе.

Целоваться Стрелкин не умел. Это Соня поняла сразу и почувствовала, что совращает ребенка‑переростка. К тому же приятных ощущений ей Ромкин поцелуй совсем не доставил. Она откинулась на подушку‑думку, решив сделать это грациозно, но промахнулась и ударилась головой о подлокотник. Ей повезло, что тот оказался обит сукном, но все‑таки было больно. Стрелкин, который сразу же после произведенного действия в порыве чувств отвернулся, чтобы смахнуть навернувшуюся слезу, объяснил ее болезненный стон как выражение полного удовлетворения и восторга.

– Теперь я должен на тебе жениться, – твердо сказал Роман, поворачиваясь к ней лицом.

– Ой! Е‑ей!

Такого поворота событий Софья никак не ожидала. С одной стороны, она этого самого и добивалась. Но победа далась настолько легко, что радости не доставила. Не покидало еще и чувство того, что она соблазнила святого. И от этого на душе прямо кошки скребли. Кое‑как выпроводив Стрелкина и пообещав ему непременно завтра позвонить, Соня пошла на кухню и рассказала обо всем Ларисе. Та, конечно же, не разделила ее сомнений по поводу брака со Стрелкиным. Соне показалось, что ради немецких шмоток Лариска отдала бы ее замуж за кого угодно. Хотя, если подумать, какая разница, за кого выходить. И как, по любви или по расчету. Любви не было. Значит, налицо расчет. Стрелкин, подумала Соня, идеально подходит на роль фиктивного супруга. А вдруг он поедет за ней? Потребует выполнения супружеских обязанностей, рождения детей. Ей придется знакомиться с его мамой, терпеть ее выкрутасы и рассказы о том, как она тяжело растила сына, а он достался какой‑то Соньке… И придется прожить со Стрелкиным всю жизнь! И самой быть Стрелкиной!!! Картины, одна страшнее другой, представали перед ней до тех пор, пока она, вернувшись домой, не улеглась в постель.

 

День третий

День четвертый

День пятый

Разрешите познакомиться? – Отвали!

 

Соня спешила на остановку общественного транспорта. Последний раз она пользовалась им лет пять назад, когда первая приобретенная ею машина – старенькая «Ока» – глохла на каждом светофоре. Смутные представления о том, что сегодня происходит на тугуевских остановках, дали ей повод по дороге немного помечтать. Она жаждала приключений, встреч, свиданий. Ну, хотя бы просто обычного знакомства. В стиле: «Здравствуйте, девушка, разрешите с вами познакомиться». Одиноко стоящему у ларька с газетами брюнету Соня мысленно строго ответила: «Я с незнакомыми на улицах не разговариваю». А воображаемый ухажер улыбнулся: «С кем же вы тогда на улицах беседуете? С родственниками? Я уже почти ваш кузен. Вот как ваша фамилия? Не поверите, у меня такая же!» И тут Соня должна была смилостивиться…

На самом деле на автобусной остановке стоял не один брюнет, а толпа людей с волосами разного цвета. «Мама милая, – подумала Соня, – как же я с кем‑нибудь здесь познакомлюсь?» Плотная стена из брюнетов и блондинов держала глухую оборону у того места, где обычно раскрывались двери старых «Икарусов». Соня попыталась протиснуться ближе, увидев приближающуюся махину, но толпа, стоящая плечом к плечу, еще плотнее сомкнула свои ряды и оттеснила девушку метров на двадцать. Соне оставалось лишь глядеть вслед удаляющемуся переполненному автобусу.

Кто ей сказал, что можно знакомиться в общественном транспорте? Лариса. Она, видите ли, знакомилась. Интересно, как ей это удалось. После того как Соня пропустила еще пару автобусов, она поняла, что спешащий на работу народ занят только проблемой штурма, и ничто другое его уже не интересует. Испытано на себе, как любят говорить журналисты. Поэтому, когда пришел четвертый по счету автобус, Соне было наплевать на всех брюнетов сразу, потому как она опаздывала на работу практически на час. Пристроившись за могучими плечами крепкого амбала и одновременно прижав к себе старушку в пуховом платке, девушка стала прокладывать себе путь к дверям.

– Осторожно, – кричала Соня, – инвалид!

И показывала глазами на старушку. Люди, в которых еще с доперестроечных времен остались капли совести, немного уступили. И хотя наглая молодежь продолжила штурмовать автобус без оглядки на инвалида, Соне этого «уступления» вполне хватило. Она вместе с амбалом и старушкой влезла внутрь. Та кинулась ее благодарить, для чего, прилагая неимоверные усилия, повернулась к спасительнице лицом. Когда они оказались нос к носу, то узнали друг друга.

– Ты?!

– Вы?!

– Внуку моему почему не позвонила?

Допрос шел с пристрастием пару остановок и закончился только тогда, когда старушка вышла у колхозного рынка.

– Позвони! – крикнула она напоследок в закрывающиеся двери, а Соня облегченно вздохнула.

Но не тут‑то было. Покой сегодня ей мог только присниться. И не в общественном транспорте, где полагается, о чем совершенно забыла Софья Романцева, оплачивать поездку. Она вспомнила об этом, когда, сминая всех на пути, перед ней возникла грозная фигура кондукторши.

– Почему не оплачиваем проезд? – пробасила она на весь салон, пассажиры заинтересованно обернулись на голос. – Я слежу за тобой уже две остановки, дамочка. А ты все платить не собираешься. Зайцам у нас – бой!

И ее толстый палец указал на висящий у дверей плакат, где ушастый зверь с человеческой мордочкой корчился в карающих объятиях контролирующей организации.

– А она прикидывалась льготником, – вдруг пропищал чей‑то голос.

– Ага, ага, кричала, что инвалид, – добавили «добрые люди».

– Я не инвалид, – опешила Соня и полезла в сумку, отыскивая кошелек.

– Не заплатишь – будешь им, – пригрозила кондукторша.

Романцева почему‑то ей сразу поверила.

Добравшись до своего кабинета, Соня тут же схватилась за телефон, который голосом Воронцова пообещал ей ее «девятку» на следующий день к вечеру. «Ладно, – смирилась Соня, – завтра встану пораньше и пройдусь пешком».

Не зря говорят, что понедельник – день тяжелый. Как начнешь день, так его и проведешь. И что‑то еще в этом духе. У Сони не заладилось с утра, и все шло наперекосяк до вечера. Во‑первых, ей здорово досталось за опоздание. Был бы это обычный день, еще ничего, но именно в понедельник начальство организовывало планерки среди ИТР и заместителей, на которых планировало всю неделю. Без Сони, распределявшей обязанности на пять рабочих дней, это мероприятие стало совершенно бесполезным. Потому все «скатились» на мелкие разбирательства – кто, когда и на сколько опаздывал. Выяснили, что больше всех на работе отсутствовал сам начальник. Но карать его за это побоялись и перекинулись на Романцеву. Перемыли ей все косточки, вынесли «устное предупреждение» и снизили премию на 10 процентов.

Ну и шут с вами, подумала Соня, когда ей озвучили наказание. Скорей бы от вас уехать в Германию. И она глазами отыскала Усачева. Тот на лету схватил намек и показал четыре пальца, усмехаясь едко и противно. Вот гад, возмутилась Соня, снова требует сорок процентов.

Зато Сева Караванов ничего от нее не требовал. Он пребывал в прострации. Кот Леопольд обожрался мороженой рыбы, забытой хозяином ночью на столе, и гадил не переставая. Сева не понимал, как в маленький кошачий желудок мог поместиться килограмм холодной сырой рыбы. Да еще печенье, вазочку с которым Сева тоже забыл убрать подальше от Леопольдовых лап. Вызванный ветеринар должен был появиться в квартире с минуты на минуту. И Караванов обдумывал, как получше сказать боссу, что он уходит на больничный по уходу за котом.

Самое интересное, что все утро Соне на глаза попадался Архип Семенович. Каждый раз во время этих попаданий он удивлялся, приговаривая, что их наверняка сталкивает друг с другом судьба. Соня в судьбу не верила. Девушка искренне считала, что, следуя советам ее любимого писателя Александра Грина, счастье нужно делать своими руками. Поэтому‑то они и сновали над столом, словно бабочки, быстро перелистывая заботливо оставленное для нее Ларисой, забежавшей утром на минутку, пособие с громким названием «Где встретить мужчину своей мечты».

Встречать нужно было в рабочем коллективе (если тот большей частью мужской), на дискотеке (Соня усмехнулась), среди друзей и одноклассников (опять всплыл образ Стрелкина с коноплей), в службах знакомств (Соня представила, как вышибала из «Ладушек» вышибает ее в окошко), в общественном транспорте (с толстой кондукторшей). Девушке стало казаться, что шансов встретить не только мужчину своей мечты, но и просто хорошего человека, у нее нет.

Тем не менее автор сей занимательной энциклопедии знакомств предлагал еще попробовать знакомиться на кладбище, в баре для лиц с неправильной ориентацией, в автомобильных авариях, при пожарах, землетрясениях и наводнениях. Он обосновывал это тем, что нестандартные ситуации сближают людей. Соня вспомнила, что прошлой весной вся Европа плавала по пояс в воде, и горько пожалела, что упустила такой шанс. Ждать же землетрясения или наводнения в Тугуеве придется долго. Хотя… пожар или автомобильную аварию можно организовать. Но почему‑то делать этого не хотелось.

Не хотелось и идти с Архипом Семеновичем обедать. Тот, попавшись Соне на глаза пятнадцатый раз, решительно пригласил ее в «Ладушки».

– Понимаете, милочка, – прошептал он ей на ухо, – вы должны мне помочь. Как коллега коллеге. Кто‑то распустил обо мне слухи, что я… – бедняга замялся.

– Голубой! – вырвалось у Сони, и она прикрыла сглупивший рот рукой.

– Вот, уже и до вас дошло, – горько вздохнул главный бухгалтер.

– Нет, что вы, – попыталась оправдаться Соня, – я слышала не про вас. Про другого бухгалтера.

– Что вы говорите, – задумался Архип Семенович, провожая взглядом озабоченного Караванова. – А что‑то в этом есть, если сопоставить все факты… Он только что отпрашивался ухаживать за каким‑то Леопольдом…

Соня схватилась за голову. Зато озадаченный главбух, забыв про приглашение на обед, устремился делиться новостью. К вечеру весь коллектив обсуждал, как Караванов докатился до ручки. Если бы они только знали, что это была лапка. В общем‑то безобидного животного, трагически переживающего разрыв хозяина с хозяйкой и стремящегося разными способами скрасить свое одинокое кошачье существование.

Вечер наступил неожиданно, кабинеты быстро опустели. Соня поняла, что засиделась над бумагами и опоздала «сесть кому‑нибудь на хвост». «Ладно, – подумала она, – сегодня еще раз поеду на автобусе, а вот завтра точно пойду пешком».

Окрыленная накопленным за утро опытом, она пришла на остановку, где уже собралась толпа тугуевцев, мечтающих о сытном ужине и телевизоре с диваном.

– Девушка, – срывающимся голосом произнес, обращаясь к ней, какой‑то брюнет, – разрешите познакомиться.

– Отвали, – огрызнулась Соня, занимая место для штурма автобуса.

Она не только вошла в первый же автобус, но еще умудрилась занять место рядом с окном и практически сразу купить билет. Довольная тем, что не сплоховала и сделала все, как надо, Соня огляделась. Рядом с ней сидел брюнет, который хотел познакомиться на остановке. Но это был не тот брюнет, какого она представляла сегодня утром. Вместо роскошного красавца сидел плюгавенький мужичонка, да еще к тому же в нетрезвом виде.

– Маша, – икая, обратился он к Соне, – не ругайся. Прости меня, Маша.

– Вы меня с кем‑то путаете, – наклонившись к нему, шепнула Соня.

– Люди добрые! – завопил вдруг брюнет. – Пусть она меня простит!

Люди обернулись и с недоумением посмотрели на парочку. Брюнет тем временем вцепился в Сонин рукав и начал хлюпать носом.

– Не гони меня, Маша, пойдем домой…

Соня, которая ни в какую не хотела становиться Машей, оттолкнула надоедливого соседа. Тот не удержал равновесия и свалился к ногам стоявшей с многочисленными пакетами тетки.

– Ишь, какая, – взбрыкнула та, – посмотрите на нее – мужиками разбрасывается!

– Ага, ага, – подхватила другая, – он ее домой зовет, а она пихается.

– Брезгует, видишь ли!

– Ага, ага, если каждая будет своего мужика в автобусах из‑за пьяного дела бросать, ездить станет не на чем.

А брюнет тем временем положил голову Соне на плечо и уснул.

– Глядите, какая идиллия! – заявила тетка с пакетами. – Муж, уставший после работы…

– Не мой он муж, – ответила ей Соня.

– Ага, ага. Вредная какая нашлась. Ей мужика готового дают, а она отказывается. Мужик‑то нынче – птица редкая.

Редкая птица захрапела на Сонином плече. Девушка толкнула его, чтобы разбудить, но пьяный сосед снова не удержался на месте и уткнулся носом в коленки агакающей тетки.

– Себе бы его и брали, – съязвила Соня.

– Ага, у меня один такой уже есть, – та отпихнула его назад.

– Нечего мужика швырять, как мешок с картошкой, – завопила тетка с пакетами, – зря только народ баламутите! Берите его спокойно и идите домой. Ему сейчас без разницы, с какой женой идти.

«Разбежалась, – подумала Соня. – Ему без разницы, а мне нет. Ладно бы еще холостяком оказался. Так нет, у него кольцо обручальное на пальце, и домой просится не зря, наверняка пьяного брюнета там кто‑то ждет». Тот как услышал Сонины мысли, проснулся и говорит:

– Пойдем домой, Маша.

Соня встала и поспешила к выходу, хорошо еще, что пешком осталось пройти лишь одну остановку. Но тут перед взором девушки возникла кондукторша. Кстати, та же, что ругалась с ней утром.

– Опять билетики не берем?

– Я передавала деньги, – и Соня покрутила у нее перед носом приобретенным билетом.

– А у муженька что? Показывайте сами, раз он не в состоянии!

– Не муж он мне! – закричала Соня, заметив, что брюнет как клещ вцепился в ее рукав и стоит рядом.

– А что вы кричите? Свои семейные дела будете дома решать. Ну‑ка, показывайте билет или платите штраф как злостный заяц.

– Правильно! – закричали тетки. – Штрафуйте ее, больно разборчивая нашлась!

– Да не муж он ей, – заметил один парень, – одна она сначала сидела…

– Очки протри, студент! Ишь, глазастый! Штрафуйте ее, вместе они едут. Глядите, как бедняга за нее держится!

Нетрезвый брюнет, как специально, держась за Сонин рукав, твердил: «Прости меня, Маша».

– Спокойно! – вдруг раздался уверенный мужской голос. В этот самый момент кондукторша крикнула водителю, и тот остановил автобус. – Сейчас мы разберемся.

Соня обернулась и увидела симпатичного офицера.

– Если она жена этого человека, то и штраф будет платить из его кармана. Вытаскивайте, девушка, что у него там есть!

– Не буду я по чужим карманам шарить, – возмутилась Соня в ответ на эту военную тактику.

– Вот! Отказывается. Значит, она ему не жена. Какая же жена не согласится у мужа по карманам пошарить?

Народ озадаченно замолчал. Действительно, факт остается фактом. Соня протиснулась к выходу. А тетка с пакетами со словами «одним мешком больше, одним меньше» подтянула нетрезвого брюнета к себе.

Из автобуса они вышли вместе: офицер и Соня. Несмотря на только что пережитую сцену, настроение у нее было отличное. Офицер тоже улыбался.

– Давайте знакомиться, я – Егор.

– Я не Маша, – почему‑то вырвалось у нее, – а Соня.

– Понятное дело.

Весенний вечер начинал приобретать более свежие краски. Дорога домой была длинной и заполненной интересным разговором. Соня столько узнала об армейской жизни, что это перевернуло ее мировоззрение. Все военные оказались героическими людьми, принимающими ответственные решения в опасных жизненных ситуациях, рискующими своим здоровьем и благополучием ради боеспособности армии и флота. Егор с упоением рассказывал о полярной ночи, о северном сиянии, о ночных дежурствах, о боевых машинах…

Подойдя к ее подъезду, он предложил девушке все бросить и уехать с ним на Север. Соня, опешив, стала молча открывать и закрывать рот. Других вариантов Егор, к сожалению, предложить не <