Год, командорство Северный Парагвай,

Ольга Евгеньевна Крючкова

Город богов

 

 

Текст предоставлен автором http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=584415

Аннотация

 

История государства иезуитов, основанного в 1610 году на территории Парагвая и просуществовавшего в течение ста пятидесяти лет, мало изучена. Впрочем, из дошедших до нас трудов монахов явственно прослеживается, что иезуитские миссионеры еще и стремились заполучить культурные ценности и артефакты индейцев. Они бесстрашно отправлялись в заброшенные индейские города, дабы проникнуть в их тайны, и в том числе ‑ в тайну хрустальных черепов. В романе рассматривается одна из версий появления этих черепов на территории Южной Америки и их предназначения.

 

Крючкова Ольга

Город богов

 

От автора

 

 

В 1534 году рыцарь Игнацио Лойола основал Общество Иисуса, позже известного, как орден иезуитов, целью которого предполагалось миссионерская деятельность в Палестине и возвращение в лоно католической церкви заблудших душ. Позже иезуиты проникли во все сферы государственной власти в Европе. Их боялись, ненавидели, перед ними трепетали и даже боготворили.

Однако, иезуиты не ограничились распространением своего влияния в Европе и Ближнем Востоке. В качестве миссионеров они проникали в Индию, Японию, Китай, Перу, Аргентину.

Более того, в 1610 году в Новом Свете на территории Парагвая официально Ватиканом было основано государство иезуитов, просуществовавшее там более ста пятидесяти лет.

Идеологами нового государства стали: Диего де Торрес‑и‑Болло, позже – Симон Мацете и отец Кастальдино, взявшие за образец подражания «Город Солнца» Кампанеллы, опубликованный в 1623 году. Иезуиты‑миссионеры обладали богатым опытом и знаниями, приобретёнными за время пребывания в Перу и Аргентине. Ещё в 1586 году Диего де Торреса‑и‑Болло впервые посетила мысль о создании государства иезуитов.

В начале XVI века гуарани, племена индейцев, населявшие территории Аргентины, прилегавшие к реке Парана, спасаясь от охотников за рабами, целыми селениями стали переправляться через реку, дабы сохранить жизнь и свободу. Они расселились между реками Парана и Парагвай, её притоком, тем самым оттеснив из плодородной долины родственные им племена тенетехара и камаюра к границам Бразилии. Их новая родина получила название Парагвай, что означало «рогатая река».

История испанского проникновения в Парагвай начинается с 1516 г., когда дон Хуан де Солис открыл устье реки Параны и завоевал прилегавшие территории, населённые гуарани, которые и получили название Парагвая. В 1536 г. Хуан де Айоле построил Асунсьон – столицу новой провинции. Первыми слово Божие среди гуарани несли доминиканцы, августинцы и францисканцы, иезуиты приняли участие в миссионерстве гораздо позже.

В 1599 году Диего де Торрес‑и‑Болло отправился в Рим, потратил немало сил и времени, дабы убедить генерала ордена Клавдия Аквавиву (1581–1615 г.г.), а затем понтификов Климента VIII (1592–1605) и Павла V (1605–1621 г.г.) отдать Парагвай в руки иезуитов. Почему он добивался этого с маниакальным упорством, истории доподлинно не известно.

Орден иезуитов обратил‑таки своё внимание на Парагвай. Однако, к тому времени история владычества испанской короны насчитывала на этих землях почти столетие. Завоеватели достоверно установили, что земли Парагвая к их вящему разочарованию, не были богаты ни золотом, ни серебром, ни железными рудами. Словом, «взять» с Парагвая фактически нечего, за исключением сельскохозяйственной продукции.

Но это не остановило иезуитов…

Диего де Торрес‑и‑Болло добился своей цели – 1610 год считается официальной датой основания государства иезуитов, подтверждаемой специальной папской буллой.

Возможно, он искал нечто на земле Парагвая… и потому со свойственным ему упорством возводил на диких неосвоенных землях новые поселения.

В заключении хочу заметить, что сия книга не является фундаментальным историческим трудом, в точности описывающим события четырёхсотлетней давности, а историко‑приключенческим романом, в котором реальные события изрядно обогащены авторской фантазией, а также возможно расхождение некоторых датировок с официальными источниками.

 

Герои романа:

 

• Педро де Альвареш Кабрал – португальский мореплаватель, эмиссар Его величества короля Португалии Мануэля Счастливого в Северном Парагвае.

• Алехандро де Каминья – доверенное лицо и секретарь дона Альвареша.

• Диего де Торрес‑и‑Болло – член ордена иезуитов, миссионер в Перу, историк, лингвист, автор многочисленных трудов по истории Южной Америки. Вдохновитель создания государства иезуитов на территории Парагвая.

• Карлос де Сапатега – эмиссар испанской короны в Парагвае.

• Умберто – старший сын эмиссара.

• Антонио Монтойя, Фернандо Кастилья – иезуиты.

• Родриго Монтойя – отец Антонио, альгвазил Вальядолида.

• Амалия – жена Родриго.

• Гонсало Суарес – иезуит, преподаватель колледжа святого Николая в городе Вальядолид.

• Альфонсо де Ривертес – иезуит‑провинциал, руководитель миссии (редукции) Япейю на слиянии рек Парагвай и Парана.

• Педро де Агуадо – член ордена францисканцев, руководитель миссии Сан‑Хавьер на юге Парагвая, недалеко от Асунсьона.

• Риккардо Мендоса – комендант крепости Энкарнасьон.

• Ансельмо Эрнандес – помощник Мендосы.

• Хосе де Акоста – профес[1], член ордена иезуитов, миссионер в Перу, историк, лингвист, географ; автор множества трудов по истории Южной Америки и лингвистике. Верил в существование легендарного города Богов.

• Клавдий Аквавива – генерал ордена иезуитов.

• Игнацио де Оканья – странствующий иезуит‑миссионер, проповедовавший на территории Перу, Боливии, Чили, Аргентины.

• Мартин де Посода – иезуит‑миссионер, верный помощник и спутник де Оканьи.

• Пабло Хосе де Арринага – иезуит‑миссионер, страстно желавший найти страну инков Пайтити (Эльдорадо).

• Гуалемо – вождь индейцев‑мапуче.

• Лойхо – сын Гуалемо.

• Килиан – богиня Луны.

• Алонзо дель Гарсия – богатый землевладелец Парагвая.

• Джованна – дочь Алонзо.

• Дельмира – дуэнья Джованны.

• Тимаука – вождь одного из племён гуарани.

• Папилоче – старший сын Тимауки.

• Эстебан Грандола – член ордена святого Доминика, прецептор на территории Бразилии.

• Сесар Бенавенте – член ордена святого Доминика, доверенный человек и соглядай Грандолы.

• Петроний де Фальконара – член ордена иезуитов, патер миссии (редукции) Тринидад.

• Джон Мак Дамфрис – член ордена иезуитов, викарий миссии (редукции) Сантьяго.

• Марко – альгвазил‑креол.

• Иннокентий Винченце – член ордена иезуитов, патер редукции Санта‑Мария.

• Филиппе – викарий, его помощник.

 

Пролог

 

«Ad majorem Dei gloriam»

«К вящей славе Божией»

Девиз ордена иезуитов

 

Глава 1

 

Лима 1585 год

«…Пайтити, по моему мнению, это название местности (возможно, реки или озера) на языке инков, расположенной восточнее Кордильер (Анд) на территории Амазонии, которая в данный момент представляет собой спорную территорию между Испанией и Португалией. Вероятнее всего, речь идёт о некой богатой стране, которую ещё много веков назад заселяли инки. После появления на континенте европейцев, многие инки покинули свои города в Перу и устремились в Пайтити.

Существует ряд документов, которых монахи‑путешественники, а также охотники за рабами и просто различного рода авантюристы, которыми наводнён Новый Свет, упоминают в своих заметках о Пайтити, как о живом городе. Также Пайтити называют Мохос или Мусус, по одноимённому притоку Амазонки, на берегах которого раскинулся город.

Если перевести слово Пайтити с языка кечуа, то получается: «металлический город» или «город из металла». И вероятнее всего, золота, которое предпочитали инки.

Ещё в Мадриде я ознакомился с документом, датированным 1525 годом, связанным с первой экспедицией Франциско Писарро и Диего Альмагро, которые они предприняли в поисках Золотого города в стране Биру (Перу). Не буду излагать всем известные факты покорения Перу и последующих экспедиций Писарро, отмечу лишь, что за пленение короля инков Атауальпы, был предложен огромный выкуп в виде изделий из серебра и золота.

Согласно докладу нотариуса Педро Санчо губернатор Франсиско Писарро со своей прислугой и переводчиками получил при его разделе 18 июня 1533 года золота – 57220 песо и серебра – 2350 марок.

Сам Писарро считал, что инки привезли выкуп из Золотого города, который он именовал Эльдорадо. Эти сокровища на кораблях тайно доставили из Перу в Севилью в конце 1533 года и чиновники, составлявшие его опись, пришли в немалое удивление, если не сказать, в восторг при виде такого несметного богатства.

Некий Сьеса де Леон, путешествуя с отцом‑торговцем по землям Севильи, случайно увидел, как разгружали сокровища из выкупа Атауальпы, что и побудило его уехать в Южную Америку. Он же в 1553 году в своей книге «Хроника Перу» сделал запись:

«Когда я посетил Куско, то случайно услышал разговор среди инков. Они рассуждали о том, что выкуп Атауальпы составил лишь малую долю тех сокровищ, что хранились в их храмах и захоронениях в провинциях, в частности Пайтити. Для наглядности один из инков зачерпнул из миски горсть маиса и показал её нам, добавив, что большая часть сокровищ инков находится в тех местах, до которых мы, христиане, никогда не доберёмся…»[12]

Изучая документы, относящиеся к временам первых конкистадоров, я обнаружил «Доклад о происхождении и правлении Инков», составленный в 1542 году писцом‑переводчиком Хуаном де Бетаносом. В своём труде он приводит сведения о вожде Пачакути Инке, сыне бога Виракоча. Пачакути завоевал оружием многие земли и все поселения Кордильер, а там где не мог добиться подчинения силой, то действовал лестью и подарками, особенно в провинциях Чунчос, Мохос и Андес, дабы иметь свои крепости на реке Пайтити.

Краткое сообщение о реке Пайтити имеется у Кристобаля Ваки де Кастро, датированное 1544 годом, в связи с завоеваниями Инки Пачакути:

«…Тех, кого не мог покорить войнами и оружием, приводил к покорности лестью и дарами, каковые были провинции Чунчос, и Мохос, и Андес, вплоть до того, что имел крепости на реке Пайтити и гарнизоны в них».

Позже в 1567 году де Кастро заключил договор с Хуаном Альваресом Мальдонадо, жителем Куско, о разведывании и заселении земель по ту сторону Кордильер (Анд), начиная с озера и крепости Опотари, крупного поселения в тридцати лигах[13] от Куско. Мальдонадо выслал экспедицию, которая преодолела более двухсот лиг, углубившись в густые непроходимые леса Амазонии. Он сообщил о реке и озере Пайтити, которые были заселены индейцами. Эту землю он назвал Новая Андалусия…»

 

* * *

 

…Акоста пытался отговорить Арринагу от его замыслов, ибо считал, что в случае успеха экспедиции испанская казна станет ещё богаче. А все уникальные произведения искусства, найденные в Пайтити, последнем оплоте инков, будут переплавлены в дублоны и мараведи[14].

Но Арринага не намеревался отступать от своей цели. Он заверил коллегу, что будет вести путевой дневник и фиксировать всё, что касается культуры инков.

Однако прошёл почти год. От экспедиции Арринаги не было никаких известий.

…Покинув церковь по окончании службы, Хосе де Акоста отделился от братьев‑иезуитов, намереваясь пройтись по Лиме. Этому городу он посвятил много трудов и сил.

Почти двадцать лет минуло, как он в качестве миссионера пребыл в Перу. За это время он побывал в самых отдалённых уголках нового королевства, обращая местное население в истинную католическую веру, в чём немало преуспели и братья‑доминиканцы[15]. Но Акоста по сути своей являлся не только миссионером, но – историком, географом и натуралистом. Всё увиденное и услышанное во время путешествий он записывал, а затем по возвращении в Лиму перечитывал, анализировал и тщательно переписывал.

Один из трудов профессора был посвящён племенам аймара, которые населяли Южные Анды. Среди аймара он провёл немало времени, убеждая индейцев принять католическую веру. Его миссия увенчалась успехом. Некоторые из аймара искренне уверовали в Деву Марию, узрев в ней прообраз Матери‑земли Пачамамы, и отправились с иезуитами в Лиму, где и поселились под дланью испанцев.

Всё чаще в черте города можно было встретить не только индейцев кечуа, изначально живших близ устья Римак, но и аймара, облачённых в подобие испанских одежд. Мужчины‑аймара носили короткие штаны и свободную рубаху навыпуск; женщины – блузку, несколько широких юбок и яркую шаль.

Аймара выращивали картофель, киноа, ока[16], занимались животноводством, ткачеством, вязанием из шерсти ламы, обработкой металлов, изготавливали простые ювелирные и керамические изделия, обеспечивая тем самым потребности растущего города.

В действительности же, в Лиме жила лишь малая часть индейцев. Их собратьев испанцы силой согнали в специальные селения, редукции, во главе которых стояли духовные отцы, патеры[17], как правило, пожилые и умудрённые жизненным опытом. Старший патер мог принадлежать к одному из духовных орденов: доминиканцев, иезуитов, августинцев или францисканцев. Он занимался всеми вопросами, касавшимися веры. У духовных отцов, патеров, были молодые энергичные помощники, которые заведовали административными вопросами (часто светские коадъюторы) и имели право помогать своему старшему собрату в вопросах веры. В свою очередь, молодой коадъютор имел помощников: коррехидора, избиравшегося из числа индейцев, верных испанцам, (фактически исполнял функции городничего и следил за общественным порядком); алькада (также из местного населения), вершившего гражданский суд.

Условия жизни в селениях, редукциях, основанных испанцами, были жестокими. Вся жизнь местного населения подчинялась определённым правилам. Индеец не имел права владеть орудиями труда – они принадлежали испанцам и выдавались лишь на время работы. За порчу имущества индейца могли подвергнуть наказанию, что часто применялось алькадами. Жизнь индейца проходила в постоянном, изнурительном труде на благо испанской короны.

Женщины работали за ткацкими станками, пряли из шерсти лам, вязали и шили. Сильных и выносливых мужчин испанцы отправляли в шахты, где добывали золото, серебро, металлы – жизнь шахтёров была коротка. Остальные мужчины с утра до вечера работали на полях, выращивая различные культуры, в том числе и кофе, к которому пристрастились колонизаторы. Подростки также трудились. Обычно они пасли домашнюю скотину или помогали взрослым. Смертность среди индейцев была высокой. Они умирали, как от непосильного труда, так и от болезней, завезённых европейцами из Старого Света. Так почти полностью вымерли племена чачапойя, чиму и уру‑чипайя.

Редукции постоянно нуждались в притоке свежей рабочей силы и потому испанцы продвигались всё дальше от Лимы, захватывая всё новые земли и порабощая местное население.

Хосе де Акоста не раз отправлял вице‑королю подробные доклады, где излагал свои взгляды и соображения по поводу того, что следует изменить отношение к местному населению, иначе оно постепенно вымрет. Иезуит провёл тщательные исследования, придя к неутешительным результатам: за время правления испанцев на землях Перу, а это составляло почти полвека с момента третьей экспедиции Франциско Писарро, более половины колонизированного населения исчезло. Некоторые племена ушли далеко в горы и непроходимые джунгли Амазонии, не желая подчиниться конкистадорам. Некоторые полностью погибли, оказывая сопротивление. Остальные, порабощённые, были насильственно переселены в редукции, где их ждал тяжёлый труд и нескончаемые болезни.

…Иезуит достиг небольшой рыночной площади. Индейцы, закончив торговлю, устроили танцы (опытный глаз учёного тотчас уловил происпанские движения) под аккомпанемент флейты‑кеначо, изготовленной из тростника.

Площадь миновал небольшой отряд городской стражи, возглавляемый альгвазилом[18]. Альгвазил, заметив иезуита, почтительно поклонился. Акоста осенил служителя закона крестным знамением.

Умиротворённый Акоста, минуя рыночную площадь (индейцы также выказали знаки почтения иезуиту, разглядев в вечерней дымке его чёрное одеяние), прошёлся узкими улочками, выведшими его к зданию университета, где он жил и работал последние годы.

Он поднялся на второй этаж, уединился в своей комнате, размышляя, что вероятно, наступил тот момент, когда ему придётся расстаться со всем этим…

 

* * *

 

Вице‑король Перу, Франциско де Толедо, поначалу благоволил к учёному‑иезуиту. Но в последнее время всё чаще стал выражать недовольство его взглядами, считая, что Акоста чрезмерно превозносит уровень развития индейцев, приписывая им в своих трудах, много лишнего. Мало того, вице‑король считал, что Акоста пагубно влияет на своих коллег по университету Сан‑Маркос, в частности на Бласа Переса Валеру[19], который также увлечённо изучал культуру инков, всячески помогал профессору и не стеснялся в суждениях. Единственным сдерживающим фактором нараставшего гнева вице‑короля, было то обстоятельство, что Блас Валера являлся фактически первым переводчиком Катехизиса на языки перуанских индейцев, аймара и кечуа. И де Толедо высоко ценил его заслуги.

Последний труд Акосты, посвящённый описанию золотых табличек, привезённых в Лиму одной из экспедиций, возглавляемой молодым предприимчивым иезуитом Диего де Торресом, вызвали у вице‑короля особенное раздражение. Причиной недовольства Его высочества послужило то, что Акоста выказал предположение: многочисленные рисунки, украшавшие золотые пластины – есть воплощение литературной мысли инков. Значки, которыми были испещрены пластины, представляли собой некие идеограммы, выражавшие законченную фразу. Акоста считал, что таблички надлежит изучать, а не переплавлять, дабы отправить в метрополию, где золото превратится в дублоны.

Франциско де Толедо искренне негодовал, обвинив Акосту в том, что тот намерен нанести ущерб королевской казне. Учёный муж пытался возразить, но властный и надменный вице‑король приказал иезуиту покинуть пределы резиденции и впредь не беспокоить его по пустякам.

Покинув резиденцию вице‑короля, Акоста вернулся в университет Сан‑Маркос, понимая, что братья по ордену отныне не смогут защитить его от козней Его высочества, ибо тот обрёл славу злопамятного человека.

Действительно, Франциско де Толедо приблизил к себе доминиканцев, те только того и ждали, ибо присутствие в Лиме иезуитов шло в разрез с интересами ордена святого Доминика, желавшего заполучить как можно больше привилегий и бенефициев[20].

Вице‑король окружил Акосту шпионами, которым внималось в обязанность не только следить за перемещениями иезуита, но и украдкой читать его рукописи.

Учёный муж с каждым днём всё отчётливее ощущал, как вокруг него накаляется обстановка. И потому он принял решение отправиться в Буэнос‑Айрес, также принадлежавший испанской короне, а оттуда – в милую сердцу Кастилию. Всё свои труды Акоста намеревался увести с собой.

Много лет Акоста собирал коллекцию предметов, относившихся к культуре инков, кечуа, аймара и гуарани, населявших северо‑восточные земли Аргентины (задолго до того, как те переправились через Парану). Гуарани не имели своей письменности и, увы, не оставили литературного наследия. Но иезуиту во время одной из миссий на территорию северо‑западной Аргентины, удалось записать сказание гуарани.

В нём говорилось о праотце, создателе мира гуарани, Паи Суме. У него было двое сыновей Тупи и Тамандуаре. Тупи всячески благоволил к гуарани, а вот его брат, напротив, ненавидел это племя, поссорился с братом и удалился в неизвестные земли, где воздвиг город, назвав его своим именем. Этот божественный город, по мнению Акосты, хранил некую тайну.

Перед тем, как покинуть Лиму, учёный‑иезуит намеревался переговорить со своим собратом Диего де Торресом. Ему казалось, что энергичный и напористый молодой иезуит, мечтавший продвинуться по иерархической лестнице, но при этом не лишённый здравого смысла и тяги к познаниям, – наиболее подходящая кандидатура, с которым можно поделиться своими соображениями.

Стемнело. Лима постепенно погружалась в сумерки. Комната Акосты наполнилась живительной прохладой. По обыкновению иезуит ложился спать поздно, после полуночи.

В дверь постучали.

– Входи, Диего, – безошибочно определил учёный муж.

Дверь отворилась, на пороге показался молодой иезуит, как и подобает облачённый в длинную чёрную одежду, перехваченную красным поясом.

– Добрый вечер, брат Хосе, – гость вежливо поклонился старшему собрату. Тот жестом пригласил визитёра присесть на стул. Диего повиновался. Он прекрасно знал, что вице‑король не доволен Хосе де Акостой и оттого ему придётся покинуть Перу.

– Я рад, что ты принял моё приглашение, Диего. – Произнёс Акоста. – В последнее время братья сторонятся меня, словно зачумлённого, не желая вызывать раздражения Франциско де Толедо… – Пожилой иезуит вздохнул. – Увы, противостоять этому человеку невозможно. Возможно, ты слышал о моём намерении отбыть в Буэнос‑Айрес, а оттуда – в Кастилию. Я не был в родных местах много лет… Вероятно, там всё изменилось…

– Мне жаль, что вы намерены покинуть Лиму, брат Хосе. – С сожалением отозвался Диего.

– Я не сомневаюсь в твоей искренности, Диего. Но, увы, обстоятельства порой сильнее нас… И даже Господа…

Диего метнул на Хосе удивлённый взгляд.

– Вы говорите странные речи, брат мой…

Учёный усмехнулся.

– Правильно, будь осторожен. Теперь кругом доминиканцы, шпионы вице‑короля. Удивительно, как быстро они нашли общий язык!

Диего пожал плечами.

– Доминиканцы отвергают прогресс в том виде, каком его представляем мы иезуиты. Его высочество и доминиканцы – родственные души. – Саркастически заметил он.

Хосе не без удовольствия взглянул на своего предполагаемого преемника.

– Я уже распорядился упаковать в сундуки все свои рукописи и коллекцию предметов быта и искусства… – Хосе жестом указал на два массивный сундука, стоявших в углу. – Но один свиток я оставил… – сказал он тоном заговорщика и тихо, на цыпочках, подошёл к двери и резко открыл её.

К своему вящему удивлению Диего увидел скрючившегося человека, вероятно, он подслушивал их разговор через замочную скважину.

– Прочь отсюда! – гневно повелел пожилой иезуит. – Через пару дней я покину город, и тебе не придётся шпионить за мной.

Соглядай выпрямился, иезуиты смогли хорошо разглядеть его: он был молод, среднего роста, облачён в старую выцветшую рясу, дабы вид её не подчёркивал принадлежность к какому‑либо ордену. Он смерил иезуитов презрительным взглядом и удалился.

– Неслыханно! – воскликнул Диего. – У меня руки чесались! Вздуть бы его как следует! – негодовал он.

– Поверь мне, Диего, это ничего не даст… По крайней мере, теперь я уверен, что за дверью никто не подслушивает и потому расскажу тебе об этом свитке, – Хосе развернул свиток, пробежал по нему глазами и цепко воззрился на молодого собрата. – Помнишь, как ты прибыл в Лиму два года назад?

– Да, – подтвердил молодой иезуит.

– Помнишь, с каким рвением ты обращал индейцев в христианство?

– Да…

– Но ещё с большим рвением ты отправлялся в затерянные города инков, дабы познать их тайны, – продолжал учёный.

– Помню… Но, увы, я так и не раскрыл не одной тайны. Зато нашёл много золота для испанской короны и ордена… Но, признаться, я жаждал другого. – С сожалением признался Диего.

– Я знаю, брат мой. Я всегда чувствовал в тебе жажду познания и потому решил подарить тебе этот свиток.

Диего оживился, проявляя заинтересованность.

– О чём он?

– Здесь изложено сказание гуарани о том, что после раскалённых камней, обрушившихся на землю, вызвавших пожары и разрушения, выжил некто Паи Суме и двое его сыновей. Старший Тупи почитался племенами гуарани как бог. Он научил их обрабатывать землю и изготавливать йорбу[21], которую они до сих пор употребляют в качестве хмельного напитка и лечебного средства. Младший же ненавидел своего брата и гуарани. Он удалился в непроходимые леса и основал там город, назвав его своим именем. Гуарани считают, что Тамандуаре, так звали младшего отпрыска Паи Суме, призвал злого демона‑змея Колоканна, который похищал для него молодых юношей и девушек. Но суть не в этом… – пожилой иезуит прервал свой рассказ и умолк, обдумывая, как лучше выразить свою мысль. Диего не торопил его…

Хосе прошёлся по комнате, подошёл к окну и полной грудью вдохнул свежий океанический воздух.

– Словом, в одной из золотых пластин, что ты привёз полгода назад из экспедиции в Куско, есть несколько рисунков… Вернее, было… Ибо эту пластину, как и другие, ей подобные, отправили в Испанию, где им суждено стать дублонами…

Диего напрягся, он понимал, что профессор хочет посвятить его в некую тайну. Он не выдержал и воскликнул:

– Умоляю, говорите! Не томите меня!

– Я расшифровал эту пластину… Вот… – Хосе развернул свиток перед Диего и начал быстро водить правым указательным пальцем по рисункам, которые он скопировал с пластины. Внизу, под каждым рисунком он давал подробную расшифровку.

Диего, как завороженный взирал на свиток.

– Я помню эту пластину… Не знаю почему, но она врезалась мне в память.

– Здесь в виде сцен изображено сказание о Паи Суме. Смотри, Диего, вот всё, о чём я рассказывал: каменный дождь, огонь, пожирающий жилища и людей. Далее стоит человек и два мальчика… Затем на следующем изображении: старик, он же Паи Суме, и два его взрослых сына. Вот старший сын протягивает группе людей, вероятно, гуарани, колосья… Младший же стоит рядом со змеем… Далее змей обвивает молодую девушку… На этом рисунке изображён город… – Пожилой иезуит умолк, дабы перевести дыхание.

– Город Тамандуаре… – задумчиво произнёс Диего.

– Да, несомненно… Смотри, дальше, – учёный указал на один из рисунков. – Женщина, вероятно, мать‑прародительница… Она запечатлена во время родов, ребёнок покидает её лоно. Эта женщина даёт жизнь… А вот, – Хосе указал на другой рисунок, – Тамандуаре выступает в роли матери‑прародительницы, только ребёнок появляется у него изо рта.

Диего долго рассматривал рисунки, выполненные искусной рукой Акосты. От его цепкого взора не ускользнуло то обстоятельство, что черты лица Тамандуаре уж слишком похожи на европейские.

– Что это всё по‑вашему значит?

– То, что Тамандуаре даёт жизнь… Он порождает младенца, и младенец, становится похожим на него, как две капли воды…

Диего оторвал взор от свитка и воззрился на своего старшего собрата по ордену.

– Даёт жизнь… Но мужчина не может сам воспроизвести младенца на свет. Возможно, это некая аллегория?.. – предположил он.

– Я тоже так думал, пока не переговорил с одним старым вождём гуарани. Он увёл своё племя в горы, не пожелав следовать за собратьями через Парану. Он сказал мне, что у гуарани издревле существует поверье: город Тамандуаре существует и правит там младший сын Паи Суме и он до сих пор жив, потому что ему служит змей Колоканна.

Диего покачал головой.

– А, если это только поверье и вовсе нет никакого города Тамандуаре?

– Город есть! Старый вождь даже назвал мне его приблизительное местонахождение…

Диего округлил глаза.

– Не может быть! И где же?

– Он расположен в Рогатой стране, на землях, где не ступала нога гуарани. – Ответил Хосе.

– В Парагвае?! – воскликнул молодой иезуит.

Хосе кивнул.

– Где‑то в Парагвае… – подтвердил он. – Но земли там не изучены, и малонаселенны. Августинцы, францисканцы и доминиканцы, предпочитают организовывать свои миссии около Асунсьона или Энкарнасьона и не продвигаться вглубь сельвы.

– Предположим, что город существует, – согласился Диего. – А, если его жители давно вымерли вместе с этим Тамандуаре?

– Возможно… А возможно – нет. – Спокойно возразил Хосе. – За двадцать лет пребывания в Перу я поверил во многие мифы и несуществующие города. Конечно, индейцы склонны к мистификации, но в основе каждого мифа лежат реальные события и реальные люди.

Диего хотел возразить, но воздержался. Теперь он понял, почему Его высочество вице‑король Перу так невзлюбил Хосе дель Акосту. Уж слишком он имел смелые суждения…

Незадолго до того, как покинуть Лиму, Хосе де Акоста получил письмо из Куско, в котором местный патер Саманьего сообщал, что индейцы привели в город трёх измождённых человек, один из которых находился в крайне тяжелом состоянии. Имя его Пабло Хосе де Арринага…

Акоста возблагодарил Господа и поспешил в Куско, застав своего молодого коллегу в плачевном состоянии. Пабло говорил с трудом, из его речи Акоста понял, что он так и не достиг Пайтити. Его отряд блуждал по непроходимым лесам. Проводники сбежали… Закончилась провизия, затем солдат сразила тропическая лихорадка. Они умирали на глазах, но Арринага ничем не мог им помочь. В живых остался только он и ещё горстка солдат, их‑то и подобрали индейцы и долго выхаживали. Что это за племя Арринага не знал, его обитатели говорили на неизвестном иезуиту языке. Затем, когда миссионеру и испанским солдатам стало легче, индейцы доставили их к реке, посадили в лодку, выдолблённую из ствола дерева. Путешествие было долгим. Молодой иезуит попытался запомнить местность, но безуспешно. Ему показалось, что они сплавлялись поочерёдно по нескольким рекам… И наконец достигли предгорьев Кордильер, где лесные индейцы передали их замиренным инкам. Те в свою очередь не решились сразу же переправить испанцев в Куско, а лишь спустя несколько месяцев.

Акоста был безмерно рад, что Пабло остался жив. Он пожелал ему выздоровления и пообещал, что про прибытие в Испанию непременно сообщит генералу ордена Клавдию Аквавиве о землях Пайтити и необходимости организации экспедиции.

 

* * *

 

Возвращению Акосты в Испанию предшествовало длительное пребывание в Мексике, где он продолжил свои исследования. В 1587 году на одном из военных судов он вернулся в метрополию, где вскоре был принят королём Филиппом II[22], высоко оценившим вклад иезуита в изучение Нового Света.

Хосе дель Акоста несколько лет прожил Саламанке, затем перебрался в Вальядолид в качестве орденского сановника, преподавателя и церковного проповедника. Его проповеди пользовались огромным успехом и были изданы в трёх томах. В частности, «О природе Нового Света» и «О распространении Евангелия среди варваров, или о достижении спасения индейцев».

Акоста также побывал в Риме, где встретился с генералом ордена иезуитов Клавдием Аквавивой, а затем понтификом Климентом VIII. Он первым из членов ордена, вернувшихся из Нового Света, предпринял попытку убедить генерала, а затем и понтифика в том, что следует создать государство иезуитов, дабы показать Старому Свету, что возможно мирное и взаимовыгодное существование белого человека и индейца. Но смелые идеи учёного не вызвали интереса у генерала Аквавивы, и не нашли поддержку у Папы Римского. Ибо на создание нового католического государства нужны были деньги и немалые. А орден и казна Ватикана в то время не располагали необходимой суммой.

Хосе де Акоста также выполнил обещание, данное Пабло Арринаге в Куско и предоставил генералу краткое сообщение, основанное на докладе молодого иезуита, написанного когда‑то для вице‑короля Перу. Но Аквавива скептически отнёсся и к этому начинанию миссионеров, посчитав, что сведений касательно мифического города или королевства явно маловато. И одной загубленной экспедиции в дебрях Амазонии достаточно.

Впоследствии Хосе де Акоста в своём труде «Естественная и нравственная история Индии» писал, что по Амазонке «несколько раз плавали испанцы, намереваясь открыть земли, славящиеся своими огромными богатствами, особенно ту землю, которую называют эль Дорадо или Пайтити». По его сведениям, данные походы совершали сначала аделантадо[23] Хуан де Салинас, капитан Педро де Орсуа и монах‑иезуит Пабло Хосе де Арринага.

 

* * *

 

После отъезда Акосты из Лимы Диего де Торрес долго размышлял над их последним разговором по поводу божественного города. И пришёл к выводу: возможно город существует, но никто точно не знает его местоположения – земли Парагвая обширны и малоизученны. Возможно, город и таит некую тайну, а возможно – нет. Он может потратить на поиски обиталища Тамандуаре много времени и все его усилия в очередной раз обернутся банальной экспедицией за золотом, которое пополнит испанскую казну.

Поэтому Диего убрал в «дальний ящик» свиток, подаренный Акостой, решив, что всему своё время.

 

* * *

 

Вскоре после этого в Лиме разразился скандал, главным виновником которого стал Блас Валера, друг и сподвижник Хосе де Акосты.

Блас родился в Перу в семье обеспеченного землевладельца Гарсиласо Валеры от его связи с красавицей индианкой Урпай, которую он и убил впоследствии от ревности. А так как ребёнок появился на свет в день святого Бласа, то и был назван его именем. Как только мальчик подрос, отец отдал его на обучение в Трухильо, а затем – в Лиму, где он и попал в школу доминиканцев, а затем – колледж иезуитов. Успешно завершив обучение, Блас стал новицием и вступил в орден иезуитов вместе с двумя другими метисами‑чачапойцами.

По этому поводу у многих братьев‑иезуитов имелись возражения. Но последнее слово оставалось за Херонимо Руисом дель Портильо, местным главой ордена (провинциалом). Он счёл, что юноши достойно прошли обучение и послушание, владеют кечуа и латынью и потому могут быть полезными ордену.

Затем юноши продолжили обучение в коллегии Сан‑Пабло, где тщательно изучали теологию. Затем Бласа направили в Куско, где он проповедовал Евангелие. После знакомства с Хосе де Акостой, он испросил дозволения у ордена преподавать в университете Сан‑Маркос, на что получил положительный ответ.

До 1582 года в жизни Бласа складывалось всё на редкость удачно, пока он не вступил в связь с некой индеанкой, дочерью одного из местных вождей, у которой родился сын. Однако, иезуит не признал своего отцовства. Несчастная индеанка смирилась со своей судьбой и сама воспитывала ребёнка.

Когда мальчику исполнилось шесть лет, с ним произошёл несчастный случай, и бывшая возлюбленная иезуита пришла к нему с ребёнком на руках, дабы просить о помощи. Блас ничего не смог сделать, ребёнок умер. Разгневанная индеанка учинила скандал, отголоски которого дошли до тамошней коллегии иезуитов.

Ректор коллегии отец Себастьян всегда отрицательно относился к пребыванию метисов в рядах ордена. Он тотчас воспользовался случаем, дабы избавиться от запятнавшего себя иезуита. В итоге отец Себастьян добился от генерала Аквавивы высылки за пределы Перу всех иезуитов‑метисов. Но членства в ордене лишать их не стали.

Блас Перес Валера отправился в Испанию, в Вальядолид, где в это время обосновался Хосе де Акоста. Профессор по старой дружбе помог Бласу Валере устроиться преподавателем в колледж святого Николая.

Несмотря на скандал, случившийся в Лиме, руководство колледжа решило, что не стоит умолять заслуг опального иезуита перед орденом. Тем более, что к тому времени он завершил работу над следующими фундаментальными трудами: словарём языка кечуа, рукописью об обычаях народа Тавантинсуйу[24] (отдельные главы он вручил Хосе де Акосте ещё в Лиме); «Истор