Битва не кончалась, мать размахивала электрическим ножом как саблей, отец пытался защититься, словно щитом, крышкой от кастрюли.

Наконец ему удалось обезоружить Каролину, которая все еще выражала признаки неутоленного аппетита.

– Проснись, умоляю тебя, проснись! – сказал он.

– Что… что происходит? – вдруг спросила она, встряхивая головой и часто моргая.

– У тебя опять случился припадок, ничего страшного, – ответил Франсис, скрывая от нее порез на руке и выключая электрический нож.

– Что я натворила?

Она оглядывалась вокруг, чтобы понять, что произошло.

– Ничего. Каролина, сейчас тебе нужно вернуться в постель.

Она заметила его порез, увидела электрический нож и разрыдалась:

– Это сделала я? Прости меня, Франсис!

– Ты не виновата. Это…

– Это нечто внутри меня, что не поддается моему контролю и толкает на ужасные поступки во сне.

– Ты не несешь ответственность за то, что происходит во время приступа. Ты грезишь наяву, вот и все. Такое случается со многими людьми, только они не говорят об этом.

Он крепко обнял ее. Оба плакали и дрожали.

– Со мной что‑то не так. Мне нужно лечиться.

– С тобой все в порядке, дорогая, просто ты должна отдохнуть и успокоиться. Ты слишком много работаешь. Из‑за психического истощения у тебя случаются приступы.

Жак не мог опомниться. Только что он видел родителей дерущимися, затем плачущими и вот целующимися. Он еще раз убедился: для понимания мира взрослых ему недостает некоторых элементов, которые пока что оставались для него недоступными.

– Я доведу мое исследование до конца, – пообещала Каролина. – Чтобы прекратить этот процесс, мне нужно опуститься еще ниже, намного ниже. Я знаю, что именно в глубине моего бессознательного я отыщу способ избавиться от проклятия. Работа в лаборатории поможет мне в этом.

– Отдохни.

– Наоборот, мне нужно работать еще больше.

– Перестань, припадков будет больше.

– Франсис, тебе прекрасно известно, на что я способна в таком состоянии. Тебе прекрасно известно, что уже произошло. И пусть правосудие признало меня невиновной, я все равно себя осудила…

– Ты слишком жестока к себе.

– Пойди расскажи это тем, кто пострадал от меня в ночное время. Пойди расскажи это призраку моего братика!

Она снова разрыдалась.

Жак потихоньку вернулся в кровать, но не смог заснуть сразу и потому лежал с открытыми глазами, всматриваясь в пятно на потолке.

Ничего не произошло. Я ничего не видел и ничего не слышал. Должно быть, мне все это приснилось. Папа и мама прекрасные люди, которые… дерутся с помощью электрического ножа посреди ночи… но они меня любят. Мама – великий ученый… она попыталась разрезать папу на ломтики, потому что приняла его за хлеб… но мама утомлена работой. Все наладится… Она говорила о «проклятии»… Ничего не случилось… она могла его убить!.. а я присутствовал при этом! Я уже все забыл… смогу ли я когда‑нибудь забыть? Нужно спать. Нужно перестать думать. Я больше не думаю. Я все забываю. Я сплю. Я…

11

Последующие ночи были наполнены кошмарами. Жак метался в постели. Постельное белье мялось, стиралось, сушилось и гладилось. Продавленные подушки снова взбивались.

Затем мало‑помалу все вернулось в норму.

Дни шли своим чередом.

Благодаря снам Жак оставался лучшим учеником в классе, он по‑прежнему проявлял любознательность, внимание и творческие способности.

Учителя любили прилежного и спокойного ученика. Однако если учителей успехи Жака радовали, то одноклассников, видевших в нем зубрилу, они раздражали. Вдобавок ко всему Жак подвергался насмешкам при каждом посещении бассейна.

Бассейн был частью уроков физкультуры. Стоя в плавках, Жак смотрел на воду и дрожал от страха, в сотый раз слушая напутствия учителя: «Сядь на бортик и попробуй хотя бы опустить ноги в воду». Но мальчик упрямился, и если от него не отставали, то вообще впадал в ступор.

Как‑то раз, когда учитель физкультуры отлучился в туалет, один из его одноклассников, Вилфрид, дал знак своим приятелям, и те быстро схватили Жака за запястья и щиколотки.

– Ты просто подлиза, Кляйн. А мы не любим подлиз. В любом случае, ты сопля. Об этом говорит твое имя. Кляйн по‑немецки означает «маленький». Я это знаю, потому что я из семьи немцев. Малыш Кляйн! Малыш Кляйн! Ты боишься воды, совсем как маленькие детки. Ты всего лишь трусливый беби, Кляйн! И сейчас мы проверим, растворяешься ли ты в воде, как аспирин!

Жак попытался вырваться, но Вилфрид и его друзья были сильнее. Они подняли его и поднесли к краю бассейна, ободряемые остальными учениками, которые воспринимали это в качестве развлечения. Зубрила‑отличник? Так тебе, получай!

– Мы поможем тебе преодолеть боязнь воды! Сейчас раскачаем крошку Кляйна и посмотрим, не шипучий ли он! И раз, и два, и…

Охваченный страхом Жак сумел высвободить ногу. Он со всей силы саданул мальчишку, державшего его за икры и… полетев на пол, ударился лбом о лестницу бассейна. Хлынула кровь.

Вилфрид схватил его рукой за горло и прошипел:

– Скажешь, что поскользнулся. Предупреждаю, если сболтнешь учителю или родителям о случившемся, мы тебя утопим.